Прочитал, что писательница Устинова живёт в постоянном страхе, что больше ничего не напишет. И я её прекрасно понимаю, сам такой: не имею представления, о чём завтра напишу. Но верно в Библии сказано: Будет день и будет пища.
Правда, у Устиновой огромное преимущество: читателей до чёртовой матери, а у меня, в лучшем случае, десятки, но я и этим рад, потому что меня тоже постоянно читают, значит, что-то находят. Хотя, есть и критики, которым не всё моё творчество нравится, пишут: Ну и на хрена, ты это выложил?
Что на это сказать? Кому-то нравится. Вот для него я и пишу. И при этом, много читаю. Вот, сегодня прочитал то, что до этого ни у кого не читал, что Маяковский употреблял кокаин. О его брезгливости многие писали. Я сам брезглив. И, что интересно, эту брезгливость приобрёл, прочитав моего любимого писателя Орасио Кирога, я написал о нем миниатюру:
http://www.proza.ru/2013/08/14/1311
Это называется: сила слова!
И, как мало надо человеку, чтобы приобрести стойкую фобию! И куда Маяковскому без Лилии Брик? О жизни втроём. О том, как она запиралась в комнате с Осипом, оставляя Владимира по ту сторону двери, и он слышал все их забавы, и плакал, умоляя впустить, ногтями царапал дверь.
И прав Толстой, взявший эпиграфом: Мне отмщение аз воздам. На старости лет любвеобильная Лиля, уже поменявшая многих и многих, влюбилась в Сергея Параджанова, но он не мог ей ответить на взаимность, он любил мужчин.
Много писали о гениальности Сергея Параджанова. Я всегда добросовестно всматривался в его фильмы и картины, пытаясь понять, в чём же его гениальность, и не мог, не доходило. Кроить, выкраивать красочные лоскуты, делать инсталляции, и ставить актёров с застывшими лицами. Актрис. Софико Чиаурели. Хорошая актриса, но у Сергея она в роли манекена.
Лишь сегодня подумал: что, если славу Сергею Параджанову создали члены его кружка, в буквальном смысле, то есть геи?
К Оскару Уайльду, Чайковскому это не относится. Они, в действительности, были гениями!
Маяковский боялся острых предметов: отец умер от заражения крови. Носил с собой мыльницу, опасался заразиться. Но нисколько не страшился пистолета, из которого несколько раз стрелялся, всё была осечка. Вот и на этот раз он думал, что поиграет с судьбой в рулетку: выстрелит, и снова осечка!
И как же сладостно жить после такого прилива адреналина! Не потому ли мы так любим, ходить по краю пропасти? Кататься на «Русских горках», смотреть ужастики, представлять себя вурдалаками? Делать селфи в опасных местах. Пусть повосхищаются твоей смелостью! А ты посмотришь за этим оттуда, с небес.
О пристрастии Михаила Булгакова к морфию писали давно, с самого начала перестройки. Но в его творчестве это почти не отразилось, если не считать роман «Мастер и Маргарита», который незаслуженно возвели до самых небес. Сыграл существенную роль запрет на роман.
В СССР всё, что запрещалось, становилось сверхинтеллектуальным и интересным. Вспомните «Доктора Живаго», «Архипелаг ГУЛаг», который читали с четвёртой, едва читаемой копии, выданной на сутки. Вот и Мастера с Маргаритой подняли на щит — это модно, престижно.
А на моду у нас любят вестись. Даже два фильма на эту тему сняли. Ну, один раз можно посмотреть, всегда любопытно узнать, как режиссёр испохабил авторский замысел. Мастер в исполнении Галибина получился никакой, заторможенный, да и Маргарита со странностями, не иначе, как находящиеся под действием морфия.
А вот все остальные, как-то Воланд, кот Бегемот, всё на своём месте, даже сюжет с Христом прочитывается с интересом: Библию-то мало кто из нас читал внимательно, всё по верхам, понаслышке.
Вчера по телевидению рассказывали о гении Прокофьеве, о том, как он из страха перед Сталиным перестал писать то, что требовала душа, писал на потребу, и всё выходило суконно и неинтересно. Не потому ли и Юрий Олеша перестал творить, боялся слово лишнее сказать? Многие писали в стол. Как, например Владимир Дудинцев, писавший «Белые одежды» 20 лет! И, мало что из этого написанного заслуживало внимания, всё хорошо вовремя.
В страшном времени мы жили. И, как-то, всё забылось, стало мило.
Вот же, странно: Михаила Шолохова можно любить и уважать как писателя, да, и как человека тоже, но отвратительны его речи на съездах писателей, в угоду властей, политики.
Не должен писатель заниматься политикой? Но тогда она им занимается, и весьма плотно, до уничтожения.
Ставрополь-на-Волге