Одному человеку в сердце попала пуля. Казалось бы, маленький кусочек металла – а наделала кучу проблем, как и бывает со всем, что иногда попадает в сердце. И мы не соврём, если скажем, что человек от этой пули чуть не умер. Хитрые врачи, усыпив его наркозом, заглянули внутрь его сердца, и сказали, что без этого кусочка металла сердце работать уже не сможет, что лучше навсегда оставить его внутри. Впрочем, может быть, они и извлекли его наружу, но ничего об этом не сообщили, потому что это глупо – доверять хитрым врачам. Возможно, что они достали пулю, но сказали, что оставили, только затем, чтобы пациент всю жизнь покупал дорогие лекарства – мы не знаем об этом ничего, как и не знаем многое о многом. Впрочем, это совсем не важно – главное, что осталось место в сердце, и оно болело, иногда тихонько, а иногда так, что человеку хотелось лезть на стену.
Егор – а именно так звали человека – будучи теперь инвалидом, решил остаться один, не желая подпускать никого к больному месту в сердце. Но одна женщина сжалилась над ним, и пришла к нему, и жила вместе с Егором. «Бедное, бедное сердце», – говорила она, гладя его по рукам, и заглядывая ему прямо в глаза – Егору же, отводившему взгляд, становилось от этого стыдно. Но после он как-то сделал так, что она ушла навсегда, чтобы никто более не прикасался к его месту в сердце. Вместо неё Егор привёл другую женщину, надеясь, что она вылечит очаг боли – но всё окончилось тем, что не уходила ни боль, ни женщина. Не в силах выносить это, Егор прогнал и её. Прошло немного времени, и пришла новая – Егор думал, что она сможет объяснить причину огня, бушевавшего в области сердца, и, будучи понятой, боль отступит и не вернётся – но после увидел, что место в сердце болит, даже будучи объясняемым, да и все объяснения по своей сути бредовы, ложны, и совершенно не соответствуют действительности. И так продолжалось много-много раз, как сменяются дни и ночи, или времена года, в мире, переполненном грустью.
– Выбирай! Или я, или тараканы!, – разливался в прокуренном воздухе квартиры могучий женский бас, – Либо уйдут тараканы, либо уйду я!, – обычный бытовой разговор обычной семьи.
– Не уходи, – ответил Егор, хотя и не был в этом уверен.
В этот самый момент раздалась по комнате трель дверного звонка, и он пошёл открывать в коридор. Приоткрыв дверь, он ошарашенно присел, потому что у него задрожали ноги, и как будто бы взорвалось что-то в груди – и место в сердце потянулось, как магнит, к тому, кто стоял снаружи.
– Наталья?, – удивляясь и немея от счастья, пробормотал он, – Сколько лет…
– Можно мне пройти?, – спросила она так, как будто бы и не уходила на долгие годы.
– Да-да, – суматошно ответил Егор, и о чём-то задумавшись, – Хотя сейчас, подожди, – и поднял палец вверх с видом, означающим, что нужно закончить одно важное дело.
Он прошёл в комнату, и оттуда раздалось спокойное, – «Ты сказала недавно, что хочешь уйти? Так вот, собирайся, тебе пора».
Прошло совсем немного времени. Они сидели, обнявшись, перед окном, и смотрели на то, как снаружи медленно расцветали цветы рассвета.
– Милый, – тихо сказала Наталья, – У тебя, наверное, были другие женщины?
– Не было у меня никаких других женщин, – сказал Егор, и пояснил, – Я искал в них тебя. Это всё была ты.
– Милый, – обняла Наталья его голову, – Бедный, бедный… Все они – твои женщины – просто были на меня похожи… Где я пропадала столько времени? Почему не смогла прийти раньше?
– Да, наверное, так, – задумчиво пробормотал Егор, – Все женщины были на тебя похожи, – и как бы завис, глядя куда-то вдаль, а после спросил, – Только что мы будем делать, если вдруг придёт Елена?, – медленно проговорил он.
– Какая Елена?, – тихо с недоумением заинтересовалась Наталья.
– Ты её не знаешь, это было очень давно, задолго до тебя, – медленно пояснил Егор, и, совсем шёпотом – Но она – та, на которую, когда мы встретились, была похожа ты…
– Давным-давно, помню, шли мы с ней ночью по заснеженному полю лунного цирка, – шептал он нараспев, – перед нами, как на ночной королевской охоте, в тишине и пустоте бежали собаки. «Не общайся с этой тварью», – сказал я ей, про какого-то человека – «Они нам не друзья. Или я перестану общаться с тобой». «Нет», – возразила тогда Елена, – «Она моя подруга». С тех пор мы не виделись… И вот, – продолжал Егор, тем временем же Наталья бегала по квартире, собирая вещи в большие пакеты, – она, наверное, уже совсем не молодая, как и я – но всё такая же, придёт, сядет напротив, и расскажет всё, что происходило за эти тридцать печальных лет, – он говорил много шёпотом, пока в коридоре не хлопнула входная дверь, закрывшись навсегда.
– Почему мы не отличаем добро от зла, почему мы не различаем ничего в наших жизнях?, – трагично произнёс он, глядя куда-то в пустоту, – Нас же за то, что мы захотели отличать добро и зло, когда-то из рая выгнали! А мы не различаем их до сих пор – и получается, мы ушли из рая зря?, – спросил он, глядя перед собой, – Получается, наше место в раю?, – Господи, как мало мы знаем про нас самих.
Егор с трудом надел порванные ботинки, и подошёл ногами, уже несколько лет постоянно ноющими в суставах, к окну, за которым закат разливался медленным светом. Минут пять он зачем-то смотрел в дали окна, потом открыл дверь и вышел на улицу. Он шёл по асфальту, шатаясь, и отдаляясь от собственного дома. Пионер в галстуке, остановившись, насыпал ему в протянутую руку мелочи. Молодой человек серьёзного вида, сказав ему, – «Чего уставился? Пошёл отсюда!», – ударил его кулаком в челюсть, выбив несколько остававшихся зубов. Так он шёл непрерывно, часа два, пока не увидел её – совсем юная, она стояла и смотрела Егору прямо в глаза, не отрывая от него собственных глаз. «Пошли», – сказал Егор шёпотом, потому что выбитые зубы отказались ему служить, – «У меня есть место в сердце». И свидетели, которых после опрашивала полиция, безуспешно пытаясь найти пропавшую, ничего не смогли объяснить и рассказать, кроме того, как двое, взявшись за руки, шли куда-то вдаль, медленно покидая рукотворный ад мира.