Часть 1 Вешка
Глава 1 Каникулы.
Все. Лето пропало. Безоговорочно, безнадежно, безвозвратно. И еще, как его там? Бессмысленно. Нет, бессмысленно, пожалуй, не подходит. Хотя, почему? Пусть будет. А, еще и бесповоротно можно сказать, И это подойдет.
М да... Какая чушь в голову лезет. Тут, в самом деле, самая настоящая трагедия у человека, а в голове какие-то бесповоротные, да безвозвратные вертятся. А то мне мало было этих прилагательных во время учебного года. Нет, в самом деле, до сих пор в голове не укладывается. Столько времени ждала лето. Такие планы строила. И, вот, на тебе. Мне, видите ли, после трудного учебного года, необходимо как следует восстановиться в условиях экологической чистоты Российской глубинки. Слова то, какие. Спросонья и не выговоришь даже. В общем, отправляют меня на все лето в какую-то глухомань. Деревней Вешкой называется. И что за Вешка? Да ее скорей всего и в природе то не существует, сколько ни искала ее в Интернете, так и не нашла. А мне там все лето жить.
Ворчу я себе под нос, ворчу, а что делать. Вон, и сборы уже идут вовсю. Чемодан делается все полней да полней, да еще сумка, да пакеты разные. Эх, последние часы ведь доживаю в родном-то доме. Бедная моя головушка, и где-то, ты преклонишься. Подумала и сама расхохоталась.
Все посмотрели на меня с удивлением, но промолчали. Только бабуля пояснила – Смешинка в рот попала. Что ж, смешинка, так смешинка.
Но вот все узлы и чемоданы были собраны, сложены в одну кучу и все присели на дорожку. Так водится.
- Дождичка бы еще небольшого – сказал дедуля – говорят, хорошая примета.
Ему никто не ответил, и правильно. Дождичек ему подавай. И без дождичка глаза на мокром месте. Провожать меня до самого места поселения, поехали всей семьей. Буквально всей. И дедулю с бабулей прихватили. Оно и понятно, кто упустит возможность лишний раз позлорадствовать над чужим горем. Нет, всенепременно надо убедиться, что человек доставлен к месту назначения и приступил к отбыванию предписанного ему отдыха. А Белка с Сашкой хохочут. Ведь, посмотреть на них, от горшка два вершка, а туда же, злорадствуют. Вот их бы в эту Вешку, вместо меня. Тогда бы и я посмеялась. Да только кто их туда пустит. Они дети... Это меня можно куда угодно запихать, А этих нет. Даже и думать не моги.
Ну, что там у них еще? Вроде бы, все давно готово. И никак не поедем, Скорей бы уж. Ну, вот, наконец, то. Тронулись.
Километров сорок ехали по шоссе. Я даже чуть повеселела, глядя на пробегающие мимо поля, перелески, небольшие поселки. Вот бы тут где-нибудь меня высадили, подумала я, но машина увозила меня все дальше и дальше. А потом и вовсе съехала на проселочную грунтовку. Поехали заметно медленнее. Это мне понравилось. Когда по шоссе едешь, там, ничего и разглядеть, толком не успеешь. А тут, вон, пожалуйста. Вот прямо на обочине дороги две трясогузки кланяются друг другу, смотри ты, какие вежливые. А вот, целый рой бабочек вспорхнул с куста, потревоженный проезжающей машиной. А уж цветов-то всяких. Люпин да Иван-чай, те вообще целыми полянами. Потом мимо малинника проехали. Ягоды зеленые еще, не время.
Ехали долго. Несколько раз дорогу уточняли, один раз у женщин, ворошивших сено, потом у пастуха с коровами и забавной рыжей собачонкой, потом еще у встречного мотоциклиста. Вот так и добирались. И, это заметьте в век GPRS, и космической связи. Говорю же я, что нет на свете никакой Вешки, зря едем. Оказалось не зря, к сожалению. Приехали-таки.
То, что это Вешка, я поняла не сразу. Когда мы остановились у крайнего домика какой-то крохотной деревушки, я подумала, опять дорогу спрашивать будем. Оказалось, нет. Приехали. И вышедшая из дома пожилая женщина в выцветшей ситцевой кофте, это и есть та самая тетя Ариша, которая согласилась за мной присматривать. Меня ей, тут же и представили. Она чуть заметно улыбнулась, кивнув головой, и ничего не сказала. Не понравилась я ей, что ли. Зато Белка с Сашкой уж точно пришлись ей по душе. Чем-то, она была ими с первого же взгляда очарована. Наклонившись, обняла их за плечики, пошептала, что-то каждой на ушко. И все. Мелкие от нее уже больше не отходили. Тут же окрестив ее бабулей Ришей.
Между тем, тетя Ариша продемонстрировала свое хозяйство. Огород, коровник, курятник, какие-то еще сарайчики. Хозяйство у нее оказалось большое. Кроме коровы и трех овец с подросшими уже ягнятами, куры, утки и гуси. Корову и овец мы увидели, они паслись неподалеку, кур тоже. Они ходили по всему двору и постоянно что-то клевали. А вот, гуси и утки, как нам объяснили, утопали на озеро, которое здесь, рядом, в двух шагах. Я в двух шагах в любую сторону от себя никакого озера не обнаружила, но к словам придираться не стала, понимая, что не надо понимать все буквально.
Между тем, мама, бабуля и тетя Ариша вели какой-то серьезный разговор. Наверное про меня говорят. подумала я и прислушалась. Но разговор был не обо мне. Мама, как раз отвечала на какие-то слова тети Арищи.
- Нет, нет, Арина Федоровна, никак не могу с Вами согласиться, У Вас здесь определенно самый настоящий рай.
- Рай, то рай. Да только вряд ли Вы согласитесь на этот рай, сменить свою городскую квартиру. – тетя Ариша махнула рукой – Да я и не о Вас лично говорю. Пустеют у нас деревни, а то и совсем умирают. Вот не поверите, у нас раньше пятьдесят с лишним дворов было. А теперь девять осталось, которые не до конца развалились. А и те то, как считать, коли, в них никто не живет. Одна я тут осталась. А ведь рядом деревни были, Ломовка, Зеленый мыс. Одни названия и сохранились, да память о том, где они раньше стояли.
Эти взрослые разговоры меня не интересовали, и я решила немного побродить вокруг. Интересно, при этом размышляла я, если Тетя Ариша живет здесь одна, значит, теперь, будем жить вдвоем. Не слишком приятная Перспектива. Я все-таки рассчитывала на наличие здесь своих сверстников.
Мои грустные размышления были прерваны приглашением к столу, попробовать настоящей окрошки. Никто и не думал отказываться, кроме малышни, которые согласованно потребовали молока. И получили его по огромной кружке.
Встав из-за стола, родственники мои засобирались. Путь то действительно был немалый.
- А ну-ка, девочки, марш в машину – скомандовала мама.
И тут вспыхнул бунт – Мы у бабули Риши останемся – заявила Белка, и подтверждение своей решимости, они схватились с Сашкой за руки.
На мой взгляд, бунт не имел никакой перспективы. Сейчас их затолкают в машину, и на этом все кончится, подумала я.
- А, что. Пусть девочки останутся – вмешалась тетя Ариша, - здесь им будет неплохо, поверьте мне.
Ну да, как же, оставят их тут, ждите, злорадно подумала я. Но вопреки моим ожиданиям, мама, вместо того, чтобы самым решительным образом пресечь даже попытки или намеки на то, чтобы оставить сестренок в деревне, лишь смущенно спросила - Но ведь, Вам, наверное, тяжело будет с ними?
- Вы думаете, что я никогда детей не нянчила? – тетя Ариша улыбнулась.
- Нет. Но
- Ну, вот пусть и остаются. Не надо нам никаких но.
Вот и весь разговор. На моих глазах свершилось настоящее чудо, Вот так вот, запросто, безо всякого усилия малышню взяли и оставили в деревне. Уму непостижимо. Тогда я еще не знала, что скоро такие вещи перестанут меня удивлять, потому, что тетя Ариша и не на такие чудеса способна. Сейчас же я была просто ошарашена.
Как выяснилось, чуть позже, произошли не все еще приключения, намеченные на этот день. Проводив машину, мы уселись на скамейке у дома, и тетя Ариша принялась от нечего делать, переплетать девчонок, развлекая их при этом смешными прибаутками. Они хихикали, иногда что-то переспрашивали и снова хихикали. Я все это время усиленно скучала.
И вот, тут, откуда-то сверху, весь в клочках сена скатился дедуля.
- Ну что, уехали, наконец? – озираясь по сторонам, спросил он.
Мы все молчали, включая тетю Аришу. И вид у нас, по-видимому, был соответствующий. Потому, что дедуля, глядя на нас, весело посоветовал – Рты-то позакрывайте, а то ворона залетит.
Первой пришла в себя Сашка.
- Ты неправильно говоришь – громко закричала она – вороны в рот не залетают. Они с дедулей всегда спорят, и Сашка всегда кричит громко, наверное, думает, что так убедительнее. Вмешалась и я – Дедуля, тебя же искать будут – я постаралась говорить, как можно строже.
- И, что. Как думаешь, найдут? – хитро спросил он.
Ну, что тут скажешь.
Тетя Ариша же, восприняла все это спокойно.
- Решили остаться? – просто спросила она. Ну что ж, мы рады, правда, девочки?
- Да-а-а – закричала Белка. Немного подумав, к ней присоединилась и Сашка. Я промолчала, но если честно, тоже была очень рада.
Глава 2 Вешка.
Свое первое утро в Вешке, я встретила, когда солнце было уже высоко. Напротив меня спали Белка с Сашкой. Дом у тети Ариши был бревенчатый и состоял из двух частей, которые назывались просто Задняя и Передняя. В передней стояли две кровати, одна поменьше, на ней я и спала. Другая кровать была очень большая, Поперек ее и спали сейчас мои сестренки. Дедуля, еще вчера проявил твердое невосприятие всех разумных доводов, не согласившись ни на что менять, полюбившийся ему сеновал. Где спала сама тетя Ариша, осталось для меня загадкой, поскольку, когда я засыпала, она была еще на ногах, когда проснулась, тоже.
Все тут было, как то непривычно. Умываться, например, надо было на заднем дворе. Из, смешного такого, умывальника. Поднимаешь стерженек, вода течет, опускаешь – перестает. Забавно так. Но при этом, надо помнить, что для того, чтобы умыться, нужно сначала воду в умывальник налить. А чтобы налить, надо ее оттуда-то принести. Это не дома в ванной, открыл кран и плещись, сколько хочешь. Или с хлебом. Булочной в Вешке нет. Поэтому, чтобы хлеб получить, надо муку просеять, тесто замесить, дрожжей добавить, подождать, когда взойдет. Потом его по формочкам разложить и в печь. И все это надо вовремя сделать, а то или сгорит, или сырой будет. Непропеченный. Зато, вкусный он какой, когда прямо из печки. В магазине такой не продают.
Ну, да это я уже вперед забегаю. Дальше постараюсь по порядку. Умылась я. Вода такая холоднющая, что кожу обжигает. Ну, думаю, мелкие нипочем не вытерпят. А им и не пришлось. Им, тетя Ариша из ковшичка тепленькой водички полила. Ну, вот как всегда, вопиющее неравноправие. А тут и дедуля откуда-то появился. Тоже, наверное, давно уже встал. И сено с себя отряхнул, и чистенький весь, какой-то. Странно даже.
Приступили к завтраку. Тетя Ариша, всем по такому куску омлета положила, что казалось, ни за что не одолеть. Да еще при этом, сказала, что с утра переедать вредно. Смеется, что ли. Или пугает так, вот подождите, мол, до обеда. На самом деле, с омлетом справились все, включая Сашку, хоть она по части еды привереда известная. Да и омлет, то был совсем не такой, какой дома мама готовит. Высокий, весь воздушный, какой-то. Про вкус уже и не говорю.
После завтрака, мы вчетвером, отправились знакомиться с Вешкой. Получилось это у нас очень быстро. Да и, что тут долго осматривать, Единственная улица, представляющая собой букву “Г”. Три достаточно далеко отстоящих друг от друга, дома, затем поворот и еще шесть домов, стоящих по одну сторону дороги. Вот и все. Дома, хоть и пустые, но в таком состоянии, что заходить в них было как-то страшно, а вдруг он как раз в этот момент обвалится. Да и не хотелось этого делать. Перекошенные калитки. Висящие на одной петле ставни. И все это заросло таким бурьяном, что не проберешься. Напротив домов заброшенные огороды. Тоже все в бурьяне, выше человеческого роста. Даже заборов не видно. Так кое-где, обнаженные участки частокола.
Но, вот, что странно. Решила я немного поворчать, по этому поводу, и с удивлением для себя обнаружила, что не хочется. Вот не хочется и все. Умиротворение какое-то вокруг. И покой. Смотрю, Сашка с Белкой между тем кузнечика ловят. А он крупный такой, зеленый, словно играет с ними. Подпрыгнет, пролетит несколько метров на тоненьких радужных крылышках и бух в траву. Девчонки с радостным визгом за ним. Хотят его ладошкой накрыть, а он снова прыг. Хотела, было к ним присоединиться, да смотрю, дедуля с ящеркой знакомится. Стоят друг против друга и дедуля медленно, медленно, чтобы не вспугнуть на корточки опускается. И надо же, присел. Не убежала. И вот они на расстоянии вытянутой руки, смотрят пристально так, друг на друга словно гипнотизируют. А дедуля начал так же медленно руку вперед выдвигать. Ящерка дернулась, было, но не убежала, видать любопытство превозмогло. А, рука к ней все ближе и ближе. Ну, думаю, вот сейчас сиганет. Ан, нет. Но ведь не может же этого быть, убеждаю себя. Что, я, ящериц, что ли никогда не видела. Да ни одна ящерица на метр ни кого не подпустит, шмыгнут в траву и только ее и видели. Однако, смотрю, рука дедулина уже в каких-то считанных сантиметрах от нее, а она все не убегает, Смотрю все с большим интересом. А, ящерка, вдруг высунула язычок, длинный такой и тоненький, тоненький. И язычком этим по вытянутым пальцам быстро пробежала. Если бы кто сказал, не поверила бы, что такое бывает, а тут своими глазами видела.
Тут, по-видимому, дедуля сделал какое-то резкое движение, потому, что ящерица, вильнув хвостом, быстро скрылась в траве. Кузнечику, похоже, тоже надоело играть. Он подпрыгнул напоследок, и исчез в высоком бурьяне. Мы двинулись дальше. Малышня как бы сама по себе, впереди. Дедуля, явно довольный результатами своего, практического эксперимента в области естествознания, сразу за ними. Я замыкала шествие. Выйдя за пределы заброшенных огородов, мы резко остановились, потому что пред нами, слегка волнистым сероватым зеркалом сверкнула гладь реки.
- Ого, да здесь и река есть – радостно возопил дедуля – девчонки, исследуем?
- Исследуем – Белка и Сашка были единодушны.
Конечно, исследуем, подумала я, но зачем об этом так громко кричать. Ну, вот. Опять захотелось поворчать по привычке, и опять не получается. Значит, жизнь налаживается. Определенно налаживается. В глубине души, я уже чувствовала, что не испытываю разочарования от приезда сюда, но даже себе не хотела еще в этом признаться.
Ну, река, не река, но речка достаточно широкая, протекала пологим берегом с нашей стороны. Мы достаточно быстро нашли подходящее для купания место. Там, где речка, оставив, справа от себя живописный залив, резко убегала в сторону. Прибрежный песок тут, был настолько плотным, что почти не проваливался под ногами. А главное, дно. Оно было абсолютно чистым, как, впрочем, и весь берег, и очень плавно опускалось к середине реки. Ребятне настоящее раздолье, чему способствовала и хорошо прогретая на мелководье вода. Мы с дедулей уже и накупаться успели, что называется досыта, и ждать устали. А Белка с Сашкой из воды вылезать решительно отказывались. Пришлось применять силу. Мелкие сопротивлялись отчаянно, грозились даже пожаловаться бабуле Рише, но и мы с дедулей проявили упорство и из воды их вытащили.
- А, я уже хотела идти к обеду вас звать – такими словами встретила нас тетя Ариша.
Сашке и Белке по-видимому было уже не до обеда. Привычно потребовали, молока, но, так и не допив его, уснули тут же за столом. Дедуля и тете Ариша, осторожно, чтобы не разбудить, уложили их в постель.
- Измотались то как – покачала головой тетя Ариша – ну да это им только на пользу.
Затем, неодобрительно взглянув на мою мокрую голову,
- А вот волосы то мочить так не надо. Вон они, какие у тебя, жалко будет, если испортишь - она провела рукой по голове.
К слову сказать, волосы у меня действительно хорошие. Длинные. Гораздо ниже пояса. Моя коса, так вообще, наверное, главная гордость всей семьи, кроме меня, конечно. Я бы с удовольствием от этой ежедневной мороки избавилась, да только об этом даже заикнуться страшно. Непрактичные у меня родители. Взяли бы вот, да посчитали, сколько на одном шампуне только сэкономить могли бы.
Меду тем, тетя Ариша, осторожно перебирала пальцами, мокрый объект гордости нашей семьи.
- Концы секутся. А чего еще ждать от шампуней этих. Ну, ничего, я тебе баньку слегка протоплю. Золы березовой заварю. Да лопуха накопаю. От его корня волосы большую силу набирают. А еще крапивы заварим. За лето выправим твои волосыньки.
Она словно и не со мной, а с волосами моими разговаривала. Ласково так, успокаивающе. Я даже, засыпать начала, и с удовольствием прилегла бы. Да не тут-то было. Как говорится, то, что позволено Цезарю, не позволено всяким там другим, которые не цезари. Вы, только не подумайте, что мне цезарем вдруг стать захотелось. Ничего подобного. Я просто, хотела приткнуться, как-нибудь к Белке с Сашкой и поспать немного. Но тетя Ариша сначала повела нас с дедулей к ключу, из которого воду брали. Довольно крутая, узенькая тропинка, (Да и откуда бы ей здесь взяться широкой, разве, что мы вот теперь протопчем) привела нас на дно глубокого оврага. Было здесь как-то неуютно и сыро. Откуда то, прямо из земли вытекал ручей. Затем по желобу из липовой коры, падал вниз, образуя маленький искусственный водопад. Здесь и набирали воду. Ручеек был маленький, для того, чтобы он наполнил ведро, ждать надо было минуты две.
Пить воду прямо из ключа, тетя Ариша категорически запретила.
- Горло в момент застудите – строго сказала она – а я лечить вас не собираюсь.
Что-то мне подсказывало, что она говорит неправду, насчет лечения, но я и сама понимала, что холодной водой застудить горло проще простого. И, все-таки не удержалась, попробовала. И сразу поняла, что больше нарушать этот запрет не буду. Зубы сразу немилосердно заныли, дыхание перехватило. Да такой водой, от жажды будешь умирать, и то не напьешься.
- Целебная здесь водица, от того и такая холодная, чтобы целебные свойства свои сохранять – пояснила тетя Ариша. Потом добавила. Если ей каждый день умываться да пить ее, никакая хворь не пристанет.
Я вспомнила утреннее умывание и поежилась. Ручей между тем то, прячась среди корней то, появляясь снова, впадал в густо поросшее камышом и осокой болото, обрамленное худосочным, мелким тальником. Мы набрали два ведра воды, очень большое у дедули, значительно меньшее у меня, и стали выбираться из оврага. Как, я поняла, теперь ходить за питьевой водой, было вменено нам, в повседневную обязанность. Не поворчать ли по этому поводу, нет, пожалуй, не буду.
Вернулись домой мы, как оказалось, вовремя. Белка и Сашка, проснувшись, как всегда потребовали молока. К их удивлению, никто на это не прореагировал. Они повторили, свое требование громче, щедро добавив в него ноты неудовольствия. Результат не изменился. Убедившись, что никто молока им не даст, они сами приступили к его поиску. При этом только по счастливой случайности не перебили там всю посуду.
Приход бабули Риши стабилизировал ситуацию. Обе маленькие бестии, тот час же превратились в идеальных послушных девочек из рождественских сказок. А после выпитого молока, так и вообще в невероятно милых созданий. Интересно, надолго ли.
Когда, солнце опустилось пониже, и стало не так жарко, мы всем составом вышли поливать огород. Белке и Сашке, мероприятие пришлось явно по душе. Они подчеркнуто аккуратно ходили по тропинкам, воду выливали потихоньку, и прямо в бороздку вокруг корешка. Воду для полива мы брали тут же на огороде из специально вырытой ямы.
- Земля тут болотистая – пояснила тетя Ариша – грунтовые воды высоко стоят. Иногда до самой осени, вода в яме не пересыхает. Разве, что если лето очень жаркое. Вот тогда с болота приходится воду носить.
С поливкой мы управились быстро. Потом, тетя Ариша помогла мне вымыть голову водой, настоянной на березовой золе. И, невзирая на мои возражения, расчесала волосы каким-то большим, старинным гребнем.
- Вот теперь пусть волосы отдыхают – сказала она, наконец,
Значит, и я отдохну, подумалось мне, и я и облегченно вздохнула. И действительно, стали готовиться к чаепитию. Похоже, здесь чай пьют только вечером. Днем, исключительно молоко. А, возражать, никто и не думал, вкусное оно здесь очень. Хоть вчерашнее, “ночевошное”, как говорила тетя Ариша, хоть парное, сразу из под коровы.
А чай, здесь пили из самовара. Не то, чтобы я раньше самовар никогда не видела. Но такого, точно нет. Говорят ведь “пузатый самовар”, так вот это как раз про него. Вся, вода, которую мы с дедулей принесли, без остатка в него вошла. И на стол-то, когда вскипел, вдвоем с трудом подняли. Сахара не было. Зато варенья сразу три вида. Из черной смородины, земляники и еще из каких-то ягод. Ага, вот тетя Ариша пояснила. Из ежевики.
Ну, малышня сразу показала, что без чая они вполне могут прожить, даже не особо бедствуя. А, вот варенье, это другое дело.
Итак, сидим мы и пьем чай. Сидим и чай пьем. Нет, ну у меня определенно заело, Это я хочу о самом интересном рассказать, и не знаю, как начать. А-а, расскажу, как было.
Глава 3 Астафий.
В романах эту ситуацию описали бы, наверное, так. – “Неожиданно скрипнула дверь, и в комнату вошел незнакомец”. Смешно конечно, но, ведь именно так все и было. Конечно же, дверь скрипнула неожиданно. А, то можно подумать, что мы сидели и только и ждали, ну когда же она, наконец, скрипнет. Нет, Все было именно так. Дверь скрипнула, и скрипнула неожиданно. Пойдем дальше. А. дальше и спорить нечего, конечно же, он вошел. Наверное, он мог не входить, а, открыв дверь, остаться стоять в дверном пролете, или, скажем, присесть на порог. Но он поступил по-другому, он вошел. Я могу это и под присягой подтвердить. Вот, только, насчет, того, что вошедший был незнакомцем, тут признаюсь, есть кое какая загвоздка. Для нас четверых он, безусловно, самым, что ни на есть, настоящим незнакомцем и являлся. Но вот для тети Ариши…
Но, по порядку. Я просто обомлела, когда он вошел. Вид у него был такой, как бы это сказать. Его и описать то, не знаю как. Вот, я недавно фильм какой-то смотрела, там наши разведчики в маскировочных халатах, с листья ми нашитыми, через болото шли. Все мокрущие. Вот он на них был похож. И тоже мокрый. А, еще он очень крупный был, гораздо больше дедули. Мелкотня его тоже сразу увидела. Да так и замерли обе, прижались друг к другу, как птенчики, только глазенки сверкают. Но, похоже, испугались не очень. Дедуля спиной к двери сидел, поэтому вообще ничего не заметил. Хотя, вот тетя Ариша тоже к двери спиной сидела, но в отличие от дедули сразу поняла не только, что кто-то вошел, Но и кто именно это был.
- Приперся, таки – Как, то устало, сказала она. Затем встала и, взяв тряпку, стала, молча вытирать следы мокрых ног.
Видно было, как неуютно чувствует себя незнакомец. Он переминался с ноги на ногу, усиленно шмыгал носом и вообще выглядел презабавно. И был он совсем не таким страшным, каким показался в первый момент . Правильнее сказать, совсем нестрашным. Белка с Сашкой это тоже почувствовали, они о чем-то перешептывались между собой и потихонечку хихикали.
- Поприветствовать вот пришел – Незнакомец пару раз кашлянул в кулак, прежде чем произнес эту фразу.
- Ну, так приветствуй, кто мешает – достаточно холодно ответила тетя Ариша. И повернувшись к нам, добавила – Астафий это, местный дух болотный. И не знаю уж, зачем только пришел. То неделями носа не кажет, а то, на тебе, объявился.
У меня возникло подозрение, что причиной недовольства тети Ариши был вовсе не приход этого странного пришельца, а то, что он не давно не приходил до этого.
Астафий, же, укоризненно взглянув на хозяйку, привычно откашлялся, и торжественным голосом произнес умопомрачительную тираду. Вот она, слово в слово.
- Дорогие наши, многоуважаемые гости. Позвольте мне скромному и неприметному болотному духу, от лица всех обитателей нашего тихого пристанища, скорбного и всеми забытого, выразить восторженную радость по поводу вашего прибытия к нам. Так же, позвольте выразить надежду, на то, что пребывание ваше здесь будет достаточно долгим и принесет вам удовлетворение и удовольствие. А мы в свою очередь, получим истинное наслаждение от общения с вами.
Вот ведь выдал, а, подумала я про себя. А он повернулся он к тете Арише.
- Я думал, не дашь договорить, прервешь.
Та, только пренебрежительно махнула рукой – Ну, да. Была бы забота.
- А позвольте полюбопытствовать – вмешался дедуля, - В каком смысле болотный дух.
- А в прямом, - ответила тетя Ариша – в болоте он живет. За оврагом, где мы воду из ключа брали.
Мы с дедулей недоуменно переглянулись. Ладно, во сне такое приснится. И то, не сразу забудешь. А тут. Что прикажете глазам, своим не верить. А заодно и ушам, и всему остальному. Рассказать кому, так не поверят. Да уж лучше и не рассказывать. А то будут чокнутой считать.
Дедуля между тем и не пытался скрыть свой интерес к пришельцу.
- А вот позвольте спросить – тихо, но настойчиво обратился он к Астафию – Вот, из фольклора нам хорошо известны водяные, русалки и прочая водная неч…, прошу прощения живность. Но вот о болотных духах, я ничего не слышал.
- Водяные, они на реке обитают, в омутах. Им проточная вода нужна – важно заявил Астафий – Русалки, те наоборот, озера любят, особенно лесные. Но тоже, чтоб вода была чистая. А мы вот в болоте обитаем, тут нам уютнее. К тому же, ежели например русалку взять или водяного, они от воды далеко не отходят, разве, что в лунную ночь по бережку прогуляются. А, мы, болотные народ подвижный, мы гулять любим.
- Хотя, если есть желание, можем на речку к водяному сходить, я его омут знаю.
- Да, как же. И омут покажешь и притопишь под шумок – с легкой ехидцей вставила свое слово тетя Ариша. Чувствовалось, что первоначальное недовольство ее начало проходить. А вот возмущению Астафия пределов не было.
- Да ты что, а. Да, ты как это. Как у тебя язык-то повернулся. Да, как это сказать такое. Да, что о нас гости подумают. Додумалась. Да, что б я. Да и когда я кого-нибудь, как ты выражаешься притопил, А? Нет, ты отвечай, раз уж такие срамные слова произнесла.
- А браконьеры летось утопли. Не с твоей ли помощью?
Тетя Ариша уже откровенно улыбалась. Успокоился и Астафий. Как-то сразу. То прямо таки кипел весь, а то вдруг спокойным, спокойным стал.
- Браконьеры сами утопли. Я тебе уж раз сто об этом говорил. Пьяные они были. И полезли со своим бреднем в болото. Карасиков им, видите ли, захотелось. Вот и запутались в своем бредне, да и утопли. И полиция в своем протоколе, так записала. Ты об этом лучше меня знаешь.
Мы, поскольку вода с болотного духа продолжала стекать, чтобы не замочить изящные самодельные половички тети Ариши, вышли из дома и расположились на завалинке.
Хорошо и спокойно было на душе. На болоте разноголосо пели лягушки. Время от времени, какая-то ночная птица подавала из темноты свой голос. Старшие неспешно велись разговоры. Белка, с Сашкой побегав немного, угомонились по обе стороны от бабули Риши. Я, отгоняя сломанной веткой чернобыльника ленивых комаров, просто сидела и ни о чем не думала. Хотелось сидеть так долго-долго, целую вечность, и чтобы никогда это не кончалось.
Астафий, который, теперь чувствовал себя вполне комфортно, строил малышне рожи и грозился пощекотать их своей огромной ладонью. Те отчаянно визжали и хохотали, пока не вмешалась тетя Ариша.
- А, ну-ка, прекратили все. Нельзя перед сном такими возбужденными быть.
Как ни странно, все сразу успокоились, и тут же дедуля втянул Астафия в какой-то спор, или, как сам он говорил в обсуждение темы. Я сначала не прислушивалась, потом слышу, о чем-то интересном говорят.
- Нет, здесь вы, несомненно, не правы – горячо доказывал что-то дедуля – Каждая из этих книг написана на основе самых серьезных исследований и, заметьте, очень известными людьми, большими знатоками своего дела.
- Ну да, как же. В кабинетах они пишут эти книги. А много ли из кабинета увидишь? Немного. Вот они и домысливают, почем зря. А чего домыслить не получается, так то они отрицают. Конечно, отрицать проще всего. Не может, мол, этого быть, потому, что не может быть никогда. А все, о чем в народе рассказывают, так это, мол, вымысел. Сказки, народное творчество. А, они полюбовались бы на то, как русалки на Ивана Купала хороводы водят, да поводил бы их хозяин лесной, весь день вокруг одной и той же полянки, так, небось, зареклись бы все подряд отрицать.
Говорят, что в споре рождается истина. Ну, раз говорят, то, наверное, так оно и есть. Интересно вот только, какую истину породят дедуля с Астафием в своих обменах мнениями..
Всему приходит конец, пришел он сегодняшнему вечеру. Первыми уснули Белка с Сашкой. Потом надоело спорить и дедуле с Астафием. Они попрощались и разошлись. Дедуля к себе на сеновал, а Астафий в болото. Интересно, как он там спит, в этой поросшей ряской воде. Мокро ведь и холодно, наверное, думала я, глядя ему вслед. И мне стало его очень жалко. Одинокий он какой-то. Страшный на вид, а сам добрый, добрый.
Но тут и у меня глаза слипаться начали. Все сильнее и сильнее. Последнее, что я помню, проваливаясь в сон. Это, то, что я успела подумать, что опять не узнаю, где же все-таки ложится спать тетя Ариша.
Глава 4 Пушок
На следующий день, рано утром. Астафий пришел снова, Ну может быть и не так уж рано, но, во всяком случае, до завтрака, к которому мы еще только намеревались приступить. В какой-то рваной сетке, которая оказалась, как мы выяснили, частью браконьерского бредня, он принес с десяток крупных карасей. Подарок, значит. Или, как сам Астафий выразился, гостинчик. Караси, были крупные, толстенькие такие. Чешуя их слегка отливала золотом. В общем, красивые они были, очень красивые. А, главное, они были еще живы и порывисто дышали, жадно глотая воздух. Мне их жалко стало, но что тут можно поделать, подумала я.
А, вот дедуля, неожиданно выказал решительность, он тут же потребовал в самой категоричной форме вернуть рыб в свойственную им среду обитания. Я, конечно, сразу же присоединилась к требованию. Белка, внимательно разглядывающая рыб и Сашка, которая до этого с увлечением трогала карасей одним пальчиком, нас поддержали. Оставалось, воспользоваться большинством, вынести резолюцию и торжественно отнести карасей обратно в болото. Астафий, все это время, недоуменно смотрел на нас и молчал. Его тоже было жалко. Ведь он от всей души так сказать, принес свой гостинчик, а тут вместо благодарности… Вид у него был очень жалостливый. Кстати, подумала я, а есть ли душа у болотных духов? Наверное, есть. Душа у всех должна быть.
Но тут, неожиданно для всех, в большинстве оказалась тетя Ариша.
- А, ну-ка, погуляйте-ка, все пока я завтрак приготовлю – голосом, полностью исключающим возражения, сказала она. – Как будет готово, я позову.
Мы послушно отправились “Недалеко погулять”.
- Да, несколько недипломатично получилось – сказал дедуля – ну, что ж, учтем на будущее, и будем учиться
- Я не буду учиться, я еще маленькая – Сашке явно необходимо было хорошенько поспорить.
- Конечно маленькая, когда тебе выгодно – дедуля тоже был, не прочь спор поддержать.
Однако, никакого спора не получилось, потому, что тетя Ариша позвала нас завтракать. Астафий не дождался, ушел. Значит, обиделся все-таки. Надо будет, как-то все это загладить. Сходить на болото, что ли?
А карасей мы съели. Как говорится за милую душу. Даже косточки обглодали. Тетя Ариша, после завтрака малышню к себе подозвала и стала им про болото, да карасей, рассказывать. И вроде бы, детишек просвещает, а только мне показалось, что это она больше для нас с дедулей говорит. Да и то правда, нам-то это оказывается, не меньше нужно.
- Карасики эти в болоте живут – вела свой рассказ тетя Ариша, А чтобы жить, они должны кушать. Вот как мы с вами. А едят они водоросли некоторые, это травка такая, которая в воде растет. А еще насекомых разных, которые в воду упадут. Летают, летают над водой, да и упадут. Вот, комарики, которых мы вчера вечером веточками прогоняли, они тоже на болото улетели, и некоторые там и попадали. В общем, когда еды всем хватает, карасики наши живут себе припеваючи.
Странно, даже как-то. Сашка таким моментом не воспользовалась. Не стала объяснять, что карасики петь не умеют. Нет, сидят вместе с Белкой, само внимание.
- А теперь, вот скажите, что будет, когда карасиков станет больше, намного больше – спросила тетя Ариша.
- Им кушать не хватит – первой ответила Белка
- Правильно, умница ты моя. Кушать им будет не хватать, и карасики начнут помирать. Ведь вам же их жалко будет, правда?
Малышня дружно зашмыгала носом, и закивала головами в знак согласия.
- В других местах, в озерах, например, щуки живут. Они и не дают карасям, чересчур расплодиться. А в болоте щук нет. Неподходящая тут для них среда. Вот Астафий сам за ними и следит. И не думайте, он ни одного карасика зря так, в обиду не даст. Он как бы за пастуха у них.
Это же надо, карасиный пастух, чуть не заселялась я, но сдержалась.
Помыли мы с тетей Аришей посуду, убрали со стола. Оставалось выработать план на сегодняшний день, и затем его выполнить. Но, тут появилось это… Или эта, или все-таки этот. ЭТО, потому, что это было натуральное чудовище, огромное и лохматое. ЭТА, потому, что чудовище это, все-таки было обыкновенной собакой. Впрочем, конечно не совсем обыкновенной. Я таких огромных собак еще не видела. А, ЭТОТ, просто потому, что чудовище звали Пушком.
Пушок, это, наверное, было единственное имя, которое подходило этому созданию. Шерсть его была настолько длинна и пушиста, что он казался просто огромной горой пуха. Ну, кем, скажите, он еще мог быть, как не Пушком. А вот называть Пушка собакой, язык не повернется. Это Пушок-то, собака? Ну, знаете ли.
Правда, вопрос о принадлежности Пушка к собачьей породе, возник чуть позже. А сейчас нас просто ошарашил, невесть откуда появившийся мохнатый вихрь, ворвавшийся во двор. Он, сделал несколько стремительных кругов по двору, вспугнул кур, которые с громким кудахтаньем разлетелись по сторонам. Буквально везде сунул свой нос, и все обнюхал. При этом он успел по нескольку раз лизнуть каждого из нас, кого куда попал, кого в нос, кого в щеку. Потом, вдруг как-то сразу, успокоившись, он, виновато виляя хвостом, подошел к тете Арише и ткнулся своей огромной головой ей в колени.
- Ну, что, набегался. И где это тебя столько времени носило.- тетя Ариша ласково гладила огромную морду. Потом повернулась к нам - Он всегда вот так, убежит, носится неделями неизвестно где, потом вот так вот заявится ненадолго и опять в бега. Где бегает, чего ест, неизвестно. И ведь не угомонится никак, а ему уж больше десяти лет, старик по собачьему то возрасту.
Интересно все как складывается, подумала я. Я, то думала, что все лето от скуки помирать буду, а тут наша маленькая кампания все разрастается на глазах. Да и какая она маленькая? Я сама, да тетя Ариша, да дедуля, да Белка с Сашкой, да Астафий. А теперь вот Пушок еще. Нет, кампания совсем не маленькая.
А, Пушок, тем временем развалился на подорожнике, которым густо зарос весь двор, позволяя всем желающим себя гладить. Желающих было много, точнее все. Я сначала делала это с некоторой опаской, очень уж он был огромен, но вскоре и последние опасения исчезли. Этот огромный пес был просто воплощением добродушия.
У нас ушло почти полдня, на то, чтобы вычесать из Пушка, все застрявшие в нем репьи. При этом он проявлял такое равнодушие к нашим трудам и заботам, что было немного обидно. Лежит себе, хоть бы хвостом, что ли, лишний раз вильнул. Однако дело свое мы довели до конца.
- А не сходить ли нам к Астафию, пока еще обед не наступил – сказал мне дедуля – надо, знаешь ли, как-то сгладить то утреннее впечатление.
- Пошли – сказала я и мы пошли.
Начало сказываться, привыкание к местности, Мы не стали спускаться в овраг, а обошли его слева. Идти, правда, было гораздо дольше, но зато не надо было карабкаться по крутому овражному склону, по которому после дождя и вообще, наверное, не подняться.
На болоте царила полная тишина, как написали бы, наверное, в какой-нибудь умной книжке. Наверное, принято писать именно так, но я никак не могу себе это представить. Тишина царит. Звучит, правда красиво. Но представить себе это, не получается. Впрочем, стоп. Меня, кажется, опять повело, на этот раз куда-то в дебри литературоведения.
Да, было тихо, тут на болоте, но полной тишины не было. Лягушки, правда, молчали, Но если прислушаться, то других звуков было хоть отбавляй. Вот, шмель пролетел куда-то. Чуть слышно ветерок камышом зашелестел, сухой сучок пол ногой хрустнул. Вот дедуля у нас плохо слышит. Он, наверное, все эти звуки не ощущает. Зато кричит громко.
Действительно, сложив ладони рупором, дедуля со всей мочи крикнул куда-то в сторону середины болота – Астафий, отзовитесь, пожалуйста.
- Ты еще, его господин Астафий назови – не удержалась я.
- Не ехидничай – сердито ответил дедуля – а как мне его еще позвать?
Я только пожала плечами. В самом деле, откуда мне знать, как болотных духов из болота вызывают.
- Ну вот, раз не знаешь, так уж молчи лучше – дедуля вновь сложил руки рупором, намереваясь повторить попытку.
- Не надо, не надо больше кричать – справа от нас зашелестел камыш и из него выбрался, как всегда мокрый, Астафий.
- Я тут лег вздремнуть немного, перед обедом – объяснил он, смачно зевнув.
- Так обед уже – нашелся дедуля.
- Действительно – согласился Астафий, взглянув на солнце, и еще раз зевнул. Разговор, явно, не складывался.
- Мы тут насчет карасей – дедуля зашел с другой стороны.
А-а. – Астафий – прикрыл рот ладонью, демонстрируя героическое подавление очередного зевка. – так если надо, я принесу.
Несомненно, это был самый ехидный болотный дух из тех, кого я знала.
- Ну, знаешь – неожиданно вскипел дедуля – Ну, оплошал я, не подумал, что обидеться можешь. Я как рыб этих увидел, как они воздух ртом хватают, так в первую очередь о них и подумал. Извини уж, раз все так вышло.
- Да, а мне их, думаешь, не жалко – голос Астафия полностью изменился. И куда только сонливость делась. Спал он, видите ли. Да наверняка и не думал даже.
- Да только мир так устроен. – продолжал Астафий - Вот, если, вы люди, вдруг все вместе, перестанете, рыбу есть, никто ее тогда и ловить не будет. А так чего уж. Да, кстати, вкусные карасики-то были?
Нет, не может он без ехидства, решила я. Определенно не может.
- Ну да, и вы на меня, шибко-то не серчайте, все хороши – совсем уже мягким голосом закончил Астафий. – И это, вы уж идите, покуда. А я, на самом деле, вздремну немного. Приду вечером.
То, что Пушок не собака вовсе, это стало ясно сразу. А вскоре, выяснилось, что лошадкой для Белки с Сашкой, он себя тоже не считает. Впрочем, не видно было, что это их очень огорчило. Нет, так нет. Какие могут быть вопросы. Тем более, отказ такой решительный. Попробовала, было, Белка Сашку к нему на спину подсадить, а он бух и развалился животом вверх. Вы, мол, милые мадамы, не с тем меня спутали.
Зато, когда дедуля ему предложил, пойдем, искупаемся, так сразу вскочил на ноги и хвостом завилял.
- Да, купаться он любит – подтвердила тетя Ариша.
Малышню, после обеда хотели, было спать уложить. Да куда там, Как только сообразили, что их хотят лишить купания с Пушком. Такой скандал учинили, что даже тетя Ариша, лишь руками всплеснула. Тут, мол, уж ничего не поделаешь.
Пришли мы на нашу отмель. И тут началось. Беготня, крики, брызги до небес. Да словами-то разве все опишешь. Устали, так, что обратно еле ноги волочили. Все, кроме Пушка. Вот этому, хоть бы, что, как щенок носится. А когда шли опустевшей улицей, или правильнее сказать, дорогой, которая когда-то была улицей, он, то ли увидел что в бурьяне, то ли учуял. Но, как вдруг бросится туда. И исчез. Правда, тут же вернулся. Довольный такой. И весь в репьях. А, мы, та-а-ак старались.
Белка с Сашкой уснули, еще не доходя до дома, так что дедуле пришлось даже немного нести их на себе. А я подумала, вот закончится лето, начнется школа, обязательно напишу реферат на тему “Влияние купания на сон детей среднего дошкольного возраста”. Или что-то еще в этом роде. А, что, лишняя пятерка, она никогда не лишняя.
Глава 5 Буренка
Рано утром меня разбудил какой-то странный звук. Словно кто-то бил молотком по железу. Тук-тук. Тук-тук. Кто это стучит в такую рань, подумала я и, заставив себя открыть глаза, взглянула на часы, на стене напротив. Ого! В самом деле, рано-то как. И кому это понадобилось в это время стучать. Я повернулась на другой бок и попыталась заснуть. Но сон пропал. А просто так, валяться в постели не хотелось. Пойду, взгляну, кто это там стучит, решила я и еще раз взглянула на часы. Да-а-а, так рано я еще не вставала.
Кстати о часах. Таких я раньше точно нигде не видела. Тетя Ариша их еще ходиками называет. На часах изображена хитрющая такая кошачья морда, которая глазами влево – вправо, влево – вправо. Снизу маятник. Его можно руками остановить и тогда часы встанут, потом если качнуть его, опять пойдут. Еще у них есть гирька на цепочке. Гирька тянет вниз и не дает маятнику останавливаться. Когда гирька опускается слишком низко, тетя Ариша ее вверх подтягивает. Она называет это “часы завести”. Ходят часы надо сказать, как бог на душу положит. То спешат, то отстают. А то и вовсе встанут. Потом, словно одумавшись, снова начинают свой тик-так. Поэтому, тетя Ариша постоянно стрелки руками подводит. Не часы, а антиквариат какой-то.
Во дворе я увидела, странную картину. Там в углу двора стоял большущий такой чурбан. В него был вбит штырь какой-то, не знаю, как правильно его назвать, с квадратной такой головкой. Так, вот дедуля, положив на этот штырь косу, частенько так стучал по ней молотком. Тетя Ариша, стояла рядом и внимательно наблюдала.
- Ну, что ж, неплохо – сказала она, когда дедуля перестал стучать. Потом осмотрела косу и как бы подтвердила – Да, совсем не плохо.
- А ты то, что так рано встала – увидела меня она – Спала бы еще.
- А вы чего делаете? – спросила я.
- Вот косы отбили, сейчас по росе один лужок скосим с твоим дедулей.
-Я с вами – решительно заявила я.
- Ну, пошли, коли есть желание – пожала плечами тетя Ариша.
До вышеупомянутого лужка было метров триста.
- Вот отсюда начнем – тетя Ариша провела ногой черту и протянув дедуле точильный брусок. Добавила – Ну, начинайте.
Дедуля, ширкнул пару раз бруском по косе, постоял немного, громко выдохнул, размахнулся и быстренько так, вжик. Потом снова размах и вжик. Я с удивлением смотрела, как дедуля уходил и уходил от нас по лугу, а за ним остается ровная полоса скошенной травы. Тетя Ариша понаблюдала за ним некоторое время, затем, удовлетворенно кивнула головой и повела свой покос следом за дедулей. Вскоре, вдоль дуга протянулись две ровные полоски покоса. Потом еще две, потом еще. Это напоминало какое-то волшебство. Мне ужасно хотелось поучаствовать в этом действии, но попросить об этом, глядя на сосредоточенные лица. Дедули и тети Ариши я не отваживалась. И лишь когда луг стал похожим на постриженную под машинку макушку, со множеством полос скошенной травы, и осталось пройти последний заход, я решилась.
К моему удивлению, к просьбе моей отнеслись благосклонно.
- Конечно, попробуй – сказала тетя Ариша. А дедуля протянул мне свою косу.
Ах, как красиво смотрелось это со стороны. И как неуклюже у меня все получилось. Сначала коса зарылась в землю, потом сбив верхушки , оставила после себя такие остатки, что я просто руки опустила. В буквальном смысле. Тетя Ариша молча подошла ко мне, показала, как правильно держать косу, как надо все время прижимать пятку косы к земле.
- Косой не размахивать, надо, а возить ее по земле – показывала мне она.
- Вот так, вот. Пяточку прижми и потихонечку отведи косу назад. Так, правильно, молодец. А теперь с силой вперед,
Сочетая полученные теоретические и практические наставления, я скосила небольшой участок. Он сильно отличался от остального луга. Был какой-то неряшливый. Да и несмотря на все наставления скашивала траву я как то слишком высоко. А еще при этом я ужасно устала.
- Ничего - снисходительно скал дедуля – со временем научишься. Дай-ка, я тебе косу поправлю.
- Я сама – запротестовала я и потянула косу к себе.
- Ой – тихо сказал дедуля. Из ладони у него обильно капала кровь.
Я в испуге бросила косу на землю. Тетя Ариша строго посмотрела на меня, и ничего не сказав, повернулась к дедуле.
- Дайте-ка быстрее сюда руку – она положила дедулину ладонь на свою и тщательно ее осмотрела.
- Ничего страшного, совсем не глубоко – обрадовала она нас – а кровь, мы сейчас остановим.
Тетя Ариша быстро зашептала что-то, потом как-то плавно поводила своей ладонью на дедулиной раной. И, знаю, что не поверите, но все равно, скажу. Кровь остановилась. А тетя Ариша все продолжала что-то шептать и водить рукой. Когда она, наконец, прекратила свои непонятные действия, я украдкой взглянула на дедулину ладонь и ахнула. Всю ее пересекал широкий шрам затянутый тонкой розовой кожицей.
Это было, что-то такое, что никак не вписывалось в систему моих знаний. Я и прежде видела, как людям иногда случается порезаться ножом. Видела, как набухают кровью бинты, как долго заживают потом раны. А тут, пошептала что-то тетя Ариша, и все зажила рана. Словно в сказке. А, может быть, я и в самом деле попала в сказку, шевельнулась в голове дерзкая мысль. Болотные духи, чудеса разные. Хотя нет, все равно на сказку не похоже. А, тетя Ариша, как будто и не произошло ничего такого, так, будто тарелки помыла или пол подмела. Обычное, мол, дело.
- Ну, Вы, пожалуй, откосились на сегодня – обратилась она к дедуле, отдохните покуда, а я покос закончу. Негоже такую узкую полоску оставлять. Она вроде бы и неспешно, но достаточно быстро прошла два последних покоса, и мы отправились домой. О дедулиной ране, как и о том, что я была невольной ее причиной, не вспоминали. Словно ничего и не было. От этого я чувствовала себя ужасно скверно. Хоть бы отругали, что ли. Но, по видимому, никто мне жизнь облегчать, таким образом, не собирался. А может, это я сама себя накручиваю. В самом деле, какие слова тут не скажи, все напрасными будут, ненужными.
Тетя Ариша, между тем, как ни в чем не бывало, стала объяснять, почему мы так рано пошли косить.
- И дело тут не только, в том, что смоченную росой траву, коса берет легче. Не менее важно, что утром гораздо прохладнее, а косьба занятие утомительное. В жару, например, так можно намаяться, что другие дела сделать, уже и сил нет. А дел в деревне летом хватает.
- А сена, которое мы накосили, корове на зиму хватит? – спросила я.
- На зиму? – да ей это только на один зубок – засмеялась тетя Ариша – ну не на зубок конечно, а так дня на три. Да и то, вряд ли. Жидковатое нынче сено.
- А как же мы тогда, на всю зиму заготовим?
- Да никак. Нам с твоим дедулей такую работу не осилить, силы уже не те. Да и косить то негде. Бурьян один. Мы и лужок-то этот только потому и скосили, чтобы тоже бурьяном не зарос. А коровушку-то нашу я на зиму к племяннику в район каждый год отправляю. У него там дом свой. Он, ничего, в силе еще. Опять же трактор под рукой. Вот он-то и своей и моей корове сена заготовляет.
Вернулись мы домой, и застали любопытную картину, Лежит себе Пушок посреди двора, А Белка с Сашкой репьи из него выбирают. Все трое при деле. Но, это пока они бабулю Ришу не увидели. Про репьи сразу забыли, и слаженно затянули свой любимый позывной – Молока-а-а. Пушок, освободившись, повилял хвостом да и исчез куда-то. Я раньше, не задумывалась как-то, а сейчас до меня дошло. Когда тетя Ариша малышне молока из крынки наливала. Это ведь до косьбы она и подоила и напоила корову, и на выгон ее отвела. Когда же она встает-то интересно.
Потом дедулиной ладонью занялись. Тетя Аришка каких-то трав заварила, потом в воде этой, намочила мягкую фланелевую тряпочку, обернула ею ладонь. Сверху еще куском клеенки, потом еще махровым полотенцем.
- Это, чтоб, ладонь гибкость не потеряла – пояснила она – через полчаса сменим.
Вскоре пришел Астафий.
- Чего с рукой-то – спросил он.
- Да, вот, шел, поскользнулся, упал, потерял сознание. Очнулся, гипс – ответил дедуля, демонстрируя перевязанную руку.
- Понятно – понимающе кивнул головой Астафий. Больше о руке не вспоминали.
Так день и прошел, а под вечер, после поливки огорода, тетя Ариша пообещала научить меня доить корову. По большому счету, есть только три коровьих имени. Если корова рыжего цвета, то и к гадалке не ходи, наверняка ее зовут Зорька. Если черная, значит без сомнений, Ночка. Ну, а если белая, с черными пятнами, то наверняка, Буренка.
Конечно, не могу, вот так, вот сказать, что я сама нашу Буренушку подоила. Тут, ведь и вымя ей вымыть надо, да и чтоб вообще хотя бы к себе подпустила. Но как свершившийся факт можно констатировать. Доение мною коровы было произведено. Додаивала-то ее, честно скажу тетя Ариша. Но какая разница. Много ли вы знали людей, которые, хоть раз в жизни подоили корову. Да навряд ли. Думаю в нашей школе, кроме меня, никто больше этого не удостоился.
Глава 6 Тихон
О Тихоне, вернее Тихоне Тихоновиче, я впервые услышала, присутствуя при споре Астафия и дедули. Спорили они всегда, как только встречались. Наверное, это было их любимым развлечением. Камнем преткновения, как всегда, было устройство существующего мира. Насколько я поняла, Астафий был приверженцем теории Единого Многообразного мира. Дедуля же отстаивал модель совместного сосуществования различных по своей структуре миров. Чем отличались эти модели, я при всем старании понять так и не смогла,
Сама я склонялась к модели Астафия, во-первых, потому, что дедуля явно противопоставлял материальный мир всем остальным мирам. Мне это казалось несправедливым. Во-вторых,. по дедулиной теории все болотные духи относились к нематериальному миру. Это утверждение, даже при беглом взгляде на Астафия вызывало большие сомнения.
В этот раз, когда я подошла, спор был в самом разгаре.
- Нет, ты мне конкретно объясни, чем мы, как ты говоришь, отличаемся в корне - настойчиво допытывался Астафий.
- Да, как это чем – кипятился дедуля – Я человек. У меня вон и паспорт есть.
- Понятно – Астафий был не в пример спокойнее дедули – У тебя есть паспорт. Отлично. У меня, при этом, паспорта нет. Значит вся разница между нами в наличии паспорта. Так?
- А, хотя бы и так – запальчиво подтвердил ледуля.
- Значит, если ты, например, потеряешь паспорт, или мне выдадут аналогичный документ, то разница между нами исчезнет?
Дедуля понял, что его очень ловко приперли к стенке. Он насупился, задумавшись ненадолго.
- Ну что ж, ты вынуждаешь меня прибегнуть к более сокрушительным аргументам – почти торжественно заявил дедуля. Скажи мне, где ты живешь?
- В болоте, в воде. И что? – Астафий пожал плечами.
- А, то – голос дедули даже зазвенел от возбуждения. – А то, что люди в воде не живут.
- А где живут – совершенно невинно спросил Астафий. Чувствовалось, что он готовит какую-то ловушку. Дедуля, однако, этого не заметил.
- Дома, а где же еще, ответил он.
- Та-а-к. – нарочито задумчиво протянул Астафий – понятно, люди живут в домах. Этот факт не оспоришь. Но, тогда, мы то чем отличаемся, объясни мне. Я, например, живу в болоте, Тихон Тихонович под печкой обитает, ты вот на сеновале живешь. Значит все мы не люди. Одного выходит роду-племени.
На дедулю было жалко смотреть, опять Астафий его переспорил. Но мне сейчас было, в общем, то не до этого. В голове, как заноза, застряла фраза “Тихон Тихонович под печкой живет”. Это, что ж там за Тихон такой под печкой? Наподобие Карлсона что ли, который, на крыше.
Любопытство меня просто распирало. Надо обязательно расследовать это дело, решила я, причем, не откладывая его в дальний ящик. После недолгих размышлений решила идти напрямую. То есть прямо пойти и спросить о нем у тети Ариши. Так я и сделала.
- Астафий что ли тебе про Тихона то сболтнул? – несколько сердито спросила тетя Ариша.- сам шляется везде, почем зря, так еще и…
Она вдруг замолчала и я так и не поняла, в чем же собственно провинился в ее глазах болотный дух.
- Живет, конечно. А чего ему тут не жить, дом то жилой, не развалина.
Внимательно посмотрев на меня, тетя Ариша вздохнула – да понимаю я, что тебе на него взглянуть хочется, да только не любит он этого. Он и мне-то на глаза не часто кажется, а другим уж и подавно.
Однако, посмотрев на мое разочарованное лицо, вздохнула – Ну что ж, пойдем, попробуем. Только не выйдет у нас ничего, можешь поверить.
- Тихон, а Тихон, мы тут к тебе по делу пришли – позвала она, чуть наклонившись к подпечку.
В ответ, тишина. Я наклонилась и заглянула по печку. Никого. Аккуратно уложенные два ухвата, кочерга и сковородник. Еще небольшой веничек из полыни. И все.
- Да, нет. Не увидишь ты там ничего. Не лазь зря. – остановила меня тетя Ариша. – и обращаясь уже к Тихону – Тихон Тихоныч, покажись на секунду, а я тебе молочка утрешнего налью и сметанки свеженькой.
Ничего не изменилось, все то же молчание. Тягостное и упрямое.
- Вот видишь? – Тетя Ариша развела руками – Не выйдет у нас нынче ничего.
- А уж теперь-то тем более – добавила она, когда Белка с Сашкой ворвавшись откуда-то, словно два маленьких метеора, с криками “Бабуля Риша” вцепились ей в юбку. Да, уж. Тут не только Тихон, тут и я не стала бы из-под печки вылезать.
После обеда мы ходили сено ворошить. Это значит, те валки, которые мы накануне скосили, граблями переворачивать. Потому, что сверху трава уже высохла, а внизу была еще сырая. Ворошить, это не косить. Не в пример веселее. Опять же и малышня с нами.
Рука у дедули, зажила. Во всяком случае, граблями орудовать ему не мешала. Странно, подумала я, и где он всему этому научился, и косить и все остальное. Вроде бы в городе живет. Хотя, конечно ворошить сено особого умения не надо. Вон и у Белка, смотрю, как ловко у нее все получается. Она у нас, вообще самая работящая. Без дела сидеть не может. Ей либо озорничать надо, либо работать. Третьего, как говорится, не дано. И тетя Ариша, вон, последнее время, ее иначе, как “Моя помощница не называет”. Я, тоже вроде бы все делаю, но потому, что просто знаю, что - надо. Слово есть такое. А Белка, та все ходит и смотрит, где бы, чего сделать. То ли пыль протереть, то ли прибраться. Пока не найдет, не успокоится. Может даже каприз устроить. Здесь, у тети Ариши ей в этом смысле, раздолье.
Совместными усилиями сено мы переворошили быстро. Не так уж его было много. Потом побродили вокруг. Буренку на выгоне посетили, По улице прошлись. А там уж как-то само по себе и на речку. Искупались. Вот и весь день. Пролетел так, что и не заметили. Вечером опять Астафий придет. Опять с дедулей спорить начнут. Наверно форма общения у них такая. А, потом ужин и спать. Еще один день прошел. И тут меня впервые кольнула в сердце мысль, что когда-нибудь, придет тот последний день в Вешке, и мы уедем отсюда домой. Стало грустно.
На следующий день меня разбудил громкий голос тети Ариши. Такой взволнованной и рассерженной я ее еще не видела.
- Тихон, проказник ты эдакий, а ну-ка, вылезай на расправу. Немедленно вылезай – при этом тетя Ариша энергично пошерошила кочергой под печкой.
Не знаю, как Тихон, но при таких обстоятельствах я вряд ли бы вылезла. Тихон, кстати тоже не вылез. Что, он, дурак что ли?
- Что случилось то, тетя Ариша? – спросила я.
- Что случилось? Да ты посмотри только, что этот охламон с твоей головой сделал.
Я взглянула на свои волосы, и мне даже страшно стало, настолько они были запутаны - перепутаны.
- А это точно он? - на всякий случай спросила я.
- А, кто еще? Может быть я? Или, вон дедуля твой с Астафием, делать им больше нечего, как волосы тебе путать.
- А, мы то, вчера, так их щелоком промыли, да потом лопуховой водой прополоскали. – сокрушалась тетя Ариша. Ну, да что теперь зря языком молоть. Садись, расчесываться будем.
- Может быть, я сама? – робко спросила я.
- Сама. Да, ты сама, половину волосьев себе повыдираешь. Вишь, как запутал, охальник. Да, ты садись, садись, некогда нам тут разговоры то разводить.- тетя Ариша вооружилась уже своим большим гребнем.
Это только рассказывать быстро получатся, а уж, сколько тетя Ариша над моей головой прокорпела, вспомнить страшно. Прядочку за прядочкой. Сначала кончики, потом выше и выше. А волосы то длиннющие. В итоге все закончилось туго сплетенной косой, которую я перекинула через правое плечо вперед.
- Тетя Ариша, а он не запутает мне снова волосы? - спросила я, когда уже все было закончено.
- Не запутает, не бойся – уверенно ответила тетя Ариша – Он ведь, не злой. Озорник то, конечно, тот еще. Но не злой. Да и потолкую я с ним слегка.
Не знаю, толковала тетя Ариша с Тихоном, нет ли. Но только вечером случилась такая история.
- Пойдем в избу. Посидим немного – позвала меня тетя Ариша.
Сели мы, сидим. Тетя Ариша разные разговоры заводит ничего незначащие, Так мелочи разные. Сидим, разговариваем. Только кажется мне, что ждет она чего-то. Какое-то, едва заметное беспокойство в ней. И тут в задней загрохотало что-то, словно ведро пустое на пол упало.
- Иди-ка, посмотри, что там за шум такой случился – говорит мне тетя Ариша, а глаза у самой такие хитрющие.
Вышла я в заднюю, а там…
Стоит предо мной в полный рост старичок. Малюсенький такой, ростом не выше Сашки. В синей косоворотке, в белый горошек. Штаны в полоску в махонькие сапожки заправлены. На голове картуз, самый настоящий. Вот он какой, Тихон то, оказывается, мелькнуло в голове. А он подмигнул мне – ну, что мол, поглядела, убедилась. И, не сказав ничего, отправился неспешно под печку. Напоследок оглянулся, правда, погрозил мне пальцем и исчез. Растаял в воздухе.
- Ну что там? – спросила меня тетя Ариша, а сама улыбается.
- Тихон Тихоныч уронил что-то – ответила я и, глядя в ее улыбающееся лицо, добавила – Спасибо, тетя Ариша.
Она, молча, прижала меня к себе и поцеловала в голову.
Глава 7 Финеюшка
Со стороны могло вполне показаться, что Белка и Сашка были предоставлены сами себе. Они бродили по всей Вешке. Забирались, куда им вздумается, ходили куда угодно, даже на речку. Но, при этом, каким то образом, за ними осуществлялся постоянный контроль. Например, только соберутся они залезть на готовую в любой момент развалиться крышу сарая, к которому и подходить то опасно. Как рядом, совершенно случайно оказывалась тетя Ариша, идущая куда-то по своим делам. Пригрозит пальчиком и все, попытка отменена. Или, заигравшись, захотят вдруг выяснить, кто из них кто. А тут, откуда ни возьмись Пушок. Встанет между ними, ну и все, инцидент исчерпан. И так целый день, В нужный момент, кто-то, да окажется рядом. Не будет тети Ариши, это может быть Астафий или дедуля. А то и оба сразу. Иногда и мне такая миссия выпадала. В общем, у нас пословица про дитя без глаза, скажем так, не работала. Да, и сразу, что б не забыть, раз уж речь зашла. Я раньше когда, эту пословицу слышала, дитя без глаза в буквальном смысле понимала, а оказывается, имеется в виду, что за этим дитем просто присмотра нет. Забавно, правда?
Постепенно, малышня определилась с тем, что им можно, а чего нельзя. В заброшенные дома заходить можно, если конечно, проберешься через бурьян. А вот в сараи разные и другие пристройки, не надо. Ветхие очень. Так же и на болото нельзя за кувшинками, лучше Астафия попросить. И купаться одним нельзя, и уходить далеко. За этим Пушок присматривал. Вроде бы и много ограничений, но зато, все остальное практически можно было. Дома то у них точно такой свободы не было.
Чаще всего они забирались в один из пустующих домов и играли, там пока не надоест. То в одном, то в другом. А то, выберут, себе по дому и друг к другу в гости ходят. С угощением. Угощение заимствовали у бабули Риши, конечно. Больше же не где. Иногда и без спроса. Тетя Ариша делала вид, что не замечает этих мелких хищений, и мне не велела их за это ругать. Наоборот, показывала им, как огурчик, на грядке найти, как редиску правильную выдернуть. Пообещала, что скоро и морковка подрастет. А, девчонок тетя Ариша за эти игры хвалила, хорошие мол, будущие хозяйки растут. А ведь и правда. Они в домах то прибирались, наломают веничек из полыни или чернобыльника и пол подметут. Попросят тряпку и пыль вытрут. Так уберутся, что и зайти не страшно. А самое главное, так за этими играми они на Финеюшку то и наткнулись.
.
А, случилось это так. Мы как раз с татей Аришей морковку прореживали. Семена у моркови мелкие, Ее, когда сеют, берут в щепотку и как будто солью солят маленькую бороздку. Вот морковь и всходит такими густыми пучками. Если ее не проредить, она мелкая будет. Поэтому и прореживают. А делается это так, берешь очередной кустик, выбираешь корешок помощнее, и все остальные, вокруг него выдергиваешь. Причем, осторожненько, по одному, чтобы основной корешок не повредить. Вот так, увлеклись мы работой и не сразу малышню заметили, а те бегут и издалека еще кричат – Бабуля Риша, бабуля Риша. Там мальчик маленький плачет.
Это, что за новости, подумала я. Откуда здесь взялся маленький мальчик. И плачет почему? Я вопросительно посмотрела на тетю Аришу. Та только плечами пожала, сама мол, ничего не понимаю.
- Ну, что ж, ведите нас к вашему мальчику – обратилась она к малышне. И вот мы всей процессией отправились разбираться с этим удивительным делом. По дороге к нам и дедуля присоединился. Уж ему то, пропустить такой случай никак нельзя. И откуда узнал то про это. Видимо, нюх у него на такие дела. Не иначе.
Мы прошли всей улицей, к предпоследнему дому. Через расшатанную калитку вошли во двор и пробрались через бурьян к крыльцу. Белка и Сашка торжественно шли впереди. Еще бы, не каждый день им удавалось чувствовать себя такими важными персонами. Дверь в сени была открыта, она оказалась так перекошена, что закрыть ее не было никакой возможности. А вот дверь в избу открылась легко, скрипела правда при этом, ужасно. В избе было относительно чисто, во всяком случае, подметено. Девчонки, по-видимому, постарались. Но в избе никого не было. Пусто.
Ну, так я и думала. Эти фантазерки навыдумывали невесть чего, а мы, взрослые люди, им поверили. Мальчика плачущего смотреть пришли. Да только где он? Эй, мальчик, Ау-у, отзовись. Эти мысли у меня в голове, как бы сами по себе пронеслись. Да только смотрю, похоже, тетя Ариша моих сомнений, не разделяет. Да и дедуля, по-видимому, тоже. Лица у обоих, смотрю, серьезные. Неужели правда, все таки?
- Финеюшка – тихим таким голосом позвала тетя Ариша – ты, что ль вернулся?
В ответ под печкой, словно засопел кто-то. Но голоса не подал. А, тетя Ариша совсем к подпечку наклонилась.
- Вылезай Финеюшка, не бойся, - ласково, ласково позвала она – с добром мы к тебе пришли.
- Не боюсь я – после длительного молчания, откуда-то из-под печки раздался басистый, с легкой хрипотцой голосок. – Хозяин я, чего мне бояться.
Затем, что-то зашуршало под печкой, потом раздался громкий чих. Еще бы, там, под печкой пылищи то, наверное. И опять все стихло. Никто, похоже, вылезать и не собирался.
- Не вылезу – подтвердил мои подозрения Финеюшка – не хочу.
- Экой ты упрямый – пожурила его тетя Ариша – а плакал то, чего?
Снова усиленное шмыганье носом. Потом знакомый уже шорох. И, наконец, он сам, собственной персоной. Хозяин Финеюшка. Вот, говорят иногда, не верь глазам своим. Что за глупости. Почему, это я им верить не должна? Тем более, я тут столько всякого уже насмотрелась. Но, честно скажу, Финеюшка меня просто ошеломил. Даже Тихон Тихонович, ростом значительно меньше Сашки будет. А этот карапуз и Тихону то едва по пояс. А тоже, косовороточка, сапожки, Все честь по чести, хоть и крохотные, но настоящие. На голове только вместо шапки копна густущих растрепанных волос.
Финеюшка всех нас пристально рассмотрел, и видимо остался, удовлетворен осмотром. Затем он повернулся к тете Арише и прижимая по очереди свои крохотные пальчики стал перечислять .
- Вот смотри, окно разбито, дует, а зима придет, как зимовать буду. Дверь в сенях не закрывается, я ее дергал, дергал. Никак. Вторая ступенька на крыльце сгнила, еще кто-нибудь ногу сломает. Калитка на одной петле висит, двор бурьяном зарос, крыша прохудилась. Пальчики у него давно закончились, а он все перечислял и перечислял. На глазах у малыша стали появляться слезы. Вот-вот заплачет
- Ну, полно, полно Финеюшка – прервала его тетя Ариша – поможем мы тебе. Чем сможем, тем как говорится, и поможем. Только слез не разводи.
Финеюшка подозрительно оглядел нас, видимо поверил, и улыбнулся. Ах, как хотелось взять его на руки и потискать так, потискать. Но я понимала, нельзя. Этот милый малыш ни за что бы такого панибратства не потерпел. Он, Хозяин. И этим все сказано. Похожие чувства испытывали и Белка с Сашкой, Уж как бы они его пеленали, да в разные платьица наряжали. Но тоже понимали, нельзя.
Тут мы, что называется, откланялись.
Решили начать с самого простого, очисть двор от бурьяна. Это было возложено на нас с дедулей. Для этого тетя Ариша вооружила нас лопатой и мотыгой. Работа была интересной. Подрубая мотыгой бурьян, я представляла себе, что мы с дедулей в чистом поле сражаемся с несметными полчищами врагов, напавших на Финеюшку. Впрочем, поле еще только предстояло сделать чистым, а это делалось не слишком быстро. Полынь, чернобыльник, лебеда, репейник. И еще много чего, в том числе и крапивы. И все в мой рост. Но мы сражались, в смысле работали упорно. Во всяком случае, когда Белка и Сашка принесли Финеюшке молока, путь к крыльцу был уже свободен.
И, все таки, до вечера мы не управились, Еще добрая половина двора оставалась в бурьяне, Да и вторая то половина тоже в бурьяне была. Только в срубленном виде, да сложенным в кучи. Решили продолжить работу завтра, сразу после завтрака. Понятно, что перед уходом мы просто не могли не зайти попрощаться к Финеюшке, но Хозяин видимо был не в духе, во всяком случае, так и не соблаговолил, снизойти до аудиенции, несмотря на все уговоры, Только проворчал что-то под печкой. Ну, что ж и то хлеб, как говорится.
На следующий день мы поработали гораздо продуктивнее, Очевидно появился некоторый навык. Мы не только вырубили весь бурьян, но и вынесли его за задний двор и уложили в одну кучу. Куча выглядела внушительно, целая гора. Сжигать ее мы не решились, мало ли чего, Подует ветер посильнее, разнесет огонь, так что и не потушишь. А так сверху высохнет, снизу перегниет.
Хотя двор у Финеюшки и отличался разительно от остальных дворов, но, скажем, гулять по нему босиком, я бы не стала. Повсюду торчали острые стержни срубленных стеблей. Не скоро еще покроется двор мягкой и нежной травкой. Нужно еще время, чтобы обрубленные корни перегнили и уступили место вездесущему подорожнику. А, там глядишь и одуванчик, и другая зелень появится.
Но главное, что начало этому мы с дедулей положили, и от того на душе было хорошо и радостно. Так всегда бывает, когда что-то хорошее сделаешь, и непременно, чтобы трудное.
Вопрос со стеклом оказался гораздо сложнее. Первоначальный замысел, найти в других домах, подходящую целую раму и заменить ей Финеюшкину мы отвергли. А вдруг, в тот дом тоже хозяин вернется, а может, он и не уходил никуда, ждет, вдруг жильцы вернутся.
Когда, мы этими соображениями с тетей Аришей поделились, она нас поддержала.
- Хозяев то там уже нет – сказала она – Они раньше своих домов уходят. А дома эти умирают. Не восстановить их. Да, только и пособлять им в этом не надо. А стекло, мы найдем. Где-то в сарае должны быть.
- А Финеюшкин дом тоже помрет? – встревожено спросила я, когда дедуля ушел собирать инструмент.
- Ну, покуда Финеющка в нем, не помрет. Да только и не простоять ему долго. Одна, две зимы, от силы. Очень уж разрушенный он
- А мы с дедулей отремонтируем его.
- Ваш ремонт тут не поможет. Его бы тесом обшить, или кирпичом обложить. Да и то, боюсь, не поможет. Поздно уже, пропадает дом, От ненужности своей пропадает.
- А что же тогда с Финеюшкой будет? – затаив дыхание, спросила я.
Тетя Ариша только, рукой горестно махнула и отвернулась. Потом добавила – покуда мы ему помогать будем, у Финеюшки то надежда в душе жить будет. Может быть, и поможет ему выжить. А если нет, тут уж ничего не поделаешь. Тетя Ариша развела руками.
Надежды в ее голосе было немного. Не почувствовать этого было невозможно.
- Финеюшка, он же маленький такой. Неужели совсем ничего сделать нельзя? – в полном отчаянии почти выкрикнула я.
Тетя Ариша пристально взглянула мне в глаза. Да и не в глаза даже, а куда то в душу через них посмотрела.
- Можно – наконец тихо сказала она – кое-что можно, Об этом мы с тобой в свое время поговорим.
- А почему не сейчас?
- Потому, что каждое дело надо делать в свое время – строго сказала Тетя Ариша. Спорить с ней совсем не хотелось.
Дедуле пересказывать наш разговор я не стала. А зачем, расстроится только. А потом и дела отвлекли. Дедуля, оказывается, и стекла вставлять умеет. От найденного у тети Ариши листа стекла, он отрезал стеклорезом лишнюю часть. Примерил, как раз подошло. Вставил, потом тонкими планочками такими, он их штапиками называл, и гвоздиками маленькими стекло закрепил. Потом еще в одном окне стекло вставили. Здесь подольше повозились, потому что пришлось два листа соединять. Но тоже справились.
В основном дедуля конечно, но и я помогала. А ближе к концу и Финеюшка вышел, с большим интересом наблюдал.
- Ну, что прораб, принимай работу – сказал ему дедуля, после того, как приколотил последний штапик.
Финеюшка же в ответ только пальчиком ему погрозил и уковылял к себе под печку. Не понравилось ему. то, что его прорабом назвали. И то, правда. Какой он прораб, он Хозяин.
За прораба же оказалось тетя Ариша. Она внимательно осмотрела оба окна и удовлетворенно кивнула головой.
- Вот у нас и свой стекольщик появился – похвалила она.
И мне это было приятно, я даже некоторую гордость испытала. И за себя и за дедулю. Мне так и хотелось крикнуть – Знай наших. Но я понятное дело, промолчала.
Глава 8 Земляника
Больше недели мы с дедулей в Финеюшкином доме трудились. И крыльцо поправили. И калитку перевесили. Даже дверь в сенях удалость починить. Вот только крыша. Стропила настолько прогнили, что она вряд ли бы дедулин вес выдержала бы. Он у нас не худенький совсем. Я предложила мне на крышу лезть, потому, что я гораздо легче, но дедуля только кулаком пригрозил. Вечером на общем совете решили крышу не трогать, ввиду ее ветхости. Потому, что если крыша рухнет, дому и зиму не простоять. Да и как это без крыши. А дождик пойдет? Финеюшке же решили ничего не говорить. Что зря расстраивать.
Дни пролетали незаметно. И каждый день, что-то новое приносил. Так мы узнали, что в заброшенных садах растет не только бурьян. Где-то там, в глубине его растут кусты смородины, крыжовника и малины. И, хотя, точно такие же кусты росли в саду у тети Ариши, и я и малышня предпочитали лазить по этому травяному бурелому в поисках новых ягодных месторождений. Как видно радость открытия тоже чего-то стоит. Впрочем, не только мы этим грешили. Несколько раз и дедулю мы заставали при исследовании заброшенных садов.
Тетя Ариша хоть и не одобряла нашего лазания по садам, никакого неудовольствия не высказывала. Иногда, правда говорила – да вон же она смородина то, ешьте, сколько хотите, И охота вам крапивой то обжигаться. Мы послушно сначала ели свою смородину, а потам по протоптанным нами же в бурьяне тропам, шли обжигаться крапивой.
Обжечься крапивой, кстати, если кто не знает, дело не из приятных. Вроде бы на первый взгляд, ну чего страшного, ну обжегся, подумаешь, что теперь из этого трагедию делать. Но только на этом все не кончается. Вроде бы и пройдет уже все и не жжет больше, но стоит только, обожженное место водой намочить, как жжение возвращается просто с удесятеренной силой. Никогда не мочите водой, обожженное крапивой место.
А, тем временем в лесах поспела земляника. В Вешке лесов то практически нет. Поля, да узкие посадки березы вдоль дорог. Единственный лес был за рекой на бугре. Да, и то лес, не лес. Роща сосновая, длиной километра полтора. А шириной уж и не знаю сколько, но немного. Туда мы и снарядили свою экспедицию. Снаряжение было предельно простым. Тетя Ариша вручила каждому члену экспедиции плетеный лыковый туесок. Нам с дедулей побольше, Белке с Сашкой, совсем крохотные. Вот и все, снарядились. Ну, еще бутылочку воды взяли на всякий случай, вдруг малышня пить запросит.
Позавтракали поплотнее, и в путь. Переехали мы на лодке, на другой берег, Лодку вытащили подальше, чтоб течением не унесло, и пошагали к лесу. Белка с Сашкой как всегда впереди, мы с дедулей в арьергарде. Так удобнее за ними присматривать.
Сосновая роща, звучит то как. А сосновый бор. Разве хуже. Главное, что, и то и другое ассоциируется со светлым, пронизанным солнцем лесом. Вековые сосны вознесли свои ветви куда-то в высоту. Чтобы разглядеть, нужно голову как следует вверх задрать. Красота! И внизу, Встречается кое-где мелкий колючий подлесок. Но чахлый такой. Нет, не расти ему тут. Заглушат его сосны-богатыри. Их это лес. А на прочую мелочь, такую как редкие кустики можжевельника, да волчьей ягоды, смотрят снисходительно. Что мол, это там под ногами путается, сверху и не разглядеть. Густотравья в таком лесу тоже нет, встречаются иногда поляны папоротника, да и только. Хорошо ходить по такому лесу, радостно.
А, мы не просто гулять пришли, мы по ягоды. Вскоре увидели первую земляничную поляну. Ох, малышня на нее и набросилась. Еще бы, столько ягод.
На поляне этой мы задержались надолго. Не хотелось ни одной ягодки пропустить. Мы и не пропустили, в туески, правда, ничего не попало, ну да лиха беда. Успеется еще. Набрели, на другую поляну, затем на третью. Смотрю, и в туесках кое-что появилось, особенно у дедули.
Вот тут Сашка и обозначилась. - А мы не заблудимся? – говорит. Надо же, мне вот, такая мысль даже в голову не пришла. Ну, то я, а то Сашка. У нее здравомыслия и осторожности на двоих хватит. Впрочем, что там, на двоих, вот, на всех четверых хватило.
- А и в самом деле, дедуль – говорю – не заблудимся мы?
- Это, тут – то. В трех соснах? – возмутился дедуля – да, ни при каких обстоятельствах.
В этот момент над ухом у меня как будто, хмыкнул кто-то. Оглянулась я по сторонам, нет никого. Значит показалось.
- В лесу, если желаете знать, вообще заблудится невозможно, даже если захочешь. Потому, что всегда по солнцу сориентироваться можно. Вот, например, кто помнит, с какой стороны солнце было, когда мы в лес вошли?
Оказалось, что не помнил никто. Как выяснилось, включая и самого дедулю. В связи с этим, возник вполне конкретный вопрос. В какой стороне наш дом? А ответа на него не было. Дедуля, однако, не сдавался.
- В пасмурную погоду, когда солнца не видно, можно ориентироваться по деревьям. У каждого дерева, с северной стороны, ветвей всегда меньше. С южной стороны, разумеется, наоборот. Кроме того, на северной стороне стволов могут произрастать различные мхи и лишайники. То же самое относится и валунам, вросшим в землю. С северной стороны они обязательно обрастают мохом.
Все эти дедулины знания могли бы нас сильно впечатлить, если бы от них была хоть какая-то польза. Ветви, там, в вышине мы сразу считать отказались, гиблое дело. Стволы сосен, сколько ни рассматривали, так ничего и не высмотрели. С валунами то же самое, их тут, нигде и в помине не было.
- А еще по звездам можно ориентироваться – подсказала я – может, до ночи подождем.
- Не ехидничай – ответил дедуля. А Белка и Сашка сделали попытку захныкать. Вот этого как раз нам еще не доставало.
- Ребята, не унывать – попытался взбодрить нас дедуля – если у нас нет ориентира, мы его создадим.
- Вон видите корявое дерево. Оно и будет нашим ориентиром. Лес небольшой. Пойдем от него все время прямо в любую сторону. Куда-нибудь обязательно выйдем.
Дерево, действительно было каким-то корявым. К тому же явно высохшим, с отвалившейся корой и двумя крючковатыми ветвями. И, откуда оно только тут взялось, такое. Остальные сосны, как мачты корабельные, а это. Впрочем, для ориентира сойдет.
Выбрали мы направление, пошли. Идем все время прямо. Ни шага в сторону. И уже достаточно долго по ощущению идем, а лес все тот же, солнечный, красивый, да только никак не кончится. Но мы упрямо идем, идем и вышли, наконец. Прямехонько к тому корявому дереву, ориентиру нашему. Вот тут мы в первый раз, всерьез заволновались. Но делать то, что-то надо. Пошли от дерева в другую сторону. Шли след в след, чтобы с прямого пути не сбиться. На этот раз путь покороче оказался. Да только конечный пункт все тот же, ориентир наш. Дерево это корявое.
- Похоже, влипли – мрачно сказал дедуля.
Мы промолчали, А чего тут скажешь. Сели на травку, сидим. Ноги гудят, устали. И немудрено, вон, сколько по лесу то пройти пришлось.
Сашка хныкает потихоньку. Пока, потихоньку. Дедуля сидит мрачный весь, молчит. Наверное, думает в какую сторону теперь идти. Я тоже молчу, но не думаю ни о чем. Апатия одолела. Белка задумчиво так, из дедушкина туеска землянику ест. Ягодку за ягодкой, ягодку за ягодкой
- К бабуле Рише хочу – вдруг заявила она.
Сашка, словно только этого и ждала. Как закричит – Бабуля Риша.
Сразу же и Белка к ней присоединилась. Вдвоем то у них, вообще здорово получилось. Как будто весь лес заполнился их настойчивым жалобным криком. И сосны, словно, подхватили этот крик своими кронами, зашумели, зашелестели. Разнося его во все стороны.
- Да не кричите вы – запротестовал дедуля – все равно вас никто не услышит.
- Неправильно говоришь – села на своего конька Сашка – Это ты ничего не услышишь, а бабуля Риша услышит.
Ого, серьезные разговоры пошли, подумала я, и чтобы не нагнетать и без того взрывоопасную обстановку, промолчала. Впрочем, скоро умолкли и обе наши крикуньи. То ли разуверились в своем начинании, то ли просто устали. И тут я опять слышу, как над ухом кто-то вздохнул. Раз, другой. Вокруг, понятно никого нет. Ну, вот, уже и галлюцинации звуковые начались, подумала я, и так домой захотелось. Домой, в смысле к тете Арише. Про свой дом я тогда и не вспомнила даже.
Если честно, даже предположить не могу, что бы мы дальше делали. Но тут старичка увидели. Идет в нашу сторону, на палочку опирается. Подошел к нам.
- Что молодые люди, по ягодки в лес выбрались? Хорошее дело. Земляника в этом году уродилась на загляденье. Давненько такого не было. Да, только туески то у вас пустые смотрю. Что так?
- Заблудились мы – неохотно пояснил дедуля – дорогу не подскажете?
- Дорогу то? – непременно подскажу. Как же не подсказать. Да только невдомек мне, как вы заблудиться то смогли. В трех соснах то. Вы, поди, у Ариши гостюете?
Мы кивнули головой, в подтверждение
– А Вы, тоже где-то здесь рядом живете? – поинтересовался дедуля.
- Да, где-то здесь рядом – уклончиво подтвердил старичок. - А дорога? Да что там дорога, вон видите, за соснами речка блестит. И лодка чья-то, туда вам.
С ума сойти. В самом деле. Вон она речка, а вон и лодка наша. Да мы же практически на краю леса сидим. Ох, чует мое сердце, непростой это старичок. Ох, не простой. И голос. Ведь слышала я его где-то. Точно слышала, а где, не упомню.
А старичок, вкрадчиво так продолжает - И все же никак в толк не возьму. Как это вы так заблудиться то смогли. Сколько себя помню, никогда здесь такого не случалось. А может, вы в лес вошли, а хозяину то и не поклонились, Да и разрешения не попросили, ягодок то пособирать, А может быть, даже и обидели его неосторожным словом. Такое иногда случается по непониманию.
Переглянулись мы, а дедуля даже покраснел немного. Затем, распрощались, за дорогу поблагодарили да и направились, было к речке. Но старичок нас остановил.- Погодите, чуток, Подайте-ка мне ваши туески, не с пустыми же вам домой возвращаться.
- Подождите, вернусь скоро – сказал он и исчез за деревьями.
Вернулся действительно скоро с нашими туесками, наполненными отборной земляникой.
- Арише то, привет передавайте – сказал он, отдавая нам наши туески.
- А от кого привет то, как сказать? – спросил дедуля.
- Да никак не говорите, поймет она от кого. Не так уж много у нас тут народу, приветы то передавать.
А мне все покоя не давал вопрос, кто же это у меня все таки, над ухом то вздыхал там в лесу. И старичок этот. А голос у него, такой знакомый. И вот уже в лодке, когда дедуля потихоньку выгребал от берега, меня вдруг осенило.
- Дедуля – закричала я – А ведь я поняла, кто тогда в лесу вздыхал.
- Кто вздыхал, когда, где? – недоуменно посмотрел на меня дедуля.
- Да, нет, это я так, ничего – замяла я вопрос, действительно только и не хватает сейчас, как про эти странные вздохи и хмыканье рассказывать.
- А я знаю кто – неожиданно вмешалась Белка – это тот дедушка вздыхал. Он услышал, как мы бабулю Ришу зовем, и ему жалко нас стало. А потом он к нам из леса вышел и дорогу показал.
А ведь мелкая то права, подумала я. Скорее всего, именно так все и было.
Глава 9 Спиридон
День этот начался как обычно. Дождались, когда проснется малышня, позавтракали, знаменитым омлетом тети Ариши. Покормили кур, навестили Финеюшку. Все, как всегда. Финеюшка, в отличие от Тихона Тихоновича, был куда более общительным. Когда мы приходили, под печку от нас не прятался, даже разговорами удостаивал. Вот, и в этот раз, милостиво соблаговолил принять крыжовник, который мы ему принесли, и посетовал на то, что слива в этом году никак не поспеет. После того, как мы его заверили, что хоть пару спелых слив, мы ему обязательно разыщем, Финеюшка успокоился и отправился под печку спать.
Не знаю, как Тихон, но относительно Финеюшки, создавалось впечатление, что он все время спит, по крайне мере днем. Ночью то, кто его знает. А днем спит и спит. Проснется на немного и опять спать. Скорее всего, он все-таки ночной образ жизни ведет. Я вот как-то задумалась об этом. Наверное, это было бы правильно. Днем за домом люди сами следят, в порядке его держат, А ночью, когда люди спят, уже сам Хозяин приглядывает.
Так, вот значит, Финеюшка спать под печку пошел, а мы как говорится, отправились восвояси. Тут мы разделились. Я к тете Арише направилась, а Белка с Сашкой по садам.
Ближе к обеду сначала тетя Ариша забеспокоилась.
- И, где это маленькие наши шастают? И молоко пить не идут.
Да, ну, что тут с ними сделается, подумала я, никуда они не денутся, есть захотят, придут. А искать их тут, разве найдешь. Но, потом, беспокойство стало возрастать. Смотрю, и дедуля уже забеспокоился, места себе не находит. Начали поиски. Для начала, прошла я вдоль всей деревни, покричала их, нет, не отзываются. Стали искать все вместе, растревоженные уже донельзя. Все дома обошли, даже сараи осмотрели и чердаки. На тот случай, если девчонки, ослушались, все-таки. Никого. Никого и нигде.
- Ну, все. И искать то больше негде – не своим, каким-то голосом сказал дедуля.
- Может быть на болото, к Астафию за кувшинками ушли – без особого энтузиазма в голосе предположила тетя Ариша. Никогда еще, не видела я ее, такой растерянной.
Астафий сидел на бугорке рядом с болотом, и вид у него был, грустнее не представить.
- Ты то, чего такой? – спросила его тетя Ариша.
- А, не спрашивай, страдания одни, никакого спокойствия – болотный дух отрешенно махнул рукой.
- А мы Белку с Сашкой никак найти не можем – глуховатым голосом пожаловалась тетя Ариша.
- Белку с Сашкой? – Астафий вскочил на ноги. Куда только вся меланхолия. делась. Просто рассвирепел весь. Я и не подозревала, каким сердитым он может быть.
- Ну, я этому мерзавцу, не то, что уши, я голову ему оторву.
- Какому мерзавцу? – насторожилась тетя Ариша.
- Да как, какому? Один у нас тут мерзавец , может быть. Спиридон.
- Так, что? Спиридон объявился? Тетя Ариша даже руками всплеснула – ну, тогда все ясно. Идем за лодкой, и на залив.
- Вы этому недотепе передайте, чтоб сразу же ко мне шел, Я лишнюю то пыль из него выколочу – крикнул нам вслед Астафий.
Сколько раз мы купались на этой отмели и залив, издалека, видели, там, где река делает крутой изгиб. Но, мы даже не подозревали, что он такой огромный.
Когда дедуля провел лодку через протоку, берега которой густо поросли тальником, перед нами раскинулась безбрежная водная гладь. Вот именно так, хотела бы я сказать. Но, нет, конечно же, не безбрежная. Берега то вон они. Но все равно, широкий был залив. И вот, посреди этого залива, не спеша, плывет себе плот. Ну, это если так обозначить пару бревнышек, да несколько сбитых досок. А, спереди, довольные такие сидят Белка с Сашкой. Ногами в воде болтыхают и хохочут так, словно их щекочет кто-то
А, плот то плывет не сам по себе. Сзади его толкает кто-то, нещадно молотя ногами по воде. Когда подъехали поближе, разглядели и самого толкателя. Обычный мальчишка лет десяти. Или скажем так, можно было считать его вполне обычным, если бы не цвет. Он был весь зеленый. Да, да, зеленый. Какого-то серо-зеленого оттенка. И вся эта троица настолько увлеклась, что нашу лодку заметили только, когда мы подъехали к плоту почти вплотную.
Зато, когда они нас, наконец, увидели, то такую скульптурную группу изобразили, до сих пор в глазах стоит. Все трое замерли, не шевелятся. Только глазенки бегают, туда-сюда, туда-сюда,
- Спиридон, ну-ка, давай, быстренько к деду. Он тебе сейчас выволочку устроит – загремел голос тети Ариши – а вы обе, немедленно в лодку, да не вздумайте мне в воду свалиться. Это надо вдеть было, как сначала Белка, аза ней Сашка, забирались в лодку. Тщательно, тщательно. Затем дедуля оттолкнул веслом плот и тот задрейфовал потихоньку к противоположному берегу залива.
Обратно ехали в полном молчании. Молчала тетя Ариша, поэтому молчали все. Девчонки, как две маленькие мышки жались друг к другу, бросая на всех испуганные взгляды. Наверное ожидают взбучки. решила я. Но взбучка, то ли откладывалась, то ли вообще не планировалась. Вместо этого полное молчание. А это гораздо хуже, по себе знаю. Мне то давно уже, было малышню жалко, но я понимала, что все правильно. Пусть как следует, прочувствуют.
Впрочем, наказание молчанием длилось не так уж и долго. Часа через два, началось первое общение. Дальше, больше. И, хотя тетя Ариша еще сохраняла какое-то время, рассерженный вид, но девчонки уже вовсю ластились к ней и старались чем-нибудь да угодить. Дедуля тоже пообещал уже пару раз отшлепать за что-то. Значит, тоже отошел.
А к вечеру пришел Астафий, ведя за руку Спиридона. Я с интересом оглядела этого зеленого озорника, пытаясь понять, насколько сильно была выбита из него лишняя пыль. Но, похоже, и здесь все ограничилось словесным внушением. У входа во двор Спиридон вдруг, заупирался, видимо все-таки побаивался.
- Иди, иди дурья башка – напутствовал его болотный дух, слегка подталкивая в спину – никто тебя не тронет.
Спиридон, судя по всему, не очень верил обещанию, и боязливо поеживался. Но, сначала, подбежавший Пушок, лизнул его прямо в нос, вовсю помахивая своим мохнатым хвостом, затем Белка с Сашкой энергично замахали ему руками. И, наконец, тетя Ариша нарочито грубоватым голосом сказала – Ну, проходи, проходи. Чего на одном месте топчешься. Гляди, всю траву вытопчешь.
Вытаптывать траву в планы Спиридона явно не входило. Он заулыбался и присоединился к малышне. Через пару минут, их маленькая кампания настолько углубилась в свои дела, что уже и не замечала, что творится кругом. А, кругом, или правильнее сказать, вокруг них, проходил достаточно энергичный обмен мнениями о том, как не допустить повторения сегодняшнего происшествия.
Мнения, были самые разнообразные, порой просто полярные.
- Всыпать, как следует, чтобы знали – предложил дедуля. Тут я даже улыбнулась. Хотела бы я на него посмотреть, если бы его предложение приняли, да ему же и поручили воплотить его в жизнь. Вот была бы умора.
- А, меня с пеленок никто не опекал – вступил в прения Астафий – сам я за собой присматривал. И, ничего, вон, до каких лет дожил. Вот, и эти пусть сами за себя отвечают.
- А, вдруг, в воду упадут, и утонут – запротестовала я.
- Им же хуже – парировал Астафий.
- Ты, тут прекращай свои болотные мысли разводить – тете Арише предложение Астафия не понравилось – Ишь, чего удумал.
- Я, думаю – медленно начал развивать свою мысль дедуля – запрещать детворе, кататься на плоту, нельзя. Чем больше запретов, тем больше их нарушений. Я в детстве с товарищами тоже на аналогичном плоту катался. На самую середину озера заплывали. Тоже, так вот, свались кто с плота, и все. Пиши, пропало. Плавать то никто из нас не умел толком.
- Чувствуется, дельная мысль созрела – оживившись, сказала тетя Ариша.
- Ну, не то, чтобы созрела, ее еще, как следует обдумать надо – дедуле неожиданная поддержка пришлась по душе.
- Итак, катания на плоту мы им разрешим официально, но под гарантированным присмотром – дедуля замолчал, наверное, обдумывал, как этот гарантированный присмотр организовать.
- Я могу за ними приглядывать – сказала я.
- Неплохой вариант – дедуля кивнул головой – но, по-моему, есть еще лучше.
- Спиридон? – спросила тетя Ариша.
- Да, Спиридон. – подтвердил дедуля – вон как, девочки к нему привязались. И потом, он личность уже вполне самостоятельная. Уверен, что Спиридон способен и себя и маленьких контролировать.
- Давайте, однако, и его самого спросим – предложила тетя Ариша – и уже громче – Спиридон, друг ты мой любезный, а подойди-ка, будь добр сюда.
- Ну, чего надо-то? – подошел набычившийся Спиридон.
- Да вот, хотим тебе предложить должность капитана беспарусного озерно-речного флота. Как, возьмешься?
- А, чего это? – озадаченность была прямо-таки написана на зеленом лице озорника.
- Да, вот, плотом тебе командовать предлагают – пояснил внуку Астафий.
- Так, чего тогда, согласный я – глаза Спиридона радостно заблестели.
- Ну и славно, а теперь, иди, покуда, к своим матросам – тетя Ариша с довольным видом кивнула головой в сторону Белки и Сашки, которые напряженно вслушивались в разговор.
- Теперь вопрос номер два – продолжал дедуля – нужен другой плот, надежный и безопасный. Надеюсь, с полдюжины сухих бревен мы здесь найдем.
- Найдем - кивнула головой тетя Ариша - у последнего дома коровник совсем развалился. Так, что и бревен там и досок будет в достатке.
Ближе к вечеру следующего дня плот был готов. Все функции корабела, от замысла до воплощения были возложены на дедулю. Надо сказать, плот получился знатным. Шириной в пять бревен, соединенных между собой металлическими скобами. Сверху из досок была настлана палуба, посередине которой, установлена низенькая скамеечка для матросов. И вдобавок к плоту прилагалось, довольно симпатичное весло, сделанное дедулей из доски.
Спуск плота на воду прошел в торжественной и праздничной обстановке. По-моему, как-то так говорят в подобной ситуации. Оркестра у нас, конечно не было. Но когда дедуля с Астафием оттолкнули плот от берега, и он плавно заскользил по воде, радостных криков было хоть отбавляй.
На скамеечке, восседали Белка с Сашкой. Обе гордые, от прикованного к ним внимания. Именно восседали, по-другому и не скажешь. Суровый и невозмутимый капитан Спиридон повел плот к середине реки. А мы, стояли на берегу, и, как положено, махали руками ему вслед.
Глава 10 День за днем
Жаль, не стала я с первого дня дневник вести. За день тут столько всего происходит, что всего, точно не упомнишь. Вчера, вот например, помню. Мы с тетей Аришей варенье варили. Из черной смородины. Вот, где малышне праздник был, и сами все щеки в пенке измазали, так еще два раза Финеюшке носили в маленькой вазочке. Представляю, как он там выглядел.
Так, это было вчера. А накануне? А, накануне, кстати, тоже помню. Мы с дедулей плетень чинили. Плетень, это забор такой. Совсем без гвоздей делается. Сначала, на берегу залива дедуля тальник нарубил. Потом, мы все вместе его во двор перетаскали. Белка с Сашкой тоже в этом участвовали. Затем, участок старого плетня, длиной метров пять, дедуля разобрал. Это было легко, старый тальник пересох, ломкий стал. В итоге у нас целая куча хвороста образовалась. Ничего, лишним не будет. Сгорит в печке. Большую то печь тетя Ариша летом топила редко, только, когда хлеб пекла. А, так для всего прочего, во дворе, маленькая печка стояла. На ней и варили. Но, это я так, к слову.
После того, как старый плетень аккуратненько в кучку сложили, дедуля внимательно колья осмотрел. Пару решил оставить, остальные заменить. Колья, для плетня вбивают часто. Так, на короткий шаг, чтоб было понятно. И предварительно ломом отверстие в земле делают, а потом уж кувалдой вколачивают. Колья, таким образом, вбитые, хорошо стоят, не шатаются. Я попробовала, было вытащить, да куда там. Но и работа тяжелая. Дедуля, когда последний кол забил, весь мокрый был от пота.
Само плетение, тоже не из легких. Сразу два ствола тальника закладываются к вбитому колу, затем его надо так изогнуть, чтобы следующий кол он обошел с другой стороны. И так далее. Трудно было. Мы с дедулей вдвоем тальник сгибали, но все равно очень трудно, особенно самый первый сгиб, где ствол самый толстый. Правда, потом мы приспособились, легче пошло.
Мелкие всю технологию быстро усвоили. Наломали тонких веточек. Воткнули в землю колышки, и свой маленький плетень соорудили. И ведь, действительно хорошо получилось. Во всяком случае, их тетя Ариша даже больше хвалила, чем нас с дедулей,
Так, это было позавчера. А перед этим? Вроде бы за грибами мы с дедулей ездили. Хотя нет, это раньше было. А, вот что поза-позавчера было? Ну вот, пожалуйста, вспомнить не могу. Ну и ладно, тогда про грибы расскажу.
Переехали мы на лодке на ту сторону. Лес то у нас один. И для ягод и для грибов. Еще, правда на островках в заливе шиповник и ежевика растут. Но шиповник только осенью созреет, а ежевика, это, как говорится епархия Спиридона. Он на острова Белку с Сашкой возит. Проехалась я раз с ними, больше не берут. Да мне и одного раза хватило, чтобы убедиться, что надежнее Спиридона, никого не сыскать. А заботливый то какой. Ежевику собирать, это вам не землянику, В момент руки колючками обдерешь. Так вот он им даже с плота малышне сходить не позволяет. Наберет горсть ягод, одной. Вторую горсть, другой. Хотела бы и я так жить.
Ну да вот, опять отвлеклась. Итак, переехали мы, значит, речку, подходим к лесу. Тут дедуля на полном серьезе, так. Прижал правую руку к груди, поклонился низко, в пояс, да и говорит – Допусти нас в лес свой, хозяин милостивый. Да не пожадничай, будь добр. Одари нас грибками – боровиками. Не спрячь, да не скрой их от нас.
Я не удержалась даже, прыснула со смеху. Чего это он, думаю, дурачится. И, ведь совсем внимания не обратила, на то, как лес зашумел вдруг вершинами своих сосен. Словно в ответ, поприветствовал.
А дедуля посмотрел на меня укоризненно, да головой покачал. Вот так вот мы в лес и вошли.
Вскоре дедуля первый гриб нашел. Крепкий такой боровичок, средних размеров. Походили несколько минут, еще два. Потом еще один. И вот, смотрю у него уже дно в корзинке почти закрыто. А у меня пусто. Я уже и слева от него пойду и справа. И вперед него забегаю. Все без толку. А дедуля еще и улыбается потихоньку. До, чего он все-таки иногда ехидный бывает.
- А, вот, то место, где мы в первый раз сидели, когда за земляникой ходили. Помнишь? – спросил дедуля.
Действительно, смотрю место очень похожее. Только там рядом, какое-то дерево корявое стояло.
- Нет – говорю, не то это место. Там дерево, корявое было, а тут его нет.
- Ну, да. А еще воробей на ветке сидел.
- А причем тут воробей – возмутилась я – воробей улететь может, а дерево само никуда не уйдет. Вон смотри, тут даже пенька нет никакого.
- Да, деревья сами не ходят – охотно согласился со мной дедуля – да только, ты уверена, что здесь дерево было?
- Я же не сумасшедшая, чтоб своим глазам не верить – начала было я. И тут, прямо над ухом тихий такой вздох раздался. Точь-в-точь, как тогда. Дошло до меня, наконец. Я посмотрела на дедулю, слышал ли он? Похоже, что нет. У него со слухом давнишняя проблема.
Ну, вот, теперь, наверное, опять, тот старичок появится, решила я. Но ошиблась. Никто к нам из леса не вышел.
Поняла я, что и мне надо бы у здешнего хозяина грибов попросить, но что-то словно сдерживало. Так бывает, когда хочешь сделать что-то хорошее, но боишься, что над тобой смеяться начнут. Ну, тут-то нет никого, кроме дедули, сказала я себе, а вслух произнесла – Не сердись, дедушка лесной, дай и мне грибочков.
- Правильно. Молодец – сказал дедуля – так-то оно лучше будет.
- Ну, не зря ходили – довольным тоном сказал дедуля, когда мы вышли из леса, и направились к лодке. Еще бы. Не то слово. У обоих, корзинки с верхом. Боровики в основном. Кроме того, в подлеске из мелкого осинника и березняка, прислонившемся к большому лесу набрали подберезовиков с подосиновиками.
Наверное, не зря боровик царем грибов называют. Вон он какой, мощный, могучий. И еще, надменный, я бы сказала, не зря его еще Белым грибом называют. Но мне больше подосиновики нравятся. Очень уж красивые они, со своими оранжевыми шляпками и белыми в крапинку ножками.
Впрочем, кто из них, кто, когда тетя Ариша поджарила их на сковородке. Разобрать я уже не могла. Да и попробуй тут разбери в этой куснотище. Да еще с репчатым луком, да с картошечкой. Бесполезное дело. И пытаться не стоит.
А, вот сегодня вечером, интересный разговор состоялся. Начал его дедуля.
- Я, вот давно думаю – задумчиво начал он – почему деревню Вешкой назвали. Ведь, наверняка, с каким то смыслом название это она получила. Это, ведь не людское имя. Там, как родители назовут, так будет человек носить его всю жизнь. И ладно, еще, если имя то человеческое. А то ведь иные, так изгаляются, что, ни в чем неповинного младенца назовут какой-нибудь Тракториной, или Хознаркомом. А, не думают, что детям потом, всю жизнь с этим именем мучиться. Или вот, еще, на иностранщину подались. И в итоге, появляется потом, условный Роберт Иванович, который, всю жизнь своим именем будет людям слух резать.
- И, ладно бы своих имен не хватало – поддержала дедулю тетя Ариша – а то ведь, в чем, в чем, а в этом у нас никогда недостатка не было. Наоборот. А, нынче, многие имена, и красивые, вроде бы, и звучные, а потихоньку в небытие уходят.
Дедуля и тетя Ариша вздохнули в унисон. Видать жалко им стало эти уходящие имена. А мне нет. Не хотела бы я всю жизнь быть какой-нибудь Матреной или Прасковьей. Хотя вот Параскева, имя то то же самое, а звучит неплохо. Да только, что об этом теперь думать. У меня свое имя есть, и мне нравится.
- А, вот с деревнями, другая картина складывается – продолжил дедуля развивать свою мысль – тут ведь как получается. Если, например, в деревне какого-нибудь кузнеца мастеровитого, или скажем шорника, Самсоном кличут. То и деревню потом, постепенно Самсоновкой звать начнут. А, если рядом с деревней бор сосновый, или роща березовая, то вот, пожалуйста, тебе, Березово, или Сосновка. Даже если по названию деревни и не сообразишь сразу, откуда мол, название такое, то все равно, какая-то причина была. Просто позабыли о ней.
- Вот Вешку взять – разговор стал плавно перетекать в дедулин монолог – ведь вешка, это указатель такой. Ведь как бывает, зима, метель, в двух шагах ничего не видно. Дорога вся снегом занесена, ну как тут с пути не сбиться. Ан, глядь, из снега вешка торчит. Здесь, здесь, мол, она, дорога то. Правильно идешь человек. Теперь значит, следующую вешку высматривай, так и дойдешь куда надо, с пути не собьешься.
Представила я себе эту картину, зиму, метель, вешки, торчащие из снега, и словно мороз по коже.
- А, я думаю, шире надо смотреть – задумчиво так сказала тетя Ариша – жизнь наша, это та же дорога. И сбиться с нее порой, еще проще, чем зимой в пургу. Соблазнов много, и все словно в обертках ярких. Так к ним и тянет. А потянулся, и не заметишь, как с дороги то своей сошел. Вот тут вешка то и нужна. Чтобы совсем человек не заблудился. Чтобы не забывал он об истоках своих, о корнях, которыми он к земле привязан. Чтобы не унес его ветер, как перекати-поле, неведомо куда.
А, ночью приснился мне сон. Иду, это я по дороге, и пурга точь-в-точь, такая, как дедуля описывал. И дороги совсем не видно. И уже как будто не одна я. Вот и Белка с Сашкой здесь, и дедуля. А вот еще и бабуля здесь, и мама с папой. А куда идти, не знаем. И, тут видим, как вдалеке тетя Ариша вешку в снег втыкает. А ветер все сильнее. Валит вешку, снегом заметает. Вот-вот, вешку из рук вырвет. Но тут, вдруг Астафий со Спиридоном появились, тоже схватились за вешку, держат ее, не дают упасть. А, потом и Тихон Тихонович, и даже Финеюшка. И чувствовалось, нет, не уронят они вешку, не дадут ей упасть. Не собьемся мы с дороги.
Глава 11 Гроза
Порой мне начинало казаться, что я теряю всякое ощущение реальности. Что всего, что со мной происходит, просто быть не может. Наваждение какое-то.
Этот зеленый мальчишка Спиридон, Да не бывает на свете зеленых мальчишек, которые к тому же в болоте живут. Да и Астафий чем лучше? Болотный дух, надо же, А Тихон Тихоныч, То ли он, в самом деле, есть, то ли, мерещится иногда. Примерещится, волосы запутает, потом ищи его под печкой. А, ну как увидит кто. Спросит, чего это ты, голубушка, под печкой потеряла? А, Хозяина ищешь. А все ли у тебя, милая моя с головой то в порядке?
Или вот, тот старичок в лесу. А Финеюшка? Ну, как, это все объяснить? Да, никак. В смысле, никак этого не объяснить. Нет им объяснений. А, вот, сами они есть. Голову сломать можно, над всем этим размышляя, или мозги вывихнуть. Уж не знаю, что и лучше.
А, если с другой стороны посмотреть. Так, мне здесь, моя городская жизнь еще нереальнее кажется, и какой-то неправильной. Ну, что, просыпаюсь, иду в школу. Прихожу из школы, учу уроки. Потом в Интернет. Вечером, опять Интернет, или на сериал какой-нибудь подсядешь. А в нем серий пятьдесят, если не все сто. И ни одну пропустить нельзя. Потом спать. На следующий день то же самое. Замкнутый цикл это называется. И никуда из него не вырваться. Так, ведь, пожалуй, и вся жизнь пройдет впустую.
Ох, ты, куда меня понесло. Правду говорят, что много думать вредно. А некоторым, вроде меня, наверное, вообще лучше не думать. Вот, здесь в Вешке, как раз, это проще всего. Ни какой тебе лишней информации, да и не лишней тоже. Здесь не только Интернета, тут и телевизора то нет. Все новости, только от Астафия. А какие у него новости.
Но самое интересное, это никаких отрицательных эмоций не вызывает. Вот, дома, я имею в виду, там, в городе, на полчаса электроэнергию отключат, и все. Вселенская катастрофа. Трагедия в мировых масштабах. Ну, как же, ведь в это самое время футбольный матч шел, как раз пенальти назначили. Или сериал на самом интересном месте. Ладно, если все без инфаркта обойдется.
А, здесь. Да, гори он, синим пламенем, этот пенальти, вместе со всеми сериалами сразу. Дедуля говорит, что чем меньше у человека зависимостей и привязанностей, тем свободнее он себя ощущает, тем полноценнее испытывает он чувство душевного покоя. Правильно, наверное, говорит, да только сам то по ночам хоккей из НХЛ смотрит. Несвободен значит, раз такую зависимость имеет.
Что по мне, то да, я себя здесь гораздо свободнее чувствую. Лишние мысли голову не заполняют. Только, вот насчет полной свободы, сомневаюсь. Вернее, не сомневаюсь, даже, а уверена, что не может свобода быть полной. А, как же тогда привязанности. Я вон и к Финеюшке привязалась, и к тете Арише. Да и к Спиридону с Астафием. Не смогу я от привязанности к ним отказаться. Даже не представляю себе такого. Что же, это. Например, прихожу я к Финеюшке, он мне что-то свое рассказывать начинает. А я так небрежно, равнодушным тоном ему, помолчи мол, не до тебя мне.
Тьфу ты. Только представила, и то на душе аж противно стало. Или, вон, когда Спиридон Белку с Сашкой “похитил”. Как забегали сразу все. Сразу обо всем другом позабыли. А по-другому то как? Никак по-другому. Поэтому никакой полной свободы человек достичь не может. Конечно, может быть, кто-то и достигает, люди все-таки разные бывают. Но мне лично, такой свободы и даром не надо, и за деньги, тоже. Это как же я с равнодушием буду к близким своим относиться. И к сестренкам, и к маме с папой, и к бабуле с дедулей. Да и мало ли к кому еще. Нет, уж увольте.
Всю последнюю неделю. дождей не было, так что на поливке нам досталось, как следует. Малышня даже похныкивать начала. Но тетя Ариша им своевременное внушение сделала, и все вошло в норму. На этой же неделе, мы сено на сеновал убрали. Высохло, так и нечего ему дождей дожидаться. Кстати, сено носили мы интересным таким образом. Никогда, раньше я такого не видела.
Впрочем, тут было много такого, чего я не видела раньше. А делали мы это так. Прямо на землю клали сложенную вдвое веревку. Накладывали на нее сено. Потом два свободных конца заводили к середине веревки, утягивали, и все вязанка готова. Если хорошо утянуть, то ни один клочок сена не упадет. Вязанками же и на сеновал поднимали, а там просто ослабишь веревку, потянешь ее за серединку, и все, идешь за новой вязанкой. Мне работа понравилась, да только я как говорится, разошлась, как сено и кончилось. Немного его было.
Как выяснилось, сено мы убрали вовремя. Если бы на пару дней задержались, могло бы вовсе пропасть. Я имею в виду грозу эту. В тот день погода начала портиться после обеда, ближе к вечеру. Тучи, сначала затянули дальний край неба, а потом неспешно двинулись в нашу сторону. Пару раз прыснул дождик, Но это так, пыль даже не смочил. Несколько раз ветер порывами пробежался вдоль деревни. Потом поднялся куда-то вверх, зашумел там верхушками деревьев. От всего это в воздухе стала скапливаться какая-то тревога.
- Сильная гроза будет – встревожено сказала тетя Ариша, поглядывая в сторону наплывающих туч – хорошо, если краем заденет, а если прямиком по нам пройдет, то натворит она тут дел.
Вдалеке вспыхнула молния, следом за ней с некоторой паузой раскатисто прогромыхал гром. Через некоторое время картина повторилась.
Да, похоже, не обойдемся, прямо на нас идет. И Астафия вон нет сегодня, Что-то чует, значит. А его прогноз всегда самый точный – голос тети Ариши стал твердым и спокойным
Это меня не удивило. Я заметила, что, как правило, больше всего пугает неопределенность. А тут, чего уж. Ну, движется на нас гроза, Так что. Изменить мы, все равно, ничего не можем. Остается только ждать. Мы и ждали. Буренку, пораньше с выгона привели. Кур в курятнике закрыли. Малышню молоком напоили, и как они ни сопротивлялись, уложили пораньше спать. Впрочем, уснули они быстро.
- Ты тоже ложись, незачем тебе такую жуть то смотреть – сказала мне тетя Ариша.
- Да разве я усну – воспротивилась я.
- Уснешь, уснешь. Ты главное ложись.
Когда я послушно легла, тетя Ариша присела ко мне на край кровати и ласково провела рукой по голове.
- Спи спокойно, умница ты моя – как-то по особенному сказала она – спи, не бойся ничего.
И странное дело, То и дело, избу освещали вспышки молний, гром грохотал так, что уши закладывало. Да еще дождь в окно стучал непрерывно. А у меня на душе было хорошо – хорошо. Спокой такой, умиротворяющий. И еще радость. Тихая, тихая, мягкая, какая-то. И чувствую я, как в нее проваливаюсь, растворяюсь в ней. И засыпаю, засыпаю…
Так, я грозу и не увидела. Проспала. Дедуля потом рассказывал, что посмотреть было на что. Да я и сама это поняла, когда вышла утром на крыльцо.
- Тогда считать мы стали раны, товарищей считать. Словно для нас написал Михаил Юрьевич. Ишь ты, как гроза накуролесила – дедуля почесал затылок – ну что ж, пойдем, посмотрим, товарищей посчитаем.
Почти сразу, путь нам преградил, лежащий посреди улицы громадный тополь. Его толстенный ствол, который и Астафию не обхватить, был переломлен словно спичка, и лишь острый излом, почти у самого корня, укоризненно смотрел в небо, словно спрашивая, за что же это меня так.
- Это ветром его, что ли так? - не удержавшись, спросила я.
- Ветром – кивнул головой дедуля.
Хотя это было и так понятно. Ни в вопросе, ни в ответе, надобности не было.
Тополь оказался серьезной преградой. Обсыпанный многочисленными, сломанными ветками, он кроме всего лежал в центре огромной лужи. Впрочем, создавалось впечатление, что вся Вешка была окружена безбрежной водной стихией, с редкими островками суши, то тут, то там торчавшими из воды.
- Знатный, скажу я тебе, был дождь.- дедуля улыбнулся вчерашним впечатлениям – Как будто, кто-то взял Тихий океан, и опрокинул его ночью на нас.
- Ну, уж впрямь Тихий океан – зачем-то возразила я.
- Хорошо, пусть будет Атлантический, или Индийский – согласился дедуля – главное, что бы, не Северный Ледовитый. Не хватало нам только тут босыми ногами по льдинам шлепать.
Первую преграду мы преодолели. Вполне благополучно. Но то, что мы увидели за поворотом, вызвало такое опустошающее действие, что мне захотелось сесть прямо в лужу, посреди которой мы стояли. Скажу сразу, на ногах, все-таки устояла. Но что стало с Вешкой. Мы уже так привыкли к виду этих, нет, не развалин, а просто брошенных домов, давайте называть вещи правильно, своими именами, что казалось, что только так и должно быть.
А теперь. Ни одного целого сарая, или надворной постройки. Сплошные хаотические нагромождения досок, бревен, и всяческого мусора. Сами дома, правда, устояли, если не считать разную мелочь. Там ставню сорвало, тут рама вылетела. Но в целом грозу выдержали. Кроме одного. Этот дом сразу бросился в глаз, своей нелепостью. Своей невозможностью, даже.
Сколько раз я слышала выражение – крышу снесло. Понятно в переносном смысле. А тут я в первый раз это увидела. Да и не в переносном, а в самом, что ни на есть, буквальном. Ветер, каким то непонятным образом сложил крышу и столкнул ее вниз. Так она, прислонившись к стене дома, и стояла, угрожая рассыпаться в любой момент.
- Говорил я, что стропила совсем гнилые, куда им было такой ветрище выдержать – мрачно сказал дедуля.
И тут до меня дошло. Это же не просто с дома крышу сорвало. Да шут с ними, со всеми крышами. Это же с Финеюшкиного дома крышу снесло. С Фмнеюшкиного.
- Финеюшка – со всех сил закричала я и бросилась в дом.
- Осторожнее – закричал мне вслед дедуля.
Да только, куда там. Дверь на крыльце намокла, раздалась. В обычном состоянии ни за что бы мне ее не открыть. А тут, и не заметила ее даже. Ворвалась в дом. И тут же без сил опустилась прямо на мокрый пол. Сидит Финеюшка на шестке. Живой и здоровый. Да только, словно это и не Финеюшка это совсем. Сидит, и словно не видит ничего вокруг себя. На меня, как на пустое место посмотрел. Я так и не поняла, увидел он меня, или нет. Таким отрешенным, я его никогда не видела. Мне даже страшно стало.
Тут дедуля вошел. Оглядел все, головой покачал. Потом открыл крышку подполья, туда заглянул.
- А подполье, то полное воды, изумленно сообщил он – тебе Финеюшка, наверное, нужно теперь из домового в водяные переквалифицироваться.
Финеюшка в ответ обхватил лицо крошечными ладошками и заплакал. Громко, навзрыд. Его маленькое тельце, так и трясло от рыданий. Я укоризненно посмотрела на дедулю, но он только рукой успокаивающе помахал, ничего мол, все в порядке. Пусть плачет. Выплачется, и легче ему станет. Главное он из этого своего состояния вышел. Теперь за него можно и не бояться.
Действительно, вскоре Финеюшка и говорить начал. Со слезами и с рыданьями вперемешку. От дедули, правда, упрямо отворачивался, обиделся, значит. Ну, ничего, отходчивый он, обиду в себе долго хранить не станет. Зато мне начал свое горе выплакивать. Дедуля понимающе, кивнул мне головой и вышел. А мы, вот так и сидели. Он говорит, я слушаю. И плачем оба. Потом, и не заметили даже, как он у меня на коленках уснул. Раньше о таком панибратстве и речи не могло быть, А тут надо же, уснул. Ребенок еще совсем, хоть и Хозяин.
Так я и просидела там, боясь разбудить, пока он не проснулся. Успокоила его еще раз, как смогла. Пообещала, что обязательно, придумаю что-нибудь. Хотя и понимала, ну что я могу в этой ситуации придумать. Одна надежа на тетю Аришу.
Глава 12 Лапоток
- Никто не знает, что теперь будет – тетя Ариша вздохнула - обычно, когда умирает дом, умирает и его Хозяин. Насколько я себя помню, так всегда было.
- Значит и Финеюшка умрет? – выдавила я из себя.
Тетя Ариша нахмурилась - Ну что ты мне душу то мотаешь. Думаешь, мне его не жалко? Да только, что мы поделать можем.
Тетя Ариша устало опустилась на табурет.
- Да пойми ты – продолжала она - это не котенок какой-нибудь, которого принес домой, напоил молоком и все. Никаких больше забот. Домовой хозяин, он и называется так, потому, что ему дом нужен, где он хозяином себя чувствовать будет. О доме заботиться, и о людях, которые в его доме живут. Сущность у него такая. Не может он по-другому, погибает.
- Казалось бы, чего легче. Принесли бы мы домовенка сюда, и все. Да только есть уже в доме Хозяин. Тихон Тихоныч. А без забот своих, хозяйских, не выживет здесь Финеюшка, захиреет, погибнет.
- А если в другой, какой-нибудь дом его - совсем уже со слабой надеждой спросила я.
- Да, нет их, других то домов. Эти все, что в улице, мертвые давно. Не оживить их. И Финеюшкин то дом, последние дни доживал. Не будь этой грозы, ну перезимовал бы он, может быть еще зиму. Больше то вряд ли – тетя Ариша замолчала.
- А, можно, я его с собой увезу - это была моя последняя надежда и я с замиранием сердца ждала ответа тети Ариши.
Она внимательно посмотрела на меня. Помолчала. И вдруг, как будто тяжесть с себя какую-то стряхнула.
- А дай-ка, золотце мое, я в глазоньки твои погляжу – с обычной своей ласковостью сказала она. Затем, подошла ко мне, положила мне руки на плечи и пристально посмотрела в глаза. В самую глубину их, и даже намного дальше. Как рентгеном каким-то всю меня высветила.
- Добрая у тебя душа, отзывчивая.- наконец сказала она – Финеюшка, пожалуй с тобой не пропадет. Я, вот теперь, больше за тебя опасаюсь. Добрым, то людям, ох, как нелегко на свете жить. Но, ты помни, что весь мир этот на добре держится, иначе сгинул бы давно. Считай, что миссия у тебя такая, добро людям нести.
Не знаю, где уж, тетя Ариша, столько добра во мне столько рассмотрела. Да, нормальная я, как все. Не злая и не добрая. А вот слова ее о Финеюшке, меня обрадовали. Я запрыгала даже.
- Ты прыгать то не спеши – немножко охладила меня тетя Ариша – нам еще придумать надо, как Финеюшку то перевозить будем. Его ведь как птичку в клетке не повезешь. Впрочем, есть у меня одна мысль.
- Какая, тетя Ариш? – сразу спросила я.
- Не спеши. Потом скажу – тетя Ариша улыбнулась. А покуда, научу я тебя лапотки плести.
- А зачем лапотки то, тетя Ариш?
-А на всякий случай, мало ли что. Вдруг в жизни пригодится.
На этом, разговор наш и закончился. А потом опять пошли будни трудовые. Работы было много. С одним тополем сколько провозились. Тонкие ветки, которые не сломались, дедуля топором обрубал, толстые мы пилой отпиливали.
Ствол, тоже распилили на чурбаки, которые мы во двор к тете Арише перекатали. Там их дедуля колол и в поленницу складывал. Пока весь тополь разработали, времени ушло немало. А кроме этого ветер еще и с других деревьев ветвей наломал. Их тоже прибрали.
Лужи за это время повысыхали. Просто, на удивление быстро. Вешка снова стала принимать свой обычный вид. Вот только хаотические кучи обломков, бывшие когда-то пристройками, да лишенный крыши, дом Финеюшки, вызывающе бросались в глаза. Но, тут уж мы ничего поделать не могли. Разбор этих завалов и восстановление крыши, было далеко, далеко за пределами наших возможностей.
Немного пострадал и дом тети Ариши. Но, так, самую малость. Калитку с петель сорвало, да кое-где, плетень повалился. Наш участок, ну тот, что мы с дедулей обновляли, кстати, устоял. Поскольку по калиткам и плетням, мы уже стали квалифицированными специалистами, то с этой работой управились быстро.
К Финеюшке я заглядывала по нескольку раз в день. Приносила ему, что-нибудь вкусненькое, старалась развеселить. А вот, заводить с ним разговор о переезде, тетя Ариша строго-настрого запретила.
- Придет время, сама ему все скажу – так, не совсем убедительно, обосновала она свой запрет.
Скорей бы уж. А то, чувствовалось, что творится с ним что-то неладное. Изменился он очень, От малышни уже не прятался, даже играл с ними. Несколько, раз я сама слышала, как он звонко, звонко хохотал. Интересно, говорит он, глуховатым низким голосом, а хохочет звонко. Да, вот только, редко очень. Чаще, сидит, задумавшись, да изредка сам с собой разговаривает.
Я с тетей Аришей своей тревогой поделилась. Пришла она, посмотрела, грустно головой покачала. И, как бы, самой себе сказала – Ну, что ж, будем надеяться. Немного еще осталось.
На что надеяться и чего мало осталось, я переспрашивать не стала. Знала, что не скажет. В этот вечер, мы начали плести, лапти. Мы с тетей Аришей заранее липовую кору в пруду замочили. И когда она хорошенько промокла, лыко от коры отделили. Теперь, когда лыко высохло, мы и приступили к работе. Я так и не поняла, почему тетя Ариша так настойчиво подвигает меня к этому действию. Ну, думаю, раз хочется ей так, поучусь и лапти плести. Вот, научусь, да как приду в школу в лаптях, то-то у всех глаза на лоб повылазят. Надо, же и школу вспомнила, с чего бы это.
А, тут мне на удивление Белка тоже захотела лапти плести, Дали и ей лыко. Лапти плести оказалось не просто. Вроде бы все делаем. как Тетя Ариша показывает, а не выходит. Впрочем, смотрю, это у меня, в основном, не выходит. У Белки то, вон получается что-то. Тут, видимо, надоев играть одной, к нам и Сашка присоединилась. Мне это немного подняло настроение, потому, что теперь не мое рукоделие стало самым неудачным. А, еще больше я обрадовалась, когда тетя Ариша прервала наш народный промысел – Ну, ладно, девочки. На сегодня хватит. Завтра продолжим. Если не считать недовольства Белки, это решение всех устроило.
Назавтра мы продолжили. Послезавтра, тоже. Тетя Ариша безжалостно распускала наши рукоделия и мы начинали снова.
- Девочки, не расстраивайтесь - говорила она при этом – лыка всем хватит.
Кто бы сомневался. Вон его сколько.
Постепенно, я поняла, что не просто так, мучает нас тетя Ариша этим рукоделием. Ей нужен лапоток, и непременно нами сплетенный. Иначе, она бы давно уже сама его сплела. Для чего он ей нужен, я не спрашивала, знала уже, что бесполезно. Раз сама не говорит, то спрашивай, не спрашивай, все равно не скажет. Скажет, потом, когда сочтет нужным. А до того, ни-ни. Но, было ясно, что лапоток, для какого-то важного дела нужен, а не в качестве сувенирной безделушки.
Через неделю, осталось у нас три лопаточка, которые тетя Ариша расплетать не стала. Один мой, самый корявенький, и два Белкиных. Эти, так совсем не плохо выглядели. Вообще Белка у нас всегда мастерицей была, что рисовать, что лепить. Сашка, та больше в интеллектуальную сторону подалась. Порой, создавалось впечатление, что у нее в голове в полном объеме вся Википедия заложена. Чуть, что так сразу начинается – Ты неправильно говоришь, надо говорить …
Ну и так далее. Наконец, в один прекрасный вечер, тетя Ариша повертела в руках эти лапотки, и под бурные аплодисменты сообщила – Ну, все радости мои милые, Лапоточки сегодня плести не будем. И добавила чуть слышно – и завтра тоже. Все обрадовались, даже Белка и дедуля. Хотя ему то, что. Ни одного лапотка не сплел.
Глава 13 Желтый лист
Все постепенно вернулось в свою колею и шло, как обычно. Пушок, терпеливо дожидался, когда Белка с Сашкой очистят и вычешут его длинную шерсть, и отправлялся за новой порцией репьев. Возобновились философские прения между дедулей и Астафием. Капитан Спиридон, целыми днями катал по заливу Белку с Сашкой. Иногда и Пушка. И уж совсем редко, меня. Впрочем, мне то особенно и некогда было на плотах то раскатываться. То мы с дедулей заготовками занимались, ягоды разные, грибы, да орехи. То с тетей Аришей, варенье варили, или соленья всякие делали.
- Ты будущая хозяйка семьи – говорила при этом тетя Ариша – достаток в доме, в большей степени от тебя зависеть будет. Чтобы бюджет семейный правильно вести и без лишних трат обходиться, многое нужно уметь. Вот и все эти варенья-соленья тоже. Это только у плохой хозяйки денег вечно не хватает. Просто хозяйничать не умеет.
Слушаю, я, и думаю, странно как-то. Никто со мной на эти темы раньше не разговаривал. Маленькой еще считали, наверное. Неужели я тут, так повзрослела. А, ведь может быть. Сколько я тут всего узнала, и сколько всему научилась. Вчера вон, например, полностью сама щи из свежей капусты сварила. И ничего, все хвалили даже. А еще я могу теперь и тесто поставить, и пироги испечь. На прошлой неделе даже сама хлеб испекла, тетя Ариша только присматривала, правильно ли я все делаю.
И маленькие тоже, ко мне по-другому относятся. Раньше скажи им слово, они тебе в ответ десять. А сейчас, слушаются. Самой удивительно. Быстро как все поменялось. Впрочем, быстро ли? Календаря у тети Ариши не было, телевизора или чего еще там, тоже. Да и какой телевизор? Электричества вообще не было. И самое смешное, что я это только на третий или четвертый день заметила. Удивилась немного и тут же об этом забыла. Велика беда, электричества нет. А зачем оно? Летом день длинный.
Поэтому, ни какой сегодня день недели, ни какое число, я попросту не знала, без надобности они мне были. Просто жила и жила себе. Как бы вне времени. Помнится, кино смотрела, называется, кажется “День сурка”. Так, вот, что-то наподобие этого. Словно один и тот же день, раз за разом, проживала, только по-разному. Поэтому со мной, наверное, чуть шок и не случился, когда…
Ну, вот, опять у меня мысли взад-вперед бегать начали. Лучше уж, я все по порядку расскажу. День этот, с самого утра не так пошел. Пасмурный какой-то, и ветреный. И холодный. Тетя Ариша велела всем потеплее одеться. Никто и не подумал спорить, все облачились в соответствующее. Делать ничего не хотелось. Так и сидели молча на скамейке. Нахохлились, как воробьи. Потом, дедуля встал, сходил в заброшенные сады, яблок принес. Вот, уже и яблоки поспели, а давно ли первой спелой ягодке радовалось. Летит время, ой как летит.
И ветер то, холодный какой. Теперь, если Спиридон придет девчонок звать, на плоту кататься, я думаю, не пойдут. Я бы точно не пошла. Погода не та. На воде, при таком то ветрище. Он и здесь вон озорничает, сорвет охапку листьев и бросит в кого-нибудь. Ну вот, опять в меня. Я оторвала от щеки приклеившийся листок, хотела, было бросить его на землю. Да только, аж дыхание перехватило. Желтый был листок. Желтый.
Верить глазам не хотелось, да только, вот он. Желтый березовый листок. И никакой тебе ловкости рук, и никакого обмана, Я держала в руках, настоящий пожелтевший березовый лист, Угадайте-ка с трех раз, что он означал. Вот именно многое он означал. И то, что осень подкралась незаметно, и то, что лето кончается. И то, что в школу скоро. И много, много, чего еще.
Но самое главное, он означал, что скоро за нами приедут и увезут нас отсюда. И меня, и Белку с Сашкой и дедулю. А, они все останутся. И тетя Ариша, и Астафий со Спиридоном, и Тихон Тихоныч, и Пушок, и Буренка, и…
Меня так и затрясло в рыданьях.
- Ну что ты, что с тобой солнышко мое – подбежала ко мне тетя Ариша., Сердито взглянула на всех остальных в недоумении уставившихся на меня и обняв за плечи, увела меня в избу.
- Ну, что ты? Что с тобой?
Я разжала руку. Тетя Ариша, взглянула на смятый желтый листок и улыбнулась. Грустно-грустно.
- Да, значит осень. Рано она пришла в это раз. Но, что делать? Она всегда приходит, от нее, как говорится, не открестишься.
- Домой значит, скоро поедешь – грустно вздохнув, продолжила она – надеюсь, не будешь поминать меня лихом.
В ответ я заревела еще сильнее.
- Тетя Ариша – сквозь всхлипывания быстро заговорила я – но ведь на следующее лето мы снова приедем. Правда?
- Нет, радость моя, нет – тетя Ариша грустно покачала головой - хотя бы мне этого очень, очень хотелось.
- Но, почему, тетя Ариш?
Тетя Ариша не отвечала. Она смотрела сквозь меня, куда-то далеко-далеко. Что она там видела? Да и видела ли что-то. Трудно сказать. Потом вдруг словно очнулась - Много на то причин, радость моя, все-то тебе знать и ни к чему. А главная в том, что Вешка тебе больше не нужна. Она нужна людям, которые на распутье стоят. Дороги дальнейшей не видят. Куда ступить не знают, а оступиться не хотят, боятся. Вот им-то Вешка и нужна. А ты уже твердо на своем жизненном пути стоишь. Ты не оступишься, и в сторону не свернешь. В тебе я уверена.
А грусть-печаль твоя пройдет, золотце мое. Поверь мне. Она всегда со временем проходит. Жизнь не даст ей долго душу занимать. Потому, что не в печали должен жить человек, а в радости.
Не знаю, уж какая там радость, а я целый день проревела. Чуть успокоюсь на немного, и опять. Тетя Ариша подойдет, обнимет, поцелует в голову и все молча. А и то, какие тут слова, и зачем. Раз только сказала – Ты плачь, плачь милая. Слез то этих не стыдись. Слезы всегда душе облегчение приносят.
И, ведь, опять она права оказалось, к вечеру и в самом деле, полегче стало. Могла уже слезы и сдерживать. Маленькие на меня с удивлением поглядывали, но молчали. Дедуля то ли совсем ничего не замечал, то ли просто вид делал. Балагурил, как всегда невпопад. Пару раз Пушок подошел, лизнул меня в лицо. Успокаивал.
Так мы еще пару дней прожили. Невеселые были эти дни. И я даже некоторое облегчение испытала, когда тетя Ариша после ужина сообщила – Ну, что, сладкие мои, а у меня для вас радостная весть. Завтра родители за вами приедут.
Ну, вот и все, подумала я. Правду говорят, что самое тяжелое это ожидание. А насчет радости, какая уж тут радость. Так пустота одна на душе. Белка с Сашкой обнялись только, прижались друг к другу. Тоже радости в них не видно. Дедуля вообще куда-то пропал. К Астафию наверно прощаться пошел. Все, Кончились наши золотые деньки. И не вернутся они больше никогда, и…
Ой, опять, ведь, я себя завожу. Все, прекращаю это нехорошее дело. Как сказала мне как-то, тетя Ариша, жить надо настоящим, думать о будущем, и никогда не забывать прошлое. А уж она-то знает, что говорит. Поэтому и жить будем, и думать, и не забывать.
Эпилог
Я часто вспоминаю наш последний день в Вешке. Сумбурный он был какой-то. После завтрака, мы уже готовые сидели на скамейке и ждали машину. Вопрос, откуда тетя Ариша узнала, что приедет машина никому и в голову не приходил. Раз сказала, что приедет, значит приедет. Куда она денется.
С Астафием, Спиридоном и Тихоном Тихонычем мы распрощались накануне, вечером. Я почему-то так и думала, что они вряд ли придут с нашими родителями знакомиться. А, вот Пушок, все время тут крутился, и странное дело, на нем сегодня не было ни одного репья.
На душе было какое-то опустошенное умиротворение, или попросту безразличие. Вот, только, мысли о Финеюшке донимали. Хоть и пообещала тетя Ариша, что все сама сделает, и чтобы я не беспокоилась, а все равно беспокойство то было. Видя мое ерзанье, тетя Ариша погрозила мне пальцем и укоризненно головой покачала. И ведь, надо же, помогло. Исчезло куда-то беспокойство.
А вот и машина. Ну, наконец-то. Мы ее еще издалека увидели. Да, это и немудрено было. Вон, какую пылищу она подняла. А потом был переполох. Все друг с другом разговаривают. Причем, каждый только говорит, друг друга не слушают. Шум такой непрерывный. А как, раздражает все это. Неужели мы настолько к здешней тишине привыкли?
Мама, первым делом к моим волосам бросилась. А как же. Основная семейная гордость.
- Не может быть – говорит – да, таких волос в природе просто существовать не может.
А сама и потрогает их и принюхается. Не зря значит, тетя Ариша их утром гребнем своим расчесала. Потом, она к тете Арише перешла, ну там у нее разговоров то хватит. А я тем временем к диалогу дедули с бабулей прислушалась.
- Нет, ты мне скажи, как ты остаться мог – сердито выговаривала бабуля – А если бы со мной инфаркт, случился.
-Так это я еще и виноват? – неподдельно возмущался дедуля – бросили меня тут одного. Я за машиной бегу, кричу, стойте, стойте. Да куда там. Видать старенький я стал совсем, никому не нужный.
- Нет дедуль, ты не старенький, ты хороший – попыталась успокоить его сердобольная Сашка.
А я подумала, вот, пожалуйста, тебе еще двое, которые со своего пути не сбились.
Потом, вдруг, как-то угомонились все. успокоились. Как и в день приезда попробовали окрошки, только теперь ее не тетя Ариша, а я готовила, о чем с гордостью тетей Аришей и было озвучено. Потом опять обнимания пожелания.
Тут меня тетя Ариша в сторонку отвела и притянула мне сверток. Развернула я его, а там мой лапоток, ну тот, который я сплела. Я недоуменно взглянула на тетю Аришу.
- Финеюшка там – пояснила она – твой лапоток он выбрал. Это хороший знак. Значит, приживется на новом месте. Ты как приедешь домой, на ночь лапоток себе под кровать положи. А наутро первым делом посмотри. На месте ли он. Если лапотка там не окажется, то все хорошо. Значит, Финеюшка остался хозяйничать. Ну а другой вариант мы рассматривать не станем. Потому, что все хорошо будет. Я знаю.
Потом были новые обнимания, целования. Потом еще. Но всему приходит конец, мы отъехали. Мы с дедулей в заднее стекло смотрели, как тетя Ариша стоит, одинокая такая и нам рукой машет. У меня от этого опять слезы на глаза наворачиваться стали. Отвернулась я. А тут дедуля меня в бок локтем тычет, смотри мол. Смотрю, а они все там, рядом с тетей Аришей, и Астафий, и Спиридон и Тихон Тихоныч.
Финеюшки только нет. Потому, что вот он со мной, в лапоточке. А, тут смотрю, и глазам не верю. Вон и мы вместе со всеми стоим, и я, и дедуля, и Белка с Сашкой. И тоже руками машем.
- Как же это, дедуль – тихо спросила я.
- Ничего, такое иногда бывает – ответил дедуля – это память о нас, которая, тут осталась. Потом вдруг исчезли все, и только тетя Ариша продолжала махать нам рукой. Долго-долго.
P.S.
Насчет Финеюшки еще хочу добавить. Я, как тетя Ариша сказала, так и сделала. Положила лапоток потихонечку, чтобы не видал никто, под свою кровать. Долго я в ту ночь уснуть не могла, все ворочалась с боку на бок. А. как уснула и не помню. Наутро проснулась, и первым делом, под кровать заглянула. Нет там никакого лапотка, как будто никогда и не было. Я потом, и всю комнату обыскала. Нет и все тут. Словно испарился.
Так вот и появился у нас в доме Хозяин. Только изменился Финеюшка очень. Скрытный стал, до невозможности. Куда там до него Тихону Тихоновичу. Да и вроде как бы взрослее стал. И звать его теперь не Финеюшка, а Финей Прохорович. По-другому назовешь, обижается. Вот, только, думается мне, это он на себя вид напускает, а так, каким был озорником, таким и остался. Да, и что с него возьмешь, Ребенок еще.
Часть 2 Заковерье
Сразу, без пролога
Обычно говорят, не знаешь с чего начать, начни сначала. Да, только весь вопрос именно в этом и заключается, где это начало отыскать. Тут, все, словно клубок запутанный, начнешь разбираться, еще больше запутаешь. Все как-то само собой получилось. И все события, и ковер этот. Ага, вот с ковра-то, наверное, я и начну.
Ковер, если честно, сам по себе, ничего из себя не представляет. Так себе коврик, небольшой и плюшевый, причем в обоих смыслах. И сюжет, откровенно лубочный. На переднем плане ручей течет, несколько кувшинок из воды выглядывают. Дальше, лесная поляна, в глубине которой домик такой симпатичный, с красной крышей. У домика балкончик. Домик небольшой, и балкончик ему под стать, крохотный. Вдобавок перед домиком фонтан бьет. Правильнее сказать фонтанчик, тоже маленький. Ну, что еще? Небо синее с белыми облаками. На одном из деревьев, птица какая-то сидит. Не то курица, не то ворона. Если приглядеться – павлин. И чего это он туда забрался.
В общем, полная ерунда. Как мама говорит, ярко выраженный образец мещанской безвкусицы. Дедуля, правда, с ней не согласен. Он говорит, что русский лубок является самой эмоциональной формой живописи. Я с ним на всякий случай не спорю, а вдруг он прав? У него недавно в каком-то заграничном издательстве книгу издали, так он теперь на всех нас свысока смотрит. А как же, писатель, не то, что мы, люди простые, звезд с неба не хватаем.
Но, к коврику вернемся, Мы его от тети Ариши привезли из Вешки, когда домой возвращались. И совсем не в качестве подарка, Просто в него многочисленные банки заворачивали с соленьями и вареньями разными, чтобы друг о дружку не разбились. Кстати, удачно доехали. Все банки целехонькими довезли. А вот когда соленья-варенья на место убрали и ковер развернули, Белка с Сашкой в один голос запросили, чтобы его к ним в спальню повесили.
- Ни за что. Только через мой труп – заявила мама.- Не допущу, чтобы в моем доме такая безвкусица висела.
Никто с ней спорить не стал. Да оно и понятно. Кому нужен труп в квартире, через который, то и дело, перешагивать надо. Ладно, уж, как-нибудь без коврика обойдемся, потерпим.
И, кто бы мог подумать, что дальше оно так обернется. Как и когда это случилось, никто не может ничего сказать. Дедулю, поначалу подозревали, но он так искренне возмутился, что его сразу из списка подозреваемых вычеркнули. А дальше в списке и не было никого. Не мама же с бабулей могли это сделать, и уж точно не папа, ему просто некогда всякой ерундой заниматься. За себя я тоже ручаюсь, слава богу, лунатизму не подвержена. Но, как бы то ни было, но кто-то коврик этот в спальне у малышни повесил.
Конечно, Белка с Сашкой с преогромным бы удовольствием это сделали, но это уж совсем не реально. Ковер, хоть и не большой, но на стену его повесить, тут потрудиться надо. Это не плакат на двери липкой лентой прикрепить. И, что самое главное, никто не может сказать, когда это произошло.
Ну, я понятно. Сразу с начала учебного года уроками задавили, домашними заданиями. Да еще олимпиады по разным предметам. Тут немудрено и не заметить. А дедуля, например, ничем не занят, сидит да свои романы пишет, не знаю только, кто их читать будет. Или вон мама с бабулей. Хотя если присмотреться, все чем-то заняты. Тот же дедуля, он и так ничего не слышит, а если уж за романом своим сидит, вообще его не докричишься. У него каждый день куча безответных звонков накпливаетс, а телефон то, вон, рядом лежит.
Короче, повесил кто-то коврик, а кто и когда, неизвестно. Решили не снимать, раз уж так случилось. Тем более, что малышня в восторге. А и в самом деле, кому он мешает? Висит и пусть себе висит.
Но ситуация как-то сама по себе стала дальше раскручиваться. Помню, засиделась я как-то за уроками. Время уже позднее, Белке с Сашкой спать давно пора, только иду я мимо их двери, а под дверью полоска света. Вот думаю, тебе и на. Чего это они не спят. Дай думаю, загляну, но только стала я к двери подходить, как слышу шлеп-шлеп босыми ногами по полу и щелк выключателем. Это Белка, выключатель над ее кроватью. Я пожала плечами и пошла к себе, странно как-то все это. И не спят, свет включают, и закрываться стали постоянно, раньше не закрывались. Очень странно.
Но настоящие, то странности потом пошли. Захожу я как-то к малышне в комнату. Сидят они обе у ковра, а Сашка, ну вот вы точно не поверите, в руке кувшинку держит, точно такую, как на ковре, в ручье растут. Увидела меня, нервно вздрогнула, и таким инстинктивным движением, раз ее в ковер. Обратно, значит, ее на место вернула.
Нет, зря говорить не буду, глаза у меня на лоб не вылезли и волосы дыбом тоже не встали. Но рот я точно долго закрыть не могла. Интересно, а как бы вы на моем месте себя повели. Я, конечно сразу к ковру, давай его ощупывать. Ничего сверхъестественного, ковер, как ковер. И как это она кувшинку в него засунула, ума не приложу. Но ведь, я, же это своими глазами все видела. Или может быть, померещилось, все-таки? Так нет, же. Я же все ясно видела, и какие заморочки могут быть средь бела дня. А, эти хитрюги смотрят на меня так ехидненько и молчат.
Махнула я на все рукой, хотела дверью, как следует хлопнуть, но передумала. В самом деле, дверь то здесь причем. Однако, думаю надо кому-то все рассказать, иначе с ума сойду. Подумала, подумала и пошла к дедуле. Рассказала ему все подробно. Он меня выслушал, не перебивая, но и от компьютера не отрываясь. Я уже засомневалась, услышал ли он что-нибудь. Оказалось, услышал. Сохранил набранный текст, и ко мне повернулся.
- Наш мир не так прост, как кажется – начал он, то ли лекцию, то ли беседу. – К тому же он окружен множеством параллельных миров. И в некоторых точках эти миры соприкасаются с нашим миром. Образуя, как бы дверь между мирами, по-научному говоря, портал. И если кто-то сумеет найти способ открыть эту “дверь”, то он естественно получает доступ к этому миру. То есть может навещать тот параллельный мир и возвращаться обратно.
- А может быть, что, человек перейдет в тот параллельный мир, а назад возвратиться не сможет? – спросила я.
- Конечно – радостно воскликнул дедуля. – Взаимодействие между мирами настолько разнообразно, что об этом можно писать целые тома книг.
Тут он, уже совершенно не обращая внимания, на то, слушаю ли я его, начал описывать эти типы взаимодействия, при этом используя совершенно незнакомые мне термины. Мне стало скучно. Я, дождавшись, первого момента, когда он полез в Интернет за справкой и потихонечку, мягко говоря, сбежала. Думаю, моего отсутствия он даже не заметил, равно, как и совершенно забыл про мой рассказ.
Рассказать все это маме или бабуле, я не решилась. Потому, как, смысла нет никакого, а последствия предугадать невозможно. Они то, как раз самыми неожиданными могут оказаться. Ладно, еще, бабуля, она то что. Ну, скажет, что нельзя столько заниматься, нужно и о здоровье подумать. Потому, что все остальное, дело наживное, а здоровье ни за какие деньги не купишь. Вот, мол, доигралась уже, галлюцинации появились. В общем, поворчит немного, это не страшно.
С мамой сложнее. Та может сказать, что многовато, что-то мыслей посторонних в голове крутится. А все потому, что мозг недостаточно загружен учебой. А не использовать полностью предоставленные возможности в учении, это настоящее преступление перед собой. Потому, что именно сейчас, закладываются основы моих будущих жизненных успехов. А, поэтому, давай-ка посмотрим, по каким еще предметам, ты в олимпиадах не участвуешь. Или, может быть, какой-нибудь факультатив у нас еще незадействованным остался. В общем, наверняка дополнительно нагрузит. А оно мне надо? Лучше уж помолчу.
Так я и сделала. Как потом оказалось, зря. Тут не молчать надо было, а во все трубы трубить, во все барабаны стучать. Пусть бы мне даже “Скорую” вызвали. Переучилась, мол, девочка. Зато... Эх, да что теперь говорить. Пропали сестренки, по моей вине пропали.
Однако, расскажу, как все случилось. Недели две я молчала, никому ни о чем не рассказывала. Ну, вот, получается, и домолчалась. Вот, как все это было, захожу я в комнату к малышне, и тут, хоть в обморок падай, хоть караул кричи. Сидят они обе веселенькие такие на берегу ручья, ноги в воду опустили, бултыхают ими, так что брызги во все стороны. Да-да, там внутри ковра, или на ковре, как это правильно сказать? Меня увидели, руками мне радостно замахали. А, я, перепугалась вся.
- А, ну-ка вылезайте оттуда – кричу.- Да, побыстрей.
И при этом, пытаюсь их за руки схватить. А они расхохотались, пуще прежнего, вскочили на ноги и побежали через поляну, ту, которая на ковре, конечно.
- Дедуля – завопила я со всей мочи, так, что наверное и пожарную сирену бы заглушила, вздумай она в это время прозвучать.
Не ожидала я от дедули такой прыти. Опомниться не успела, а он уже тут. Я сказать ничего не могу. Мычу только что-то, да на ковер пальцем показываю. Но, дедуля и так все понял. Посмотрел на убегающую, на ковре малышню, головой покачал.
- Ты, пока что не паникуй, Никуда они из ковра не денутся, кроме как, обратно домой. А, мы уж какой-никакой способ вытащить их оттуда обязательно найдем. В Интернете поковыряемся, В “Контакте” пообщаемся или на “Фэйсбуке”, что-нибудь обязательно найдем. Говорить, пока никому ничего не будем. – Это он мне. А потом, задумчиво, явно, сам с собой размышляя. – Как они, интересно, портал в Заковерье открыли, дверка, конечно, так себе, ткни пальцем и рассыпается. Но все же, но все же. Не иначе, помог кто-то. А, кто может в таком деле помочь? Окромя Финея, никто. Надо бы с ним потолковать.
Я даже дыхание затаила. Это же он про Финеюшку. Тот, как из Вешки в моем лапоточке приехал, так ни разу и на глаза не показался. Это, что же? Я его ни слухом, ни духом, А дедуля, с ним общается, выходит. Ничего себе. Да, похоже, и не только дедуля, Белка с Сашкой, похоже тоже контакт с ним наладили. Одна я, значит, неприкаянная. В общем, разобиделась я страшно. Весь вечер на всех дулась, а когда спать легла, то заснуть никак не могу. Хоть, с открытыми глазами лежу, хоть с закрытыми. Результат один, не могу уснуть и все тут. Я уж и овец до тысячи посчитала, потом обезьян, потом еще кого-то, а сна все нет.
А тут еще одеяло стало на пол сползать. Я только его поправлю, а оно опять сползает. Думаю, а это что еще за напасть. Поглядела вниз, и ахнула. Стоит на полу Финеюшка, собственной персоной, и за одеяло меня дергает. Ох, и обрадовалась я, чуть не закричала от радости. А, он палец к губам прижимает, тихо, мол. И потом меня этим же пальчиком за собой манит. Пошлепала я за ним, сама думаю, куда это он меня ведет? Потом догадалась, к ковру конечно, больше некуда. И точно, заходим мы в комнату к малышне, а посреди ковра большое дрожащее пятно. Финеюшка на него рукой показал.
- Путь открыт – говорит. – Поторапливайся, пока не закрылся.
Я, что-то, по правде говоря, засомневалась. Боязно немного стало.
- А, вдруг хватятся, искать начнут.
- То-то твоих сестренок ищут – усмехнулся Финеюшка. – Обыскались везде. Во всероссийский розыск объявили. Давай-давай, торопись, там дети одни, а ты тут, в сомнениях, как лягушка в болоте. Не бойся, никто вас искать не будет, и ни разу не вспомнят даже.
Ишь ты, как заговорил, подумала я. И слова то, какие, ”всероссийский розыск“. Откуда только, нахватался то их. Хотя, понятно, откуда, телевизор наверняка насмотрелся. А там, и не такие еще слова услышать можно.
Тут, Финеюшка меня вроде бы и легонько так, подтолкнул своей крохотной ручкой. А я, не заметила даже, как внутри ковра оказалась.
Жар-птица
Я была уверена, что обязательно должно было произойти что-то такое. Ну, там гром должен прогреметь или молния сверкнуть. На худой конец, просто в ушах зазвенеть. Ничего подобного. Все так буднично произошло. Стою я себе босыми ногами на траве ковра, она, кстати, мягкая такая, ну оно и понятно, ковер как-никак. И через дрожащее пятно вижу Финеюшку. Стоит себе, улыбается, довольный такой. И улыбочка с ехидцей. Ну, ничего, мы еще поквитаемся. Я, уже разные планы стала придумывать, как с ним расквитаться, ан, смотрю, а прозрачное пятно уж и затянулось. И стою я, одна одинешенька на поляне. Вокруг лес, да дремучий такой, не по себе мне стало. Однако, надо идти, сестренок искать. Вот, только куда идти-то. Вот знать бы. И спросить не у кого
Впрочем, насколько я помню, тут где-то птица эта странная должна сидеть. Может быть, она знает. Огляделась я по сторонам, и точно, вижу, сидит на ветке цаца эта. То хвост распушит, то сложит. То снова распушит. Перед кем это она выделывается, непонятно. Но, поскольку спросить больше не у кого, пошла потихоньку к ней. Подошла.
- Здравствуйте – говорю.
- И тебе здравствовать, красная девица – напыщенно так отвечает птица. Да еще и кланяется при этом. Я, на всякий случай, тоже поклонилась, наверное, здесь так принято.
- Кто ты красная девица и куда путь держишь? Так сказать, камо грядеши? – прокудахтала птица и хвостом так повела в обе стороны.
Не знаю почему, но чем-то она меня раздражала. Хотя, скорее всего, дело было вовсе не в ней, а скорее во мне. Неуютно я как-то себя в этом мире чувствовала. Не знаю даже, как и назвать его. Заковерье, что ли. И потому вместо ответа , сама спросила, даже не думая сарказма скрывать.
- А. ты, кто, птица прекрасная?
Собеседница моя, однако, нимало не обиделась. Скорее даже за похвалу все приняла. Хвост распушила.
- Жар-птица я – говорит.
Вот, думаю, за кого это меня тут держат? Что, думают, что мне можно любой лапши навешать? Нет уж. Дудки.
- Будет врать-то – говорю. – Что я, Жар-птиц, что ли никогда не видела? И совсем ты на жар-птицу не похожа. Не такие они совсем.
- А, какие они? – похоже, птица совсем не обиделась. – Может быть, такие вот?
Она, как-то непонятно крыльями повела, и смотрю, вместо нее на ветке ворона сидит. Мокрая вся, будто только что из воды вынули. К тому же облезлая какая-то.
- Ну, что. Теперь похожа? – спрашивает ворона.
Я только и смогла, что головой отрицательно покачать.
- Тогда, может быть такая? – Ворона совершенно непроизвольно превратилась в гусыню, да толстую такую, что даже ветка под ней угрожающе согнулась.
- Нет, нет. – замахала я руками. – Совсем не такая. Я просто испугалась, что гусыня вместе с веткой на землю рухнет. Разобьется же. А, птица с виду совсем погрустнела.
- Ну, тогда, может быть такая?
И тут я просто ахнула. Никогда я прежде такой красотищи не видела. Вот, они оказывается какие, Жар-птицы то бывают. Перышки, сплошь золотисто красные, вдобавок, словно рубинами, изумрудами да сапфирами усыпаны. И смотрит на меня так снисходительно.
Ну, что мол, видали мы Жар-птиц то всяких. А у меня и раздражение, какое было, напрочь улетучилось. Смотрю, насмотреться не могу.
- Не смотри долго, глаза заболят – говорит Жар-птица. – Впрочем, я лучше вид свой сменю.
Сказала и снова первоначальный вид свой приняла, ну тот, в котором она не поймешь, на кого похожа. А, мне даже обидно стало. Вот, пустили, не на долго, в сказку, и на тебе. Пожалуйте-ка Красна девица обратно. А, птица словно и мысли мои читает.
- Так лучше будет – говорит. – Ты ведь тоже, поди, свое лучшее платья не каждый день одеваешь. И добавляет потом. - Однако вернемся к нашему первому вопросу.
- Это, к камо грядеши, что ли? – уточняю я.
- К нему, родимому.
- Да сестренки у меня, где-то здесь затерялись – отвечаю. – А обе маленькие, еще, даже в школу еще не ходят. Боюсь, как бы, не пропали.
- У нас, тут ничего не пропадает – с некоторым высокомерием даже кудахтнула птица, - Найдем мы твоих сестер, дело не трудное. Да только, видишь ли, дело то скоро делается, да не скоро сказка сказывается.
- Наоборот – поправляю я ее.
- Что, наоборот?
- Да наоборот, говорится – объясняю я. – Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Так говорят.
- Ну, это, когда как – назидательно покачала головой птица. – Бывает, иногда, что и, по-твоему выходит, но редко. Очень редко. Я, вот даже и не припомню, когда такое последний раз было. Чаще всего, сказка то подольше сказывается.
У меня и руки опустились. Мне нужно Белку с Сашкой искать срочно. Пока их тут Серый волк не съел, или Змей Горыныч, какой, или кто там у них еще, здесь водится. А вместо этого, сказка какая-то должна сказываться, и притом, долго, почему-то. А, птица эта, Жар-птица, которая, сидит себе на ветке, да еще и перышки клювом чистить начинает. Всем своим видом показывает, что спешить ей некуда, да и незачем.
- А, ты сама то, не видела их? – спрашиваю.
- А, для чего, по-твоему, я здесь сижу? – птица напустила на себя высокомерный вид. – Здесь никто не пройдет, не проползет, не пролетит, не прошмыгнет мимо меня, так, чтобы я не заметила. А, уж, чтобы я двух девчонок не заметить, которые тут, к тому же, еще и такой шум подняли. За кого ты меня принимаешь? Видела я их.
- Так, скажи, скорее, куда они пошли? – я чуть не запрыгала от радости.
А, откуда я знаю? – птица создала впечатление, что пожимает плечами. – Они мне не докладывали.
- Ну, тогда, покажи хотя бы, в какую сторону они направились – я наотрез отказывалась сдаваться, несмотря на все непонятное мне упрямство птицы.
Но та только грустно развела крыльями.
- Да нечем мне показать, у меня и пальцев то нет, чтоб показывать. А крыльями, много ли покажешь. Вот, куда-то в ту сторону – птица неопределенно взмахнула крыльями. Действительно, помощи от такой подсказки немного.
Мы с птицей грустно посмотрели друг на друга. Вот ведь как все неловко получается. Я еще вспомнила с детства запомнившееся правило хорошего тона, что показывать пальцем некрасиво. Сейчас я очень сильно в этом усомнилась. Красиво – некрасиво, какая разница, лишь бы кто-нибудь показал.
И тут меня осенило. Просто гениально осенило, по-другому и не скажешь.
- Я в одной сказке читала, что птица какая-то дала Ивану-Дураку свое перышко, которое ему путь к избушке Бабы Яги показывало – чуть не закричала я. – А ты можешь мне такое перышко дать?
- Ну, конечно же – было видно, как искренне обрадовалась птица. – Ах, я дура старая, да как же мне самой это в голову не пришло. Только перышко не Ивану-Дураку, а Ивану-Царевичу я давала. Ну, да ладно, это не важно. На-ка, держи. Она пощипала клювом под одним крылом, потом под другим, и вот, наконец, мне прямо на ладошку опустилось маленькое, ярко-красное перышко. Слегка коснувшись ладони, оно поднялось в воздух и медленно поплыло передо мной, указывая дорогу.
- Счастливого пути тебе – крикнула мне птица вслед. – И удачи. Желаю тебе поскорее найти своих сестренок.
- Спасибо – я повернулась и помахала ей рукой. Так вот, какие они эти сказочные Жар-птицы. Кто бы мог подумать, что с ними можно вот так вот запросто общаться. Странные они, конечно немного, но такие простые и не задаются совсем, и нос не задирают. А, главное, у меня теперь появилась своя, знакомая Жар-птица. Не думаю, что кто-то еще может этим похвастаться. А, впрочем, не начала ли я сама нос задирать?
За этими размышлениями, я чуть перышко из вида не потеряла. Ладно, еще, что оно было яркое, такое. Да и по воздуху оно плыло, не слишком быстро, а то бы могло все и неприятностью закончиться.
Я медленно шагала по мягкой коверной траве, вслед за красным перышком, которое неторопливо вело меня куда-то. Пожалуй, даже слишком неторопливо, я бы, наверное, предпочла, чтобы оно побыстрее двигалось. Но, что делать. Порядки здесь такие. Это только дело быстро делается, а сказки, вот они-то как раз нескоро сказывается. И теперь мне это положение уже правильным казалось. Единственно правильным. Вспомнилось, как в детстве, когда мне рассказывали, или читали сказку, всегда было грустно, когда сказка подходила к концу. Когда ощущаешь, что вот совсем немного, всего несколько фраз и сказка кончится. Совсем. Она уйдет куда-то, в свою страну сказок, а у меня ее больше не будет. Да, конечно, в принципе, мне иногда еще и другую рассказывали, особенно, если настойчиво попросить, и даже может быть, покапризничать немного. Но, что толку, ведь и с этой сказкой случится, то, же самое. Она закончится.
А здесь, я всем естеством своим ощущала сказку не только вокруг себя, но и живущую прямо во мне. И у нее, сказки этой, нет абсолютно никаких причин заканчиваться. Как, это там говорится, “Сказка, которая всегда со мной”, или что-то в этом духе. Не помню точно. Но, ведь, звучит-то как. Восхитительно.
И странное дело, меня совсем не смущают здесь многие вещи, в существование которых, там, дома, я бы ни за что не поверила. А, здесь, пожалуйста. Как бы само собой разумеющееся. Ну что? Разговаривающая птица, которая, к тому же, при этом безо всяких видимых усилий меняет свой облик? – А разве где-то бывает иначе? Да что вы говорите. Нет, что, в самом деле? Скажите, пожалуйста, ни за что бы, ни поверила.
А, то, что я только что, минут двадцать не более, была дома, и там была полная ночь, а здесь светлый день? Ну и что. Что Вы находите в этом удивительного? Совершенно не понимаю.
Ах, Вы еще предлагаете обратить внимание на то, что светло, а солнца на небе нет. Да действительно, Вы наблюдательны. Это, безусловно, делает Вам честь. Но что здесь странного? Неужели Вы как-то связываете эти два события? Что, правда? Ну, знаете ли. Какая-то, очень уж странная у Вас логика.
Эти мысли, не спеша, кружились у меня в голове, оставляя достаточно места, Всяким другим неожиданным соображениям. Я, как-то, постепенно, само по себе перестала беспокоиться о Белке с Сашкой. В самом деле. Еще Дедуля, сказал, что никуда они из ковра не денутся. И ведь, в самом деле. А, еще и Жар-птица, говорила, что здесь ничего и никто не пропадает. С чего бы мне в ее словах сомневаться. Ну, а если даже и встретят они где-нибудь в лесу серого волка. Так еще неизвестно, кто кого съест.
А перышко между тем, неспешно вело меня к маленькому домику с красной крышей, стоящему на противоположном краю поляны. И по мере приближения к нему, у меня все больше и больше возникали сомнения, а в самом ли деле, он такой уж маленький? Эти сомнения все крепли и крепли. Пока, наконец, не переросли в восхищенное изумление. Ух, ты. Какой же он красивый и огромный. Это случилось, когда перышко медленно опустилось на крыльцо домика, или терема. Думаю, так будет правильнее.
Баба Яга
Ничего себе маленький домик с красной крышей, подумала я, оглядывая терем. И с балкончиком и с фонтанчиком. Балкончик то, правда, и в самом деле небольшой, но висит высоко, для того, чтобы его разглядеть, голову высоко задирать надо. Зато крыльцо, просто огромное, и высокое и крутое. Сразу на второй этаж ведет, там, судя по всему, жилые комнаты. А внизу видать, клети да подклети разные. Вот это домик, не домик, а прямо, терем княжий.
А, уж красивый-то, да и новенький весь такой, будто вчера построен. Бревна, сосновой свежестью дышат, поблескивая то тут, то там, слезинками смолы. И все резное, и ставни и крыльцо. Каждая балясина – образец народного творчества. Даже вон петушок флюгерный, до того точно вырезан, как живой. Того и гляди закукарекает.
Подниматься на крыльцо я пока не решилась. Дай, думаю, осмотрюсь сначала. А, то, мало ли чего. Подошла к фонтану. С виду мраморный, наверно такой и есть, в самом деле. Стоит, какой-то странный мужик бородатый с козлиными ногами и в рожок трубит. А из рожка тонкие струйки воды во все стороны бьют. И сверкают, сверкают. Площадка перед домом разноцветным камнем вымощена, словно мозаика на земле лежит. Стала всматриваться, ничего разглядеть не могу, наверное, надо на нее с высоты смотреть, вон с того балкончика, например.
Хотела, было, я, терем кругом обойти, но сразу за домиком сад. Я немного сама с собой посоветовалась и решила, что так вот, сразу, начинать по чужим садам лазить не дело. Однако же, и не стоять же мне тут перед домиком до бесконечности. Тем более, что сказка, у них тут, не скоро сказывается, а мне все-таки надо Белку с Сашкой искать. Решилась я, наконец, на крыльцо подняться. Ох, и широченное же оно. Впору, можно дискотеку устраивать. На крыльце дверь в терем. Я ее подергала, нет, закрыта. На двери подкова висит, а под ней табличка. Деревянная. А на табличке этой вырезано “Баба Яга. Звонить в колокольчик”. И колокольчик, вот он прямо под рукой, у двери.
Было страшновато немного, все-таки много чего про Бабу-Ягу рассказывают, но деваться мне было некуда, раз уж груздем назвалась. Я вздохнула поглубже, и дернула несколько раз за шнурок колокольчика. Дверь слегка скрипнула и открылась. Я решительно перешагнула порог и оказалась в сенях. Сени, как и все остальное, были обширными. Это еще мягко сказано. Широкие были сени. Очень. Вдоль стен лавки да сундуки всякие. И двери, множество дверей. Я, наугад открыла одну из них и оказалась в комнате такой небольшой, не знаю, как ее правильно назвать. То ли горница, то ли светелка. И здесь сундуки вдоль стен, а у окна, в деревянном кресле, больше на царский трон похожем, женщина сидит и смотрит на меня с улыбкой.
Улыбка у нее странная немного. И насмешливая слегка, и доброжелательная одновременно, и совсем не страшная. Да и женщина то сама на Бабу-Ягу никак не походит. На вид, лет сорок. Лицо открытое, доброе. Волосы назад зачесаны и в такой забавный хвостик стянуты. Платье на ней бархатное, лилового цвета. Длинное, до самого пола, с высоким стоячим воротником. И, только, едва заметно, из-под подола сапожки красные выглядывают. Сафьяновые, наверно, подумала я потому, что толком и не знаю, какие раньше еще сапожки женщины носили. Нет, это может быть кто угодно, но только не Баба Яга, сделала я для себя вывод, герцогиня какая-то. Интересно, а сама-то она где.
- Ну, вот и гостья, наконец, объявилась – сказала герцогиня, внимательно меня рассматривая. – Долгонько же ты шла.
- Шла то я нормально, да только сказки у вас тут неторопливые – сказала и тут же, готова была язычок свой хорошенько прикусить. Ну, кто меня за него вечно дергает. Нет бы, промолчать.
- Вижу, осваиваешься понемногу у нас – Женщина, похоже, нисколько не обиделась.
Я молча пожала плечами, Вам, мол, виднее. И сразу же похвалила себя, молодец, слово то оно, конечно серебро, но молчание, как я сама только, что убедилась, золото. Это я так подумала. И тут же, спрашиваю – Простите, а могу я Бабу-Ягу увидеть?
:Женщина посмотрела на меня недоуменно и говорит – Да в чем проблема, то? Смотри, сколько хочешь. Я, давай головой вертеть, думаю, что сейчас откуда-то Баба Яга появится.
- Да как же ты на меня смотреть собираешься, если отворачиваешься от меня все время – слышу я голос хозяйки.
Ну вот, тут оказывается, не только сказки медленно сказываются. Тут еще и до ума доходит не сразу. Сообразила я наконец, кто предо мной.
- Простите – говорю. – Но я Вас, как-то совсем по-другому представляла.
- Ерунда – Баба Яга пренебрежительно махнула рукой. – Не ты первая.
При этом, она поднесла к лицу, невесть откуда взявшееся в руке, зеркальце и долго пристально всматривалась в него.
- Нет, не пойму – зеркальце в ее руке растаяло в воздухе. – Почему все меня, обязательно старой каргой представляют. Лет мне, кстати, не много. Совсем недавно, только, на третью то тысячу повернуло. Разве это возраст?
Баба Яга пристально посмотрела на меня, каким-то пронизывающим взглядом, словно рентгеном просвечивала. Интересно, вот бы узнать, чего это она во мне такое увидела.
- Спрашивать тебя куда идешь, или чего ищешь, не буду – Баба Яга перестала буравить меня взглядом. – Хоть и положено по обычаю. Но, вот терпеть не могу этой формалистики. К тому же и так знаю, что ты тут сестренок своих ищешь. Просить меня помочь не надо, я и безо всяких просьб тебе помогу. Но ты уже, как я вижу, усвоила, что в чем-чем, а в торопливости нас обвинить трудно.
- В общем, хоть сопротивляйся, хоть нет, но мне тебя надо напоить-накормить, в баньке помыть, да спать уложить. А утречком, пораньше и начнем поиски. Оно ведь не зря говорится – утро вечера мудренее.
Я решила не сопротивляться, понимала, что, во-первых, бесполезное это дело, а во-вторых, я и сама почувствовала, что проголодалась. Судя по всему, принятие пищи здесь сказочным делом не числилось, потому, как, Баба Яга только рукой повела, как смотрю, столик ко мне подкатывается, а за ним табуреточка. Небольшие, но до чего изящненькие оба. На столике, скатерть беленькая, свернутая аккуратно, вдруг, сама по себе разворачиваться стала. Развернулась, и тут же на ней разные кушанья сами по себе возникают.
Ну-ка, думаю, посмотрю, чем меня тут кормить собираются. Какие, такие разносолы у Бабы Яги. Чем это она удивит? А, оказалось, ничем, он меня удивлять и не собирается. Прежде всего, миска глиняная на столике появилась. В ней обычные щи. Хотя, пожалуй, нет, не совсем обычные. Таких наваристых да аппетитных щей, я, пожалуй, и не пробовала. Разве, что в Вешке, когда летом у тети Ариши гостила. Дома такие щи ни за что не сварить, для этого русская печь нужна. Но, все-таки, как это само собой-то получается? Безо всякой печи.
- Неужели, Скатерть-Самобранка? – спрашиваю.
Баба Яга, молча, головой кивнула. Для нее то, все это, эка, невидаль. Небось, в сундуках то и не то еще лежит.
Ложка рядом с миской, деревянная, да расписная вся. А удобно-то как. Щи, горячие, как говорится с пылу, с жару, обычной ложкой, давно бы все губы обожгла, а с этой хоть бы что. Только, вот миска, уж больно большая.
- Я столько не съем – говорю.
- Съешь, сколько сможешь – отвечает Баба Яга. – Переедать то и в самом деле для здоровья вредно. Я, сколько смогла, столько и съела. И щей полную миску, и пироги потом, и с капустой и с черникой и еще с чем-то. А, в завершение еще и огромный такой стакан киселя из ежевики. Куда только все это влезло.
А Баба Яга к еде и не прикоснулась. Подперла голову кулаком, и смотрит на меня. Ласково, так смотрит. Потом, когда я наелась, какой-то знак сделала, и скатерочка сама по себе сложилась, и столик укатился куда-то. Табуреточка, правда, осталась.
- Ну, вот, теперь и о баньке подумать можно – Баба Яга поднялась со своего кресла. – Да, только пока, банька прогреется, как следует, давай-ка по саду пройдемся. Я покажу тебе, чего там трогать нельзя, а то по незнанию, схватишь что-нибудь такое, потом неприятностей не оберешься.
Баба Яга спустилась в сад, я, конечно за ней.
- Вот это все – Баба Яга обвела сад рукой. – Все эти яблочки, груши, вишни малину, одним словом, все что здесь, ешь, сколько хочешь. Безо всякой опаски.
- А вот тут – она, взяв меня за руку, отвела в дальний конец сада. – Вот, тут лучше вообще ничего не трогать.
- Вот, если это яблочко съешь, - Баба Яга показала рукой на ближайшую яблоньку. – Уши у тебя заячьи вырастут.
Она посмотрела на меня внимательно, словно представляя себе, как я с заячьими ушами выглядеть буду, улыбнулась.
- Вот эти яблоки тоже не ешь - Баба Яга показала мне еще несколько яблонь. – От них тоже ничего хорошего не жди. Но, самое главное, вот эти не схвати.
Она остановилась у небольшой яблоньки, сплошь усыпанной красивыми красными яблоками.
- А что будет? – поинтересовалась я.
- Помолодеешь. Это, молодильные яблоки.
- Так что плохого то в том, чтоб помолодеть? – Я совершенно искренне удивилась.
- Помолодеешь – повторила Баба Яга, словно не слыша меня. – Лет эдак на триста. Посчитай, сколько тебе будет.
Я посчитала. Всей моей фантазии не хватило представить себя за триста лет до рождения своих родителей. А еще бабушек, прабабушек, прадедушек. Меня даже озноб прошиб.
- Ну, ладно, будем считать, что опасности тобой в достаточной степени осознаны. – улыбнулась моему ошарашенному виду Баба Яга. – Теперь прошу в баньку пожаловать.
Ну, Русская баня для меня, в общем-то, не в диковинку. Еще в Вешке с ней ознакомилась. Но такую, вот. Даже и сейчас с содроганием о ней вспоминаю. И так, жарища неимоверная. А, Баба Яга знай, разные травяные настои на каменку плещет, вызывая все новые клубы пара. А, сама еще в это время веничком березовым меня охаживает, да поругивает. И как это, мол, можно до такой степени здоровье свое довести. Вон и нос почти не дышит, и кашель наверняка по ночам мучает. Ну да ничего, в баньке то мы, мол, любую хворь одолеем.
Когда Баба Яга с полка меня выпустила, я уж подумала было, что все экзекуции надо мной закончены. Да не тут-то было. Посадила она меня прямо на пол, там не так жарко, и головой моей занялась, в смысле, волосами. А волосы у меня и в самом деле длинные. Как говорится, коса до пояса. А, пожалуй, еще и более того. Так чем только мы их не мыли. И щелоком зольным и настоем крапивным. И еще разной водой и горячей и теплой. Но все же, всему конец приходит. Вышли мы в предбанник, я от слабости еле на ногах стою. Сразу целый ковш кваса осушила, хотела еще, да Баба Яга остановила, нельзя, мол, сразу много то.
Рубашонку мою Баба Яга убрала, как она выразилась до поры. Мне другую одежду дала. Сначала тонкую рубашку, длинную. Не до пола, но гораздо ниже колен. Затем вторая рубашка. Это из ткани поплотнее, но зато и ворот и рукава вышивкой украшены. А уж поверх всего сарафан красный. Красивущий. Вот думаю в таком бы сарафане в школу прийти. Да только вздохнула, не до школы теперь.
Поговорили мы с Бабой-Ягой еще немножко, так ни о чем, о всякой всячине. После чего она меня спать проводила. Как раз в ту горницу, которая на балкончик выходит. Вспомнила я, что хотелось мне мозаику с высоты посмотреть. Вышла я на балкончик и ахнула. Батюшки – светы. Дуб там изображен зеленый. Золотою цепью опутанный. А по цепи кот ходит. Тот самый, наверное, который ученый. А, чуть повыше русалка на ветке сидит, и внизу из за ствола леший выглядывает. И не страшный он совсем, леший этот, скорее наоборот, добрый.
Полюбовалась я мозаикой, да спать пошла. А, на кровати такая высоченная перина постлана, что кажется, вот только ляг на нее и утонешь в ней. Так оно и вышло. Утонула я, не успела голова подушки коснуться, а я уже спала.
Ковер-самолет
Сколь сладок утренний сон, по-настоящему может осознать только, тот, кто встает рано. Знаю, что хотя, вставать не хочется, но надо.
- Просыпайся - голос звучал откуда-то сверху.
Ужасно хотелось взглянуть на его обладателя, но еще больше не хотелось открывать глаза. Я даже зажмурила их сильнее. Это не помогло. Глаза, вдруг, открылись сами, а затем и вовсе распахнулись во всю свою ширь.
Над кроватью склонилась какая-то восточная принцесса, или как они там называются. В общем, красавица восточная, в золотистого цвета шароварах, в коротенькой безрукавке, почти полностью усыпанной самоцветами. На голове у красавицы гордо красовалась небольшая белоснежная чалма, или тюрбан, не знаю, как правильно ее называть. Баба Яга, не сразу поняла я. Непонятно, только, чего это она вырядилась.
- На Ковре-самолете полетим – сказала Баба Яга, заметив недоумение в моем взгляде. – В ступе то, пожалуй, вдвоем нам было бы тесновато.
Я согласно кивнула головой, хотя абсолютно не поняла, какая связь между этими восточными нарядами, ступами и коврами-самолетами.
- А, я тебе вот что принесла – Баба Яга словно фокусник из цилиндра, извлекла откуда-то из-за спины пару просто очаровательных лапоточков. – Вот не век же тебе босиком бегать.
Ох. Какие они были аккуратненькие, просто дух захватывало, да еще и дубовой корой, да клюквенным соком крашеные. Просто, чудо, а не лапоточки. Я и не заметила даже, что последнюю фразу вслух произнесла.
- А, так ты, знаешь, оказывается, что это такое – с некоторым удивлением произнесла Баба Яга и посмотрела на меня явно заинтересованно. – Молодец.
- Я не только знаю, но и плести их умею – не удержалась я от того, чтобы не похвастаться. – Правда, не такие красивые.
- Ну, тогда это наши дела упрощает. Раз плести лапти умеешь, то как надевать их, тебе объяснять не надо.
- Да, нет. Я только плести их умею, а носить никогда не приходилось – Я почувствовала, как краснею.
- Так, ты что же, на продажу что ли их плела? – Баба Яга посмотрела на меня с все возрастающим любопытством, и как мне показалось, несколько осуждающе.
Вот тогда, я ей все и рассказала. И как лето в Вешке провела у тети Ариши, и как Финеюшку в заброшенном доме нашли, и как домой его в город забрали. Ну и само собой, сколько для этого мне лапоточков сплести пришлось.
Баба Яга слушала, молча и внимательно. Ни разу не перебила и не переспросила. А, когда я рассказывать закончила, села рядышком на постель, по голове погладила, и обняла за плечи.
- А, я то, никак в толк не возьму – сказала она. – И чего это ты мне с первого же взгляда по сердцу пришлась. Теперь понятно. Корни твои глубоко в старину уходят. Не чуждо тебе прошлое дедов и прадедов твоих. Вот и у нас в стране Заковерье, не чужая ты. Не случайная посетительница. Ну, да вставай все-таки, да завтракай. Пора, наконец, и делами заняться.
Завтракала я наспех, очень уж хотелось поиски начать сестренок своих маленьких. Да. И на Ковре-самолете полетать, само собой, тоже хотелось. Если честно, то даже и не знаю, чего хотелось больше. В общем, съела я наспех кусок пирога ягодного с киселем, сказала столику и скатерти-самобранке спасибо, и быстрей на крыльцо.
Баба Яга с ковром-самолетом уже дожидались внизу у фонтана. Я, чуть не бегом к ним спустилась. Козлоног этот мраморный, повернул ко мне голову и подмигнул. Я ему тоже улыбнулась. Он в ответ слегка брызнул на меня водой. Кончилось тем, что Баба Яга на нас прикрикнула. Козлоног сразу замер, а я на ковер взобралась, он в полуметре от земли в воздухе висел.
-Держись крепче – сказала Баба Яга. Держаться тут, правда, не за что, но все равно держись.
Сама же, она, встала на самый край ковра, сделала какой-то жест рукой, и ковер плавно стал подниматься над землей. Держаться, действительно было не за что. Ковер был толстый и плотный, не за что ухватиться. Я, поначалу, непроизвольно в самый центр ковра уселась. Но, оттуда ничего не видно было, что там внизу. Постепенно любопытство превозобладало и я сместилась ближе к краю. Гораздо ближе, даже самой стало удивительно, как быстро страх исчез. Мы были достаточно высоко, над самым теремом. Козлоног смотрел на нас задрав голову. Те, кто на мозаике тоже ожили, или точнее сказать оживились. Русалка послала нам вслед воздушный поцелуй, а леший, высунувшись из-за дуба, почему-то погрозил мне пальцем. И только огромный черный кот, очевидно гордясь своей ученостью, поднял хвост трубой и пренебрежительно отвернулся. Ну и ладно, подумаешь. Я ему тоже язык показала.
Наконец двинулись. Плавно, плавно проплыли над садом. Вон кстати и яблонька, та, что с молодильными яблочками. А, не взять ли мне, да и попробовать их, мелькнула в голове какая-то бесшабашная мысль, но я ее сразу же прогнала. И так вляпалась непонятно во что. Вместо того чтобы к экзаменам готовиться, я на каком-то ковре-самолете летаю, а что будет если я еще и помолодею на триста лет? Попыталась, было, себе представить, но не смогла.
А ковер между тем проплыл над садом. Дальше начинался лес. Да какой лес. Вековые вязы, дубы, липы. Кое-где клены и осины. Да местами островками березовые рощицы. И все это, сплетаясь вверху ветвями, образует настоящее зеленое море, которое колышется неспешно под ласковым ветерком. Красота, да только, что там под кронами, совсем не видно. И хотя, ковер совсем низко летел, временами задевая даже верхние ветви, но разглядеть, хоть что-то под кронами было абсолютно невозможно. Нет, так мы Белку с Сашкой не найдем, подумалось мне. Очевидно и Баба Яга то же подумала, потому, как лицо ее нахмурилось. Я уж молчу себе в тряпочку, стараюсь не мешать.
А мы тем временем выплыли на достаточно обширную поляну. Посередине
поляны было прелестное лесное озеро, у которого, как раз, справляло водопой лосиное семейство. Глава семьи, могучий, с грозными рогами, напряженно осматривался вокруг, пока лосиха и двое маленьких, просто очаровательных лосят неспешно пили воду. Завидев нас, лось встревожено фыркнул, после чего все семейство бесшумно исчезло в лесу. И надо же, при этом даже ни одна веточка не пошевелилась.
Баба Яга приземлила Ковер-самолет и я с удовольствием ступила на мягкую, невысокую траву. Надо же совсем немного полетали, а уже земле рада. Озеро заманчиво серебрилось мелкой рябью. Я потрогала воду рукой – теплая.
- Баба яга, можно я искупаюсь? – спросила я.
- Искупайся – немного подумав, разрешила Баба Яга. – Только без меня чтобы и думать не могла к незнакомым водоемам подходить.
Надо же, к ”незнакомым водоемам”. Я вспомнила красочный плакат на пляже, на котором похожий на Шварцнегера блондин убеждал, “Купание в незнакомых водоемах опасно для жизни”. Выходит и здесь, то же самое. Но разрешением воспользовалась сполна. Ох, я и наплавалась и наплескалась. А Баба Яга сидела тем временем на пенечке, и вокруг нее постепенно собиралось всякое мелкое зверье. Зайцы, лисы, белки.
Когда я вышла из озера, поляна буквально была заполнена зверьем. Лосиная семья тоже стояла у кромки леса, но близко не подходила. Как я поняла, чтобы не задавить кого-нибудь ненароком.
Хорошо все, умиротворенно-то как. Но, тут мне вдруг страшно стало. Из леса, громко посапывая, вышел огромный медведь. Прямо на задних лапах вышел, весь какой-то недовольный. Звериная малышня так и прыснула в стороны, уступая ему дорогу. А топтыгин прямиком к Бабе Яге. Тут я даже глаза со страха закрыла, а когда открыла, вижу, Баба Яга левую лапу медведя покачивает, как бы баюкает и укоризненно что-то медведю выговаривает. Я прислушалась.
- Да и как же это тебя, бедолагу, пораниться то угораздило в лесах-то наших. Вот и ходишь теперь на задних лапах. Внимательнее надо быть, под ноги смотреть. А то помню, в прошлом году лисе хвост отдавил. Дело ли это?
Говорит, приговаривает, а сама в это время руками что-то с лапой делает. Какую-то мануальную терапию. Медведь вскоре ворчать совсем перестал, угомонился, разлегся прямо перед Бабой Ягой. Я на всякий случай за ее спину спряталась. Хоть и понимаю, что мне здесь ничего не грозит, а все равно страшно, когда такая громадина рядом.
А Баба Яга стала со всем этим зверьем разговаривать. С каждым по-своему. Неужто это она все эти звериные языки знает? Да и птичьи тоже. Вон сколько их тут поналетело. Синички, воробьи, щеглы. А от стрекота сорок, так просто уши заложило. Наконец все кончилось.
- Ну, все, все – замахала руками Баба Яга. – Все, разбежались, разлетелись по своим делам, да по домам. Мне все ясно.
- И мы тоже по домам, временно поиски свертываем – повернулась ко мне Баба Яга. – Нет их в этом лесу, и более того, никогда и не было.
- Так что же мы?
- Да ничего – Баба Яга пожала плечами. – Сейчас вернемся домой, обдумаем, как следует, что делать, и будем искать дальше. По всему выходит, они по Неверной тропинке пошли.
- По Неверной тропинке? – машинально переспросила я.
- Да, есть тут у нас такая – задумчиво объяснила Баба Яга. – Впрочем, если подумать, они тропинки эти неверные везде есть. И в жизни каждого человека обязательно встречаются.
- Вот, скажем, живет человек и вдруг оказывается на распутье – продолжала Баба Яга. – Не одна дорога перед ним, а две. А то и три, может быть и больше, да не в этом суть.
- Это как у богатыря на распутье? – вспомнила я одноименную картину Васнецова.
- Да, как у богатыря – согласилась Баба Яга. – И тут уж, будь уверена, та тропинка, которая неверная, обязательно самой заманчивой покажется. И если выберет ее человек, то так и будет по ней идти. Даже если и поймет, что идет не туда, а свернуть с неверной тропинки будет очень трудно. Немногим это удается. Большинство так и плывет по течению до самого конца. А в конце ничего. Пустота. Закончилась жизнь и понимает человек, что напрасно она прожита. Впрочем, он еще раньше это понимать начинает. Да сделать уже ничего не может.
- Ой, да ты, совсем как тетя Ариша говоришь – воскликнула я. – Она тоже про это говорила. И еще про то, что вдоль правильного пути вешки надо выставлять, чтоб люди с пути не сбылись.
- Очень умная женщина эта тетя Ариша – Баба Яга покачала головой в знак согласия. – Я смотрю, ты часто ее вспоминаешь, скучаешь по ней?
Я только головой кивнула молча. Я, в самом деле, сильно скучаю и по ней и по всей Вешке. По Астафию, по Спиридону, по всем.
- Ну, наша неверная тропинка не такая уж и страшная – ободрила меня Баба Яга. – Заманит, завлечет да выведет куда-нибудь подальше.
- Куда Макар телят не гонял – не совсем удачно поддакнула я.
- Какой Макар? – удивилась Баба Яга. – Впрочем, не знаю. Может быть.
Ну, вот, опять я что-то ляпнула не к месту. Укоризненно сказала я себе. Да, тут в Заковерье, наверное, ни Макара, ни его телят и в помине никогда не было. Впрочем, что сделано, то сделано. Нет большей глупости, чем сожалеть об уже свершившемся. Интересно, сама я это сказала, или прочитала где-то, а потом забыла. А теперь вот вспомнилось. Скорее всего, так.
Козлоног и те на мозаике встретили нас сдержанно. Поняв по нашему виду, что поиски были безуспешными, просто посмотрели внимательно и промолчали. А и в самом деле, о чем тут говорить.
- Я пороюсь в своих сундуках, посмотрю, что там сможет пригодиться нам для поисков – сказала мне Баба Яга. – А ты тем временем погуляй в саду. Проголодаешься, столик тебя накормит. Да кстати, мысли свои ненужные о молодильных яблоках из головы выбрось. А то я смотрю, они у тебя в голове шевелятся. Ну, иди. Меня не отвлекай, мои сундуки, вещь не безопасная.
Похоже, она не только все мысли мои знает, которые у меня в голове, но и те которые в ней вот-вот появиться должны. Потому, что сразу после ее слов в голову пришла уже запоздавшая мысль о том, что мне было бы интереснее с Бабой Ягой в ее удивительных сундуках покопаться, чем по саду бродить. Но выбора у меня, как понимаете, не было.
Сестры Бабы Яги
Весь остаток дня я проболталась одна, безо всякого заметьте присмотра. А, если бы я по незнанию натворила бы чего-нибудь? К Бабе Яге и не подступиться , то что-то с этими своими колбами и ретортами возится, то сундуки, один за другим выворачивает. И сердитая, такая, не подойдешь.
В тереме мне скоро совсем скучно стало. Я в сад пошла. Хожу по саду, а сама думаю, вот взять назло и съесть какое-нибудь такое яблочко. Ну, не молодильное конечно, а какое-нибудь, наподобие тех, от которых уши вырастают. Вот будет тогда Баба Яга знать, как ребенка одного без присмотра оставлять. Здесь мне стало смешно, и я рассмеялась. Ничего себе ребенок. Хотела, уже было, посмеявшись, пожурить себя, но вспомнила о Белке с Сашкой, и опять стало грустно и скучно.
И так вот, целый день. Я уже и к фонтану ходила. И с этими, которые на мозаике, пообщалась. Они меня даже на свой дуб пустили. Мы с русалкой, даже, на ветках покачались. Вроде бы, и не было причин для такого состояния, а я вся дерганая, в ожидании вся, на нервах. Что там Баба Яга придумает. Да и придумает ли? Столик с Самобранкой под конец, совсем, чуть ли не попятам за мной стали ходить, все норовят чем-то вкусненьким меня попотчевать. А, я уж и не хочу совсем, ничего. А день все тянется и тянется. С чего бы он сегодня такой длинный выдался. А самое обидное, что и не поделаешь ничего. Тут, у них, скоро только дело делается, а сказка… ох лучше и не вспоминать.
Но, долго ли, коротко ли маялась красная девица, а наконец пришел вечер, а за ним и долгожданная ночь. Уснула я. Как, всегда, лишь только голова подушки коснулась. И снились мне какие-то лесные дебри, да чудища разные. С тем и проснулась.
Баба Яга, уже спокойная, и, как всегда, доброжелательная сидела на лавке у оконца и задумчиво смотрела на меня. Не будила, ждала, когда сама проснусь. Ну, и я, понимая, что не гоже, заставлять других себя ждать, только проснулась, сразу вскочила и давай по быстренькому одеваться.
- Да не торопись ты – сказала с улыбкой Баба Яга. – Нынче нам спешить незачем. Пойдем, сестрицу мою навестим.
- У тебя сестра есть? – не сдержала я удивления.
- Целых две – ответила Баба Яга.
Вот это да, подумала я, сколько лет живу, а ни о каких сестрах Бабы Яги и слыхом не слыхивала. А уж, казалось бы, сколько сказок в детстве перечитала про эту самую, Бабу Ягу. И, нигде, ни единого словечка о том, что у нее сестры есть. Да и сама, та Баба Яга из сказок, на настоящую и не похожа вовсе. Хотя, кто знает, может быть, в сказках о ее сестрах как раз и рассказывалось.
- А к которой сестре же мы пойдем? - поинтересовалась я.
- К средней, Галатее. Потому, что, младшенькая наша, Марьей Моревной ее кличут, в нашем деле нам ничем помочь не сможет. Да ее, поди, и дома то нет. Она порой и спит в седле, леса наши от всякого зла охраняет. Впрочем, посмотрим, дорога ее дома не минует.
- А Галатея чем занимается – спросила я.
- Да пожалуй, и ничем – после некоторого раздумья ответила Баба Яга. – Спряталась в своей чаще дремучей и живет себе в одиночестве. Да, она всегда такая была, вот помню, была она, как ты сейчас. Ох, и противная была девчонка. Ей, что ни скажешь, так она обязательно, либо что ответит, либо сделает наоборот.
-А зачем же мы тогда к ней пойдем?
- Есть у нее зеркальце такое, волшебное – пояснила Баба Яга. – В зеркальце этом можно любого увидеть, и узнать. Где он в Заковерье находится, как бы он ни прятался.
- А она нам его даст? – засомневалась я.
- Будем надеяться – Баба Яга пожала плечами.
Никакой уверенности в ее голосе я не расслышала. А очень хотелось бы.
Торопиться нам, как сказала Баба Яга, никакой необходимости не было. Вот, мы, не спеша, и позавтракали. Еще немножко посидели, на дорожку, и вышли на крыльцо.
- На чем поедем? – полюбопытствовала я.
- А на своих двоих – Баба Яга улыбнулась.
– Идти нам недалеко.– Добавила она, видя мое разочарование, к тому же в них, баба яга кивнула головой на мои лапоточки, ты не сможешь устать, даже если очень сильно захочешь.
Ну что ж. Пешком, так пешком. Мы с козлоногом по складывающейся уже традиции, побрызгали друг на друга водой. Потом я помахала рукой русалке и лешему, потом, немного подумав и ученому коту тоже. А потом мне пришлось бежать, бегом, догоняя Бабу Ягу, которая за это время уже изрядно далеко ушла.
На этот раз Баба Яга была одета в легкий, ярко малинового цвета сарафан, который ей шел гораздо больше, чем все эти герцогиньские наряды да восточные костюмы. Обута она была, так же, как и я в лапти, а вот на голове у нее, в отличие от меня был какой-то замысловатый головной убор, который, я хотя раньше и не видела, но откуда-то знала, что назывался он кичкой. На кичку был натянут чехольчик из бархата, называемый сорокой.
Вот так мы и пошли, как будто бабушка с внучкой, и такое сходство мне явно льстило. Дойдя до края леса, мы свернули на одну из тропинок, которых здесь было превеликое множество.
- А мы не можем тоже попасть на неверную тропинку? – спросила я.
- Нет, Радость моя – улыбнулась Баба Яга. – Не можем. Я ведь, почитай больше двух тысяч лет по этим тропинкам хожу. Как же я на неверную то ступлю. Да и сама тропинка эта, близко ко мне приблизиться не посмеет. Как, никак, я ведь Баба Яга.
- Так разве неверная тропинка сама по лесу перемещается?
- А ты как думала? – ответила Баба Яга. – Конечно сама. Найдет себе жертву да тут, же и расположится перед ней. Красивая, да удобная, так и манит.
Потом мы некоторое время шли молча. Я размышляла об этой коварной тропинке, а у Бабы Яги, судя по всему, было достаточно и своих мыслей.
И тут, вдруг, земля под ногами затряслась, земля загудела. Мне даже рядом с Бабой Ягой страшно стало.
- Не бойся – успокоила она меня. Это наша разлюбезная Марья Моревна скачет. Вот сейчас ты с младшей моей сестренкой и познакомишься.
Почти сразу за ее словами, из леса на тропу выехал невероятно огромный всадник на таком же огромном коне, вороной масти. Под стать коню, на всаднике бархатно переливалась кольцами вороненая кольчуга, и такой же вороненый шлем украшал его голову. На поясе устрашающих размеров меч в черных с серебром ножнах. К луке седла приторочено копье, а на левой руке каплевидный ярко-красный щит.
Всадник откинул забрало шлема и я увидела очень красивое женское лицо. Так, вот, она какая, эта Марья Моревна, подумала я про себя. Она мне сразу понравилась, только размеры ее невольно пугали. Я даже представить себе не могла, что могут быть такие громадные женщины, да и вообще люди.
- Рада тебя видеть Яга – голос Марьи Моревны никак не соответствовал ее размерам, был мягкий и приятный. – А это кто с тобой?
- Гостья – просто ответила Баба Яга и ласково обняла меня за плечи.
- Ко мне, что ли направляетесь? – спросила богатырша. – Если так, то повезло вам. Меня дома застать трудно. Ладно, сейчас недалеко была, почувствовала незнакомого кого-то, прискакала.
- Да уж, ты скачешь, земля трясется – улыбнулась Баба Яга.
- Так вы ко мне, или по иному делу, куда? – переспросила Марья Моревна.
- К Галатее мы идем – пояснила Баба Яга.
- К Галатее? – удивление совершенно отчетливо читалось на лице Марьи Моревны. – А, чего вы у нее забыли?
- Расскажи-ка ты – предложила мне Баба Яга. Да все по порядку, Марья у нас главная охранница не только лесов, но и всего Заковерья. Может быть, она и сама что-то придумает.
Чувствовалось, что Баба Яга очень не хочет визировать свое почтение средней сестре и надеется найти возможность избежать этого визита. Интересно, что уж за сестра такая у них, эта Галатея? Страшилище, что ли какое?
Я Марье Моревне все подробно рассказала. И как Белка с Сашкой в ковер попали, и как я их спасать бросилась, и как в итоге у Бабы Яги очутилась. Она выслушала внимательно, несколько раз головой покачала. Потом спрыгнула с коня. Земля под ногами от этого снова затряслась и загудела.
- Значит, вы подумали, что они на Неверную тропинку по ошибке ступили? – спросила Марья Моревна не столько у меня, сколько у Бабы Яги.
- А ты сама то, как думаешь? – переспросила та.
- Да так, же и думаю – как-то помрачнела младшая сестра Бабы Яги. – Я вот тоже чувствую, что в лесах что-то изменилось, появился кто-то. А найти не могу. Теперь понятно. А то я уже нервничать стала, чувствую, что непонятное творится, а что понять не могу. А от непонятного всего можно ожидать.
Да уж, подумала я. От этой парочки всего ожидать можно. Это я про Белку с Сашкой, но вслух ничего не сказала.
- Ну что ж – сказала, подумав Марья Моревна – значит теперь, чтобы девчонок найти Зеркальце нужно, а оно у Галатеи.
Положение, прямо скажем, неприятное, но отнюдь не безвыходное. – Иду с вами.
- Да мы и сами… – начала, было, Баба Яга – потом неожиданно закончила. – Впрочем, как хочешь.
Чувствовалось, что поддержка младшей сестры ей очень приятна.
Так мы двинулись дальше втроем. Вернее вчетвером, потому, что не учитывать Полкана, этого громадного коня Марьи Моревны, было бы, не волне естественно. Хотя бы из уважения к его размерам. Тропинка была не слишком широкой, поэтому мы двигались, если можно так выразиться колонной. В авангарде богатырская фигура Марьи Моревны с Полканом под уздцы, а за ними мы с Бабой Ягой..
Впрочем, такой порядок соблюдался недолго. На тропе, то и дело стали появляться высохшие стволы поваленных деревьев и глубокие ямы, а по краям тропы сгустился неприятный колючий кустарник. Марья Моревна, сначала небрежно отбрасывала весь этот мусор с дороги, но по мере того, как завалы становились все чаще и выше, она посадила меня в седло, повод отдала Бабе Яге, а сама на полную мощь включилась в очистку дороги.
Могу засвидетельствовать, что потрудиться ей таки пришлось достаточно. Думаю, что даже целая бригада лесорубов с нашей современной техникой, вряд ли могла бы с этой работой справиться. Меня, например, настолько уморили все эти бесконечные завалы, что я уже подумывать начала о том, чтобы проситься обратно, но тут Марья Моревна, отбросила в сторону последний высохший ствол вяза, лежавшего поперек дороги, и вытерла пот тыльной стороной руки.
- Все – просто сказала она. – Приехали.
- Ну и забаррикадировалась наша Галатея – Баба Яга тоже облегченно вздохнув, вытерла пот со лба и отдала повод Полкана сестре.
Теперь перед нами простиралась широкая поляна, вся покрытая кочками, как высохшее болото. А у дальнего ее края стоял маленький домик.
Вид у домишки был прямо скажем невзрачный. С потемневшими бревнами, с крышей крытой трухлявой сомой. Но, не знаю, поверите ли или нет, на настоящих куриных ногах, толстых как бревна. Причем домик не, просто стоял на этих самых куриных лапах, но еще и время от времени, странно подпрыгивая, переходил с места на место, волоча за собой приставную лестницу.
На малюсеньком крылечке, свесив ноги, сидела сама Галатея. То, что это была она, было ясно, не только потому, что кроме нее сидеть тут в принципе никто не мог. Но еще и сам вид ее говорил об этом. Маленькая, вся сморщенная, с лицом, как печеное яблоко. В каком-то, порванном сразу в нескольких местах синем ситцевом платье, безрукавке, прожженной и порванной в добром десятке мест. И конечно этот платок на голове, надетый как бандана, с узелком на лбу.
- Ого, какая орава приперлась, нарочито хриплым, старушечьим голосом, нараспев протянула она, потом окинув нас недружелюбным взглядом добавила. – То ли память у меня совсем пропала, то ли еще что, но вот хоть убейте меня на этом самом месте, никак не могу вспомнить, чтобы я хоть кого-то из вас приглашала.
- Здравствуй Галатея – смиренно выслушав ее, поздоровалась Баба Яга.
- А тебя Яга, я, как только увижу, так у меня сразу сто лет из жизни долой. Я уж чаяла, что никогда больше не свидимся, так нет, на тебе, явилась. Кстати, и тебя Марья, тоже тут не, только, некому жаловать, но и смотреть на тебя никому неохота.
Тут ее взгляд остановился на мне.
- Здравствуйте бабушка – сказала я.
- Ишь ты, бабушка - вредная старушонка как то смешно замотала головой, и мне показалось, что голос ее слегка дрогнул. – А у меня оказывается, и внучки уже завелись.
- Мы к тебе за помощью Галатея – прервала ее монолог Баба Яга. – У этой девочки сестренки потерялись, помоги нам, пожалуйста.
- Ах, за помощью они явились – Галатея неожиданно легко вскочила на ноги и состроив из трех пальцев известную фигуру, вдруг каким то образом удлинила руку и сунула ее прямо Бабе яге под нос.
- А вот это видела? за помощью, они значит пришли. – Галатея перешла на крик. – Так зря пришли, я вам скажу, зря ноги топтали. А теперь проваливайте, да не забудьте дорогу мою восстановить. А помочь вам я, пожалуй, помогу. Если эти девчонки мне попадутся, то сожру я их, и вам искать больше никого не надо будет.
Зеркальце
- Ну, что ж, выходит, в самом деле, значит зря сюда шли – вздохнула Баба Яга. – Пойдемте, все равно от этой карги мы никакой помощи не получим.
Но у меня ноги просто приросли к земле, Даже корни, наверное, пустили. Как это, Белку с Сашкой сожрать? Да, что же это? Смотрю, и Марья Моревна тоже собирается уходить. У меня в глазах темные пятна поплыли.
- Не-е-е-ет – Сначала я сама не поняла, что это я кричу.
Галатея, которая уже почти скрылась в избушке, от этого крика остановилась и резко повернулась ко мне.
- Чего орешь? – сердито спросила она меня.
- Бабушка Галатея – почти немыслимой скороговоркой потекли у меня слова. – Пожалуйста, не жри, ой, прости, не ешь моих сестренок.
А, потом тихо, так что и сама еле расслышала, добавила – лучше уж меня съешь.
Галатея, тяжело вздохнув, пристально посмотрела на меня, и долгое время буравила меня взглядом.
- Да и за что же это напасть такая мне? – она устало опустилась на крыльцо. - Ну, что за чушь ты несешь? Не ешь моих сестренок! лучше меня съешь! да ты, сама то, хоть понимаешь, какую дурь из себя извергаешь? Не ем я детей. И взрослых тоже не ем. Иначе бы вон у этой толстухи Марьи, последнюю косточку давно бы уже обглодала. Лесными ягодами я питаюсь, да орехами. Да еще тем, что на грядке вырастет. И для тебя исключений делать не собираюсь. А то вишь ты, расфантазировалась, съешь меня, да съешь меня. Ишь о чем размечталась.
Галатея помолчала немного, и неожиданно улыбнувшись, протянула мне свою морщинистую ладонь – ну да ладно, давай руку.
У меня же рука инстинктивно за спину спряталась, да только Галатея на это никакого внимания не обратила. Вытянула руку, (и как она это только делает) схватила, мня за ладонь, я и не поняла даже, как рядом с ней на крыльце оказалась.
- Заходи Яга – недовольно кивнула она старшей сестре. – А ты Марья во дворе побудь, все равно в дверь не пролезешь, а то и вовсе, всю избушку мне развалишь.
Внутри избушка оказалось неожиданно просторной. Всему в ней место нашлось. В углу – большая русская печь с многочисленными печурками. Вдоль стен несколько лавок и один большой сундук. Пол половичками покрыт. Простенькими, но, чистыми. Из-за печи показался крупный черный кот. Сладко потянулся, мяукнул, да и ушел обратно.
Галатея, между тем, добыла из сундука зеркальце. Даже не знаю, как его описать. Небольшое, овальное. Ободок из потемневшего серебра, ручка, похоже, из него же сделана. Она обтерла зеркальце рушником и протянула Бабе Яге – держи.
- Давай, уж ты сама – отказалась Баба Яга. – У тебя лучше получится.
- Ну, как знаешь – Галатея, особенно не противясь, провела над зеркальцем рукой, еле слышно прошептав что-то при этом.
Мы в три головы склонились над зеркальцем. Сначала поверхность зеркальца покрыла какая-то мелкая рябь, которая затем уступила место то ли волнистому туману, то ли быстро проплывающим облакам.
- Как сестренок зовут? – резко спросила Галатея. Но тут же, не успела я ответить, махнула рукой. – Не надо, знаю.
В это время облака рассеялись, и пред нами вырисовалась лесная поляна. Сестры взглянули друг на друга и неожиданно улыбнулись – получилось.
А мне так сильно захотелось, чтобы они всегда так вот улыбались друг другу, что я чуть не заплакала. И даже, наверняка бы разревелась, если бы в зеркальце, в этот момент, крупным планом не показалось бы лицо Белки.
Баба Яга глубоко вздохнула, а Галатея, каким-то образом раздвинула изображение на зеркальце, и мы увидели всю картину. Между двумя поваленными стволами деревьев горел маленький костерок, на котором грелся насквозь прокопченный чайник. Вокруг костра, тесным кружочком расположились четверо. Два каких-то лохматых мужика в цветастых рубахах и большими кривыми ножами за поясом. А между ними совершенно спокойно расселись Белка с Сашкой. Судя по их виду, чувствовали они себя совершенно комфортно.
Звука, к сожалению, не было, но судя по всему, рыжеволосый мужик рассказывал о чем то, очень смешном, потому, что мои сестренки время от времени просто заходились в приступах смеха.
- Так вот значит куда, тропинка то их забросила – Галатея покачала головой. – Это надо же, в самое логово к разбойникам.
- Это разбойнички наши – пояснила мне Баба Яга. – Вон того, рыжего зовут Лиходеем, а другой, который видишь, сейчас чай заваривает, тот Душегуб.
- А они их не обидят? – на всякий случай спросила я.
- Сожрут – вмешалась в разговор Галатея. – Вот сейчас напоят смородиновым чаем, а потом сожрут.
- Да не бойся ты – успокоила меня Баба яга. – Сама же видишь, что им ничего не угрожает. Самое опасное сейчас для нас, это то, насколько они уже прониклись романтикой Большой дороги.
- Так, они что же, в разбойницы подались? – у меня даже под ложечкой засосало.
- А то куда же? – вновь вмешалась в разговор Галатея. – Даже удивительно, как это Тропинка Неверная наша их правильно определила. Прямо в клуб по интересам. Ну и хороша семейка, одни прямо в разбойники, другие во двор врываются и орут, как пожарная сирена. Вот уж поистине яблочки с одной яблони.
- Ну, Галатея, спасибо за помощь – Прервала ее Баба Яга. – дальше мы уж сами.
- Спасибо, бабушка Галатея – я. неожиданно для самой себя, вскочила на ноги и поцеловала ее в похожую на печеное яблоко щеку.
А. ну-ка, хватит – Галатея вся просто вспыхнула. – Ты Яга, давай-ка без лишних сборов домой, да вот эту разбойную родственницу тут не забудь. Как говорится, скатертью вам дорога, и если у вас получится как-нибудь, больше меня не тревожить, то до самой гробовой доски обязана вам буду.
С этими словами Галатея выпроводила нас на крыльцо и громко хлопнула за нами дверью, как будто точку поставила. Баба Яга спустилась на землю по приставной лестнице, а меня Марья Моревна просто сняла с крыльца и сразу же пересадила в седло Полкану.
- Ну, расскажи, где нашли – спросила Марья Моревна, когда мы покинули негостеприимное пристанище Галатеи. Хотя, почему негостеприимное? Чувствуется, добрая она в душе, эта бабушка Галатея, только странная какая-то, колючая вся.
- К разбойникам подались – рассказывала между тем Баба Яга. – У Лиходея с Душегубом гостят.
- Так давай, прямо сейчас к ним – загорелась своим предложением Марья Моревна, освободим без проблем, глазом моргнуть не успеют.
- Да, нет уж Марьюшка – Баба Яга обняла Марью Моревну за талию, потому, что выше было просто не достать. – Не обижайся, дальше мы сами.
Так мы и шли. Вернее все шли, а я ехала на спине Полкана. Думаю, такую пушинку, как я, он даже и не ощущал. Наконец, добрались до того места, где утром с Марьей Моревной встретились.
- Все, приехали – сестра Бабы Яги сняла меня со спины Полкана и опустила на землю. – Раз в моей помощи не нуждаетесь, поеду домой, отсыпаться, в седле-то какой сон?
Она вскочила в седло, отчего даже громадный Полкан зашатался. И вновь заставляя землю дрожать и гудеть, скрылась за поворотом лесной дороги. Мы, с Бабой Ягой оставшись вдвоем, потихоньку побрели домой. Пережив все эти события, я должна бы была испытывать неимоверную усталость, но видать волшебные лапоточки делали свое дело. И я, свежая и бодрая, словно, только что, проснулась, шагала по восхитительной, утоптанной дороге и размышляла о том, как же это все-таки хорошо, что сказка не скоро сказывается. Вот, мы например, дело уже сделали, а сказка все продолжает и продолжает сказываться. Хорошо.
Козлоног и наши мозаичные друзья встретили нас радостными возгласами. Понятия не имею, откуда им стало известно о том, что поиски наши благополучно завершились. Ну, да ладно, какая разница. Главное, что всем радостно. Столик с Самобранкой, так совсем было решили по этому поводу целый пир закатить, ладно Баба Яга их слегка остепенила. В общем, был замечательный праздничный день, и хотелось, чтобы он никогда не заканчивался. К сожалению, так даже в сказке не бывает.
- Не откладывая дела в дальний ящик – сказала Баба Яга – будем учиться летать на ступе.
Ну, вот, приехали, сначала подумала я, закончился наш праздник. Но потом до меня дошло, что это не праздник заканчивается, а мы начинаем заниматься безумно интересным делом.
Первым делом, Баба Яга показала мне ступы. Их было что-то около дюжины, и стояли они в клети, в которую вела маленькая железная дверь, закрытая на засов.
- Иногда, в полнолуние бывает, что ступы сами по себе, начинают летать – объяснила мне Баба Яга. Изловить и вернуть на место бывает очень сложно. Вот и приходится их запирать.
Кому то, несомненно, наш разговор о ступах может показаться бредом каким-то, но подождите, прошу я Вас, не торопитесь. Прежде всего, что такое ступа? Сомневаюсь, что она сейчас у каждого под рукой. Более того у меня есть большие сомнения, что все, читающие мой рассказ, правильно представляют себе ее внешний вид.
Так вот, представьте себе чурбан, отпиленный от ствола дерева. Если Вы, человек среднестатистических антропометрических размеров, то он будет Вам чуть выше пояса. Затем представьте, что этот чурбан кто-то удосужился выдолбить внутри. Представили? Тогда Вы получили в первом приближении представление о ступе. Почему в приближении? да еще и первом? Все очень просто. Ступа, вышедшая из под резца настоящего мастера, разительно отличается от того, что Вы, только что, себе представили. Более того, она может не менее разительно отличаться от ступы, изготовленной другим мастером. Другими словами, по внешнему виду ступы могут очень сильно различаться.
Единственное, что их объединяет, это их назначение. Все ступы делаются исключительно для того, чтобы на них летать. Если Вы заглянете в Википедию. То возможно узнаете и о других назначениях ступы, например для того, чтобы толочь в ней зерно или еще что-то в этом роде. Но это, все, повторюсь лишь побочные ее применения. И меня если говорить откровенно, очень удивляют случаи использования ступ не по их основному назначению.
Чувствую, что те, кто внимателен в чтении и обладает критической формой восприятия информации, вот-вот воскликнут – Но, ведь выдолбленный кусок дерева не может летать.
- Браво. Конечно, не может. Он и не летает. Для того чтобы ступа могла летать, нужна метла.
Вот, теперь все, что нужно знать о ступах, вы знаете. Как, я уже сказала, у Бабы Яги было около дюжины ступ. Мне она выделила, как мне показалось, самую старую. Как оказалось, именно так и было.
Ступа, она как лошадь. В свои юные годы, это резвое, жизнерадостное существо, которое, заботит лишь одно, куда бы, и как выплеснуть наружу свои безграничные излишки энергии. Но под старость ее не узнать. Теперь эта лошадка являет собой выраженный образец меланхолии, живущий по принципу – тише едешь, дальше будешь. А от того куда едешь, или откуда, это уже не суть важно. И заметьте, этот жизненный принцип всегда срабатывает на сто процентов.
То же самое можно было бы сказать и о ступах. Но здесь имеется весьма существенное различие. Ступы не ползают по земле, а летают над ней. Иногда, кстати, очень высоко. Это я очень чувствительно почувствовала на себе, когда эта старая кляча, выданная мне Бабой Ягой с изрядной высоты сбросила меня в фонтан. Хорошо, хоть, что Козлоног меня подстраховал, но и в этом случае ушиблась я изрядно. Не говоря уж о массе, выплеснутой из фонтана воды.
После чего Баба Яга всерьез занялась моим обучением, полетам на ступе. Или в ступе? До сих пор не знаю, как правильно.
Сестренки
Я лихо подстегнула ступу метлой, и она резко рванула вверх, выполняя скрупулезно точную по вертикали “Свечу”. Я, даже чуть не задохнулась от восторга. Еще бы, Если бы Вы только могли себе представить, какое это ощущение. Всякие там “Американские горки” просто отдыхают. Потом, практически не фиксируясь даже, я несколько раз прокрутила “Колесо “, на выходе из которого прошлась “Змейкой”. После этого еще вновь набрав высоту, я прокрутила “Карусель” и затем ввинтилась в такой “Штопор”, что просто чудом остановила ступу в паре метров от земли.
- Ну, как? – спросила я, медленно подлетая к Бабе Яге. – Сдала?
- Лихо – кивнула головой Баба Яга. – Техники у тебя пока, прямо скажем никакой, но из ступы уже не выпадаешь, и кое-каким пилотажем, надо признать, владеешь. Во всяком случае, на достаточном уровне, чтобы впечатлить своих сестренок.
- Бабушка Яга – с нескрываемой робостью обратилась я к своей наставнице. – Зачем нам все это?
- Ты жалеешь о том, что научилась летать в ступе? – улыбнулась Баба Яга.
- Да, нет. Конечно, нет – я даже руками замахала. – Я только подумала, что разве мы не могли бы просто, пойти и забрать их у разбойников. Могли бы и Марью Моревну с собой взять.
- Ну, Марья то, это самое последнее, что нам могло бы понадобиться. Забрать твоих сестренок, нам и так, никакого труда не составляет. – Покачала головой Баба Яга.
- Тогда что же?
- А ты в зеркальце глаза своих сестренок видела? – неожиданно спросила Баба Яга и пристально на меня посмотрела.
Ого, какой у нее, оказывается, может быть, взгляд. Колючий, острый. Того и гляди порежешься. В этот момент Баба Яга стала очень похожа на бабушку Галатею. Хотя, что в этом странного, сестры все-таки.
- Ну, да, видела – я пожала плечами.
- И, как? Увидела что-нибудь?
- Нет – я опять пожала плечами, подумав про себя – а, что такое я могла там увидеть?
- А, я, да – голос Бабы Яги стал строгим и жестким. – И увидела я в них восторг. Чистый, неподдельный восторг. Особенно у той, что постарше.
- У Белки – подсказала я.
- Да, у Белки. Кстати, почему у нее такое странное имя?
- Ее вообще-то Беллой зовут – пояснила я. – А мы ее так между собой называем.
- Понятно – Баба Яга сделала паузу. – Так, вот, как мне показалось, что твои сестренки настолько восхищены своим новым положением, что вряд ли захотят идти с нами. Да, оно и понятно. Подумать только, ведь они теперь, самые настоящие лесные разбойницы. Тебя, саму-то это не прельщает?
- Нет – упрямо мотнула я головой. – Так что же, они теперь тоже будут разбойничать? Грабить и убивать?
- Ну, насчет того, чтобы грабить и убивать, так я за последние две тысячи никак не припомню, чтобы Лиходей с Душегубом кого-то ограбили. Про убийства я уж и не говорю.
- Так они же разбойники? – чувствуя, что я что-то начинаю недопонимать переспросила я.
- Не имею никакой возможности отрицать этот несомненный факт – согласно кивнула Баба Яга.
- Но, тогда, если эти разбойники никого не грабят и не убивают, то чем, же они занимаются? – я явно начала терять смысловую нить нашего разговора.
- Как это чем? – Баба Яга посмотрела на меня с нескрываемым изумлением. – Разбойничают, конечно. Они же разбойники.
Ну, все, приехали, подумала я, совсем перестала что-нибудь понимать, и чтобы сменить тему разговора, заявила – А зачем нам вообще спрашивать их мнение, хотят они быть разбойницами или нет? Заберем их и все.
- Ты, в самом деле, так думаешь? – В голосе Бабы Яги слышалось не только явное неудовольствие, но и разочарование.
- Ну, а что, на них смотреть, что ли? – я неожиданно для себя, вдруг заупрямилась. - Они же маленькие еще.
- Просто, вот так вот, забрать их и все? – Баба Яга явно начинала сердиться.
Чувствуя это, я сочла за лучшее промолчать.
Но Баба Яга уже не могла успокоиться. – А почему ты решила, что для них, принятое тобой решение будет лучшим? Потому, что старше, а значит, лучше знаешь, как нужно поступать в той или иной жизненной ситуации? А ты не подумала, кем вырастут твои сестры, если ты всегда и все будешь за них решать? Какие это будут личности? А, я скажу тебе, какие они будут. Вялые, трусливые, безынициативные. С несложившейся судьбой и вечно болеющие. Ты этого им желаешь?
- Да поняла я все, поняла – я почти закричала. - Ну, бабушка Яга, ну, не ругайся больше, пожалуйста, я и вправду все поняла.
Баба Яга отошла очень быстро. Она улыбнулась и, поставив свою ступу рядом с моей, обняла меня за плечи.
- Не волнуйся – тихо сказала она. – Все образуется.
- А что же мы будем делать дальше? – уже совершенно спокойно спросила я.
- Продолжать то, что уже начали – Баба Яга улыбнулась. – А именно постараемся заменить появившийся у них интерес к вольной разбойничьей жизни, другим, еще более ярким. Когда твои сестренки увидят, что ты вытворяешь на ступе, они ни о чем другом и думать не захотят.
- По крайней мере, я очень на это надеюсь – чуть слышно добавила она.
Потом Баба Яга словно оцепенела. Она пристально смотрела куда-то вдаль и молчала. Видела ли она там что-нибудь, или просто застыла в задумчивости, кто знает. Я ее тревожить не решалась. Так мы и сидели в своих ступах, и это продолжалось довольно долго. Я, уже волноваться начала, не случилось ли чего с ней. От одной мысли об этом меня мороз по коже пробрал.
- Ну, полетели, пожалуй – Баба Яга, вдруг, словно встряхнулась от оцепенения.
- Как, прямо сейчас? – я даже вздрогнула от неожиданности.
- А чего ждать? мы готовы, сестренки твои давно твоих воздушных аттракционов дожидаются, ступы к земле не прикованы, мы сами, тоже – Баба Яга взмахнула метлой. – Поехали, пока сказочка не спеша сказывается, мы дело делать будем. И чем быстрее, тем лучше. Вперед.
Баба Яга взмахнула метлой и плавно поплыла над поляной. Я за ней.
То ли Баба Яга не слишком спешила, то ли просто решила, воспользовавшись, случаем показать мне здешние места, но летели мы, я бы сказала, очень не быстро и невысоко над землей. Пролетели мы и над избушкой бабушки Галатеи, но саму старушку не видели.
Первое, что отметила я для себя, так это то, что в Заковерье много озер. Озер и еще маленьких речушек. Зато, по-видимому, там совсем не было гор, по крайней мере, нам ни одна не встретилась.
- Горы у нас есть, только далеко отсюда, во владениях Кощея – поправила меня Баба Яга.
Ну, никак не могу привыкнуть к тому, что она в любой момент может прочитать мои мысли. Впрочем, может быть это и хорошо. Свои поступки и слова мы привыкли как-то контролировать с грехом пополам. А, вот мыли, нет. Иной раз такое в голову придет, что самой непонятно, и откуда это взялось такое. А здесь, в гостях у Бабы Яги, поневоле научишься мысли свои под контролем держать.
Однако, вернемся к нашему путешествию. Как бы ни многочисленны были озера в Заковерье, но на фоне лесов они выглядели лишь рассыпанной горстью алмазов. Леса разные, в основном смешанные с преобладанием дуба и липы, ну еще может быть сосны. Но встречаются и крупные массивы березняка и ельника. Складывается впечатление, что Заковерье, это сплошной лес, изрезанный реками и озерами. А еще тропинками. Просто какой-то сетью тропинок. И зачем их здесь так много, подумала я, потом поняла. Кое-где среди леса вдруг открывались поляны и полянки, иногда очень маленькие, иногда достаточно просторные. Но даже самые большие из них не могли сравниться по величине с поляной Бабы Яги.
Так, вот, на каждой такой поляне обосновались маленькие деревеньки, в десяток, а то и меньше дворов. Иногда стояли просто одиночные домики. И, сверху это было очень хорошо видно, сеть тропинок и дорожек соединяла все эти селения.
Над одной достаточно большой деревеньки мы пролетели совсем низко. Завидев нас, целая стайка пестро одетой ребятни высыпала на улицу. Они бежали вслед за нами, что-то весело кричали и махали нам руками.
- Не можешь разобрать, что они кричат? – с улыбкой спросила меня Баба Яга.
- Не могу – честно призналась я.
- Бабушка Яга, дай пирога – вот что они кричат.
Я прислушалась, да теперь я отчетливо различала эти слова в их нестройном хоре.
- Они, что, в самом деле, пирога просят? – спросила я.
- Да какие там пироги – Баба Яга махнула рукой. – У них у каждого дома этих пирогов столько, что они на них и глядеть не хотят. Так, озорничают немного, а пироги, это просто кричалка у них такая. Ты, лучше, покажи им какой-нибудь простенький фокус на ступе, это им больше по душе будет.
Я сделала “Свечку” со “Змейкой ” и потом плавно подлетела к Бабе Яге. Ребятня просто зашлась от восторга. Вскоре, они, вместе с поднятым ими шумом остались позади, и под нами вновь заколыхалось зеленое лесное море.
- По-моему, ребятишки остались очень довольными, как ты думаешь? –спросила Баба Яга.
- Да, они были просто в восторге – ответила я. – В самый последний момент, заменив последнее слово, чуть было, не сказав “в упаде”.
Баба Яга, заметив это, улыбнулась про себя – твои сестренки с ними из одного и того же теста сделаны. Значит, их это должно впечатлить не меньше. В общем, теперь от тебя все зависит, насколько ты сможешь очаровать их новой романтикой. Романтикой полетов в ступе.
- А мы, вообще-то и прилетели – Баба Яга указала кивком подбородка вниз.
Там была та самая поляна, которую мы видели в зеркальце бабушки Галатеи. Те же поваленные деревья, небольшой костерок между ними. Не было лишь Лиходея с Душегубом, зато Сашка с Белкой, вот они, сидят на поваленном стволе дерева, ногами покачивают, о чем-то разговаривают. Ну, полная идиллия, по-другому не скажешь.
- Ну, все. Импровизируй – сказала Баба Яга. – А я, временно отхожу на задний план.
И ведь действительно отошла на этот свой задний план. Попросту говоря, скрылась вместе со своей ступой где-то в кронах деревьев. А мне импровизировать. Знать бы еще как. Могла бы хоть подсказать, вступительный инструктаж какой-нибудь сделать. Хотя, да, после инструктажа, какая уж там импровизация.
Однако, что делать? Есть, например,. вариант промчаться вдоль поляны ослепительным вихрем. Тьфу ты, тоже мне вариант. Глупость какая-то. Можно еще и камнем сверху упасть. Пока я в голове варианты перебирала, ступочка моя нежненько так приземлилась перед самым костерком. Ага, думаю, вот как, значит, Баба Яга на задний план уходит.
Сестренки, между тем, глазенки вытаращили, смотрят на меня и молчат.
- Ну что малышня – как можно более равнодушным голосом говорю я им. – Обниматься будем что ли? – Или не рады?
Белка первая пришла в себя или Сашка, я так и не поняла, потому что они обе одновременно бросились мне на шею. Ну, наобнимались мы, нацеловались, наконец успокоились.
- А мы, вот видишь, в разбойницы подались – похвалилась Белка, щеголяя ужасающего вида ножом на поясе.
- Молодцы – говорю. – Разбойницы это круто. А я, вот решила в Бабы-Яги пойти.
Лениво так говорю, равнодушие на себя напускаю. Смотрю, сестры заволновались, переглянулись между собой.
- А что Баба Яга делает – поинтересовалась Сашка.
- Да как все – все с той же напускной ленцой отвечаю я. – Сладко ест, мягко спит, да целыми днями в ступе катается.
- И ты можешь в ступе кататься? – явно с недоверием осведомилась Белка.
- А, вы что же, думаете, я пешком к вам пришла? – ответила я вопросом на вопрос.
- Ой, покажи, как летаешь – первой начала Белка. Сашка тут же подхватила. – Да, да. Покажи, пожалуйста.
- Ох, неохота-то как – все тем же ленивым голосом отнекиваюсь я, а сама уже опасаюсь, не переиграть бы.
Но, нет. Все пошло как надо. Сестренки уговаривать принялись. Я еще поломалась для видимости, потом как бы нехотя села в ступу. И вот тут-то и началось. Не меньше получаса я им все свое умение демонстрировала. Весь пилотаж им показала и на малой скорости, чтобы хорошо разглядели, и на сверхвысокой. Когда приземлилась, смотрю, сидят мои сестренки, рты раскрыли, глаза вытаращили, и непонятно еще, что шире.
Потом заявляют – Мы тоже в Бабы Яги хотим.
Я глаза в сторону отвела, чтобы радость свою не показать, а самой все еще до конца не верится, Неужели получилось?
Сельская идиллия
А, тут и сама Баба Яга в своей ступе из-за деревьев выплыла. И строгим таким, голосом спрашивает – Это, что еще за шум? что тут у вас происходит? раскричались, ровно грачи осенью.
На сестренок без сострадания смотреть было невозможно. Сидят, как два промокших насквозь воробышка и только глазами моргают.
- Да, вот, бабушка Яга – поясняю. – Вот эти, вот две малолетние разбойницы, во что бы то ни стало, хотят в Бабы Яги переквалифицироваться.
Говорю, а сама улыбку прячу.
- Ну, предположим, ты и сама-то не слишком многолетняя – бросила мне мельком Баба Яга и к сестренкам – Так, вам что же, не нравится быть разбойницами?
- Нравится – хмуро ответили сестренки.
- Тогда в чем дело?
- А Бабой Ягой быть круче – первой осмелела Белка.
- И еще мы хотим в ступе кататься – добавила Сашка.
- Вот оно как оказывается – Баба Яга покачала головой. – Круче, значит. Ну, оно, конечно в ступе то. Против ступы, тут понятное дело, ничего супротив не скажешь. Ну да ладно, раз у вас такое обоснованное намерение, придется пойти вам навстречу.
- Ну, как думаешь, примем их в наш сплоченный коллектив – обратилась Баба Яга ко мне.
У Белки с Сашкой глаза еще шире раскрылись. Еще бы, сама Баба Яга со мной советуется. Я еще для вида, поразмышляла немного и с некоторым сомнением в голосе говорю – Ну, если дадут слово слушаться и не баловаться, то думаю, можно.
- А. давай, мы их без всякого слова, возьмем – с улыбкой предложила Баба Яга. – С нас ведь помнится, никто никаких слов не брал.
- Ну что ж, примем без всякого слова – согласилась я.
Все равно с Бабой Ягой спорить бесполезно. Умеет она на своем настоять.
Вот, так и состоялась перевербовка этих разбойниц. Именно так, как здесь описано. Это я к тому говорю, что сестренки мои, наверняка свою версию сформируют, они это любят. Вроде бы и ничего плохого в этом нет, да очень уж сильно иногда они все искажают.
- А, где же ваши друзья? – Баба Яга перевела разговор в другую плоскость. – Полагаю, проводят очередное разбойное мероприятие?
- Да, нет – Белка махнула рукой. – В деревне у дяди Степана забор ветром повалило, так они помогать пошли.
- Ты знаешь, шепнула мне на ухо Сашка. – Они, по-моему, вообще никуда на разбой не ходят. Только ножи свои точат, да песни поют.
- Какие песни? – не поняла я.
- Да разные – отмахнулась Сашка. – Чижик-пыжик, где ты был, да пятнадцать человек на сундук мертвеца. Иногда еще другие поют.
- Понятно – говорю. – А, скажи-ка еще, кто такой этот дядя Степан.
- Как, кто? Человек – Сашка посмотрела на меня с недоумением. – У него изба на краю деревни. Мы с Белкой туда ночевать ходим. И с его внучкой Варенькой играем.
Кто такая Варенька, я уточнять не стала, сообразив, как далеко могут завести мои расспросы. Впрочем, в этом и не было никакой необходимости, потому, что в этот момент раздался оглушительный Белкин вопль – Варенька. Варенька пришла.
Я поглядела в ту сторону, куда кричала Белка. Вообще то, никакой Вареньки я поначалу не увидела, а увидела тех двух разбойников, которых в зеркальце бабушки Галатеи видела. Правда, потом и Вареньку за ними разглядела. Девчушка, примерно ровесница моим сестренкам. Хотя, у них тут, с оценкой возраста надо поосторожнее обращаться. Вполне можно ошибиться, Вдруг, Вареньке этой лет сто, а то и тысяча. А может быть и еще больше. Варенька была одета в простенький сарафан, поверх длинной льняной рубахи. На ногах лапти. А сама рыжая, рыжая. С веснушками, величиной с копейку. И еще коса. Не такая длинная, как у меня, но намного толще. Это значит, волосы у нее очень густые.
Повнимательнее, ее разглядеть было трудно, потому, как Белка с Сашкой уже обнимали ее с обеих сторон.
А, вот разбойники нам, судя по всему, не особенно обрадовались.
- Яга? – глухо произнес Лиходей. – С чем пожаловала?
- Да ясно с чем – вместо Бабы Яги ответил Душегуб. Девчонок забирать.
- Заберешь? – спросил Лиходей не поднимая головы.
- Заберу, Лиходеюшка – голос у Бабы Яги мягкий и ласковый какой-то. Да, ты пойми, их скоро назад возвращать надо будет. Не могут они у нас надолго остаться. И не грусти ты так, глядя на тебя, сердце кровью обливается. Да и навестят они еще вас с Душегубом, чай не за тридевять земель живем.
Лиходей ничего не сказал, только головой кивнул, но видно было, как трудно ему с сестренками расставаться.
- Забор то, хоть починили? - обратилась Баба Яга уже к Душегубу.
- А, это самой собой – Душегуб, очевидно довольный проделанной работой, кивнул головой. – Мы, колья то, на дубовые заменили, теперь хоть, хош какой ураган будет, забор все выдержит. А то, Степан, да ты только представь, осиновых кольев наставил, разве ж это дело. И сам по себе то, мужик, вроде бы не глупый, а тут надо же до чего додумался, колья осиновые. И как в голову то такое могло прийти.
Но, Баба Яга уже не слушала его ворчанья и о чем-то разговаривала с Варенькой. Я на всякий случай прислушалась
- Только мычит бедняжка и все. Не ест, не пьет, только мычит. А мычит то, ровно, как стонет. Страсть, как ее жалко.
Как я поняла, речь шла о заболевшей корове.
- Конечно, конечно Варенька – Баба Яга обняла девчушку за плечи. – Обязательно посмотрим. Да, вот, прямо сейчас, пойдем и посмотрим.
И мы пошли. Все вместе, кроме разбойников. Душегуб отправился собирать хворост, а Лиходей, сев на корточки, стал подбрасывать тонкие веточки на начинающие остывать уже угли.
Дорожка, после нескольких не слишком крутых поворотов, вывела нас на открытое место, где и располагалась деревушка. Да и не деревушка даже, а просто четыре стоящих в ряд избы. Все они радовали глаз своей добротностью. Крепкие сосновые срубы, крытые тесом крыши, высокие ворота. И все это резьбой украшено.
У ворот первой избы нас встретил рослый мужик в пестрой ситцевой рубахе. Он стянул со своей головы шапку и молча, поклонился в пояс. Мы дружно поклонились в ответ. С интересом разглядывая избу, я вдруг, вспомнила Вешку. Ее опустевшую улицу, ветхие, оставшиеся без хозяев дома, сорванные с петель, ворота. Мне стало грустно, очень грустно.
- Успокойся – в очередной раз прочитала мои мысли Баба Яга. – К сожалению, жизнь это не всегда сказка. Это надо просто принять. Наверное, сказка для того и существует, чтобы жизнь стремилась стать похожей на нее. И когда-нибудь станет, обязательно станет. Люди вернутся в Вешку. Построят, новые, красивые дома. На огородах, вместо бурьяна зазеленеют лук и морковь. Вытянутся ровные грядки и лунки. А, потом в дома придут их маленькие, скрытные хозяева, и будут следить за порядком.
- А, это, правда будет? – мне так хотелось увидеть Вешку именно такой, какой обрисовала ее Баба Яга.
- Когда-нибудь, обязательно будет – уверенно ответила она. – Если, конечно, люди не перестанут верить в сказки.
Напротив избушек, по другую сторону улицы тянулись, укрытые невысоким плетнем, огороды. У первой избы мне бросились в глаза, новенькие, дубовые, только что вкопанные колья. Стало быть, этот молчаливый мужик и есть Степан, сообразила я. Стало быть, это он учудил с осиновыми кольями. Да, как это его угораздило? Да и как, только ему голову такое могло прийти?
Такое неслыханное недомыслие всерьез рассердило меня. Но ненадолго, потому, что все мое справедливое негодование улетучилось от громкого крика Вареньки. Она оторвалась от общей группы и уже подбегала ко второй избе. Надо заметить, что, хотя в деревушке и было всего четыре дома, улица была достаточно протяженной, за счет того, что избы стояли далеко друг от друга, разделенные, ничем не засаженными переулками.
- Тетка Лукерья, тетка Лукерья – кричала Варенька. – К нам сама бабушка Яга приехала.
Калитка в воротах отворилась и оттуда вышла пожилая женщина.
- Здравствуй бабушка – поклонилась она. – Во время ты. Я, уж и не чаяла. Степан, вон тоже приходил, посмотрел, говорит, что безнадежно, мол, все. Предлагал даже…
Плечи женщины дернулись.
- Ну, ты Лукерья, мокроту то тут не заводи – нарочито грубовато прервала ее Баба Яга. – Давай, веди нас к твоей Буренке.
- Так, тут она. Во дворе. – засуетилась Лукерья. – Заходите.
Она распахнула пошире калитку в воротах, и мы вошли. Белая, с черными пятнами, корова, широко расставив передние ноги, и низко опустив голову, стояла посреди двора. При виде нас, она чуть-чуть приподняла голову и жалобно замычала.
- А, ну-ка, давай посмотрим, чего это ты болеть удумала – Баба Яга уже ощупывала корову, и бока ее и шею. При этом, осуждающе покачивала головой и что-то ворчала про себя.
- Да, скажи хоть словечко – не выдержала Лукерья. – Что это за лихоманка к ней прицепилась? Спасешь ли?
- Не мельтеши Лукерья – сердито ответила Баба Яга. – Раз я пришла, значит, все хорошо будет. Ты мне лучше скажи, на болото ее пускала пастись?
- Так, да, пускала. Травища там вон, какая нынче поднялась. А, что, не надо было? – насторожилась хозяйка.
- Лихомань-травы нахваталась твоя Буренка – пояснила Баба Яга. – Хорошо, что я рядом оказалась. Вы сейчас, оставьте-ка нас вдвоем. Мне нужно будет на ушко ей кой чего пошептать. А, ты Лукерья, приготовь воды теплой. Ведро, больше не надо. Да еще потом надобно будет ее по лугу поводить, пусть подвигается. Но без спеха, бегать ее не заставляйте, не обпилась она.
Вышли мы со двора на улицу, уселись на скамейку возле ворот. Сидим чинно, молчим. А чего еще остается? Ждем, когда Баба Яга там с коровой управится.
Нет, не долго, ждали. Сначала тетка Лукерья с ведром мимо пробежала, а там и Баба Яга вскоре вышла. – Ну, кто Буренку на луг погонит?
Вызвалась Варенька. Мы тоже хотели было вместе с ней, да Баба Яга не отпустила. И как потом выяснилось, очень хорошо, что не пустила. Иначе бы... впрочем, все по порядку.
Присела Баба Яга с нами рядышком на скамеечку. Сидим. Белка с Сашкой ногами болтают. Переговариваются о чем-то, вполголоса. Тетка Лукерья и Баба Яга тоже о каких-то хозяйственных делах разговаривают. Из того, что они говорили, я и запомнила только, когда правильно надо зверобой собирать, да как надо ноги в воде с чистотелом парить. Хотя, зачем собственно их парить то нужно, я, честно скажу, не поняла. Поэтому я к разговору и вовсе прислушиваться перестала. Сижу, природой любуюсь. От того-то, я и первая увидела, как из соседнего дома вышел старичок и к нам направился.
С виду совсем уж дряхлый старичок то. Идет, чуть не под прямым углом согнулся, а в руке еще и посох у него. Посох длинный, и наверное тяжеленный. И зачем он, бедняга его тащит? И так еле идет. Шаг шагнет, постоит, еще шагнет, опять постоит. Но эту дубину свою не бросает.
- Там вон к нам дедушка какой-то идет – сказала я. – Старенький уж очень. Еле идет. Можно, я ему помогу?
- А, Агафон. Ну, конечно. Когда это такое было, чтобы без него обошлось? – подняла голову тетка Лукерья и добавила с усмешкой. – А насчет того, чтоб помогать ему, так он только с вида такой. А, так, на нем еще и пахать можно.
- Ох, и строга ты, Лушенька, а уж на язык то, так это ты завсегда бойка была. Да только на этот раз, совсем уж непотребство измыслила. Да и где это видано такое, чтоб древних стариков в соху запрягать. – Подошел к нам Агафон.
- Да ладно, никто тебя еще и не запряг – ответила Лукерья. – Присаживайся вот рядышком.
Агафон присел, при этом довольно таки энергично подвинув хозяйку.
- А, у меня ведь, Ягунечка, огромная к тебе надобность – повернулся он к Бабе Яге. – Прознал, что ты к нам пожаловала, вот и шкандыбаю к тебе со своей бедой.
- И, что это за надобность? – Баба Яга улыбнулась.
- Да, вот, вишь ты, радикулит этот окаянный замучил совсем. Ни согнуться тебе, ни, понимаешь, разогнуться. Совсем ведь одолел, проклятый.
- Так, тебе радикулит, что ли полечить? – улыбка на лице Бабы Яги становилась все шире.
- Да ты что Яга – Агафон даже вскинулся. – Да нешто же его треклятого вылечишь. Нет, уж, видать придется мне горемычному всю свою судьбинушку с ним неразлучно коротать.
- Так в чем же, нужда тогда? – спросила Баба Яга.
- Да, вот, видишь ли, посеял я репу в огороде – оживился Агафон. – А она возьми да и уродись.
- Так, что же в этом плохого – удивилась Баба Яга. Уродилась репа и хорошо. Вот если бы, она наоборот не уродилась, тогда да. Это беда была бы.
- Да уж, больно, чересчур она уродилась – Агафон даже крякнул.
- Как это, чересчур?
- Да крупна она больно. Не вытянуть ее мне. Опять же радикулит этот, распроклятый. Помогла бы, а Ягунечка?
Баба Яга и Тетка Лукерья чуть не задохнулись от хохота. Но посмеявшись, Баба Яга вместе со мной и с сестренками пошли старику помогать. Шли мы медленно, Агафон никак не хотел увеличивать шаг. Пройдем немного, отдыхаем. Пройдем, отдыхаем. Хоть бы он палку свою выбросил, что ли. Впрочем, куда спешить? Я уже начала привыкать к местному образу жизни. Будешь ты торопиться, или нет, все равно, в сое время и дело сделается и сказка скажется. А если нет разницы, зачем торопиться?
Наконец, Агафон привел нас в свой огород. Репа действительно выросла крупная. Я попробовала было вытащить одну, нет, не поддается.
- А, ну, будущие Бабы Яги – наша наставница искренне развеселилась. – Поможем древнему старцу, согбенному непосильным трудом и подорванным здоровьем. Как там, в сказке то, сказывается?
- Ну-ка, Агафон, не сачкуй, хватайся вот за эту, самую крупную – продолжала руководить Баба Яга. – Я за тебя, Ты, это она мне, будешь за внучку. Вы Белочка с Сашенькой хватайтесь за свою сестренку. Ну, все уцепились? Тогда под песню разом.
- Подернем, подернем и ухнем - пропела Баба Яга.
На слове “ухнем” мы все вместе потянули. Репа, с каким то чмоканьем. вылетела из земли, и мы дружно попадали. Посмеялись, отряхнулись, принялись за другие репы. Где вдвоем, где как, но репу не только всю повыдергивали, но сложили в кучку возле дома.
И только мы, как водится, после тяжкого труда присели отдохнуть прямо на землю, пришла тетка Лукерья.
- Бабушка Яга, а я тебя в гости пришла просить – скрыть смущение ей явно не удавалось. – И ты у нас не каждый день бываешь, и Буренушка моя ожила, вон вовсю траву щиплет. Как не отпраздновать? Так, что я уж и соседей всех пригласила и стол уж накрыт, вас только ждем. Ты уж бабушка не откажи, смиренно от всех прошу.
- Нет у нас таких обычаев, от приглашений отказываться – сказала, подымаясь с земли, Баба Яга. – Девчонки, нас зовут, значит, мы что?
- Идем – закричали мы дружно.
- Правильно – кивнула головой Баба Яга, правильным путем идете.
Стол в избе Лукерьи был не только накрыт, но и заполнен гостями, сидящими на приставленных вдоль стола лавках. Был тут и Степан, по случаю праздника я решила уж не вспоминать его оплошность с осиновыми кольями. Были и Лиходей с Душегубом, и еще несколько мужчин и женщин, которых я раньше не видела. Вместе со всеми сидела и ребятня. И только для нас, оставленные, по-видимому, самые почетные места пустовали. Наконец и мы расселись. Было немного тесновато, но это никого не беспокоило. Наверное, именно от наших народных застолий и пошла поговорка “В тесноте, да не в обиде” подумалось мне.
Что в огороде, то и на столе, так кажется, говорят. И в самом деле, вот они и огурчики, и помидорчики и репа пареная и рыба жареная. А еще пироги. Много пирогов. А еще для взрослых медовуха, которую пьют большими ковшами, да кружками. Нам же, малышне, квас клюквенный, да взвар, здесь так компот называется.
Через некоторое время, когда гости и поели уже и не по одному разу к медовухе приложись, Лукерья встала из-за стола и обратилась к Бабе Яге – Бабушка Яга, праздничного стола без песни не бывает. А, как ты песни поешь, нам хорошо ведомо. Вот и просим тебя, спеть нам что-нибудь.
- Застольная песня всеми вместе поется – возразила Баба Яга, но поддержать могу.
Все радостно загомонили, а Баба Яга подперла голову ладонью и действительно, очень красивым голосом запела – “В низенькой светелке огонек горит”.
Все затихли, а тетка Лукерья вместе с сидящей с ней рядом женщиной подхватили – “Молодая пряха у окна сидит”.
А тут уже и все остальные хором грянули – “Взгляд ее печален, грустные глаза”.
Мы с девчонками просто заслушались. И так жалко нам было эту бедную пряху, что Сашка даже заплакала. Потом пели про степь бескрайнюю, про черного ворона. А потом нас на сеновал спать отправили. Но долгое еще время слышали мы и про замерзающего в степи ямщика, и много еще чего, пока не уснули.
Патрикеевна
Встретили нас холодно. Я имею в виду, холодно в буквальном смысле. Потому, что появление Белки и Сашки стало для Козлонога, по-видимому, такой неожиданностью, что он окатил обе ступы ледяной водой из своего рожка. Но при этом, на лице у него было такое умилительное изумление, что даже обидеться на него не удалось. Вот и Баба Яга тоже, только покачала укоризненно головой и повела нас переодеваться.
Вскоре, все мы вновь вышли на крыльцо. Сестренки мои были просто очаровательны в своих ярких сарафанчиках. Впрочем, ненадолго. Я и оглядеться не успела, как они, скинув одежонку, уже плескались в фонтане и оглашали все вокруг своим радостными криками и взвизгиваниями. Вместо того, вместо того, чтобы подчиниться моему требованию, тотчас же вылезти из бассейна, они только громче хохотали и призывали меня присоединиться к ним. Это в такую-то ледяную воду? Ну конечно, разбежалась.
Это безобразие, к счастью, было недолгим. Его сразу же, одним лишь взглядом, пресекла Баба Яга. И, через несколько секунд, девчонки, как пробки, повыскакивавшие из фонтана, уже одевались, не переставая дрожать от холода.
- Шустрые вы девочки – не то укоризненно, не то, наоборот, одобрительно сказала Баба Яга. – То-то, Лиходей никак не хотел вас отдавать. Вижу без дела вас оставлять нельзя, а то еще натворите чего-нибудь. Будем учить вас Бабы Ягиному делу. Но это завтра, с утра. А сегодня я должна вас накормить, напоить, в баньке попарить, да спать уложить.
Я вспомнила свой приход сюда и улыбнулась. Полное дежавю.
- Это надолго? Как ты думаешь? – спросила меня на ухо Сашка.
- А, какая разница? – ответила я. - Скоро дело делается, да нескоро сказка сказывается.
Я почти уверена была, что она меня поправит. Она всегда поправляет, если при ней неправильно что-нибудь скажешь. Я уже предвкушала это ее – “Неправильно”. Но Сашка только внимательно посмотрела на меня и ничего не сказала. Странно. Странно и удивительно.
Занятия в Бабы Ягиной школе оказались настолько интенсивными, что сестренкам и в самом деле было не до баловства. Зато уже на третий день, они лихо носились в своих маленьких ступах над фонтаном и заливисто хохотали.
Ступы эти, кстати вечером, того дня, когда мы вернулись из гостеприимной деревеньки, привез какой-то мужичок на смирной гнедой лошаденке. Просто подъехал, молча, выгрузил их из телеги, развернул лошадку и уехал обратно.
Потом, время словно замедлило свой ход, шло и шло неспешно, пока, наконец, не наступил тот самый день, о котором, мне просто не терпится рассказать. Баба Яга по своим делам отлучилась, как она выразилась, на пару дней.
- Ничего, пару дней без меня не пропадете – напутствовала нас она. - Столик и Самобранка с голоду помереть вам не дадут. Обидеть вас тут некому, да и сам вы уже немного Бабы Яги. Так, что все будет хорошо, да и я постараюсь поскорее обернуться.
С этими словами она умчалась куда-то на своей ступе, а мы уселись на ступеньках крыльца, погрузившись в блаженное ничегонеделание. Я бы, наверное, и задремала даже, но тут Белка подала голос – А к нам тетенька, какая-то идет.
- Где? – в один голос вскинулись мы с Сашкой.
- Да, вон – Белка вытянула руку.
Действительно, там на самом дальнем конце поляны, только, что вышла из леса, и теперь шагала к нам какая-то женщина в синем сарафане.
Странная она была, какая-то. И походка ее была странная и сама вся. И шла она с палочкой, но не опиралась на нее, а просто в руке несла. В общем, все как-то не так. И лишь, когда женщина подошла совсем близко, стало видно, что и не женщина это вовсе, а лиса.
Вы, наверное, подумали, что я шучу? Так вот и в мыслях ничего подобного не было. Самая настоящая лиса. Только в сарафан одетая. И палка у нее в руках, ни клюка какая, или посох, а обычная кухонная скалка. Вот, честное слово, с самого начала она мне ужасно не понравилась. Как потом выяснилось, Белке с Сашкой тоже.
- Куда это Яга у вас. как угорелая, в своей ступе помчалась? – небрежно спросила лиса, подойдя к крыльцу.
- А она, как будто, и не уполномочивала нас первому встречному докладывать, куда полетела – довольно грубо ответила я.
- Понятно, буду, по крайней мере, знать, что я первая, здесь прошедшая – лиса как будто и не обиделась совсем.
Она осмотрела внимательно терем – славненький домик и не маленький совсем. Переночевать пустите?
- А ты, кто такая? - неприязненно спросила я. То, как развивались события, мне совсем не нравилось.
- Я то, здесь фигура известная, меня все знают – спокойно ответила непрошеная гостья. – Лиса я, если уж сами не поняли. А звать меня Елизавета Патрикеевна. Для своих можно просто Патрикеевна.
Лиса хитро нам подмигнула – так, как насчет переночевать?
- Что-то меня начинают терзать смутные сомнения – пришла мне на помощь Сашка. – Уж, больно скалочка у тебя знатная. А не сменяешь ли ты ее на курочку?
- Можно и на уточку, или овечку – вставила реплику Белка.
Лиса злобно сверкнула глазами и оскалила зубы, но уже через мгновенье вся расплылась в улыбке.
- Ох, чует мое сердце, что кто-то меня здесь очень сильно оклеветал - пропела Патрикеевна медовым голосом. - Да только неправда все это. Много злых людей на белом свете и все норовят за безграничную доброту мою черным злом отплатить.
- А, я, странница убогая – лиса даже глаза лапой вытерла. – Вот хожу по земельке. Где приютят, там и заночую. И то сказать, народ то у нас большей частью добрый да сердечный. В приюте не отказывает. Тем и жива до сих пор.
М-да, толстоват намек-то, подумала я. Знать бы еще, зачем она с такой настойчивостью ночлега добивается. Конечно, лучше всего не пускать, но с другой стороны интересно, что эта бестия задумала. Не зря же она приперлась сюда. Да еще сразу же после того, как Баба Яга улетела. Надо пока, время тянуть, решила я. А там, глядишь, и придет что-нибудь в голову. И надо же, только подумала об этом, и бац, идея в голову пришла.
- Сама я этот вопрос решить не могу – как можно вежливее говорю я. – Мне нужно с сестренками посоветоваться.
Лисе это явно не по вкусу пришлось, но виду не подает. Равнодушно плечами пожала и говорит – Ну, коли так, то собирай свою думу боярскую. А я, стало быть, подожду, торопиться мне некуда.
С этими словами она села на край фонтана и ногу за ногу закинула. Или лапу за лапу, не знаю как правильно сказать. Всем видом своим демонстрирует, что готова сидеть здесь и ждать хоть до светопреставления. Но, козлоног, которому по видимому лиса тоже не понравилась, вдруг, окатил ее таким количеством холодной воды, что Патрикеевна даже подпрыгнула.
Потом она долго еще отряхивалась, всем видом своим, выказывая возмущение. Близко к фонтану, однако, уже не подходила.
Дума, наша, боярская протекала недолго. Мы очень быстро пришли к единому мнению, что Патрикеевна затеяла какую-то аферу со скалочкой. Чтобы взамен ее получить что-то другое. Курочек у нас тут, правда нет, да и уточек тоже. С другой стороны, ей эти курочки-уточки, скорее всего ей и не нужны. На что-то другое она нацелилась. Спрячет ночью где-нибудь свою скалку, а утром заявит о ее пропаже. А потом и компенсацию за нее потребует. Эту сказку мы хорошо знаем.
Относительно того, пускать лису на ночлег или нет, спорили гораздо дольше. С одной стороны, прогнать плутовку и никаких проблем. Но с другой стороны, когда еще такое приключение на нашу долю выпадет. Прогоним лису, а потом будем всю жизнь жалеть.
Решили от такой выпавшей нам возможности не отказываться, разработали план. Придется правда ночь не поспать, но это уже совсем мелочи.
Сообщили мы Патрикеевне наше решение, она только небрежно головой кивнула, словно и не сомневалась, что все именно так все и будет. Накормили мы ее ужином, после чего уложили на лавке в сенях, пожелали спокойной ночи и разошлись. Напоследок я заметила, как лиса скалку рядышком положила. Интересно, надолго ли? Теперь оставалось только не уснуть.
Девчонки, хоть и крепились, крепились, но за полночь уже вовсю носами посапывали. Да и я из последних сил держалась, то и дело, на цыпочках подходя к неприкрытой двери и проверяя, спит ли лиса. Та спала настолько безмятежно, что у меня даже сомнения стали возникать, не надумали ли мы сами все это. А Патрикеевна проснется утром, поблагодарит нас за ночлег, да и пойдет дальше со своей скалочкой. И, в связи с этим, не бросить ли мне ерундой заниматься, а пойти да завалиться в постель. Хоть остаток ночи поспать. И ведь, наверняка бы так и сделала, но тут под лисой лавочка заскрипела. Я даже вздрогнула от неожиданности.
Лиса села на лавке, огляделась, прислушалась. Я дыхание затаила. Но, тут сердце, как назло, стало усиленно в груди колотиться. Так стучит, что думаю просто невозможно его не услышать. Но, нет, ничего, пронесло.
Лиса подняла с пола скалку и неслышными шагами пошла к двери на крыльцо. Открыла, та даже и не скрипнула. Я подождала немного, и тоже на крыльцо за ней на цыпочках вышла. Вижу, лиса непрестанно по сторонам озираясь, к баньке идет. Подошла, еще раз оглянулась по сторонам и аккуратненько так спрятала скалочку в поленнице дров.
Я скорее назад, в спальню. Тихонечко сестренок разбудила и шепотом рассказала им, где лиса скалку спрятала. Дальше они уже сами, согласно плану, знают, что им нужно будет делать. Я же думаю, прилягу на минутку, пусть не поспать, так хот полежу немного. Едва голову на подушку опустила, так сразу и провалилась в сон.
Разбудил меня душераздирающий крик.
- Скалочка моя, где ты? – истошно кричала лиса, непрерывно бегая по сеням. Похитили злодеи мою скалочку. И что я теперь матушке своей скажу? Еще в детстве вручила он мне эту скалочку, и наказала мне никогда с ней не разлучаться. Да и как же это я, неблагодарная единственную память о матушке своей сохранить не смогла. Как же это я, теперь в глаза то ей погляжу.
Я уже сглазить боюсь, настолько все хорошо по плану идет. Так, теперь сестренок нужно на задний план срочно. Там у них очень ответственная роль. А ты, голубушка, давай-ка на авансцену быстренько. Да поторапливайся, подгоняю я сама себя. Наконец, приняв на себя самый невинный вид, выхожу в сени.
- Елизавета Патрикеевна – сразу же, бросилась я утешать лису. – Да что такое, случилось то? да ведь, на тебя без содрогания и смотреть то невозможно. Скажи же хоть, что произошло то?
Я терпеливо выслушала еще раз историю о том, как лиса получила скалочку от своей матушки, и не только, даже на мгновение, не дала участливому выражению с лица сойти, но еще и сказала в конце – Ах, беда-то, беда-то какая.
Через некоторое время лиса как бы впала в прострацию. Сидит на лавочке, голову опустила, сама с собой разговаривает, еле слышно.
- Ах, скалочка моя милая – слышу я, как бормочет Патрикеевна. – Нет, не перенести мне такой утраты. Ничто ведь мне, скалочка моя, твою потерю не возместит. Да и как же я теперь, дальше то жить буду. Не жизнь, а страдание сплошное, бесконечное. Вот, разве только если скатерть-самобранку мне в виде компенсации, или Ковер-самолет. Можно, впрочем, и сапоги-скороходы.
Тут голос ее окреп, и она остро глянув мне в глаза, совершенно спокойно предложила – А, лучше дай я сама в сундуках то пошвыряюсь, выберу себе компенсацию. От наглости ее у меня даже дыхание перехватило, но с тем, же участием в голосе, я продолжила свою роль.
- Ох, да какие разговоры – проникновенным голосом утешала я лису. - Не заморачивайся ты над этим. Компенсация будет самая щедрая, хотя мы и знаем, что полностью возместить тебе потерю она не сможет. Я же понимаю, материнский подарок, как-никак. Это не шутки. К тому же, и для нас это событие будет ужаснейшим ударом по нашей репутации. Представляешь, если пойдут разговоры, что в доме Бабы Яги обокрали странника. Да к нам просто будут бояться заходить.
- Но, ты не расстраивайся, раньше времени – все тем, же задушевным голосом продолжала я. – Мы создадим комиссию и с особой тщательностью расследуем это прискорбное событие. Надеюсь даже, что сумеем возвратить тебе, бесценный для тебя, материнский подарок.
Лиса при этих словах, обеспокоенно заерзала. Делая вид, что не заметила этого, я закончила тщательно продуманное выступление – Ну, а если уж, несмотря на все наши старания, мы так и не сможем вернуть тебе твою скалку, то будет выплачена компенсация, максимально приближенная по ценности к пропавшей вещи.
Таким образом, мы начали настоящую судейскую волокиту. И, уже одно это можно было бы считать несомненным успехом, но самое главное было еще впереди.
Мы втроем уселись по одну сторону длинного стола, на котором лежала пачка бумаги, бронзовая чернильница и гусиное перо. Перед нами на стуле сидела сильно встревоженная Елизавета Патрикеевна. Видно было, что она прекрасно чувствовала, что ситуация развивается отнюдь не по написанному ей сценарию, но ничего предпринять не могла.
Открываю заседание комиссии по расследованию инцидента, произошедшего нынешней ночью – сухим административным голосом произнесла я. Основанием для расследования послужил предъявленный иск о пропаже, очень дорогой для истца скалки. Истец, хорошо известный в здешних местах – лиса, полное имя, которой Елизавета Патрикеевна.
- Истец, правильно ли было названо Ваше имя? – официальным голосом осведомилась Сашка.
- Да, правильно – подтвердила лиса.
Сашка макнула перо в чернильницу и что-то записала. Затем, продолжая писать, спросила – Истец. Вы подтверждаете свой иск?
- Подтверждаю – буркнула лиса. Чувствовалось, с какой неохотой она участвует в этом процессе.
- Отлично – бодрым голосом воскликнула я. – Члены комиссии, какие будут предложения?
- Предлагаю провести следственный эксперимент – предложила Белка?
- У членов комиссии и истца имеются возражения – осведомилась я. И поскольку все промолчали, я повернулась к Сашке – Зафиксируйте, пожалуйста, это в протоколе.
После того, как предложение о следственном эксперименте, а равно и как отсутствие возражений по нему, были занесены в документ, я вновь обратилась к Белке – С чего Вы предполагаете начать эксперимент?
- Думаю, что правильнее всего, будет начать с осмотра места преступления – тоном опытного сыщика ответила Белка.
Ну, что ж. – мы уверенно приближались к заключительному аккорду, и я прочно взяла нити управления в свои руки. – Прошу членов комиссии и истца пройти для осмотра места преступления.
- Прошу внести поправку – подала голос Сашка – поскольку следствием еще не доказано, что имело место быть преступление, предлагаю использовать термин “Место происшествия”
- Предложение принято – огласила я.
Тем временем, мы подошли к скамейке, на которой, этой ночью, спала лиса.
- Покажите, пожалуйста, максимально точно, то место, где Вы положили свою скалку, перед тем, как лечь спать – голос Белки был на удивление официальным.
- Да, вот сюда и положила – Патрикеевна протянула лапу и замерла.
Как раз на том месте, на которое она указывала, лежала ее скалка.
- Как это прикажете понимать? – я повысила голос до максимального градуса строгости. – Истец, это Ваша скалка?
На Елизавету Патрикеевну было жалко смотреть.
- Внесите все это в протокол – попросила я Сашку.
- Готово – через минуту сказала она. Вот, только печати нет, чтобы поставить.
- А, Вы, кляксу поставьте, госпожа секретарь – посоветовала Белка. – Какая разница.
Это под общий оглушительный хохот и было исполнено. Наш, идущий от сердца смех, как то странно повлиял на Елизавету Патрикеевну. Она громко взвизгнула и опрометью бросилась вон. На крыльце она запнулась и скатилась с него кубарем, затем она непостижимым образом плюхнулась в фонтан, выскочила из него, как ошпаренная и со всех ног бросилась к лесу.
- Патрикеевна – крикнула я ей вслед. – Скалочку забыла. Как же ты без нее матушке на глаза покажешься?
Да, только, куда там. Лисы уже и след простыл.
Живые сны
- Ой, прекратите девчонки. Ой, не могу, помру со смеху. - Баба Яга хохотала до слез, а мы продолжали описывать ей все новые и новые подробности из нашего противостояния с Патрикеевной. При этом хохотали и сами, едва ли не громче Бабы Яги.
Посмотрел бы кто-нибудь в этот момент на нашу компанию. Промелькнула, правда у меня в голове поговорка – “Не смейся много, плакать будешь”. Ну, промелькнула и промелькнула. Забылась сразу, посреди общего веселья. Впоследствии, однако, припомнилась. Ну, да обо всем по порядку.
Сначала сменился лес. Вместо крепкого раскидистого дубняка, почти не заслоняющего землю от солнечных лучей, пошел хилый дряблый осинник с густым можжевеловым подлеском. Потом и озеро показалось. Неприятное какое-то, озеро. Да сами посудите, вода темная, почти черная. По всему берегу болотные кочки. Поверхность воды неподвижная, застывшая, опавшей листвой засыпанная. Очень неприятное место.
Теперь и сама объяснить не могу, что заставило меня сделать над озером круг, да еще на малой скорости. Пустынное место, даже ветерка не чувствуется. Я и девушку то не сразу заметила, да что там говорить, не сразу, совсем бы, не заметила, если бы она голову не подняла, когда я над ней пролетала. Я, конечно, сразу ступу на берегу приземлила, подхожу ней. А она на камне сидит, колени руками обхватила и куда-то вглубь озера смотрит. Постарше меня года на три-четыре. Одета в платье ситцевое, старенькое такое. Босоногая, и волосы неприбранные, а сами по себе, красивые волосы, чуть рыжеватые, длинные и густые. На меня взглянула мельком каким-то пустым равнодушным взглядом и снова на озеро уставилась. Интересно, видит ли она там что-нибудь, или просто так смотрит.
- Кто ты? – присела я рядышком на корточки.
Молчит.
- Звать то тебя как? – повторяю я вопрос.
- Матушка Алёнушкой кликала, а теперь, вот и не знаю даже – не глядя на меня, ответила девушка, и вдруг, словно прорвало ее. – Ой, горько мне, при живых родителях, сиротинушке. Мачеха, мавка болотная, батюшку одурманила, братца Иванушку в козленочка превратила. Матушка моя у Кощея Бессмертного в неволе мается. И Данилушка пропал совсем.
Чуть, было, ожившие глаза Аленушки затуманились. Словно непрозрачной пленкой затянулись. Замолчала Аленушка, больше я ни слова от нее не добилась. Да и о чем тут говорить? Беда у нее, большая беда. Обняла я ее за плечи, прижались мы друг к другу, да так и сидели. Долго сидели. Потом уж и не знаю как, да отвела я ее все-таки домой.
Дом у Аленушки крепкий, добротный. Как и все остальное хозяйство. У ворот нас женщина встретила. Красивая такая с виду, черноволосая. И в лице нет ничего особенного. Не скажешь там, навка она или еще кто. Женщина, как женщина. Взглянула на мою ступу, не сказав ничего, ушла на задний двор, да так и, пока я там была, на глаза и не показывалась больше. Батюшки Алёнушкиного, судя по всему, дома не оказалось, а вот Иванушка, тут как тут. Козленочек беленький. Прыгает вокруг Алёнушки, мордочкой тычется, норовит рожками боднуть. Аленушка же лишь поглаживает его рассеянно и молчит. Тяжело было на все это смотреть. Особенно, когда не знаешь как, или не можешь помочь. Решила я к Бабе Яге лететь за советом. Обняла Алёнушку – жди, говорю, скоро прилечу, что-нибудь придумаем. Непременно жди.
Баба – Яга выслушала меня внимательно. Потом еще задавала вопросы разные и к моему удивлению, неожиданно улыбнулась.
- Ну, вот – говорит. – Дождались мы, наконец, для тебя настоящего дела. Как вы это там у себя называете? Экзамен? Слово то, какое забавное, Вот и будешь теперь этот экзамен сдавать.
- Да я же не справлюсь – то ли растерянно, то ли даже, возмущенно вскрикнула я. – Я, даже с чего начать не знаю.
- Ну, справишься ты или нет, это, пока что, нам неизвестно – голос Бабы Яги стал строгим. Не любит она, когда я вот так вот, сомневаться начинаю.
- А, насчет того, с чего начать, ты просто подумай сначала над этим. Не нервничай, не впадай в отчаяние, а просто подумай, – нотки недовольства исчезли из голоса Бабы – Яги.
А ведь и в самом деле. Стала я размышлять. С чего начать? Ну, вот, была я дома у Алёнушки и что с того? Все как было, все так и осталось. Может быть даже хуже стало. Что, если мачеха, пуще прежнего взъярится? Козленка, например, велит зарезать, или Алёнушку утопит. Или Данилку этого. Кстати, кто он такой, этот самый Данилка? Поговорить бы с ним, да только где его искать-то. От Алёнушки слова не дождешься, да она, поди, и сама не знает. Вот матушка ее, та известно где, по крайней мере. Искать ее надо у Кощея Бессмертного.
- Матушку Алёнушки надо вернуть первым делом – озвучила я плод своих размышлений. – А Белке с Сашкой поручить, чтобы они за домом приглядывали, чтобы не случилось еще чего.
- Правильно – похвалила меня Баба Яга.
- К Кощею же, лучше всего на Ковре-самолете лететь – уже решительнее продолжаю я, рассчитывая, что хоть тут-то Баба Яга к делу подключится. Да, не тут-то было.
- Правильно. Молодец – снова похвалила она меня. – Лучше Ковра-самолета тут ничего не придумаешь.
Вот, так вот и был разработан план. Мне даже немного обидно стало, до чего буднично все его восприняли. И провожали меня только Баба Яга с Козлоногом. Сестренки незадолго до этого умчались в своих ступах, как они выразились, Алёнушку с Иванушкой охранять. Вот, подумалось мне, если бы дома узнали, на какое опасное дело я их отправила, не сносить бы мне головы. А, тут это как бы в порядке вещей.
Оно и понятно. Тут они кто? – тут они Бабы Яги. Ну, почти Бабы Яги. А дома они кто? Вот именно.
Я уже расположилась на Ковре-самолете, но все не взлетаю, думаю, может быть, все-таки, еще кто-то покажется, ведь не просто так, а самому Кощею Бессмертному лечу. Хотя бы этот котяра ученый, что ли, появился бы. Да куда там. Ни его, ни русалки с лешим. Хотела было на них обидеться, да в глубине души то понимаю, что это они меня так психологически поддерживают. Мол, подумаешь, к Кощею летишь. Эка невидаль.
Да и Баба Яга. Только я поднялась над фонтаном, махнула мне небрежно рукой, да и скрылась в тереме. Ковер-самолет, взял, как говорится с места в карьер. И куда спешит, вроде бы. Все равно и сказа скажется и дело сделается. Однако, глядя, как внизу кроны деревьев сливаются в сплошную расплывчатую зеленую массу, сообразила, что путь не близкий, и поспешать в самом деле надо.
Летела я долго. Сначала нервничала немного, потом настолько успокоилась, что и самой странно показалась. Более того, даже нетерпение стала проявлять. Скорее бы. И страха перед Кощеем как ни бывало. И в самом деле, чего мне бояться этого дряхлого старикашки, который людей в неволе мучает. Пусть, что хочет со мной делает, но я все ему в глаза выскажу.
Так за этими мыслями и не заметила я, как лес внизу кончился, и пошла голая пустая земля, сплошь усыпанная каменными валунами. Ковер – самолет резко сбросил скорость. Похоже, прилетели, наконец, подумала я, и действительно, через несколько минут мы приземлились у стен высокого замка, который я даже и рассмотреть то толком не успела. У ворот предо мной сразу же скрестили копья два воина. Оба в вороненых кольчугах и шлемах, в сапогах из черного сафьяна. А огромные какие. Конечно, не такие громадные, как Марья Моревна, но тоже большие, очень большие.
- И куда же это ты, Красная девица направляешься? – спросил один из них.
- Да еще и так решительно – насмешливо поддержал его второй.
Делать им нечего, поняла я. Стоят тут, наверное, годами, людей не видя. Вот и нашли, наконец, себе развлечение, словом живым обмолвиться.
- Я хочу Кощея Бессмертного увидеть – как можно более спокойным и ровным голосом ответила я им.
- А, ты уверена, что он-то тебя видеть хочет? – спрашивают.
- Нет, совсем не уверена – отвечаю я честно. – Скорее наоборот. Потому, что я такой скандал ему собираюсь закатить.
Меня прервал настоящий взрыв хохота.
- Ну, как же мы теперь можем тебя после этого не пропустить – в промежутках между припадками смеха сказал один из стражников. – Проходи, конечно.
Так я и вошла в замок. Ковер – самолет за мной. Остальные, встречающиеся мне люди, очевидно, не были настроены на столь веселый лад. Они просто вежливо отвечали на вопросы и показывали куда идти. Таким образом, я беспрепятственно добралась до залы с очень высоким потолком и просто сказочным убранством. Прямо посередине залы стояло высокое резное кресло из черного камня. И очень красивое кстати, только, по моему, немного жестковатое.
В кресле, к моему удивлению, сидел вовсе не согбенный старикашка с трясущимися руками, а красивый молодой богатырь, только грустный какой-то.
- Ну, с чем пожаловала? – спросил он. - Мне уж, рассказали, как ты в замок прорвалась. Замковая стража, поди, до сих пор хохочет.
- Я пришла требовать, чтобы ты освободил мать Алёнушки, которая у тебя в подземелье томится – сказала я. Громко и четко сказала, да сама чувствую, как-то не так все это, неправильно.
- Алёнушкину мать, говоришь освобождать пришла? которая, в неволе томится? Еще один освободитель явился. А то мало мне одного.
- А, что еще кто-то пришел? - я и не пыталась скрыть изумление – кто такой?
- Да есть тут один – небрежно отмахнулся Кощей. – Третий день меня на поединок вызывает. Оно бы конечно проучить надо наглеца, да жалко его, дурака.
- Его случайно не Данилушкой зовут? – я даже дыхание затаила.
- Он самый – кивнул головой Кощей. – А что, знакомый что ли?
- Да не знаю даже, как и сказать – пожала я плечами.
- Если не знаешь, как сказать, ничего не говори – посоветовал Кощей.
Ладно – согласилась я. – Ты только его не трогай.
Ладно, не трону, пойдем – Тут он встал с кресла и предложил мне руку, согнутую в локте. Чтобы, значит, я на нее опереться смогла. Да только, куда там опереться, мне и не дотянуться до нее. Больно уж высоко. Поняв это, Кощей улыбнулся и мы пошли.
- Не знаю, как ты вляпалась в это дело, скорее всего, случайно – размышлял он, пока мы шли по многочисленным коридорам. – Если даже не знаешь, что “пленницу”, которую вызволять пришла, Марьей зовут. А полностью, Марьей – Искусницей. Да, вот, кстати, и пришли, глянь хоть, какая она.
С этими словами Кощей открыл дверь, и мы вошли в горницу. Даже у Бабы – Яги такой красотищи я не видела. У оконца с цветными стеклами, прямо из пола живое деревце растет. И птичка на нем, самая настоящая, песней своей заливается. Посреди горницы бассейн небольшой, а в нем рыбки золотые плавают. Не в том смысле, что они из золота сделанные. Живые рыбки.
Очень красивая женщина, лет сорока, сидела у оконца и смотрела куда-то вдаль, а может быть и не смотрела никуда вовсе, ничего во взгляде ее не отражалось.
- Марья – Искусница – неожиданно мягким голосом обратился к ней Кощей – прости, что покой твой потревожили. За тобой вот пришли.
В ответ, только полное молчание. Марья – Искусница никак не прореагировала ни на наш приход, ни на слова Кощея.
- Вот видишь? – сокрушенно вздохнул он, обращаясь ко мне. – Вот так она. Не ест, не спит. На вопросы не отвечает. Глядит себе непрерывно в окно. Не поймешь, чем жива. Ума не приложу, кто это чары на нее такие наложил. Пробовал я снять их, да куда там. Никакого результата.
- А, как же она к тебе-то попала? – спросила я.
Я чувствовала себя ужасно неловко за свои прежние мысли о Кощее и слова ему высказанные. Хотелось как-то загладить их.
- Ты не поверишь – Кощей грустно улыбнулся. – Сама пришла.
- Как это сама? – не уверена, но, по-видимому, я даже рот раскрыла от удивления.
- Да, так вот – Кощей задумался, погружаясь в воспоминания. – Непогода была в ту ночь ужасная. Дождь как из ведра, молнии сверкают, а она стоит посреди двора, непонятно откуда взявшись. Конечно, же, горницу ей приготовили, обсушили, расспрашивать начали. Да только молчит она, словно и не слышит. Вот как сейчас.
Кощей снова вздохнул.
- И, что ничего сделать нельзя? – спросила я.
- Можно – Кощей казалось, еще более помрачнел. – Сейчас она только одно слово услышать может, да и то от одного лишь человека. А, то, какое это слово и кто этот человек неведомо.
Мы помолчали.
- И все равно не пойму – задумчиво протянула я. – Как Марья – Искусница в замке то оказалась.
Просто так, саму себя спросила, но, наверное, вслух это произнесла. Или может быть Кощей Бессмертный, как и Баба Яга мои мысли читать может. Но как бы, то, ни было, он на вопрос ответил.
- Ты, наверное, не знаешь, но есть у нас тут чудо такое, коим и хвалиться-то не пристало. Неверной тропинкой называется. Стоит только на нее ступить, как выведет она тебя по своему уразумению в любое место. Куда ей заблагорассудится. Вот видать, навел нашу “пленницу” кто-то на эту тропинку. А та уж и рада стараться, забросила ее дальше, чем, дальше некуда. На самую, вишь, границу, да еще и прямиком в замок ко мне.
- А, я знаю про такую тропинку - как-то радостно сообщила я. – У меня сестренки на нее нечаянно попали.
- Ну, и что, нашли сестренок? – Кощей заметно оживился. - Впрочем, что ж это я, у Галатеи же Зеркальце есть. У кого нашли то?
- У разбойников – с какой-то гордостью даже ответила я.
- Угу – Кивнул головой Кощей. – Стало быть, с Лиходеем ознакомились. Встретишь его, привет ему от меня передавай.
- А ты разве его знаешь? – удивленно спросила я.
- А как же? – мы ведь, одно дело делаем. Мы со Змеем Горынычем, здесь, на границе службу несем. А Марья Моревна, да разбойнички внутри присматривают, чтобы Зло в нашу жизнь не проникло. Да только коварное оно, не силой, так хитростью. Но порой где-нибудь, да проскользнет. Ты, уж, раз такое дело. Расскажи-ка, как сама-то в это дело попала.
Конечно же, все я ему рассказала. Невесело тут у них, на пограничье то. Голая земля да скалы. Люди сюда по доброй воле не очень-то стремятся. Поэтому каждый новый человек интересен. Рассказала я, как Алёнушку встретила, что потом мы предприняли. Потом и про Патрикеевну рассказала и про то, как сестренок нашли, и как репку дергали.
Кощей слушал внимательно. Где-то хмурился, но чаще улыбался. Я и не заметила, как время прощаться подошло. Потом Кощей вынес на руках Марью – Искусницу, уложил ее бережно в центре ковра.
Осторожней лети – напутствовал он меня. - Не вырони по дороге.
- Не выроню – заверила я его. – Не волнуйся.
Потом, когда уже ничего больше мой отлет не задерживало, я подошла к Кощею. Где-то в глубине сердца слова зародились. И сказать их стесняюсь, и в себе оставлять нельзя. Могут надолго там застрять.
– А, ты знаешь? – говорю. - У нас в сказках, ты совсем не такой, старый и злой. А, на самом деле ты другой совсем, сильный и добрый. Словом, такой, какого хорошо в друзьях иметь. Я бы, честно скажу, очень бы хотела.
- Ну, так и считай меня другом, я только рад буду – Кощей грустно улыбнулся. – А сказка? Что, сказка? сказка – ложь.
Потом, когда мы с Марьей – Искусницей летели над казавшимся бескрайним лесом, мне никак не давала покоя последняя фраза Кощея. Незаконченная она какая-то. Потом, продолжение вспомнила – “Сказка ложь, да в ней намек”. Не знаю, это ли он хотел сказать, но все как-то встало на свои места. Я успокоилась.
Еще на подлете к дому Алёнушки меня встретили замысловатым кульбитом две маленькие ступы. С таким необычным эскортом мы и приземлились на дворе дома. Никто нас не встречал, лишь тяжело взлетела, сидящая на заборе, большая черная птица, и часто махая крыльями скрылась в тени леса.
Я огляделась. Ничего вроде бы не изменилось. Алёнушка равнодушно сидела на скамейке, возле нее радостно резвился белый козленок. Батюшка Алёнушки, на сей раз был дома. Он меланхолично выстругивал ножом ясеневое топорище и с одинаковым безразличием оглядел и меня и свою жену. Вот, тут-то я запаниковала.
- Что же дальше то делать? Казалось, паника вот-вот полностью завладеет мной. Ведь они же не узнают друг друга. Они словно спят, Спят живым сном, живут и спят одновременно. Как разбудить то их? Как там Кощей говорил? Одно слово, одного человека. Какое слово? Кто должен его сказать? Ясно, что кто-то из них. Но ведь они, же все молчат. Вот, Иванушка только, блеет что-то, да, только, что с него толку, он ведь козленочек.
Сестренки совсем присмирели. Смотрят на меня с испугом и вместе с тем с надеждой. Надо что-то делать. Еще как, надо, но что. Я в бессилии на траву упала. Слезы из меня просто ручьем хлынули
- Мама, что делать? Что делать, мама? – сама не пойму, то ли кричу вовсю мочь, то ли молчу совсем.
Застучала в бессилии ладонями по траве. И тут слышу тихое, тихое – М-е-е – м-е-е. Впрочем, нет, совсем не М-е-е м-е-е, больше похоже на М-а-а м-а-а. Да, конечно, какое там М-е-е, это же М-а-а м-а-а. Мама. И еще чувствую, вокруг меня звуки какие-то новые зарождаются.
Подняла я голову с травы. А нет уже козленочка, и след простыл. Вместо него мальчик белобрысенький, голову Марьи – Искусницы обхватил. А та его в обе щеки целует. И Алёнушка тоже к ним бежит уже, и батюшка, тоже смотрю, недоструганное топорище отбросил. А у меня от радости слез еще больше.
Только чувствую не до нас, ох, не до нас, сейчас хозяевам. Подмигнула я девчонкам, те намек поняли. Так стартонули, что только шум пошел, как от ракет баллистических.
Но почему-то, я и до сих пор, больше чем уверена, что хозяева домика не только наш отлет, но и самих нас не заметили даже.
И, вот, летим мы домой, а у меня в голове поговорка всплыла, и застряла там, да так, что от нее и не избавиться – “Не смейся много, плакать будешь”
А, ведь, правда.
Лягушиное болото
- Помнится, возвращались мы домой в полной уверенности, что завтра же навестим Алёнушку, порадуемся вместе с ней. Тут я поймала себя на том, что, вот, сказала “домой” и ведь, не заметила даже. Видимо, в душе, мы и в самом деле терем Бабы Яги домом считаем. И забыли, совсем, что где-то есть другой мир и там у нас есть другой дом. Со школой, с друзьями, с родителями.
Подумала об этом и грустно стало. Не то, чтобы соскучилась сильно, или домой, вдруг захотелось. Ну, вот, опять, “домой”, запуталась совсем с этими домами. По доброй воле, я бы ни за какие коврижки этот мир, в который таким чудесным образом попала, не оставила. Очень уж хорошо тут и весело и интересно. Но, вот, все равно грустно. Странно как-то.
А к Алёнушке на следующий день мы не попали, дела какие-то отвлекли. Думаете мало у Бабы Яги дел. Не смогли мы выбрать время и на второй день, и на третий. А тут, как раз и Ефим заявился. Мы только что ступы свои в подклеть поставили, сидим у фонтана, отдыхаем. Козлоног, нас время от времени водой обрызгивает. Вода просто ледяная, но никто недовольства не проявляет, день очень уж жаркий выдался.
Вот, тут Ефим к нам из лесу и вышел. Мы с сестренками потом уж только узнали, как его зовут, а вот с Бабой Ягой, они как, оказалось, были давно знакомы.
- Мир и богатство дому сему и обитателям его – Ефим, сняв шапку, низко поклонился.
Это обычай здесь такой кланяться при встрече, я давно уж к нему привыкла, все само собой у меня происходит. И обычай этот, прямо скажу, мне нравится, так человек уважение свое выражает. А то, привыкли мы, кивнул небрежно головой, да и скорее дальше побежал. И не задумываемся даже, что тот, с кем Вы так небрежно поздоровались, Вашего кивка мог и не заметить даже. Здесь же дело другое. Мы встали и поклоном на поклон ответили. И сестренки, смотрю, тоже совсем непринужденно кланяются. И так они смотрятся хорошо при этом в своих сарафанчиках.
- И тебе, добрый путник, всяческого здравия – ответила за всех Баба Яга. – Ну, с чем пожаловал Ефим? Говори, вижу же по делу пришел.
- Так и есть, по делу – Ефим грустно покачал головой. – Беда у меня Ягунечка, да такая, что самому мне никак не управиться.
Баба Яга на это ничего не ответила, только едва заметно головой кивнула, продолжай мол.
- Да, понимаю я, Яга, что самой тебе недосуг всяческой мелочью заниматься – Ефим покряхтел немного и продолжал. – А, вот, по местам нашим о девчоночках твоих такая молва прокатилась, что просто истинные чудесницы они. за что ни возьмутся, все в наилучшем виде исполнят. Не знаю уж, как верить, ли, нет ли, но ведь рассказывают, что даже Марью – Искусницу из неволи у самого Кощея Бессмертного освободили.
Быстро же здесь молва то катится, подумала я, вон и про Марью – Искусницу уже все знают. Да только, как-то не так все было.
- А твое-то дело в чем? – Баба Яга явно направляла словоохотливого Ефима в нужное русло.
-А-а – тот так махнул рукой, что даже шапку наземь бросил. – Ну, слушай тогда. Только мне немного издалека начать надо.
- Ну, коли надо, начни издалека – разрешила Баба Яга.
Ефим, однако же, помолчал еще, выждав паузу и только затем начал свое повествование
- Так, вот – голос его стал степенным, медлительным. – Все вы хорошо знаете, что у царя нашего Еремы три сына. Старший, коего Сидором от рождения нарекли, затем само собой Петр, это средний значит, ну и конечно Иван, самый из них младший.
Рассказчик сделал паузу, которую мы прервали дружным кивком головы. Забавно, как-то. Ну, то, что Баба Яга не могла не знать этого самого царя Ерему, это как бы подразумевается. Скорее всего, и козлоног о нем что-то слышал. Но я, ни о Ереме, ни о сыновьях его и слыхом ничего не слыхивала, а тоже головой закивала, продолжай мол. Что они все из себя, представляют, потом узнаю.
Рассказчик взглянул на нас подозрительно, не слишком ли мы его подгоняем. По-видимому, решил, что нет, не слишком, и продолжил рассказ.
- Так же вы все, наверняка знаете, о том, что давно уже решил Ерема своих сыновей женить. Старшие то, к слову сказать, не особо и противились, а, если уж совсем по правде рассказ вести, то и не противились вовсе. Однако же ждали, когда младший подрастет, потому, как Ерема волю свою царскую жестко определил, быть, мол, свадьбе всех троих в один день. Поговаривали при этом некоторые, что принято было такое решение, исключительно в целях экономии, да только думаю навряд ли. Не так уж и беден Ерема, опять же перед гостями срамиться не захочет.
Взглянула я на сестренок. Глазенки у них горят, обе само внимание, очень уж, видать интересно, что дальше то будет.
- Долго ли, ждали, когда Иван у них в возраст жениха войдет, или не очень, про то ничего не скажу, потому, как и сам не знаю. Скоро дело делается, да не скоро сказка сказывается. Однако, наступил таки этот день. Вывел Ерема сыновей своих из дворца и велел им стрелы пускать, чтобы значит, стрелы эти им невест и определили.
Ефим помолчал слегка и продолжил свой рассказ.
-Да, вот, такое дело. Старшие, то сыновья, видать умней оказались. Они давно уж сами невест своих приглядели, да и стрелы им заранее передали через нужных людей. Те, стрелы то эти, впоследствии и предъявили. Все честь по чести, указ царский исполнен, не придерешься.
- А, вот младший то, взял да и пустил стрелу. Да и неудачно-то как пустил, прямо в болото стрела угодила. А братья его старшие, охальники, гогочут ровно гуси. Раз мол, Иван стрелой в болото попал, то пусть теперь на лягушке и женится, потому, как в болоте лягушки лишь и живут. А слово царское, мол, нерушимо.
- Интересную историю ты нам Ефим поведал – сказала Баба Яга, когда повествование было, наконец, закончено. – Да только я никак в толк не возьму, твоя-то беда, в этом деле, какая?
Ефим при этих словах словно сморщился весь, зажал голову руками, на глазах слезы уже смотрю, вот-вот разрыдается.
- Да как, же так Ягунечка – говорит. – Неужели не понятно? Да ведь в мое болото он стрелу то пустил. В мое. А, у меня там лягушечки мои миленькие. Славненькие мои. Вот, вы бы хоть раз послушали, как красиво они поют по вечерам. Сядем, мы бывало, раньше-то с Устюшечкой, дочерью моей, да так заслушаемся, так заслушаемся.
- Так, они что, петь перестали? – спросила Баба Яга.
- Так, известное дело перестали – Ефим горестно вздохнул. Какие, уж тут теперь песни. Не до песен им теперь.
- Да в чем дело то? – теперь уж и я не выдержала. – Почему они петь то перестали?
- А я бы вот красавица, на тебя посмотрел, как бы ты на их месте запела, когда слуги царские все болото взбаламутили. Ходят, баграми своими дно мутят, стрелу эту самую, да будь она трижды неладна, ищут. Да разве же мыслимое это дело, стрелу в таком огромном болоте сыскать? Так нет, ищут и ищут, указ царский исполняют.
Ну, что девчоночки делать то будем? – Баба Яга оглядела нас и вздохнула. – Вижу я, что и так вы устали здесь у меня. Сколько я забот на ваши плечики хрупкие взвалила. А тут еще и Ефим. Знаю я его, хорошо знаю. Не стал бы он по какой-нибудь ерунде жаловаться. Да и то сказать, кому-то может быть и все равно, щебечут ли птицы, стрекочут ли кузнечики, квакают ли лягушки. Или нет. А другой безо всего этого жить не может.
- Такие вот дела, мои милые – Баба Яга даже не смотрела в это время на нас. – И терем мне надолго оставить нельзя, и вас просить, язык не пошевельнется.
- Да ты что, бабушка Яга – в один голос вскрикнули мы все трое. Словно лет десять репетировали. – Пусти нас, пожалуйста, на болото. Не устали мы нисколечко.
Баба Яга только обняла нас, молча, сразу всех троих. Да и никакие слова не нужны нам были сейчас. Взглянула я мельком на Ефима, и тот вижу, исподтишка глаза рукавом вытирает.
Небольшая, но очень уютная лодочка Ефима ждала нас на берегу близлежащего озера. Баба Яга еще раз поцеловала нас в лоб по очереди и оттолкнула лодку от берега. И пока мы могли видеть на берегу ее одинокую фигуру, все махала и махала нам рукой. На душе у меня было и грустно и тепло одновременно. Хорошо было на душе.
Сестренки, тоже поначалу сидели молчаливые, нахохленные какие-то, но они гораздо раньше меня пришли в себя. Стали брызгать друг на друга водой, зачерпывая ее ладошкой из озера. Вода в озере теплая, не то, что в фонтане у козлонога. Пусть брызгаются. Вон и Ефим, только смотрит на них и улыбается, не говоря ничего.
У противоположного берега озера. Ефим ввел в лодку в узкую, поросшую осокой протоку. Здесь он не столько даже греб веслом, сколько отталкивался им, то от одного, то от другого берега. Протока, к счастью, была короткой. Из нее мы вышли на быструю прозрачную речку, которая очень скоро вынесла нас в другую, достаточно широкую реку. Потом опять были озера, речки и протоки.
В одном месте, Ефим вдруг прижал палец к губам, указывая взглядом в сторону. Там семейство бобров мастерило хатку. Мы, наверное, около часа замерев, наблюдали за их работой. А особенно за двумя очаровательными малышами, которые резвились и плавали, громко хлопая по воде похожими на лопаты хвостами. Ефим нас не торопил, он и сам, наверное, получал от всего этого не меньшее удовольствие.
Впрочем, здесь везде так. Любое, даже самое срочное дело можно отложить, когда выдается возможность такой красотой полюбоваться. Действительно, куда оно, дело-то денется, если его в любом случае надо сделать. А, красота? Конечно, ее чрезвычайно много вокруг нас, да за делами нашими бесконечными, редко когда ее разглядишь. Все спешим, спешим. А, казалось бы, зачем? Ведь все равно и сказка скажется, и дело сделается. Так, нет. Не можем мы без спешки.
Потом мы еще наблюдали, как цапля рыбу ловит. Выхватит ее из воды, но проглотить сразу не может, потому, как поперек горла она, а горло узкое. Так цапля несколько раз ее поворачивает, пока она сама в горло не провалится.
К дому Ефима мы подъехали уже в сумерки. Дом так и стоял посреди болота, на высоких сваях.
- Вот, ведь, самое время бы нам лягушек то послушать – сокрушенно сказал хозяин, привязав лодку и помогая нам взобраться на крыльцо. – Да только, так их перепугали, что они, бедненькие, теперь только прячутся, да молчат.
- А, теперь и еще хуже будет – добавила вышедшая из дома девушка лет восемнадцати, дочь Ефима, та самая Устюшечкка, с которой он наслаждался лягушиным пением. – Говорила я тебе, чтоб к Яге не ездил, так нет, не послушался. Теперь, только на себя и пеняй.
Не очень то гостеприимно, подумала я, однако глядя на хлопоты хозяина, от всей души старающегося угостить нас, чем получше, да повкуснее, решила на такие мелочи внимания не обращать. По крайней мере, пока.
На следующий день, Устинья стала занимать меня еще больше.
Наутро пришли с баграми слуги царские и привычно начали дно болота ворошить, воду баламутить. Мы с сестренками, не зная с чего начать, решили к ним присоединиться к их упорным поискам. Поискали и мы эту стрелу злосчастную. При этом я несколько раз случайно поймала взгляд Устиньи, которая в поисках участия не принимала, да впрочем, вроде бы и должна была.
А, вот взгляд у нее, как бы точнее его описать, странный какой-то. Столько всего в нем намешано было. И плохо скрываемое удовлетворение и насмешка и пренебрежение, и еще много чего. Так может смотреть на все эти поиски только человек, который точно знает, что они закончатся безрезультатно. Не, скорее всего, не наверняка. А в полной уверенности, что только так и никак иначе, все завершится.
Что бы это могло значить?
- Думай – сказала я себе. – Хорошенько думай. Что-то эта Устюшечка темнит.
Поиски я, конечно, бросила, поняла, что, никакого смысла в них нет. Девчонкам, правда ничего не сказала. Им это дело по душе пришлось, смотрю, резвятся вовсю. И слуги царские в них души не чают. У многих, наверное, дома такие же.
- Поговорить мне с тобой надо – я села рядышком с Устиньей.
Та только плечами пожала, говори мол, раз тебе надо. Но вслух ничего не сказала.
- Как, думаешь, найдут, наконец, эту стрелу злосчастную? – спрашиваю.
Устинья только головой отрицательно покачала, а сама все молчит.
- А, завтра, как думаешь, найдут?
Я и сама не поняла, что ее так зацепило, но только она, аж вскинулась вся.
- Нет – чуть не закричала Устинья – ни завтра, ни послезавтра, никогда не найдут.
Ага, голубушка, подумала я, значит совершенно точно, стрелы в болоте нет, но, тогда интересно, где она? И, вдруг поняла. Все, все поняла. Сейчас бы только, пока Устюшечка моя в себя не пришла, надо с ней заканчивать.
- Конечно не найдут – спокойно, даже с ленцой соглашаюсь я. – потому, что стрелы в болоте нет.
Понаслаждалась мгновение растерянностью Устиньи и вколачиваю последний гвоздь. – А, потому ее нет в озере, потому что у тебя она. Может быть, покажешь?
- Как узнала-то? – почти неслышно прошептала Устинья.
- Да мелочи все это – я пренебрежительно махнула рукой. – Стрелу то покажи. Все-таки интересно поглядеть, какие, тут, у вас стрелы царевичи пускают.
Устинья послушно встала, вынула из под перины стрелу и молча, протянула ее мне.
- Что дальше то делать будешь?
- Понятия не имею – в раздумьи протянула я. – Может быть, вместе что-нибудь придумаем.
Устинья снова опустилась на крыльцо рядом со мной. Помолчали.
- Да ничего мы не придумаем – нарушила, наконец, она молчание. – Ни вместе, ни поодиночке.
- Ну, почему же? давай для начала Ивана-Царевича известим – предложила я, пусть он узнает, что тут стрела.
- А, чего, его извещать то? – Устинья вскинула на меня удивленный взгляд. – Он не хуже нас с тобой знает, что стрела здесь.
- Откуда? - Вырвалось у меня.
- Как это откуда? – Устинья искренне удивилась моему непониманию. – Он же мне ее и отдал, попросил вот спрятать на какое-то время.
А потом, глядя мне прямо, в сам собой открывшийся рот, добавила. – А перед этим чуть голову мне не прострелил.
- Так, значит прямо к тебе, стрела его прилетела? – теперь вся мозаика сложилась в моей голове в единую картину.
- Вестимо, ко мне – буднично, как-то подтвердила Устинья.
- Так зачем же, тогда вся комедия эта – я показала рукой на добросовестно трудящихся царских слуг.
Устинья голову склонила и вдруг слезы так, и хлынули из нее. - Да не может он на мне жениться. Стрела то в болото попала, а в болоте только лягушки живут. Поэтому он на лягушке жениться должен.
Нелепость всей этой складывающейся ситуации, была просто угрожающей какой-то. Ясно, что надо было что-то делать, но никто из нас не знал, что именно.
- Ладно - сказала я. – Утро вечера мудренее. Сегодня не думай ни о чем. А завтра, видно будет. Я, пока с сестренками посоветуюсь. А. ты, знаешь что, поймай-ка к утру лягушку, да покрупнее
Сестренки мой план одобрили. Ну, а с таким-то одобрением он просто не мог не быть успешным. Утром, пришедшим царским слугам, к их великой радости, была представлена крупная лягушка, сжимающая в лапке, эту злополучную стрелу.
В итоге царь задал пир. Вот это пир был, настоящий царский. Мы с сестренками, конечно же, никак не могли пройти мимо этого мероприятия. И, поэтому, я с полной ответственностью могу сказать, что те, кто, подозревал царя Ерему в излишней экономии, были основательно посрамлены.
Иван-Царевич, вовремя ознакомленный с нашим планом, долгое время уделял лягушке повышенное внимание. Ласково поглаживал ее по спинке, подкладывал ей лакомые кусочки. А, потом, впрочем, когда это собственно и произошло, никто толком и не заметил. Но лягушка самым непостижимым образом превратилась в Устинью.
Результат этого чуда был просто потрясающим. Были, правда, там некоторые скептики, да только их и слушать никто не захотел. Да и в самом деле, посудите сами, ну какой человек в здравом уме, согласится поменять настоящее полноценное чудо, на какие-то, невнятные, невразумительные намеки на какие-то там махинации. Тьфу, даже слушать неохота.
Царский пир, это скажу я вам такой пир. Всем пирам, пир. И не очень то, с него и уйдешь. Но мы ушли. Потому, что о Бабе Яге очень беспокоились. Действительно, как там она без нас то. Совсем одна.
И все же Ефим нас задержал. Очень уж он просил, хоть на одну ночь остаться. Остались мы конечно, потому, что поняла я, зачем он просит. Как тут откажешь.
А вечером, мы все четверо сидели на крыльце и ждали, долго ждали, вокруг тишина полная. И вдруг среди всей тишины этой – Ква-ква. Потом бульканье, такое знакомое. И снова, Ква-ква. Теперь уже в другом месте. Потом в третьем, четвертом. И потом по всему болоту.
В ту ночь мы почти и не спали. Много ли человеку порой нужно для полного счастья? Тогда нам казалось, что совсем немного.
А утром, когда Ефим уже лодку свою отвязывал, чтобы везти нас к Бабе Яге, Устинья с Иваном-Царевичем явились.
- Мы батюшка, подумали с Ванюшей и решили, что здесь будем жить, на болоте. А то, как ты без нас, один-одинешенек.
Пожалуй, на этом и можно было бы закончить рассказ о лягушином болоте. Но ведь еще осталась Лягушка – царевна, с царского пира прибывшая.
- Мы можем ее к Бабе Яге отвезти – предложила я.
Но Ефим только грустно улыбнулся. – Знаешь, что бы она ответила, если бы ее саму об этом спросили?
- Нет – покачала я головой.
- Она бы сказала, что какой бы важной и знаменитой ни была лягушка, нигде ей не будет лучше, чем в родном болоте.
Опять Патрикеевна и другие
- Сейчас, там, на болоте, наверное лягушки поют – мечтательно сказала Сашка. – вот бы послушать.
- А, я по Лиходею соскучилась и по Душегубу – вздохнула Белка. – И еще по Вареньке.
- По Вареньке я тоже соскучилась – согласилась Сашка и обе они дружно вздохнули.
Ну, вот начинается, подумала я. Скоро совсем захандрят сестренки, а этого-то нам как раз меньше всего нужно. Да и у самой-то настроение, ниже некуда. Последнее время все чаще пограничные земли стала вспоминать. Хотя, казалось бы, и вспоминать то нечего. Обширные пространства голой земли, усеянной камнями. А по ней разъезжают огромные черные воины Кощея. Следят, чтоб не проникло Зло какое-нибудь в Заковерье.
Трудно им, наверное, и скучно. Посреди пустыни этой каменной. Вот у Змея Горыныча, там хоть горы настоящие. Не то, что эти мелкие холмики. Курганы какие-то, а не горы. У Горыныча, на вершинах гор, говорят, даже снег лежит. Слетать бы, посмотреть.
- А, давайте потихоньку слетаем куда-нибудь – предложила Белка.
Надо же, ведь полностью мои мысли выразила. Поэтому, я даже не столько ей, сколько себе пальцем погрозила.
– Даже и не думай – говорю. Баба Яга строго настрого запретила ступы брать. Всем отдыхать велела.
- Вот от отдыха-то мы и устали больше всего – проворчала Сашка. А потом, вот уж осенило ребенка, так осенило. Говорит – А, давайте пешком пойдем.
- Хорошая идея – поддержала я. – А если Баба Яга спросит, куда пошли, что ей скажем?
- Да, хоть по ягоды, скажем, пошли – сестренки оживились. – Это ведь тоже отдых, грибы, да ягоды собирать. Возьмем по лукошку и пошагаем.
Взяли и пошагали. Хорошие тут леса. Земля опавшей листвой да прошлогодней хвоей усыпана. Как по ковру идешь. Да что там по ковру, разве такие мягкие ковры бывают? Легко идешь, и настроение соответствующее. Это, когда в ступе патрулируешь, там надо вниз внимательно смотреть, не происходит ли где беспорядка, какого. А тут иди себе, да ни о чем не думай.
Так ни о чем не думая и вышли мы не небольшой хутор. Хутор всего из одного дома состоит, зато сад за домом большой, и огород впереди просто не мерянный.
На завалинке дома старушка сидит. Старенькая уже, но аккуратненькая такая вся, опрятненькая.
- Здравствуйте бабушка – поклонились мы, подойдя ближе.
- И вам, девицы красные во здравии быть – Старушка неожиданно легко поднялась и поклонилась в ответ. – Далеко ли путь держим?
- Да, вот по ягоды собрались – ответила я за всех.
- Ишь ты, по ягоды? – удивленно протянуло старушка. – Да неужто же у Яги ягод для вас не нашлось?
- А, Вы откуда бабушка догадались, кто мы такие? – спросила Сашка. – У нас на лице то не написано.
- Не написано, радость моя, конечно же, не написано – старушка рассмеялась даже. – Да только, кто вас тут милые мои не знает? И людям и зверям, всем вы ведомы. А меня вот Аксиньей родители в свое время нарекли, вам значит, в самую пору будет меня бабушкой Аксиньей называть.
- А ты бабушка Аксинья, одна тут живешь? – поинтересовалась Белка.
- Да почему это одна-то? – старушка даже руками всплеснула. Да нешто же я бирючиха какая? Вдвоем мы тут с дедом живем.
Во дворе дома время от времени слышался какой-то шум.
- Эй, Анисим – крикнула бабушка Аксинья, даже не поворачивая голову в сторону дома. – Подь-ка сюда. Гости у нас.
- А, некогда мне – раздался через некоторое время голос со двора.
- И чем же это ты, скажи на милость, занят то, что тебе некогда? – спросила Аксинья.
- Хомут чиню – хмуро пробурчал невидимый Анисим.
- Хомут он чинит – бабушка Аксинья, словно жалуясь, опять всплеснула руками, – Да зачем же ты его чинишь, коли, у нас и лошади то нет?
- Так будет, когда-нибудь – последовал ответ, после которого калитка в воротах открылась, и вышел сам Анисим.
- Ух, гостьи то, какие у нас сегодня - лицо старика расплылось в добродушной улыбке. А наши-то внучки, уж, поди, и забыли, где у них дед с бабой живут.
- Окстись старый – недовольно прервала его Аксинья. – Нашел, на что жаловаться. Да у твоих внучек то, давно уж свои внуки.
Интересно, было на них смотреть, на стариков этих. С виду подумать можно, что вот ворчат да ворчат друг на друга, а если прислушаться, то просто диву даешься, сколько тепла и нежности в ворчании этом. Тем, поди, и живут.
- Ты, бабка, чем думаешь гостей то наших дорогих угощать? – спросил Анисим, садясь на завалинку, рядышком со своей супругой.
- Да нешто же у нас угостить нечем? - Бабушка Аксинья, казалось, не на шутку рассердилась. Да, вот хоть творожку, да сметанки свеженькой, да еще и кисельку вишневого. А, то словно и нет у нас, чем угостить.
- Ты с творожком то своим погодь – Анисим даже привстал немного. – Нашла, чем угощать старая. Нет, ты для таких дорогих гостей колобок испеки. Или, что, опять муки нет?
- Всего то и раз оказалось, что муки не было – Аксинья обиженно поджала губы. Так, я смотрю, ты вознамерился теперь всю жизнь теперь меня этим попрекать.
- Ладно, сейчас пойду. Тесто замешу на сметане, а ты уж будь добр, в погреб спустись, да маслица достань. – Аксинья ушла. Немного погодя покряхтев, поднялся и Анисим.
- Вот, видите, какая мне старуха досталась – пожаловался он. – Наказание сплошное.
- Нет, бабушка Аксинья не Наказание, она хорошая – вступилась за нее Сашка. Она у нас всегда такая. Обязательно ей надо за правду постоять.
- А, я про что говорю? – обрадованный Анисим даже вскрикнул. – Да, такой старухи, как у меня. по всему свету поискать, и то лишь время зря потеряешь. Мы с ней, почитай сто лет вместе живем, а хоть бы раз поругались.
Тут он зачем то погрозил Сашке пальцем, потом наклонился, поцеловал ее в затылок.
- Ну, вы, коль хотите в избу пока идите – предложил Анисим. – А то вот, отсюда, правда, не видно, но там за огородом, пруд у нас. Вода в нем чистая, да и не холодная. Можете искупаться, сколько влезет. Колобок то еще не скоро испечется, так, что можете не торопиться.
Мы и не торопились. Вспомнила, я было, как Баба Яга велела мне строго-настрого от незнакомых водоемов подальше держаться. Но, так ведь то, незнакомые, а здесь испокон веку люди живут. Тут другое дело, и я первой бросилась в чистую, прозрачную воду.
Как, выяснилось, мы очень уж сильно не торопились. Слишком, даже, не торопились, можно сказать. Короче, когда мы пришли, колобка и в помине не было. Нет, нет, Вы не подумайте, что это бабушка Аксинья или дед Анисим не удержались, да и съели его. Ничего подобного. А давайте-ка, я все расскажу по порядку.
Итак, замесила бабушка Аксинья тесто. Чтобы сдобнее было, и муку взяла самую мелкую и сметаны тоже, как говорится, не пожалела. Потом еще масла растопила и в тесто добавила. Ну, словом, все для дорогих гостей. Потом, когда тесто поднялось, она заполнила им формочку, такую специальную. В общем, все как обычно, как всегда. Точнее, почти, как всегда, только на этот раз немного теста лишнего осталось. Вот бабушка Аксинья, возьми, да слепи из этого теста ручки да ножки колобку. А потом вдобавок глазки ему вставила из крыжовника, да рот нарисовала. А потом в таком вот виде и испекла.
Ну, испекся то колобок, безо всяких приключений. А вот, дальше. А дальше было вот, что. Колобок получился пухлый и румяный. Аппетитный такой. Но больно уж горячий. И хотя в этом-то как раз ничего удивительного не было, каким он еще мог быть, когда его только, что из печи вынули, но ведь не дотронешься до него, пальцы обжигает. Ну и был колобок на тарелочке поставлен на подоконник, чтобы остыл немного.
Может быть, не будь у него глаз, этих крыжовниковых, все бы и обошлось. Кто знает? А на деле-то так получилось. Постоял колобок на подоконнике, остыл немного, стал с окружающей обстановкой знакомиться. А чем она обстановка эта плоха? Под окошком травка зелененькая, дорожка торная, утоптанная. Над головой небо синее. По нему облака белые плывут, за собой манят. А тут еще и птички поют, заливаются. И такой весь этот окружающий мир красивый да увлекательный. Вот и увлек.
Не удержался колобок. Спрыгнул он с подоконника на завалинку, с завалинки на лужайку. Огляделся по сторонам, да и побежал по дорожке. Дед Анисим – стой – кричит. Хотел, было, его схватить, да куда там. Как назло, что-то в пояснице стрельнуло, да нога подогнулась. Куда там колобка схватить. Еле до завалинки доковылял.
Вот такую вот картину мы увидели, когда вернулись. Сидят наши старички, расстроенные, чуть не плачут. И, в самом деле, ну кто же от этого колобка такого коварства мог ожидать. К нему со всей любовью, на сметане замесили, на березовых дровах испекли, маслицем сколько раз смазывали, на легкий сквознячок поставили, чтобы не так жарко было, а он возьми, да и удери. Как тут не заплачешь?
- Да если бы вы дома были, разве бы вы его не поймали? – сокрушалась бабушка Аксинья. – Обязательно бы поймали.
- А может быть, мы и сейчас еще успеем догнать? – предположила я. – В какую сторону он побежал?
- Да, разве ж, его теперь догонишь? – Аксинья показала на дорожку, ведущую к лесу. – А я еще и ножки ему такие крепенькие слепила. Нипочем не догнать.
Но мы ее уже не слушали и изо всех сил бежали по дорожке. Дорожка на удивление быстро свернула в лес и там рассыпалась на множество узких тропинок. Вот и разберись, куда этот пострел побежать мог. Торопиться теперь, смысла никакого. Пошли мы медленно, внимательно все вокруг себя оглядывая. Трава, здесь невысокая, по крайней мере, колобку в ней не спрятаться. Так, что внимание, внимание и еще раз внимание.
Долго ничего не находили. Потом увидели, что-то шевелится невдалеке. Обрадовались, закричали от радости и туда. Да только рано радовались, оказалось. Заяц это был, прижался к земле и дрожит, нашими криками перепуганный. Присели мы над ним, стараемся успокоить, как можем. Я его ласково по спинке поглаживаю, стараюсь горлышко ему пощекотать, говорят, кроликам это нравится, может быть и зайцам тоже. Наконец успокоился зайчишка, носом зашмыгал, стал глазами своими косыми вокруг себя оглядываться. Мы потихоньку к расспросам приступили.
Да только заяц, то ли не понимал нас, то ли все еще от испуга не отошел, только шмыгает носом, да все принюхивается к чему-то. Выставил носик свой в одну сторону, да и шмыгает им. Боится, что ли все еще, подумала я, и вдруг поняла, что это он нам путь указывает.
- Побежали быстрей – говорю сестренкам. Мы и побежали.
Однако же вскоре снова остановиться пришлось. А, что делать? Тропинки все больше и больше разделяются. И спросить не у кого. И указателей для нас никто не наставил. И вот, когда мы совсем уже было стали в отчаяние впадать, слышим, кусты сзади нас зашевелились.
- Я так понимаю, девицы красные, вы тут этого пухлого колобка разыскиваете – раздался голос сзади.
Оглянулись мы, а там волк. Да, нет, не волк, волчище огромный, никогда таких не видала. Перепугалась я, честно скажу, страшно, но вида не подаю.
- А ты видел его? – спрашиваю.
- Не только видел, но и сейчас знаю, где он – волк ухмыльнулся. Ох, и жуткая же у него улыбка.
- Вот по этой тропинке идите – волк лапой показал направление. – Там дальше медведя увидите, так мой вам совет, лучше не подходите к нему. Пчелы его сильно покусали, поэтому злой он сейчас. А как мимо пройдете, там все тропинки в одну дорожку вливаются. Так вы по этой дорожке, не жалея ног, бегите. А то перехватит лиса, колобка вашего.
Ну, мы само собой, и рванули со всех ног. Да только, нас сразу же остановил резкий сильный крик. – Стойте.
Волк это кричит. Ну, думаю, теперь-то ему чего надо, итак сердце то ли в левую, то ли в правую пятку забилось и сидит, там затаившись, даже не стучит совсем.
- Эх, не успеете вы – с нескрываемым огорчением сказал волк. – Впрочем, пока есть хоть один шанс, надо пытаться. А, ну, живо, прыгайте мне на спину. Я, например и не поняла даже, как мы все на волчьей спине оказались, и он крупными прыжками ринулся прямо в чащу, только крикнул, чтобы мы глаза берегли. Мог бы и не предупреждать, потому, что они сами по себе зажмурились.
Открылись они тоже сами по себе. От остановки движения. Вывез нас волк на небольшую поляну, на которой стояла Патрикеевна, собственной персоной, а в передних лапах нашего колобка сжимала.
- Елизавета Патрикеевна, Вы ли? – я соскочила с волка и подошла к лисе. – Какая приятная, неожиданная встреча, просто глазам своим не могу поверить. И что Вы тут делаете, если не секрет конечно? И, что это за симпатичная крошка такая у Вас?
- Ух, ты моя прелесть – я пальцем пощекотала колобка по его пухлой щеке. – И откуда он такой у Вас. Неужели сами испекли?
Колобок моргнул своими изумрудными глазками и блаженно заулыбался. Патрикеевна, напротив, выглядела явно затравленно.
- А, не сменяешь ли колобка на скалочку? – вкрадчиво спросила Белка.
- А, может быть, у Вас есть претензии по нарушению регламента? – тогда Вы можете подать иск и мы, пойдя Вам навстречу, устроим выездное заседание.
Этого Елизавета Патрикеевна уже не выдержала, она бросила колобка в траву и с завидной скоростью скрылась в лесу.
- Что это за история такая со скалочкой и выездным заседанием?- спросил волк, позевывая, глядя вслед умчавшейся лисе.
Мы переглянулись, я подняла колобка с земли и стала рассказывать. Поначалу, волк только вздергивал время от времени верхнюю губу, обнажая чудовищной величины клыки. Но дальше, больше, и под конец, когда мы решили вместо печати поставить кляксу, волк судорожно дернулся, коротко взвыл и захохотал.
Что такое хохочущий волк, не знает никто. И это хорошо. Я, правда, знаю, но еще раз такое пережить мне бы очень не хотелось. Было страшно, было что-то мистическое в этом страхе. Уж лучше бы волк разъяренно рычал нам в лицо. Тоже, конечно не сахар, но хохочущий волк, это такой ужас, который два раза не пережить. Это точно.
Волк, к счастью, быстро пришел в себя.
– Не смешите меня больше – хмуро сказал он. Впрочем, мог бы и не говорить ничего, у нас у самих, такую охоту напрочь отбило.
- Провожу вас до края леса – угрюмо добавил он, через некоторое время. – А там уж сами.
- А к деду Анисиму ты с нами не пойдешь? – спросила Сашка.
- Не пойду – буркнул волк.
- Почему? – прямо спросила я.
Волк остановился и внимательно посмотрел мне в глаза. Даже стоя на четырех лапах, он был гораздо выше меня, и мне приходилось смотреть на него снизу вверх.
- Не любят меня люди – хмуро сказал он. – Не любят и боятся.
- А почему не любят то? – спросила Сашка. – Ведь ты хороший, даже очень.
- Не знаю – создалось впечатление, что волк пожимает плечами. – Сначала сами насочиняют обо мне всяких небылиц, а потом меня в них обвиняют.
- Каких небылиц – Сашка, явно, проявляла настойчивость.
- Ну, разных – волк прямо на глазах грустнел. – То я, видите ли, у какой-то козы семерых козлят съел, то трех поросят сожрал, да много чего еще. Их бы фантазии, да в полезное русло.
- А сам ты людей любишь? – спросила Белка.
- Не знаю. Не пробовал – сухо ответил волк. – Пошли.
Мы снова тронулись в путь. Непонятно с чего, но Сашка, никак не могла остановиться.
- А у тебя, что ни одного друга среди людей нет? – продолжала она.
Я, уж хотела ее за руку одернуть, но волк неожиданно спокойно и грустно произнес. – Был. Иваном-Царевичем звали.
- И где же он теперь? – это мы уже общий интерес проявили.
- Там – волк как-то неопределенно ткнул вперед лапой. – Женился на лягушатнице какой-то. И живет теперь с ней, прямо посреди болота. Может быть, и сам уже в лягушку превратился.
Мы с улыбкой переглянулись. Тут, кстати лес кончился, и мы вышли на поляну.
- Я вас на другом краю леса подожду – сказал волк. Если, что до Яги провожу. Он еще раз окинул нас взглядом и одним прыжком скрылся в чаще.
До самого дома Сашка молчала, о чем-то напряженно размышляя. А когда подошли к старикам, терпеливо ожидающим нас на завалинке, она вырвала колобка у меня из рук и выпалила свою тираду.
Дедушка Анисим, бабушка Аксинья, не ешьте, пожалуйста, колобка. Смотрите, какой он веселый и добрый. Он у вас вместо внучка будет. Пожалуйста, не ешьте. По щекам ее потекли крупные слезы.
- Да, ну что ты, что ты, солнышко – Аксинья прижала Сашкину голову к груди. – Да, конечно же, никто его не съест. И тебе Сашенька и вам девочки огромное спасибо за внучка такого замечательного. Вот будет теперь у нас радость-то с дедом. Ну, что молчишь, Анисим, скажи что-нибудь.
- Ну, так, стало быть, потчуй теперь бабка гостей творожком, да кисельком – Анисим кашлянул в кулак. Такие, стало быть, теперь дела.
День пролетел незаметно, когда мы домой засобирались уже темнеть начало. Вот и лукошки ваши Аксинья вынесла наши лукошки наполненные отборной малиной. Негоже из леса то пустыми возвращаться. Потом повернулась ко мне и прямо-таки ошарашила меня вопросом. - Друг-то ваш новый, в лесу, что ли дожидается?
- Да – еле выдавила я из себя. – А Вы откуда знаете?
- Эх, милая моя – старушка улыбнулась. – Вот поживешь с мое. Ну да ступайте, теперь я за вас спокойна.
А волк и в самом деле ждал нас в лесу. Он ничего не сказал, просто встал и молча, пошел рядом. Так мы и шли до самого терема. И только, когда с бровки фонтана поднялась ожидавшая нас Баба Яга и пошла навстречу, волк развернулся и неторопливо затрусил к лесу.
Черно-алое пламя
Тот день с самого утра как-то не задался. Небо затянулось низкими серыми тучами. Казалось, вот-вот дождь хлынет, но нет, время шло, а дождя так и не было. И воздух, он был весь словно пропитан напряжением. Все, включая козлонога, были необычно раздражены и поэтому старались не общаться друг с другом. Даже Белка с Сашкой играли по разным углам.
Баба Яга постоянно всматривалась вдаль, явно нервничала. На вопросы отвечала невпопад, а то и вовсе не отвечала.
Чувствовалось, как тягостно всем. Да, вот еще, чуть не забыла, волк прибегал. постоял немного, полакал воду из фонтана, и снова в лес. Видно по всему, тоже места себе не находит. Уж, скорей бы день этот закончился, что ли.
День то закончился. Да лучше не стало. Ладно, еще сестренки сразу уснули. А у меня сна ни в одном глазу. Лежу, с боку на бок переворачиваюсь. Так и промаялась всю ночь.
Уже перед рассветом самым, только-только глаза стала смыкать, Баба Яга заходит. У меня от одного ее вида голова кругом пошла. В шлеме, кольчуге. На поясе меч. Что за наряд такой? Шутка, что ли какая? Да нет, не похоже нисколько на шутку. Уж очень взгляд у нее серьезный. Я бы даже сказала, отрешенный какой-то.
- Не спишь? – спросила Баба Яга. – Ну и ладно, а то я тебя будить собиралась. Улетаю я. Беда у нас на границе, большая беда. Поэтому место мое сейчас там. Тебе же за сестренками следить. Из терема, чтобы ни ногой. Здесь вас никто не тронет. Эти во дворе вас всегда защитят. И, козлоног, он не смотри, что мраморный, он много чего может. А с теми тремя, на дубе, вообще никому бы ни посоветовала связываться. Так, что за вас мне не страшно.
Баба Яга присела на край моей кровати. – Посижу на дорожку. Посидела, но недолго, чувствуется, что торопится.
- Кстати – повернулась она ко мне уже у самой двери. – Ступы я, на этот раз, по-настоящему заперла, можешь и не пытаться их открыть.
Потом, хотела еще что-то добавить, но, ничего не сказала, махнула рукой и вышла.
Я, наверное, с четверть часа сидела, обхватив голову руками. А в голове, набат. Такой, что вот только отпусти руки и расколется она на две половинки.
- Бум-бум - бьют колокола. – Беда пришла. Бум-бум, вставай народ. Хватит спать. Беда на границе. Бум-бум.
Внутри меня все вот-вот взорвется. Это что же. Беда пришла, вставай народ, а я с малышней нянчиться буду? Дудки вам. Я вскочила, оделась наскоро, пошвырялась по сундукам. В одном из них меч нашла, без ножен. Сгодится, да и ни к чему мне нынче ножны.
Потом забежала к сестренкам. Не спят, сидят рядышком, прижались друг к другу. Хотела, уж было, отругать их, чего, мол, среди ночи не спите, да опомнилась вовремя. Куда их сейчас ругать. И так вон какие перепуганные.
- Не могу я с вами остаться – говорю. Честное слово, не могу. Идти мне надо. Да и вы не маленькие уже, на следующий год в школу пойдете. В общем, на вас я терем оставляю.
- А, если – тут я споткнулась вовремя, поняла, что Баба Яга сказать хотела, да, так и не сказала. Так и я. Промолчала и вышла на крыльцо.
Уже светало. Я, первым делом к ступам. Все правильно, можно и не пытаться открывать дверь. Вон он засовчик маленький деревянный. Казалось бы, чего проще то, поддень его слегка, да хоть кончиком меча этого, да и все. Ан, нет. Если Баба Яга его закрыла, то никакой силой с места не сдвинешь.
- Доброе утро – Услышала за спиной.
Повернулась, а эти трое из мозаики и козлоног у фонтана сидят. Из рожка вода сама бьет. Чудеса, да и только.
Я поздоровалась.
- Куда это ты в такую рань собралась? – спрашивает козлоног. Какой-то очень уж неприветливый он сегодня.
- Мне кажется – промурлыкал кот. - Прогуляться на границу она решила. Времени у нее много, глядишь, и дойдет когда-нибудь.
У, морда кошачья противная. Злюсь, а ведь понимаю, что прав он. Когда это я на своих двоих то, туда доковыляю.
- Баба Яга не велела тебя никуда отпускать – примирительно сказала русалка. – Ты уж не обижайся.
Но меня это только взорвало.
- Не Велела пускать. говорите, так попробуйте задержать, если сумеете – Чуть не в полный голос закричала я. – Ну подходите, кто первый. А, что далеко, сама знаю. Но дойду, всю дорогу бегом бежать буду, но обязательно, дойду. А, вы тут отдыхайте у фонтанчика то. Пусть котик погреет животик, подремлет пусть на солнышке. Счастливо вам тут оставаться. Не скучайте. Вернусь скоро.
Я и в самом деле развернулась и побежала. Из одного упрямства ведь, только. Понимала, что ни шагом, ни бегом мне туда не добраться, да и много ли я пробегу. Ну, тысячу, ну две тысячи шагов. Но и оставаться, ждать я не могла. Требовалось, хоть что-то, но делать.
- Да, стой ты. Не будь дурой – Ученый кот без видимых усилий, одним прыжком сравнялся со мной.
- Ну, чего тебе еще? – зло спросила я.
- Вместе пойдем – кот и не думал обижаться. – Вернее, это я пойду, а ты поедешь. Забирайся на спину. И сразу, изогнувшись дугой, увеличился в несколько раз. Заставлять себя просить дважды я не собиралась. Тем более, что все так славно сложилось.
- Ты только, ножичком своим меня не порежь – крикнул мне кот и мы помчались. Быстро, я вам скажу, помчались. Вот так-то, мы уж точно доедем, обрадовалась я.
По дороге мы обгоняли много народу. Сначала поодиночке, потом группами. Шли и люди и звери. И куда шли, спрашивать не надо было, потому, что ясно было, что на границу шли. Теперь все дороги туда вели.
И зачем, шли, тоже понятно. Беда на границе, поэтому и шли. Всем миром. Все вместе.
Справа промелькнул крупный волк. Не наш ли? А, ведь, точно наш. Вот он взглянул на меня, обнажил слегка клыки. Это он так улыбается. Потом смешался с какой-то волчьей стаей и потерялся из вида.
Может быть, еще, кого из знакомых увижу, подумала я. но, то ли кот бежал слишком быстро, то ли, так уж получалось, долгое время никто не попадался. А, вот, этот живой вопросительный знак, я увидела издалека. И не только увидела, но и узнала сразу. Агафон.
Подъехали ближе, ну точно он. Со своей клюкой неподъемной. Хотя, как оружие то, она, пожалуй, будет в самый раз.
- Дед Агафон, ты то, как здесь? крикнула я ему. Неужели ревматизм прошел?
- Да разве ж он проклятый пройдет когда-нибудь? – старик узнал меня, заулыбался. Потом, спросил что-то, да только я уже и не расслышала, этот ученый представитель кошачьего семейства бежал с такой скоростью, что только ветер в ушах свистел.
Потом стали попадаться идущие нам навстречу. Раненые. В этих я стала пристальнее всматриваться, боясь увидеть знакомых. А, таки и увидела. Уже и лес кончаться стал. Где земля бесплодная глинистая, где камень сплошной. Кое-где и деревца, но уже иссохшие какие-то, скособоченные.
Вот, тут я их и увидела. Сначала лицо Душегуба, так сказать крупным планом. По лицу этому, кровь вперемежку с потом стекает, прямо в глаза. А он идет, словно не замечает этого, хоть бы руку поднял, вытер, подумала я. Нет не вытирает. Тут, я поняла, почему. На низко опущенных руках он нес перед собой Лиходея. Голова у разбойника безжизненно свисала вниз, на рубахе на всю грудь расплылось кровавое пятно.
- Душегубушка – закричала я, соскакивая с кота. – Что с ним? Убит?
Душегуб с трудом поднял глаза, узнал меня, улыбнулся через силу. – Жив он. Вот сейчас, пристрою его на время где-нибудь в лесу, и назад. Тяжело там нашим.
В это время, радостные крики волной прокатились вокруг. Это Марья Моревна на своем страшном Трезоре проскакала мимо.
- Теперь, полегче, будет – обрадовано воскликнул Душегуб. – С Марьей Моревной мы совсем не то, что без нее. Девочки, то как, там?
Я только большой палец успела вверх поднять, потому, что котяра этот, уже нес меня дальше. Наконец, он остановился. – Приехали.
На меня пахнуло невыносимым, и смрадным жаром. Прямо перед нами полыхала алыми и черными языками огненная стена.
- Вот там битва идет – сказал Ученый кот. С яростью вглядываясь в пламя. - Сейчас, хочешь ты или нет, мы разделимся. Я туда, он кивнул на огненную стену, а тебе лучше здесь остаться. Ты, не обижайся. Но от тебя там и в самом деле толку мало, а здесь, ты можешь, например Лиходею помочь, или еще кому.
Я хотела было в спор с ним вступить, но кот только мило улыбнулся мне и прыгнул в огонь. Против этого аргумента. у меня не нашлось решительно ничего. А последовать за котом, признаюсь, просто духа не хватило.
В этот момент сзади меня что-то огромное ударилось о землю, так, что земля задрожала и долго не могла избавиться от этой дрожи. Виновником этого оказался ни много, ни мало, Змей Горыныч. Я, раньше его никогда не видела, и хотя знала, что он очень большой, но чтобы настолько большой, представить не могла. На левой голове его зияла глубокая рана и из нее импульсами фонтанировала кровь. Несколько человек подбежали откуда-то с длинной холстиной и стали перевязывать ему голову. Горыныч все это время не шевелился, и только время от времени отрывал голову от земли, чтобы облегчить перевязку. При этом он не прекращал смотреть на меня одним глазом, тем который был ближе ко мне.
- И ты здесь? – не то спросил, не то констатировал он. Когда закончилась перевязка. – Ну, коли так, теперь, бояться нам нечего.
Ну вот, еще один. Тоже мне шутник. Горыныч поднялся на ноги, отчего все три головы его высоко вознеслись надо мной.
- Очень сожалею, что придется прервать наше знакомство, сказал Горыныч средней головой. – Но надеюсь, мы его продолжим, при более благоприятных условиях.
Пока я искала нужные слова для ответа, Змей Горыныч исчез в черно-алых языках пламени. А ситуация там, внутри, похоже была раскалена не на шутку. Сразу несколько воинов Кощея выскочив из огненной стены, попадали на земли. Некоторые поднялись с трудом, двое остались лежать.
- Мальчики, как Кощей там – бросилась я к ним.
Один из лежащих с трудом поднял голову и повернул ее ко мне. – О, ребята смотрите-ка старая знакомая. Помнишь меня? Я в наружной страже стоял, когда ты на Ковре-самолете прилетала. А сейчас – то, что, неужели пешком пришла?
Вот, ведь. Чуть живой, а туда же, зубоскалит.
- А ну ребята, подъем – послышался голос у меня за спиной. – повалялись немного на травке, да пора и честь знать. Поднимайтесь, поднимайтесь, сами знаете, как там.
Голос, я конечно, узнала, хоть и слабый он стал какой-то. Словно медведь заячьим голосом заговорил. Повернулась, посмотрела, а Кощей едва с коня не падает. И эти, воины его, которых он поднимает, да. ведь они уже и на ногах не стоят. Поставь их, снова упадут. Хотя, смотрю, встали. И нет, не падают. Какие только силы последние они в себе нашли. Израненные, обессиленные, а снова в бой. Да, что же это творится-то. Что за Зло окаянное к нам пришло? И откуда взялось оно на нашу голову? Откуда беда эта нежданная к нам явилась.
И тут, чувствую, словно большой-большой я вдруг стала. Нет, не внешне, внешне-то я все такая же, а вот внутри ну просто огромная, стал. И, будто всех их я в ладонях своих держу. И мальчишек этих Кощеевых, что с того, что самому маленькому из них едва до пояса достаю. И самого Кощея, и Марью Моревну, и Змея Горыныча. И всех, кого знаю и не знаю, и тех, кто сюда по зову души своей пришел, и тех, кто дома остался. Всех. Всех в своих ладонях сжимаю. И всю боль их чувствую, как свою. Или нет, не так, как нашу боль, общую.
Взревела я медведицей и с мечом своим прыгнула в огненную стену. Вокруг замелькали тени злобные, и черные и ярко-красные. Ручищи свои когтистые ко мне тянут. Глаза злобой пышут. Не от них ли огонь то. Зажмурилась я, размахнулась наискосок клинком и со всей мочи – А-а-х.
- Успокойся, ну успокойся, родная – услышала я голос Бабы Яги и, открыв глаза, увидела над собой ее лицо. Встревоженное, даже испуганное.
- Ну, что с тобой, что? Приснилось что-то? – Баба Яга прижимала к себе мою голову и гладила волосы. – Перепугала-то нас как. Так страшно закричала. Переполошила всех.
За спиной Бабы Яги я увидела младших сестренок. Действительно, перепуганные.
- Приснилось что-то страшное? – продолжала успокаивать меня Баба Яга. – Так ты расскажи. Расскажи, и страх то пройдет.
Приснилось, вот оно, что, промелькнуло в голове. Значит, это сон был. И не было всего этого ужаса и этой огненной стены. И страшных ран этих, и боли, тоже не было. Да и в самом деле, вот ведь, она, Баба Яга. Одета, как всегда, без доспехов воинских. И сестренки, вот тоже, рядом они. И сама я в постели лежу. Значит сон это.
Но тут, же вспомнила ковыляющего со своим несоразмерным посохом скрюченного Агафона. Вспомнила раненого Душегуба, еле стоящего на ногах, но уносящего на руках своего друга подальше от битвы. Израненных Кощеевых воинов вспомнила, кровь, бьющую фонтаном из головы Змея Горыныча. Котяру этого ученого, бесстрашно прыгнувшего в огонь, вспомнила. И, что? Все это только сон? Не бывает таких снов.
- Бывают – Баба Яга продолжала прижимать к себе мою голову. – Сны всякие бывают. Бывает, что во сне человек такое переживет, что важнее всей его жизни остальной, этот сон. Но, ты расскажи, что приснилось, расскажи. Нельзя тебе такой сон в себе оставлять.
Конечно же, я все рассказала. Всхлипывая, временами просто захлебываясь слезами. Но весь сон пересказала, подробно. И действительно, легче стало. Отпустил меня сон. Лишь опустошенность какая-то осталась.
Вот и ладненько – сказала Баба Яга. – А, теперь как обычно. Умываться, завтракать и отдыхайте все. Скоро вам, дорогие мои, домой собираться.
Эпилог, совсем короткий
Возвращение получилось совсем уж будничное. В детской спальне нас терпеливо ждал дедуля. Как-то, само собой, получилось так, что мы не сговариваясь, решили, что ему можно о наших приключениях рассказать, а вот остальным, пожалуй, не стоит. Неизвестно еще, как они воспримут наши рассказы о том, как мы в ступах летали, да лягушку на царский пир сопровождали. Не думаю, что поверят.
Дальше, все пошло прежней чередой. Я, уж думала, что останется все, что с нами в Заковерье было, просто красивым воспоминанием. Ан, нет. Никуда оно от нас не делось. Так и живем рядышком, как соседи. И, и они нас не забывают, и их новости оттуда как-то до нас доходят. Впрочем, какие там новости. Все у них, в основном, по-прежнему, без изменений.
Агафон, ревматизм свой, так и не собирается лечить. Свыклись, видать, они друг с другом, да с посохом своим. А, вот корова тетки Лукерьи не только окончательно выздоровела, но и надой увеличила. Теперь молока, да продукции всякой молочной на весь хутор хватает. Помнится, Степан там еще на хуторе, ну тот, который в крайней избе живет. Не знаю даже, что и сказать про него. Жив -здоров. В установке осиновых кольев более замечен не был.
Лиходей с Душегубом разбойничают потихоньку. Работы у них хватает. Где забор подправить, где крышу починить. Хорошему разбойнику всегда дело найдется. Опять же и за дорогами лесными следить надо, чтобы озорства, какого не было. А то Марье Моревне, одной то разве за всем уследить. Вот, кстати и бабушку Галатею вспомним. Жалко ее, старушка добрая, да очень уж характер у нее колючий. Вот и живет одна, в своей глухомани, от всех буреломом огородившись.
У Алёнушки все хорошо. Искусница она, вся в мать. И с Данилушкой у них все в порядке. Слышала я, что как только урожай соберут, свадьбу сыграют. Говорят, правда, что прилетает иногда из леса черная птица, сядет на забор и каркает злобно. Но, только Иванушка наловчился быстро ее прогонять.
На Лягушином болоте, теперь лягушки пуще прежнего поют. Теперь даже сам царь Ерема часто приезжает концерт их послушать. Сядут они, с Ефимом обнявшись, и слушают, наслушаться не могут. Серый волк тоже прибегал, но не остался, сколько его Иван-Царевич, ни уговаривал. Сыро ему на болоте, кости старые ноют.
Он, слышала я к деду Анисиму да бабушке Аксинье подался. И ему там неплохо, и старикам спокойнее. Опять же, за Колобком пригляд нужен. Ну, всем он хорош. И добрый и улыбчивый. А только, чуть с глаз долой, все норовит в лес удрать.
А, еще про Патрикеевну скажу, ну то, что знаю. Она говорят, побродила-побродила по лесам то, да и бабушке Галатее подалась. И, та, мол, ей ну, не нахвалится просто. Такая уж внимательная да обходительная. Неожиданно, конечно, ну да хорошо, коли так.
На границе тоже все спокойно. Разъезжают дозором могучие Кощеевы воины. Пролетает, внимательно всматриваясь всеми своими тремя головами, Змей Горыныч. Нет, не пройдет здесь Зло в Заковерье. Крепкий ему тут заслон поставлен.
- А, что же Баба Яга – спросите Вы. – Она, то как?
Ну, как? Скучаю я по ней. Сильно скучаю. Она, наверное, это знает. Потому, что, как только совсем уж сильно соскучусь, то обязательно во сне приснится.