Заспанный городок неохотно зевал и сладостно потягивался. На «Раз… Два. Три!» вздохнул и резко поднялся. Зазвенели будильники, тысячи глаз открылись, заработали сотни радио, в подъездах запахло оладушками и яичницей, а по аллеям и тротуарам потекли люди.
Повсюду шумела вода: в ванных и туалетных комнатах, в чайниках, в кастрюлях и в разговорах людей. Пока самые ленивые взрослые переводили будильники и прятались под подушки, маленькая бандитка уже перевыполнила свой план по обычным детским шалостям, что было заметно по грустным глазам рыжей кошки, которая не успела вовремя спрятаться. Люся была худощавой девочкой с зелёными глазами, в которых всегда скакали чертята, смуглой кожей и с подстриженными под мальчика волосами, горевшими на солнце. Пока она выбиралась из-под кресла в погоне за кошкой, случайно выбила коленом докучавший ей долгое время молочный зуб. Радостно зажав зуб в кулачок, она примчалась на настойчивый зов к завтраку. Из кухни пахнуло утром. Остановившись на пороге, она глубоко-глубоко втянула любимый запах бабушкиных блинов и молча потянула её за халат. Всё так же без слов раскрыла ладонь с трофеем, на что бабушка поцеловала её в макушку и отпустила комментарий, что кое-кто здесь уже совсем взрослый. А про себя вздохнула и подумала, что неразговорчивость девочки давно должна была остаться в прошлом. Её молчание пугало всех в квартире, но доктора пожимали плечами и говорили, что с физиологической точки зрения с девочкой всё в порядке.
Когда утренние ритуалы подошли к концу, на бесёнка надели желтое платьице и отпустили изучать мир (сразу ограничив его пределы двориком у дома). Люсе предстоял ежедневный обход дворовых окрестностей, который включал в себя целый список обязанностей. Закончив все свои заботы и выполнив самый утомляющий пункт (разогнав всех голубей, чтобы ни одного не осталось на площадке), Люся вздохнула, отряхнула коленки, руки и щёки от песка, села на лавочку и перешла к заключительному и самому любимому из этапов. Болтая ногами в воздухе, она смотрела на прохожих. Знакомым она махала рукой, остальных внимательно рассматривала и представляла, откуда и куда они могут идти. Некоторым из них она даже придумывала истории. Но эта игра удавалась только с «особенными» людьми. Такая история была у усатого дяди Славы, друга папы ростом под два метра и частого гостя в их доме, от которого она до сих пор убегает наутёк, потому что его усы невыносимо щекотят её щечку, когда он целует её, схватив подмышки и кружа в воздухе под самым потолком. По её замыслу дядя Слава всегда мечтал вести новости в телевизоре, но его не взяли, потому что его усы слишком черные и рот под ними так смешно двигается, что зрители помирают со смеху глядя в экраны. По крайней мере, ей всегда становится смешно, когда она видит, как дядя Слава что-то увлеченно рассказывает.
Этот день тоже не остался без истории. Из соседнего подъезда женщина вывела за руку незнакомую девочку. Люся тут же перестала болтать ногами и вспомнила, как обычно делают взрослые, когда что-то изучают. Наклонилась чуть вперед, прищурилась, склонила голову на бок, согнула левую руку в локте и, поставив на нее правую, схватилась за подбородок. На самом деле это только отвлекало от самого процесса, но без этого наблюдение потеряло бы часть своего очарования. Незнакомка была одета в сарафанчик с красными маками, темные локоны обнимали нежное белое личико (которое напоминало Люсе сметанку) с большими глазами орехового цвета. Девочку довели до детской площадки и, коротко пообещав вернуться через двадцать минут, оставили рядом со скамейкой, где сидела Люся. Когда девочка подняла глаза, Люся увидела в них то, название для чего она узнала гораздо позже. История девочки сама возникла у Люси в голове. Никакая это вовсе не девочка, разве бывают девочки такими? На самом деле она была Птичкой и когда-то могла летать высоко-высоко там, где ей хотелось. Она была небольшая, но видела самые высокие тенистые леса и бесконечные поля, видела весь мир. Она порхала с облака на облако, была очень юркой и шустрой, но потом ей запретили быть птичкой, как Люсе запрещают прыгать с дивана, потому что снизу спит малыш (разве можно так много спать?), и она стала девочкой. Люсе стало так её жалко, что у нее защипало в носу, и ей пришлось зажмуриться. Протерев кулачками глаза, она тряхнула головой и похлопала ладошкой по скамейке, предлагая Птичке сесть. Девочка постояла, справляясь со стеснением, и села рядом, сложив руки на коленях. «Даже руки она держит как птичка, ну что за девочка!»
Люся откопала из-под скамейки коробок. В сказках, которые ей читала бабушка, у каждой приличной девушки было приданое – это такой сундук с разными интересными вещами. Поскольку сундука у Люси не было, да если и был бы, его бы было очень сложно закапывать и откапывать каждый раз, как он бы ей понадобился, всё её имущество помещалось в спичечный коробок, а именно: цветное стекло, через которое мир становился синего цвета, монетка с дырочкой (которая особенно понравилась девочке), красивый фантик от конфеты, которую ей давным-давно подарили, и маленький магнит. У каждой из вещей была своя собственная история. Люся с гордостью положила открытый коробок перед девочкой и объяснила так, как могут только дети, что у каждой девочки должен быть такой и что они немедленно начинают заниматься поисками приданого для Птички. Оставшееся время они провели в поисках заветных вещей, но ничего интересного им не попалось. Только старый ржавый гвоздь и подошва от ботинка. Люся знала, что только терпеливые люди находят самые интересные вещи. Но она боялась, что девочка не знает этого, поэтому при прощании отдала ей монетку в знак того, что она обещает помочь собрать лучшее в мире приданое.
Отрывной календарь становился всё тоньше. Птичку выводила на улицу всё та же строгая рука. Девочки мгновенно переносились совсем в другой мир и представляли себя исследователями. Они мечтали о шляпе, как в тех фильмах про Индиану Джонса, которые так любит дядя. Но и без шляпы, вообще-то, было неплохо. А за шляпу и панамка сойти могла, если как следует вывалять ее в пыли. Каждый день поисков был приключением. Они прыгали только по правильным плиткам, чтобы не рухнуть в пропасть, ходили босиком по бордюрам, как по канатам между двумя скалами, прятались на скамейках и деревьях от лавы, разгадывали тайные послания объявлений и гонялись за голубями, пытаясь прицепить им шутливые письма. Люся поделилась с Птичкой любовью к историям. Сама она почти перестала придумывать и больше слушала Птичку. Теперь она с удовольствием наблюдала, как девочка с застенчивой улыбкой рассказывает историю очередной загадочной вещи, найденной на земле у тротуара. В этот раз это была плоская железная буква Е. Додумав историю до конца и похохотав в голос, девочки оставляли вещь там, где её нашли. Может, кому-то она нужнее. После утомительных поисков, чумазые и пыльные, они забегали к Люсиной бабушке. Ничего не может быть лучше ароматных мягких оладушек с вареньем и молоком. Волосы липнут к измазанным вареньем рукам и щёчкам, а если очень постараться, от молока останутся усы, не такие большие как у дяди Славы, но всё равно забавные.
Дни бежали. Поиски подходили к концу. В коробочке Птички (который оказался большего, чем у Люси размера) уже лежала подаренная монета с продетой в ней веревочкой («Отличный талисман!»), синий полевой цветок, обнаруженный в маминой книге со стихами, белоснежная бусина и кусочек негатива, на котором всё еще просматривался силуэт озера, похожего на большой глаз. Осталась последняя деталь, самая важная из всех. Это должно было стать сюрпризом для девочки. То, что Люся бережно хранила эту тайну почти от всего мира и от девочки, грело ей сердце. Она завела отдельный сундук под тайны, потому что в коробок они уже не помещались. О подарке Люся попросила дедушку из-за его золотых рук. Они строили дома, ловили усатых сомов больше чем Люся в два раза, управляли большим краном, выжигали по дереву задорного мальчишку с флейтой и жар-птицу и очень ловко обнимали Люсю. Наверняка, эти руки могут собрать облака в ладони. Это было бы так здорово! Но сейчас ей не нужно было так много. Поэтому облака могут подождать.
Всю неделю стоял невыносимый зной. Казалось на солнце всё плыло, даже воздух играл волной, искажая пространство, как кривое зеркало в парке развлечений искажает лица. Но волна играла на месте и не давала ни капли прохлады и свежести. Люди расползались от солнца как тени, пахло пылью, сеном и раскаленной сковородой. Девочки не виделись, и за неделю преследование кошки, рисование и телевизор уже порядком надоели.
Первый прохладный вечер выпал на воскресение. Весь город потянулся в парк с фонтанами и густыми зелеными аллеями, в тени деревьев которых горожане рассыпались по скамейкам и могли сидеть там часами. Люся знала, что там будет и Птичка. Поэтому ей обязательно, непременно нужно было быть там. Родные не признавали в ней исследователя, поэтому обязательно выделяли ей сопровождающего. В этот раз эта роль досталась бабушке, которую Люся торопила из последних сил. Пока бабушка управлялась с бигудями, девочка успела миллион раз перепроверить, положила ли она подарок и коробки в рюкзак. Все умывания и причесывания длились так долго, что Люся по приходу в парк даже немного удивилась, что фонтаны ещё не пересохли. Негодование быстро захлебнулось в волне радости, когда она увидела Птичку. Они предоставили взрослых самим себе и крепко обнялись. Люся больше не могла бороться с желанием поскорее вручить подарок и усадила девочку на краю одного из фонтанов. Она вернула ей её коробок и достала свой. Широко улыбнувшись, она медленно открыла коробок, что-то бережно оттуда достала и протянула, зажав двумя пальчиками. Это было крохотное, синее, как море, пушистое перышко варакушки. Оно будто танцевало на ветру, то плавно качаясь, то резко вздрагивая и замирая. Люся протянула перышко девочке. Та аккуратно взяла его и, затаив дыхание, нежно провела по нему пальцем. Они молча любовались, как по нему гуляет ветер, перебирая бородки как струны арфы, и не придумывали никаких историй. Всё понятно и без историй: их поиски закончены. Теперь они просто гоняли голубей, широко раскинув руки. Их сандалии звонко стучали по брусчатке, оттеняя звонкий смех, растрёпанные ветром волосы ловили вечернее доброе солнце, и, кажется, весь город, охваченный мягким светом, дышал полной грудью, отогнав от себя удушливую жару.
Изрядно утомившись, девочки подошли к единственному нерабочему фонтану и долго наблюдали, как по водной глади плавно рассекали чудные насекомые, как будто куда-то спеша, но выделывая при этом па, как в фигурном катании. После этого они вернулись к взрослым и сели рядом. Их ноги всё еще не доставали до земли, поэтому болтать ими в воздухе было особенным удовольствием. Они смотрели на прохожих и задорно переглядывались, ища кого-нибудь для истории. Вдруг девочка охнула, соскочила со скамейки и широко раскинув руки с визгом понеслась навстречу мужчине с точно такими же ореховыми глазами. Он подхватил её на руки, звонко чмокнул в щёчку и закружил в воздухе. Её руки крепко обнимали шею отца, платьице развивалось на ветру и, кажется, её заливистый смех разливался по всему городу и отражался в каждом жителе. Люся поняла, что чтобы летать, вовсе не обязательно быть Птичкой.
Так незаметно подошёл к концу первый месяц самого жаркого лета.