Чарли снова куда-то ехала. Авто мчалось вперед в утреннем, предрассветном мареве, и за стеклом практически ничего не было видно. Как всегда, она мечтала лишь об одном: только бы не вернуться.
Потом долгий путь самолета к взлетной полосе, настолько долгий, что Чарли стало казать, будто они не полетят, а поедут к месту назначения. Обманув стюардессу, она не выключила плеер, чтобы в момент отрыва от земли слушать песню, которая после станет ассоциацией начала полета.
Сидя в салоне, прижавшись одной щекой к иллюминатору, Чарли смотрела на облака. Она давно дала им имя "поля господни", и пусть банально, но лучше ничего не по подходило. Снова мечтая о том, чтобы не вернуться и, возможно, даже не приземлиться, она чувствовала минутный укол совести за других пассажиров, но не могла иначе - мечты, они такие, им не прикажешь.
Внутренние ощущения действительности постоянно сообщали Чарли, что больше уже ничего не случиться, и собственная логика подсказывала, что скорее всего, она уже умерла, и сейчас живет по инерции. Это состояние изматывало, и Чарли не отпускало чувство усталости, сколько бы она не спала, сколько бы декораций бытия не поменяла, результат оставался неизменным - изношенность, усталость. А может это все из-за лета, виноватого в обилии безделья и жары?
Порой Чарли казалось, что ее душа очень древняя, что она вампир, от голода начавший пожирать самого себя, и при этом не способный погибнуть даже от солнечного света, ибо древность в нем преобразовалась в вечность. Что жизнь и нежить в ней не могут взаимоуничтожиться, как того требует логика процесса, а просто идут параллельно, и каждой отведено свое место. От этого, наверное, Чарли было так хорошо в древних местах: на улицах старинных городов, среди камней, несущих чистые воспоминания времени. Она садилась на осколок потемневшей мраморной колонны, закуривала сигарету и смотрела, как жизнь течет мимо, словно это река, а она та, кто стоит на берегу. Чарли словно становилась частью этого древнего изваяния, которое наконец нашли и поставили на прежнее место.
Бродить по улицам новых старых мест, перелетать, добираться куда-то с неизменным шепотом мыслей "только бы не вернуться", ибо возвращение - это ад. Оно само по себе ее личный инферно, в котором мерно дрейфуют события, люди, необходимость подниматься и идти в душ, смывать макияж ватным диском после прогулки, болтать, договариваться, покупать сметану и печенье, следить, чтобы вода в заварнике не больше восемьдесят градусов...
А потом ноут и сказки - вид из окна, от которого не отойти часы напролет, и неизменная музыка на заднем плане - "только бы не вернуться".