Жить в потоке. Жить на Волне. Легко и трудно. Трудно и легко. Я так живу с момента Пробуждения. А, может быть, и раньше. Может быть, я живу так всю жизнь, но заметила только пробудившись. Меня то настигает волна радости, то тревоги, то грусти и тоски. Разные волны. Разные события. Поток создают люди, которых я встречаю. Поток создают даже те люди, что просто заходят ко мне на сайт. Сайт живет какой-то своей, ведомой только ему жизнью, потому что приливы и отливы от одной-двух сотен посетителей в день до десяти-двенадцати человек совершенно не зависят от того, меняю я содержание или нет. Волна живет по своим законам. И несет меня.
Могу сказать, что в этом году моя жизнь измеряется двумя фестивалями «Душа и Дело». Два фестиваля, два важных этапа моего существования. Я реально начала переписывать сценарий своей жизни, проживая параллельно разный возраст. С одной стороны, мне очень тепло и комфортно в моем настоящем времени. В мои сорок лет. С другой, я получила билет в детство. Я прохожу ступеньки от рождения до взросления. Очень быстро прохожу.
На первом фестивале я совершила медитацию осознанного рождения, и, очевидно, она позволила мне исцелиться от родовой травмы. В мою жизнь вошла Радость. И она была настолько велика, что мне пришлось учиться с нею жить. Радость также сильна, как и горе. Но с горем я жить умела – врожденная мазохистка, а вот с радостью… Пришлось научиться беречь себя, чтобы не причинять себе боль: убирать камешки из обуви, перешнуровывать ботинки, чтобы не жали, менять неудобные стулья, пересаживаться в транспорте с некомфортных мест или от некомфортных попутчиков. Удивительные открытия для того, кто привык просто все терпеть, сжав зубы. Для меня то есть.
Попадание в детство совершенно изменило мой ритм. Я рада, что в это время жила одна и никого своим поведением не раздражала. В чем-то я действительно стала ребенком. И когда поймала себя на этом, то позволила себе быть такой, как есть. Хотя бы в рамках моей собственной квартиры.
В детстве маму очень раздражало то, как я убираюсь в своей комнате. Уборка занимала весь день. И вдруг сейчас я стала вести себя точно также: я вытирала пыль и тут же отвлекалась на то, чтобы прочитать что-нибудь в книге, посмотреть старые фотографии. Я подметала, откладывала веник и садилась играть в какую-нибудь компьютерную игру типа «Пираты» или «Шарики». Пройдя пару уровней, я возвращалась к венику. Я могла мыть пол и, бросив тряпку, поспать час-другой. Потом вставала и заканчивала уборку. Не представляю, какой бы мужчина или моя мама смогли бы выдержать такие выкрутасы. Весь день в развале и с ведром посреди комнаты. Конфликты были бы неизбежны. Постепенно, со взрослением ритм уборки изменился. Теперь я не стараюсь сразу убраться во всей квартире. Теперь убираюсь порционно: по комнатам и в кухне. Но уже в приемлемом для любого взрослого человека ритме.
Нужно отметить, что до тринадцати моих новых психологических лет я дожила легко, почти играя. Я танцевала в танцевальной студии, посещала телесные тренинги, договариваясь со своим телом и дыханием. Я начала рисовать. Правда, стиль рисования почти детский, и так же, как и я, собранный словно из пазлов, отдельных элементов. Словно покрывало в стиле пэчворк. Черно-белое покрывало.
Я жила и играла, не замечая, что кто-то еще вступил в мою игру. Я привыкла жить в синхроне, не оглядываясь на других. Меня забавляло и заставляло задуматься то, что приносила мне лента новостей в социальных сетях. Она приносила, я ставила значок «нравится» и, не задумываясь, отправляла дальше друзьям. Вдруг кому-то еще пригодится, кого-то еще заставит улыбнуться. Мне было абсолютно все равно, кто являлся отправителем понравившегося сообщения, а кто становился его получателем. Река не держит. Вода несет.
И словно в игре, я училась чувствовать по-новому и приобретала новые сверхспособности. Шел некий эмоциональный абгрейд то ли человека, то ли биоробота. То есть меня. Я стала улавливать приближение землетрясений и гроз, видеть только что случившуюся смерть и отсутствие таковой. Я вдруг стала видеть радость. Раньше в людской массе я вылавливала лица и взгляды тех, кого настигло горе. Теперь в разношерстной толпе меня начали привлекать счастливые люди.
Вот в переполненный автобус садится молодой мужчина с красиво упакованным подарком для ребенка, и сердобольные женщины, сидящие в креслах, предлагают подержать у себя подарок, чтобы мужчине было удобнее стоять. А он подарок не отдает. Так и балансирует всю дорогу на грани. Это его радость. И чужим рукам негоже касаться ее.
Для меня на рекламных экранах в автобусах и в бегущей строке интернета появились сообщения «Без боли!». Будь то реклама стоматологического салона, таблеток, лекарств и, о Боже, средств для интимой депиляции. Разве можно такое детям до тринадцати лет показывать? Но теперь и не то показывают. Возможно всё.
Я привыкла к легкой беззаботности детской игры, когда еще ничего не ждешь и ни на что не надеешься. Живешь сегодня. Сейчас. И вдруг в мою игру волна забросила Мастера. Мастера Игры. Может, даже более искусного, чем я сама. Не знаю, что за контракты заключили мы там, на Небе, до нашего рождения, на что подписались и какие роли выбрали. Для меня пока это тайна, покрытая мраком. Пока я только понимаю, что у него есть пазлы, которых нет у меня, для того чтобы сложилась точная картина этой реальности. А еще у него есть коды и ключи, которыми он взламывает и запускает в действие мои психотравмы. И, самое забавное, он сам не знает, когда и как применяет код, и что он взломал. Мастер Игры – это для меня большая неожиданность, которая противоречит лозунгу «Без боли!» И есть ощущение, что Мастер еще больший мазохист, чем я. Думаю, даже Крайон удивился, заглянув в его сценарий: «Ты что там себе написал? На хрена тебе это?» А Мастер лишь отмахнулся: «А, ничего, потянем! Зато не скучно!» Да, мне уже точно не скучно.
Волна первая. Отец
Я умудрилась не заметить своего знакомства с Мастером. Или не придала значения этому факту. Со мною так уже случалось. Когда-то я почти год не замечала Тигра, живущего рядом, и только столкновение взглядов в транспорте, где у меня поднимается энергия, в электричке, позволило мне разглядеть его. Мастера я не видела полгода. Он сам решил проявить себя. Только я не поняла, что за игру он ведет. Кто играет со мною? Мужчина, проявивший интерес к женщине, как это делали другие на протяжении трех лет, или врач, получивший в руки медицинскую карту пациента, знающий, какой болезнью пациент страдает и как эту болезнь лечить?
Почему я говорю о медицинской карте? Я давно смирилась с тем, что я сошла с ума с момента Пробуждения. Сумасшедшие видят мир немного иначе, чувствуют его немного иначе. Им очень многое кажется. Говорят, когда кажется, креститься надо. Я крестилась в шестнадцать лет. Не помогло. А сейчас я уже думаю, что я полностью раскрещенная Ведьма. Даже обряд раскрещивания не нужно проводить. Меня ведь и крестили-то не совсем по правилам. Зимой. В церкви без купели. Поэтому канал на голове, где родничок бьется, не закрыли. Печати маслами и елеем наложили только на руки и на лоб, ноги в сапогах были.
Печать на правой руке я сломала, когда заключила договор о совместной покупке квартиры с матерью немужа. В то же день упала и руку растянула. Печать исчезла. Перелом на левой руке по возвращению в Иркутск после 12 лет скитаний сломал вторую печать. А третий глаз прозрел с гибелью Игоря Юраша. 11 мая. Нераскрывшийся парашют. Так что креста на мне нет, и крещение не поможет. Поэтому мне кажется.
Сумасшедшими быть легко. На крайний случай у меня один ответ: «Показалось! Что с психа возьмешь?» И я уже привыкла жить в иллюзионе. Это не метафора. Это моя реальность. Однако, возможно, врач не видит иллюзиона и может меня исцелить. Что ж. Ему и карты в руки. Можно сказать, что Дневники Пробуждения или Эксперимента Ведьма и есть моя медицинская карта. История болезни. Тем более что мне показалось, словно Мастер лучше меня знает мои рассказы. Я написала, выплеснула в Интернет в информационное пространство «На кого Бог пошлет!» и частично забыла. А он всё разобрал на цитаты. Как ловко он расставлял якоря для удержания моего внимания. Я только не понимала: «Зачем?» Что я чувствовала тогда? Любопытство, недоумение, азарт игры, симпатию, благодарность за игру и злость. Злость, за то, что со мною играют. Словно я недостойна прямого общения. А, впрочем, с психами без игры нельзя. Такая уж особенность склада ума: ребусы и шарады.
Хотя итог второго фестиваля был с положительным сальдо. Я разглядела многие свои сценарии, которых не видела до сих пор. В конце концов, наша собственная жизнь – это игра, в которой правила мы пишем сами. А для таких, как я, Верховных Жриц согласно картам Таро, жизнь – это Игра без Правил по Вселенским Законам. И если первый Закон гласит: «Человек свободен», то второй Закон утверждает: «Я – это центр моей Вселенной». И что бы ты не узнал, чтобы ты не услышал, что бы тебя не задело, остается один вопрос: «О чем это в твоей жизни?»
Попав на одну волну со мною, Мастер сильно подставился. Без вины виноватый. О первой подставе я скажу позже. Он еще даже о ней не догадывается. Пока о второй. Психологическая драма как тренинг и проживание травмирующих событий – штука хорошая, но может дать побочный эффект иллюзиона. Игра просочится в реальность.
На первом фестивале в инсценировке сна Лисички-Ани мы попали в пару отец и дочь. В конце сценки Аня с нас роли сняла. Мы же были ее заместителями. А вот мы друг с друга, похоже, снять роли забыли. Не знаю, о чем это в жизни Мастера, но думаю, ему больно прилетело. А уж как больно мне! Каждому своё.
Проекция моего отца наложилась на мое восприятие личности Мастера. Не очень приятная проекция, поскольку мой отец алкоголик, никогда не следивший за своим языком и ведущий далеко неправедную жизнь. Однако логично. Накладка работала со всеми моими немоими мужчинами. Но Мастер мне не мужчина. Я вообще плохо понимаю, кто он мне. Пока что взломщик кодов на дверях моего подсознания. Сколько там его сын лепешек со сломанными дверями испек? Четыре? Ну, две уже есть. Значит, где-то в загашнике прячутся еще две. Будет Большая Сюрприза, как говорил мой любимый профессор Марек. Мне и первые-то две маленькими не показались.
Совершенно нечаянно употребив словосочетание «другая женщина», Мастер активировал во мне психотравму, связанную с отцом. Травма странная и страшная. Ей редко дают название. Психологический инцест, когда дочка на ролевом уровне занимает место жены и даже матери. Секса нет. Насилия нет. Но все остальные последствия есть. У дочери формируется запрет на физиологические отношения с отцом как мужчиной. И этот запрет переносится на все проекции тоже. А я-то голову ломаю: «Почему я до сорока лет не замужем?» и мужчин вокруг меня никаких нет. Всё под запретом.
Я попала в травму. Это особое состояние, когда воздух нестерпимо горяч и обжигает легкие. Я на самом деле почти неделю искала, с кем именно связана травма «Другая Женщина». Для моего здоровья это оказалось критичным. В итоге я получила официальное заболевание ОРВИ, без поражения легких и бронхов, с сухим непрекращающимся нутряным кашлем, несдерживаемым мочеиспусканием и рвотным рефлексом. Особенно тяжелая и неконтролируемая форма ночью. Во сне. Лекарства от кашля не помогают. Те, что должны действовать 12 часов, от силы работают 2-3 часа, не более. И так две недели. Мне казалось, что я взяла себя в руки, и кашель стал уже только ночным. В больнице меня предупредили, что текущая в этом году форма ОРВИ характеризуется таким кашлем, и длится он до двух месяцев. Психологически я была готова к двум месяцам, хотя оставалось подозрение, что это не ОРВИ.
Несмотря на болезнь, я чувствовала себя очень радостно после фестиваля. Травма очевидна и лечится, сценарии вдовства и предательства судьбы матери с тремя детьми сняты, сняты требования к будущему мужчине не по ценностным ориентирам, получено дозволение двигать женщин в сторону со своего пути, становиться другой женщиной для кого-то и бороться за своё. Это очень много. Столько вкусного, что не съесть.
На душе было спокойно. Я не ожидала, что травма только притихла. И не ожидала, что их две. Перед критической активацией я провела умиротворенный день: несколько часов гуляла в лесу и сидела на том месте, где открывается вид на долину Иркута, получила отпускные, вышивала и слушала хорошие песни, а почти перед сном решила перерисовать маску-перевертыш, принесенную с мастер-класса по дзен-графике. В первом варианте у шаманки хейока Крученные Волосы был на шее ошейник. Я нарисовала маску без ошейника и легла спать.
Проснулась я в шесть утра, вернее почти не успела проснуться от приступа кашля-удушья, когда, выдохнув воздух, я не могла вдохнуть ни через нос, закрытый отеком, не через зажатое горло. Я не понимала спросонья, что происходит. Я пыталась вдохнуть и не могла. Я запаниковала, но вспомнила описание приступов астмы, где говорилось, что главное не паниковать, а успокоиться, и стала себя уговаривать расслабиться. Как я вышла на дыхание, не знаю сама. Нос и глотка были забиты плотной слизью, а спазм сжимал горло. Я никогда в жизни не сталкивалась с таким явлением. У нас в семье не было астматиков ни с той, ни с другой стороны. У меня никогда не водилось ингаляторов или каких-либо других средств скорой помощи при таких приступах. Я очень испугалась и побежала в больницу. Из кабинета неотложной помощи меня турнули, со словами: «С вашим ОРВИ идите лечитесь к участковому, и если вас насторожил ваш приступ астмы тоже к участковому, а я у вас сейчас отдышки никакой не вижу и приступа тоже». Запись к участковом у на неделю уже закрыта. Чтобы попасть к нему нужно либо ждать две недели, либо идти напролом, ругаясь с очередью, регистратурой и самим участковым. Я в панике искала выход. Мне было страшно, и хотелось получить помощь любой ценой. Я пыталась проанализировать моменты, когда у меня возникали проблемы с дыханием. Таких приступов не было, но случалось удушье. Тогда, когда я чего-то очень сильно боялась. Я шла на медаль в шестнадцать лет, и мне нельзя было получать «четверки». Супернервное напряжение сопровождалось удушьем, мучившим по ночам. То же самое в двадцать два года. Я решила уезжать в Челябинск. Я ждала отъезда целый год. И почти полгода ночной кашель и удушье. Мама считала меня почти астматичкой.
Я читала, что астма – это болезнь страха. Как и многие псориазы и энорезы. Я возила в Испанию детдомовских детей, и у них за два месяца спокойной жизни сходили страшные коросты с кожи, исчезали приступы, которые врачи считали эпилептическими, восстанавливался контроль мочеиспускания. Нервы и страх. Если я попала в травму, нужно из нее выходить. Мне нужен Врач! Мне нужен Психотерапевт! В панике я смогла вспомнить только одного. Мастер! Я зацепилась за него сознанием, потому что в моей программе четко записано: «Болезни лечит Врач!»
Я не знала, как он ко мне относится, и чем вызвана его игра. Мне нужен был Врач-Человек или Врач-Монтажник! Врач-Мужчина, для которого я женщина, мне был в данный момент не нужен. Я не могла бы принять от него помощь. Хирурги не делают операции родным. Монтажники хороши своим профессионализмом и способностью не брать эмоции на себя. Человек профессионален, но включается в твои эмоции сочувствием и может выгорать. Жалко Человека. Мастер казался мне спасением, потому что, читая мои рассказы, а я зуб даю, он их читал, он лучше меня самой мог понять, что со мною происходит, и многие вещи ему не пришлось бы объяснять. Мастер оказался Человеком.
Однако мне было трудно обращаться к Мастеру за помощью по абсолютно иррациональной причине: я его тоже боялась. Дико и необъяснимо. Сам Мастер сказал, что причина такого страха – это моя проекция образа отца на него. Я тогда согласилась. Мастер ошибся. Это была другая не менее иррациональная проекция.
Мой страх вызвал в моем теле не астматический, а истерический припадок. Вау! До чего же я дожила. Я теперь законченная истеричка. Господи, надеюсь, это лечится…
Сеанс психотерапии напомнил мне Алису в Стране Чудес, только «Знакомьтесь, Света, это стулья. Стулья – это Света», вместо «Алиса – это Пудинг, Пудинг – это Алиса». Впрочем, со стульями в роли отца и его женщин мы договорились. Я начала дышать и более того, стулья открыли мне историю об отважной девочке, которая однажды сказала пьяному отцу, попрекавшему мать первой любовью, и замахнувшемуся на нее: «Ты не имеешь права меня бить и кричать на меня, потому что я не твоя дочь!» А отец опустил руки, впервые заплакал у меня на глазах и сказал: «Ты моя! Ты моя, доча! Ты моя девочка!» И я поняла теперь, почему он никогда в жизни не смог меня ударить и почему в душе у меня всегда звучала эта фраза, произносимая мужским голосом, но я не знала, чей это голос: «Ты моя!» Отец любил меня как дочь, просто его любовь была очень странная и плохо выраженная. Выражалась она в моей неприкасаемости, какой бы агрессивный или пьяный он ни был.
Сейчас мне кажется, что в тот момент, когда я остановила замахнувшегося на меня отца, я использовала Право Выбора и Право Голоса. Почти как в анекдоте про выбор, где в лесу Дракон назначает всем животным день, когда съест их, и огорченные животные расходятся, внесенные в список жертв. И только Заяц говорит: «А я не хочу быть съеденным». «Не хочешь?» – отвечает Дракон. – Хорошо!» И вычеркивает Зайца из списка. Можно было отказаться.
Когда в феврале сестра после ссоры с мужем вернулась к маме домой, мама уговаривала ее помириться и вернуться, повторяя: «Кто из нас битой не бывал?» Я не была. И пусть я не замужем, но битой я не была. Это мой Выбор.
После сеанса я уходила от Мастера с благодарностью за восстановленную иерархию в моей семье лично для меня и за то, что он помог мне в той форме, в которой я была готова принять его помощь.
Я шла по улице, и дети здоровались со мною. Я шла по улице, и женщины спрашивали у меня: «Сколько времени?» Я шла по улице, и мне вдруг стало смешно. Нет, мне ничего не кажется. Я просто сумасшедшая шаманка хейока! И у меня вертелась в голове только одна фраза Мастера: «Что тебя напугало вечером, чтобы ты так проснулась утром?»
Я пришла домой и увидела две маски. Последнее, что я сделала перед сном, я нарисовала шаманку без ошейника. В тот момент, когда я проработала с Мастером травму, вызванную отцом, у меня с шеи упал ошейник, и на месте щитовидки и горловой чакры я ощутила вращение энергии. Этакий буравчик. Так вот оказывается, как открывается горловая чакра у женщин. Это больнее, чем открытие сердечной. Гораздо больнее. Надеюсь, оно того стоит.
Да, Мастер сказал, что кашель – это подавленная злость. Сколько же людей сейчас ходит с диагнозом ОРВИ и таким же, как у меня, кашлем! Эльфийка говорит, что в Германии подобный вирус зверствует с февраля.
А рвотный рефлекс – это отвращение. Еще бы! Сколько тазов я вынесла за отцом! И как он сам был отвратителен в своем пьяном состоянии. А я это терпела. Терпела 22 года. До своего побега в Челябинск. Как давно это было. А тело помнит. Все записано на костях. И я ничего не придумала. Память тела сильнее памяти мозга. И, кажется, я учусь слушать свое тело и говорить с ним. Или мне ничего не кажется. Так есть.
Волна вторая. Добрый врач - злой врач
После сеанса психотерапии я еще долго плакала дома, и это были целебные слезы, а вечером уехала с сестрою на дачу. Мне стало легче. Однако ночью кашель снова терзал меня. Я успокаивала себя фразами, признающими мою злость, кашель стихал, но ненадолго. Во сне мозг теряет власть над телом. Хотя между пробуждениями, вызванными кашлем, мне приснился любопытный сон. Во сне мне мальчика-сына поменяли на дочь. Словно те изменения, что произошли со мною в течение июня, повлияли на мою судьбу. Раньше я была способна воспитать только сына. Теперь мне можно доверить и девочку. Странный сон. Сын? Дочь? От кого? И могу ли я быть матерью? Вопрос…
Вторая ночь после сеанса душила меня кашлем. Изнутри поднималась новая волна эмоций. И она была такой же злой и тошнотворной, как первая. Волна не была связана с отцом. Я терялась в догадках: в чем причина? И ответом мне было: «Мастер Игры». Я задала себе вопрос, который так любят психологи: «Что я чувствую к Мастеру?» Скажу честно, я была к нему неравнодушна. Список получился интересный: злость, почти ненависть, отвращение, стыд, бессилие. Однако. Чем сей почтенный господин заслужил такие страстные чувства? Вроде бы, ничего плохого не сделал. Только хорошее. А в душе: «Ненавижу!» Почему?
Я могу насчитать только три-четыре наших встречи. В большинстве случаев он лектор на мастер-классе, я в аудитории. Вообще никакого взаимодействия. Чем он мне так насолил?
И тут я вспомнила наш первый контакт. Нда… Мастер-класс про деньги. Мы были незнакомы. Я впервые попала к нему на занятие. И вот я говорю о том, что устала пахать и зарабатывать, и хотела бы, чтобы мужчина заботился обо мне, а я больше занималась домом и семьей. И Мастер мне в ответ: «Но это же зависимость! Чем ты будешь за нее платить? Только одним: раздвигай ноги!» Последняя фраза хлестнула меня как пощечина и как выкрик: «Шлюха!» На секунду я ослепла и оглохла, а когда прозрела, не помню, что за тираду выдала ему, после чего он тоже взъярился. Я плохо помню концовку того мастер-класса. Я кипела от злости. Другие женщины меня успокаивали: «Это, мол, начало поговорки: раздвигай ноги и садись на шею». Ни фига подобного! Я такой поговорки не знаю. И фраза «раздвигай ноги!» для меня имеет абсолютно конкретное значение. Но потом я постепенно остыла. Мастер-класс по снам нас даже примирил. Фестиваль закончился, и я почти забыла о Мастере. Всплывали сообщения в ленте новостей в соцсетях. Милые такие: дети, статьи, литературные ссылки. Я ставила лайки. Почему не поделиться с друзьями. Мне все сообщения с серединного пути нравятся. Нравятся. И не более.
Однако фраза «Раздвигай ноги!» иногда всплывала из подсознания с очень неприятным и болезненным осадком. Кем произнесенная? Мастером ли? Скорее нет, чем да. Однозначно мужчиной. Каким и когда? Вопрос.
После сеанса психотерапии я снова и снова прокручивала в памяти свои состояния и слова Мастера. Я была напугана случившимся со мною истерическим припадком. Но страх перед Мастером равноценен припадку. Меня просто трясло. Потому что передо мною был Врач. На мои слова о том, что я стала чувствовать людей, он ответил, что это проекция. Я их не чувствую. Это мои чувства я выдаю для себя за чужие. Может быть. А может не быть.
Я точно знаю, когда столкнувшись с людьми, ощущала их эмоции. Едва моя сестра начала жить с будущим мужем Александром, он стал сливать на нее весь негатив своих отношений с другими людьми. Сестра, стараясь под него подстроиться, только сюсюкала, не выражая своих истинных эмоций, и приходя к нам с мамой, постоянно провоцировала ссоры. Ей же было нужно выпустить накопившийся запал, а с мужчиной не могла: надо же быть хорошей. Едва сестра приходила, меня накрывала волна невероятного раздражения и агрессии, едва уходила, я становилась спокойной, тихой и мирной. Какой и была до ее появления.
Я точно знаю, что меня боится Сергей, тренер женских практик. И причин у него много. Во-первых, я ему честно сказала о достоинствах и недостатках его мастер-класса, на котором побывала, в очень рациональной форме, ибо сама препод, и огрехи вижу. Он не ожидал. Он учит женщин говорить с мужчинами иначе. Но мои и его Веды немного расходятся. Во-вторых, он тоже читал то, что я пишу, и, очевидно, боялся, что я спроецирую моего героя Николая (прямая аллюзия: Николай компьютерщик по профессии) из сказки «Под крылом Ангела» на него и возжелаю его как женщина мужчину. В-третьих, я его напугала своей открытостью, когда всплыло мое воспоминание о групповых медицинских осмотрах, которым я подвергалась в детстве. Стоп! Оглохла и ослепла. Вспышка почти стертой памяти. Стоп!
Возраст тринадцать лет. Я попала в него на втором фестивале. На самом фестивале я радовалась и играла. Игра ради Игры. После фестиваля пошел отстрел травм того возраста. Первая травма «Другая Женщина», подарок отца на День Рождения. Последняя предновогодняя, перед спектаклем «Золотой ключик». Мое первое психологическое изнасилование. Я дважды в своей детской жизни подвергалась групповому медицинскому осмотру. В первый раз группа урологов на мне училась делать эндоскопию мочевого пузыря. Во второй, гинекологи учились осматривать девочек-девственниц. Культурно это называлось учебным медицинским осмотром. А чем это было для моей психики и моего тела? Групповым изнасилованием. И никакого секса. Все чинно-благородно. Только мне тринадцать лет. И меня никто не спрашивает, хочу ли я этого, разрешаю ли я сделать это с моим телом. Толпа мужиков в белых халатах и я в железном кресле. И главный врач мне: «Что сидишь? Раздвигай ноги!» Я почти забыла, я стерла из памяти это событие. Но незадолго до фестиваля в декабре на тренинге у Сергея оно всплыло. Просто событие. Без слов. Мастер угадал слово! Одной фразой цепанул проекцию. Я даже сама не осознавала, какую. Теперь я понимаю, о чем это в моей жизни. Интересно, о чем это в жизни Мастера?
А Сергею можно не волноваться. Он никак не связан с волшебником Николаем из моей сказки. Скорее, он для меня Волшебник-Недоучка, который знает кучу заклинаний, хотя не осознает до конца их смысла, подглядел магические действия у взрослых, начитался священных книг и пошел колдовать. И получается где-то коза, а где-то гроза. Я сужу об этом лишь потому, что мою травму он активировал, но не вылечил. Она запряталась, чтобы возникнуть вновь. Пришлось мне уже самостоятельно договариваться со стульями: «Стулья, это Света». Хотя Сергей очень светлый и талантливый человек. Возможно, однажды он станет настоящим Волшебником. А кто он для меня? Один сон подсказал. Я села в трамвай, где Сергей служил кондуктором. Я просто заплатила ему за проезд к своей цели.
Пока что в моей жизни есть только один реальный волшебник или Волшебница. Я сама. Шаманка хейока или Спектра. Что меня напугало в тот странный вечер, после которого я проснулась в истерическом припадке? Последней мыслью перед сном было: «А не пойти ли мне в группу психологической помощи к Мастеру?» Утром пришлось идти по самому короткому пути.
На втором фестивале на мастер-классе по сценариям жизни у меня была очень сложная задача с постановкой цели и препятствия для ее достижения. Я перебирала в сознании цели и слушала реакции своего тела. И никак не могла выбрать, для какой цели инсценировать расстановку. Наконец, я выбрала для себя единственную значимую цель – Я сама. Не мужчина, не работа. Я во всех моих воплощениях. И тут произошла закавыка. Я попыталась встать на место цели, или заместить ее, чем вызвала недоумение у напарниц, представлявших цель и препятствие. Они даже позвали Мастера, который мне что-то насмешливо говорил об игре в просветление или еще о чем-то. Но я его не слышала и даже не знаю, отвечала ли ему. Потому что на моем внутреннем экране Я была целью, Я была препятствием и Я была огненной стрелой, летящей к цели. Я была везде, и мне не нужны заместители. Я, Я и снова Я. Иллюзион компьютерной игры.
Едва я выпадаю из Игры, мне становится грустно и одиноко, как ключникам из повести Сергея Лукьяненко «Спектр». Потому что все цели бессмысленны. В конце, рано или поздно, мы все умрем. Каждый в свой собственный день и час. Ставить целью мужчину – глупо и смешно. Смысл жизни к нему не привяжешь и не удержишь на поводке. Мужчина свободен от рождения и является отдельной, самостоятельной единицей. Иллюзия того, что дети дают смысл жизни и принадлежат нам, это тоже только иллюзия. Ребенок свободен от рождения. Получается, что смысла в жизни нет никакого. И вся жизнь – один большой иллюзион.
Можно ли назвать это просветлением? Тогда я уже года три просветленная. Живу ради того чтобы жить. Из любопытства. Путь ради пути. Движение из пункта А в пункт Б. Иногда иду, иногда сажусь в попутный транспорт и покупаю билеты. Я плачу за проезд. А иногда я попадаю в поток, и меня несет Волна. Просто Волна. И пока идет Волна, мне уже не так грустно. И даже кажется, что я уже не одна. Но ведь это только иллюзия. А реальность одна: Я Сама.