Ты будешь похоронен среди книг,
между страниц и сумрачных и странных,
нам говорящих о дремучих тайнах,
которые еще ты не постиг.
И станет дух твой возмущенный средь ночи
бродить среди витийственных заглавий,
меж древних башен и заоблачных стеклянных зданий,
на главы чьи пролился жгучий огнь измученных желаний,
но не понять тебе в тревоге ранней
их горечи. Поэтому молчи!
Там страждущие идолы веков взирают в небеса,
и мертвых носятся вороньей стаей голоса,
тебя в угрюмом забытье клевещущих бессонниц окликая,
и ливень хлещет – если б по лицу!– по горестному сердцу
плетями окровавленными, никуда уже ни деться,
и жалкой нищенкой бредет твоя душа нагая.
И Смерть оскалилась чудовищной старухой,
и ветер онемел, застыл на месте, что выл глухо,
тебя сопровождая, как уставший от проклятых схим Вергилий,
и небеса, моря, земля – вдруг разом все заговорили!..
Иди! иди на плаху, подневольный и босой!
Ты этого так долго, как двурушник, добивался
и безнаказанностью черствой упивался,
лишь множа скорбь и боль – иль в невиновных ты остался?
Развенчанные боги там скрипучее вращают жизни колесо,
чтоб шествовали друг за другом дни, сменяя призрачные эры,
и траурный закат погас обугленный и серый.
Что ж ищешь ты и что другие в призрачной судьбе искали?
Сказать?
Соития!
Не может быть!
Но не с одним и не с двумя.
С толпой, с народом шумным и с грядущим поколеньем!..
Вот, черт возьми, благая цель и вечное заклятье!
И кто-то зарыдал, а кто-то хищно рассмеялся.
И даль открылась. Время билось в диком трансе.
Незримой вечности просыпался златой песок.
Пусть день грядущий будет светел и высок:
фрегат стоит, к отплытию готовый и парус, взмыв по мачте, в небеса поднялся!
2015