Семеро робинзонов на острове. День первый

   
  « Со своей стороны, я жду от каждого писателя, плохого или хорошего, простой и искренней повести о его собственной жизни, а не только о том, что он понаслышке знает от других людей»
     Генри Торо “Уолден, или жизнь в лесу”

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ
       Сценарий приключенческого фильма. Таинственный остров в туманной дымке. Отплытие. Наша команда: портреты героев. Первые впечатления и знакомство с островом. Вечерний пир и пляски дикарей.

   Еще раз задаю себе вопрос — почему я взялся описывать все эти события? Наша робинзонада на необитаемом острове не была столь уж долгой, а приключения не такими уж фантастическими, чтобы стать темой для захватывающей приключенческой повести. И все же, согласитесь, не часто в наше время приходится открывать какие-то острова, пусть уже и нанесенные на карту. Все дело, наверное, в ощущении, которое появилось у меня тогда. Мне казалось, что о нас снимают приключенческий фильм, а я стал героем этого фильма. И, как это ни странно, одновременно его сценаристом, ведь многие поступки, — мои и моих друзей, - изменяли течение событий.

    Это трудно объяснить, но мне казалось, что кое-что из записанного самым  волшебным образом немедленно воплощалось в жизнь. Чудеса, да и только!
    И самая первая сцена, которую я записал в свой заветный зеленый блокнотик, была сценой нашего отплытия. Она разворачивается  на экране моего воображения.

   Июльские облака, похожие на каравеллы с распущенными парусами, медленно плыли в небе, а в воде, подернутой рябью, так же медленно плыли их отражения. Откуда они появились? Куда движутся? Есть ли у них цель? Вечно странствующие, вечно кочующие облака, вольные, как ветер, который их несет. Похоже, что и нас подхватил тогда ветер странствий и устремил навстречу приключениям.
   Семеро туристов стояли на деревянной пристани и с тревогой и надеждой смотрели перед собой. Мы вглядывались в неизвестную даль, стараясь угадать где-то там, на линии горизонта, очертания заветной цели нашего путешествия – манящего нас острова в голубой дымке.
   Как я уже сказал, нас  было семеро: четверо мужчин — Роман, Тарас, Геник и Юрик, и три девушки — Неля, Наташа, Кэт. Детей я не считаю, с нами были еще шестилетний Димочка и совсем маленький двухгодовалый Русик,  который спал в своей сумке-кенгурушке.
   Скажите, кто не мечтал в юности о приключениях, о неоткрытых островах, далеких и недостижимых? И вот именно такой остров выступал перед нами из таинственной дымки. Почти выдуманный, нереальный остров, тем не менее, готовый стать реальностью. Ведь правда, не так уж часто приходится смотреть на неоткрытый остров, чувствуя, что  несбывшееся вот-вот начнет сбываться?
   - Видите? - спросил адмирал Роман. - Прямо по курсу наша цель. Вот он, наш остров, как на ладони!
    -  А сколько до него плыть? - стараясь не выдавать волнения, спросила Кэт.
   - Моряки по воде не плавают, а ходят! - поправил Роман, знаток морской лексики. - Идти прямым курсом семь-восемь морских миль. Если ветер не изменится, катамаран добежит меньше, чем за час.
     Геник, всегда готовый к «шутке юмора», улыбнулся белозубой улыбкой:
    -  До недостижимого счастья всего час ходу! И остров наш!
   Он достал из сумки-кофра фотокамеру «Никон», пристегнул к ней длиннофокусный объектив и стал смотреть на остров, как в подзорную трубу. Сомневаюсь, чтобы с такого расстояния можно было разглядеть какие-то детали.
     - Остров что надо! - заключил Геник. - В отличном состоянии! Практически не бывший в употреблении! Присутствия туземцев не замечено!
      - А что, правда, остров необитаемый? - наивно полюбопытствовала Наташа.
     - На острове заповедник. Людей нет! - подтвердил Роман. - Так что кроме нас не будет ни души.
      - Как здорово! - воскликнула Наташа. – Значит, мы будем первыми, будем Робинзонами?
      - Семеро Робинзонов на острове!- поддержал Геник. - Учтите, Робинзону пришлось труднее, семерым как-никак веселее, чем одному!
   Сравнение с Робинзонами всем понравилось. Все развеселились, и пока мы загружали рюкзаки в байдарку и катамаран, обменивались шутками. Эй, вы, Робинзончики, пошевеливайтесь живее! А то остров уже заждался, ждет не дождется! Грустно и одиноко ему без Робинзонов, одному посреди воды и облаков! Налетел порыв ветра, и катамаран затанцевал на волнах, готовый устремиться к открытиям.
   Теперь я думаю: если б мы знали, что нас ждет на острове, стали бы мы веселиться или нет? Вот вопрос! Но в том-то и дело, что тогда мы не могли знать абсолютно ничего! Мы могли только догадываться. Мы были полны  одними радостными предчувствиями. Приключения влекли нас!
    Отдавая распоряжения, Роман сохранял полное спокойствие и внешне никак не выражал своих чувств. До сих пор погода радовала, не вызывала опасений. Тем не менее, прогнозы обещали в ближайшее время перемену погоды, приход грозового фронта. Но кого это испугает? Кто в море бывал, тот лужи не боится!
 
   Если уж говорить честно, Роман не боялся ни гроз, ни дождей, он считал, что  поход на то и поход, чтоб преодолевать трудности. Даже  если бы он наверняка знал, что впереди шторм, это обстоятельство его бы только порадовало. Ведь стихия всегда мобилизует. Где это видано, чтоб поход обошелся без приключений, так стоит ли их бояться? Главная цель - испытать себя  и предел своих возможностей. Вольному воля, ходячему - путь. Дорогу осилит идущий! Выдержала бы команда!
      -  Геннадий! - то ли попросил, то ли приказал адмирал. - Сделай снимок команды перед отплытием!
       -  Есть, сэр! - откозырял Геник, просияв улыбкой. - Эй, народ, шайка туристов, становись для исторического снимка! Смайл!
   Этот снимок и впрямь стал историческим:  группа «робинзонов»  на фоне выступающего из тумана страшно таинственного, пока еще неведомого нам острова. Снимок запечатлел наши оголтелые рожи, изо всех сил старающиеся изобразить веселье.

    Бородатый, как скандинавский викинг, Роман обнимает Нелю, стоящую, будто мадонна  с младенцем на руках. Атлетически сложенный, похожий на древнегреческого воина, Тарас стоит в классической скульптурной позе с веслом от байдарки. Кучерявый, в ковбойке и ковбойской шляпе, Юрик небрежно опирается на зачехленную гитару. Наташа в своем джинсовом сарафанчике  держит за руку Димочку, наряженного, как на детский утренник. Модница Кэт в темных очках, неразлучная со своей «диоровской» сумочкой, кокетливо и обольстительно улыбается. Ветер романтически развевает волосы девушек, туго надувает парус катамарана, готового к отплытию.
    Запомните нас такими, веселыми и жизнерадостными, не подозревающими, что нас ждет!

   На снимке не хватает только фотографа Геника, но в общем-то, его можно дорисовать в воображении, потому что на него пялились мы все, - кругленького, веселого, с белозубой улыбкой и фирменной сумкой-кофром через плечо.
   - Повторяем! Все сказали «чи-и-из»! - дурашливо орал Геник. - Улыбьтесь, пока птичка не сдохла! Готово! Все в объективе!
   Через минуту группа рассыпалась, каждый взялся за свое дело: кто переносил вещи с причала на палубу катамарана, кто упаковывал рюкзаки в водонепроницаемые мешки. На пристани царило  веселое оживление отплытия.
    - Значит так, - распорядился Адмирал.- На катамаране со мной идут: Неля, Наташа, Катя, Юрик и дети. Тарас с Геной идут на байде. Держимся вместе, далеко не расходимся. Ветер благоприятный, попутный, курс — фордевинд. Ну, что моряки,  семь футов под килем! Команде надеть спас-жилеты! Загрузились? Отдать концы!
   - Концы отдать еще не готовы! - зубоскалил весельчак Геник, залезая в байдарку. Но адмирал так выразительно на него посмотрел, что Геник моментально поправился:
    - Все, сэр, отдаем концы! - и оттолкнулся веслом от причала.
    Пока катамаран и байдарка следуют своим курсом, есть время представить детальнее наших героев — будущих «робинзонов». В фильмах иногда так делают, чтоб сократить время показа однообразного плавания.  Показывают крупный план героя в движении, а закадровый голос рассказывает о нем. Итак, начнем.

Портреты героев      
 Роман
   Предводитель похода Роман имеет мужественные черты первопроходца, открывателя новых земель. Шкиперская борода, суровый взгляд викинга – завоевателя, хищный орлиный нос с горбинкой. Его стиль в одежде можно было бы назвать «милитари»: ботинки-берцы, камуфляжные брюки, камуфляжная рубаха, выгоревшая на солнце шляпа-афганка. Весьма мужественно смотрится двубортный  бушлат из экипировки лесника (когда-то он работал в лесоохране). Одним словом, вся его одежда  в маскировочных разводах и пятнах для того, чтоб было легче сливаться с местностью.
   Еще Роман носит кожаный пояс-портупею, к которому пристегнуто множество предметов, необходимых для выживания в дикой природе: фляга в чехле, нож в ножнах, карабины-застежки, даже какое-то кресало для высекания огня. Вообще Роман помешан на выживании в природе, то есть он законченный сурвивалист-выживальщик.
    Что уж говорить о том,  сколько всего скрывается в бездонных недрах рюкзака нашего предводителя! Там можно обнаружить и топор, и пилу, и костровые принадлежности, и набор НЗ, включающий аптечку первой помощи, и неприкосновенный запас еды, и много другой снаряги. Роман – опытный турист со стажем, он знавал походы и посложнее, вроде категорийных сплавов по порожистым рекам. Последнее его увлечение – плавание под парусом, он прочитал об этом кучу книг, поэтому в его лексиконе то и дело проскакивают морские словечки. Наше плавание в ближней акватории он считает просто легкой тренировочной прогулкой, испытанием катамарана, не больше.
   Девиз Романа: учись радоваться трудностям! Порой кажется, что он не просто преодолевает трудности, он постоянно их ищет. Роман умеет командовать, имеет командный голос, несгибаемую волю. Но что по-настоящему делает его лидером, так это ответственность за всю нашу команду.

Неля
  Жена предводителя похода Неля – русокосая, статная, умиротворенная своим материнством. Носит сумку-кенгурушку, в которой спит годовалый Русик, заботой о нем, его кормлением, убаюкиванием заняты все ее помыслы. В чем–то стиль ее одежды составляет контраст с милитаристским стилем мужа.  Экипировка Нели – простая удобная одежда с налетом кантри и хиппизма. Вобщем-то, можно назвать это этническим и свободным стилем. Неля носит свободный сарафан-сафари с вышивкой, нашитыми цветами и индейской бахромой. К хиппово-цветочным нарядам подходят также ее залатанные джинсы.  На шее у Нели – деревянные этнические бусы с подвесками, на руках – плетеные браслеты, лоб и волосы перехватывает обруч «хайратник», как нимб у мадонны.
  Сумка-кенгурушка Нели увешена фенечками, среди них – цветочки из кожи, пацифистские куриные лапки, разноцветные кисточки. Безусловно, это отголоски ее хиппового прошлого (считается, что чем больше у хипповой девушки фенечек, тем больше у нее друзей, потому что фенечки должны быть подарены друзьями). Одним словом, стиль одежды Нели выражает борьбу за свободу  и некий протест против стандартности, конформизма и милитаризма. Не правда ли, странно, что стиль одежды ее мужа – именно милитари, то есть налицо некий диссонанс, борьба противоположностей.
   В нашу туристически-хипповую общину Неля вписывается прекрасно, как хранительница традиций, как «всеобщая мама», шеф-повар и народная целительница, при этом она не навязывает своего мнения, смягчает конфликты, манера ее поведения мягкая, но независимая.

Тарас
   Тарас, соратник предводителя, - атлетически сложенный блондин с безмятежно-голубыми глазами. Его тренированное тело атлета могло бы послужить моделью для греческих статуй. Разумеется, Тарас - культурист, он увлекается различными видами спорта, от йоги и восточных единоборств до плавания и гребли. От Тараса исходит ощущение силы и в то же время  - доброты и спокойствия, Тарас как бы подтверждает мнение о том, что настоящие сила и доброта живут рука об руку.
   Экипировка Тараса – типичный спортивный стиль. За модой он не гонится, но его спортивный костюм украшает прыгающая пума, а другие предметы одежды – адидасовские трилистники и полоски. Вся его одежда удобная, прочная и надежная. Например, его «шузы» – это специальные «боатшуз» - обувь для яхтинга, они не скользят  на палубе и хорошо сцепляются с любой дорогой. Также Тарас  носит всепогодную куртку-штормовку из экипировки батальона морских котиков. Если в этой куртке выбросить его на какую-то необжитую территорию – выживет, хоть в пустыне, хоть в тундре.
   Тарас – соратник Романа по экстремальному туризму, прошел вместе с ним «крым и рым», был в «категорийных» походах. В походе Тарас совершенно незаменим, на такого парня можно положиться. Он имеет навыки экстремального выживания, может разжечь костер под дождем, ловить рыбу, находить съедобные растения в лесу. Вообще, наверно нет такого полезного дела, которое он не сумел бы сделать, словом, с таким парнем не пропадешь.

Геник
  Геник - фотограф экспедиции, он же – главный весельчак похода. Крепко сложенный, коренастый, подвижный, улыбчивый, всегда находчивый и неутомимый – вот его портрет. Улыбка на его лице возникает внезапно, по поводу и без повода.
  Непременным атрибутом Геника является наплечная фотосумка-кофр через плечо, где он носит фотокамеру, объективы, плоскую бутылочку коньяка и другие совершенно необходимые принадлежности фотографа-фрилансера.
   В одежде Геника проявляются черты его натуры – спонтанность, сочетание несочетаемого, соединение элементов разных стилей. Геник носит нереально яркие кроссовки с флуоресцентными вставками, спортивные брюки-треники, а поверх  - рубашка в тропическом стиле. На этой рубашке-принт изображены острова, пальмы, парусники, даже облака и радуга. «Все наше будущее на рубашке» - шутит Геник. Впрочем, любит Геник и футболки с яркими цветными принтами, на них какие-то рок-символы, эльфийские узоры, непонятные надписи готическим шрифтом, вызывающие изображения женских форм. На голове Геника вечно красуется кепочка-бейсболка с надписью Nikon, впрочем, нередко для разнообразия его макушку украшает пиратская бандана с черепушками и скрещенными саблями. Иногда прямо на спортивные штаны надевает ремень с массивной пряжкой  в виде все того же черепка. Должно быть, все это и есть пресловутый фристайл, то есть дерзкий пиратский стиль, свободный от условностей.
   В походе Геник всегда в центре внимания, всегда готов к «шутке юмора», способен мгновенно подметить что-нибудь смешное и нелепое, сверкнуть белозубой улыбкой. Впрочем, его шутки почти всегда безобидны, а его юмор, пусть не всегда уместный, призван сгладить трудности похода.

Кэт
   Среди всех  участников похода Катя (она хочет, чтоб ее называли Кэт) – теплично-городское растение, к туризму отношения не имеющее. Внешность Кэт манекенно-модельная: она высокая, длинноногая, со светлыми длинными волосами, с бессознательной улыбкой, как бы приклеенной к ее лицу.
   Одета Кэт совершенно не по-туристически: на ней гламурный легкомысленный розовый сарафанчик, соломенная шляпка, огромные стрекозиные солнцезащитные очки. Добавьте к этому яркие пластиковые украшения, бусы на шее, клипсы в ушах, браслетики на руках. И еще вдобавок, босоножки на платформе, похоже, Кэт не задумывается, удобно ли будет ходить в таких по лесу и пересеченной местности?
   Впрочем, опасения подобного рода Кэт волнуют мало, по-видимому, в походе у нее совершенно другие цели. Накладные наклеенные ногти, безусловно, будут мешать ей делать то, чем обычно занимаются  в походе все туристы - собирать хворост и готовить обед у костра. Зато у Кэт с собой элегантная сумочка от Диор (конечно же, кооперативная подделка), а также большой полиэтиленовый пакет с одеждой и украшениями, наполненный совершенно бесполезными для туриста вещами – купальниками, парео, а также косметикой, лосьонами и  кремами. Правда, есть в пакете и аптечка первой неотложной помощи – намек на медучилищное прошлое, что конечно, может пригодиться в походе.
   В поход Катю пригласил Геник, пообещав сделать портфолио из красивых кадров «оупен эйр». Тяготы туристической жизни не смущают Кэт, поскольку она даже не догадывается об их существовании. Очевидно, жизнь на острове представляется ей как недельное купание-загорание, перемежаемое фотосессиями.

 Наташа
   Стройная, смуглая, длинноволосая (каштановые волосы окрашены с «рыжей прядью»), порывистая, выглядит моложе своих лет. В одежде любит сдержанные пастельные цвета, романтические блузки, украшенные вышивкой и кружевами, обычно на ней джинсовый сарафан-сафари. Слегка легкомысленная для похода одежда, босоножки и сережки в ушах выдают в ней «нетуристку».
   Джинсы Наташа принципиально не носит, желая всегда и во всем оставаться женственной. ( - А комариков не боишься? – Не-а! у меня есть лосины!) Джинсовая курточка-деним, приталенная и кокетливо расшитая, завершает ее образ романтической кантри-девушки.
    Интересно, что даже сына Димочку Наташа также одевает в «джинсу» - на нем джинсы, курточка, рубашка и даже кепка – все из ткани «деним», не  просто ребенок, а настоящий «джинсовый джентельмен».
   В поход Наташу позвал Юрик, она, недолго думая, взяла с собой своего сынишку Димочку шести лет. Ведь это лучший способ проверить чувства мужчины — по его отношению к детям от предыдущего брака.
   Романтичность в Наташе странным образом сочетается с практичностью, она умеет готовить буквально из ничего, создавать уют в любой даже походной обстановке, она компанейская, отзывчивая и веселая, что, безусловно, ценится всеми туристами. Ценит  юмор, на удачные шутки отзывается искренним смехом, этот смех как колокольчик, чистый и неподдельный.  И когда Наташа смеется, ее неправильное лицо становится по-настоящему красивым.

Юрик
   Курчавый кареглазый брюнет в ковбойской шляпе и с гитарой через плечо. Чуть не от мира сего, неисправимый романтик. Верит в силу мечты, в торжество воображения над косной действительностью.
  Стиль одежды Юрика – «городской ковбой», то есть удобная и немного театрализованная одежда в ковбойском духе. Клетчатая рубашка в крупную клетку бордового цвета, джинсы с широким кожаным ремнем, обувь – индейские мокасины, - туфли на плоской мягкой подошве, украшенные кисточками и бахромой. Довершает образ широкополая кожаная  ковбойская шляпа «стетсон» с загнутыми вверх полями (с помощью такой шляпы настоящие ковбои раздувают огонь, можно даже зачерпнуть воду, чтоб принести раненому другу). Разумеется, ковбойство Юрика надуманное,  результат чтения в юности книжек Майн Рида и Фенимора Купера. Вполне возможно, что в этом проявляется желание Юрика выглядеть мужественно, чего, пожалуй, не хватает ему в реальности.
   Неотъемлемым атрибутом Юрика является гитара-вестерн - видавшая виды старая гитара со стертыми ладами и с трещиной на деке, закопченная у многих туристических костров. Также Юрик не расстается со своим блокнотиком, который время от времени достает из кармана рубашки и что-то туда бегло записывает. В походе Юрик собирается играть роль «летописца похода», а заодно и барда-сказителя, что, конечно обязывает собирать впечатления и зорко всматриваться в действительность. Эта его «литературность», а также не всегда умелые попытки выглядеть «под ковбоя» вызывают постоянные шутки и насмешки со стороны Геника и Адмирала.

***
   Курс фордевинд, о котором упоминал Роман, это такой курс парусного судна, когда ветер дует прямо в корму, то есть тот самый попутный ветер, которого всегда желают морякам. Подгоняемый веселым попутным ветром, наш катамаран мчался к острову на всех парусах. Конечно, течение, весьма сильное на стрежне, создавая немалую силу дрейфа, неминуемо нас сносило, приходилось все время поправлять курс.

   Главное, день был хоть куда и ветер был, что надо! Катамаран летел к цели, как стрела, оставляя за собой пенный след. Роман управлялся с парусом, а я был рулевым и выполнял его приказы: «Лево руля!» «Мористее!» «Так держать!». Мне на полном серьезе казалось, что мы заправские морские волки и никогда не занимались ничем иным, кроме как бороздили под парусом моря-океаны.
   Прекрасное это чувство — плыть под парусом, скажу я вам!
  Ветер свистит в снастях, похоже, что мы птицей летим над водой, иногда сдвоенный нос катамарана разбивает волну, и нас окатывают брызги. Радость и эйфорию плавания испытывали все! Глаза девушек сияли, девчонки смеялись, когда до них долетали фонтаны брызг. Даже дети не были испуганы, Димочка, наряженный в спасжилет, крепко держался за леер и во все глаза смотрел, как постепенно вырастают, приближаясь к нам, берега далекого острова. Байдарка не отставала от катамарана, она скользила по волнам чуть правее от нас, подгоняемая ветром и дружными ударами весел. Тарас греб сосредоточенно, а Геник – с жизнерадостной улыбкой, по-видимому, его и в море как всегда  не оставляло отличное настроение.

   Не прошло и часа, как мы пересекли бурные волны водохранилища и вошли в  более спокойные прибрежные воды. Стали различимы обрывистые берега загадочного долгожданного острова, иззубренные очертания сосен, белая пенная полоса прибоя.
   Мы обогнули первый лесистый мыс, затем второй, перешли на другой галс («увалились под ветер», как сказал Адмирал), и курсом «бакштаг» (боковой ветер) приблизились к острову. Перед нами открылась удобная бухта полумесяцем с обширным песчаным пляжем. Над ней, как мечты, реяли чайки.  Поистине, лагуна нашей сбывшейся мечты!
- Причаливаем! - скомандовал Адмирал и стал вытравливать шкоты, опуская парус. - Поднять шверты!
   Шверты, то есть рули катамарана, я еле-еле успел поднять, настолько быстро мы выскочили на мелководье. Катамаран как птица, сложившая крылья, по инерции пересек бухту и, распугав сидевших на берегу чаек, ткнулся в песчаную косу. От удара мореплаватели с веселым зойком попадали на палубу. Адмирал первым спрыгнул с палубы и ступил на землю обетованную, держа в руках причальный шкот.

     Мы прибыли!
  Первозданный, как в первый день творения, берег был безлюден и пуст. Надо же, ни  одного человечьего следа на прибрежном песке, одни только крестики птичьих лапок! Обеспокоенные нашим прибытием, чайки поднимались в воздух и с тревожными криками реяли над заливом. Мы перекидали свои пожитки с палубы на берег, вытащили катамаран из воды. И с потрясенными душами разбрелись по берегу, радостно убеждаясь, что и в самом деле оказались на неизведанной земле, где ничто вокруг не напоминало о присутствии человека.
   Нас охватило чувство, которое вероятно, испытывают все первооткрыватели. Трудно обозначить это чувство словами: чувство удивления? любопытства? сбывшихся ожиданий? Вокруг нас дышала свобода, свобода идти куда хочешь и делать что хочешь. Мы одни на острове, мы совершенно свободны, и впереди неделя безмятежного  существования. Отныне загадочный желанный остров принадлежал только нам!

   Ландшафт этого места был живописен и мрачно-суров одновременно. Дремучий сосновый лес напоминал картину, написанную художником романтической школы. Многие деревья, не выдержав натиска бурь и ветров, наклонились, упали, всюду — бурелом и вывороченные пни.
   Мистическое, романтическое место! Просто обалдеть! Под сенью леса разворачивали свои доисторические веера свидетели динозавров — папоротники, прямо  как в заколдованном царстве. А на опушках  — нетоптаные цветочные поляны нереальной красоты. Загадочно-молчаливая природа и символы вечной борьбы и обновления.

   Слева от залива, к которому мы пристали, в водный простор вдавался длинный песчаный мыс, он был утыкан наклоненными редкими соснами, напоминавшими оперенные стрелы. Поэтому я сразу же окрестил его Мысом Оперенных Стрел.
   Палатки решили ставить чуть в стороне от главной поляны, в ложбине, защищенной от ветра. Я написал «решили», хотя собственно это было решение Адмирала — лично я был против. Ложбина вроде бы удобная, но уж слишком близко она от деревьев, да и не ставят туристы палатки в ложбинах. Но, если честно, мы не хотели углубляться в лес и искать другую поляну, а единственное защищенное от ветра место было здесь.
 
    Наш лагерь получил  название Нью Орлеан, потому что при обустройстве лагеря Роман  все время напевал рок-балладу «Дом восходящего солнца», в которой, как известно, упоминается город Орлеан.
   Наконец, хлопоты с установкой палаток были завершены, и мы расположились, чтобы перекусить. За перекусом Адмирал разложил перед нами подробную топографическую карту острова, невесть откуда ему доставшуюся.
    - Смотрите, вот наш остров, он находится как раз посредине водохранилища. Не правда ли, своими очертаниями он чем-то напоминает летящую птицу? Похоже? Вот голова с клювом, вот гребень,  вот крыло, а вот хвост. Эти названия удобно принять для ориентирования. Мы обогнули мыс Крыло и мыс Гребень, и теперь находимся на западном побережье,  вот в этой бухте — между Гребнем и Клювом.

   По единодушному решению открытый нами необитаемый остров был назван островом Летящей Птицы. В самом деле, лучшего названия, пожалуй, не придумаешь! Тем более что птицы были первыми существами, которые встретили нас на острове.
         - Взгляните! - продолжал Роман. - В районе нашего лагеря  на западном побережье острова,  есть немало интересных мест. Вот здесь, в районе Клюва, из воды торчат остатки фундамента какого-то здания. Говорят, до затопления на этом месте стояла часовня или молельня. Неподалеку большой гранитный камень-останец, он находится в воде, с него удобно ловить рыбу.
Я не переставал удивляться. Как романтично! Затопленная часовня! Волшебный камень! Интригующее место!

     - Теперь о том, что можно обнаружить в глубине острова. Вот здесь просека, она ведет к большой поляне, где избушка лесника — лесной кордон. Избушка покинута. Был лесник, утонул зимой. Ехал на велосипеде по льду, нырнул в полынью. Жуткая история! Но для нас место важно тем, что здесь имеется колодец с питьевой водой. Дальше всюду дремучий лес, в основном хвойный, на восточном побережье - смешанный. На острове есть болота и озера, предупреждаю сразу. А вообще, остров довольно большой, около десяти километров в длину,  по ширине где-то вдвое меньше. Береговая линия  сильно изрезана. Будет время, постараемся обогнуть остров по периметру. Но, понятное дело, это большое путешествие, на байде веслами махать полдня.
         - Ну и островок нам достался! - подытожил Геник. - Сказка! Дискавери! И будем мы последние придурки, если не поймаем  здесь кайфа! Поживем как боги!

          Дальше Адмирал немного сменил тон и заговорил о выживании на острове. Стал предостерегать нас, пугая прелестями жизни в условиях дикого, полного опасностей островного существования. Короче, стал учить нас, нерадивых, уму-разуму. Надо сказать, что это его излюбленная тема - выживание в дикой природе. Сам он выживальщик-сурвайер со стажем.
         - Думаю, наша цель, - предостерег Роман, — не только словить тут кайф, а как минимум, прожить без происшествий. Вернуться домой живыми-невредимыми, с целыми руками-ногами. Все согласны? Поэтому о выживании. Какие опасности? Как я уже сказал, остров большой, лес  нехоженый, есть дикие  звери: кабаны, лисицы, енотовидные собаки. Кроме всего прочего, на остров могут прибыть браконьеры. А они опаснее диких зверей.

 Адмирал долго пугал нас, стращая всякими ужасами, которые подстерегают нашего брата-туриста на каждом шагу. Если верить его словам, на острове условия для выживания «робинзонов» самые что ни на есть кошмарные. Здесь за каждым кустом нас подстерегают алчные саблезубые хищники, ползают кусючие зловредные твари, произрастают смертельно ядовитые ягоды, а также галлюциногенные грибы. Бедный турист, легкомысленно покинувший лагерь, подвергнется нападению ядозубов, кровососов и прочих вурдалаков, которые могут заманить в гнилые трясины, чтоб выпить из туриста кровь и выесть остатки мозгов!

 Впрочем, никто не принял близко к сердцу эти ужастики, - такой «хоррор» леденит сердца только неопытных туристов-недоучек. Нормальный турист  ни перед чем не останавливается, все исследует, смело вступает во взаимодействие с недружелюбной дикой природой, подвергается воздействию всех ужасающих стихий и, как ни странно, остается жив! А единственной непреодолимой силой для туриста является  неизбывная тяга к приключениям!
        Бесшабашный скалозуб Геник, конечно, - как же без этого! - не преминул блеснуть остроумием. Повод для юмора был хоть куда! Само собой, он тут же все переиначил по-своему:
- В лес не ходить, волков не бояться! Ядовитых змей  не кусать! При встрече со свирепыми  хищниками, великодушно позволять им уйти!
     Хлопоты по обустройству лагеря заняли почти целый день до самого вечера. Солнце уже клонилось к горизонту, когда  «робинзоны» с удовлетворением окинули взглядом результаты своих трудов: палатки поставлены,  дрова для костра собраны, костер горит и на огне умиротворенно булькает котелок. Чего еще надо? живи - радуйся! Да и то сказать, в первый вечер у нас было в избытке всего: и продуктов, и вина, и оптимизма!

   Роман с Нелей, решив порадовать нас в первый вечер своими кулинарными изысками, сотворили на костре такой плов, что услышав его запах, дикие голодные зверушки  должны были сбежаться со всего острова. Это был тот самый, умопомрачительный, дичайше-смачный плов с вожделенным ароматом, от которого трепещут ноздри, а главное, его ни за какие деньги не отведаешь ни в одном городском ресторане. А к плову было приготовлено фантастическое восточное блюдо с красноречивым названием «имам баялды», что, как объяснил Роман,  в переводе значит «имам обалдел» или что-то в этом роде. По преданию, это блюдо из жареных баклажанов было приготовлено для восточного имама, от которого он просто обалдел. Поверьте, скажу я вам, за всю жизнь не ел ничего подобного! Балдежный баклажанный деликатес! Пальчики не только оближешь - проглотишь!

   Ради такого события как вступление во владение островом Летящей Птицы, были распечатаны заветные амфоры крымского портвейна. Начался вечерний пир, который проходил на фоне нереального кинофильмово-прекрасного заката. Перед нами, как  в панорамном широкоформатном кино, разворачивалась сцена пожара, полыхающего в пол-неба. Вряд ли городские жители, утомленные цивилизацией, могут такое увидеть!

   И пошел пир горой! Адмирал поднял тост за наше удачное прибытие на остров. Кто-то вспомнил киношную песенку про Остров Невезения, где «живут несчастные люди-дикари, на лицо ужасные добрые внутри».
   -  Невезение — это не для нас! - не согласился  Адмирал. И провозгласил: - Предлагаю тост за наш остров Везения!
          Этот тост был тут же подхвачен балагуром Геником: 
- Правильно! За остров Везения! За то, что нам просто повезло с этим островом! Повезло с погодой, повезло с компанией! И повезло с тем, что мы тут одни! Сплошное везение! Такой везучий островок достался, и представьте, бесплатно, за здорово живешь!

        Действительно, в самом деле, при чем же здесь невезение? О каком таком невезении может идти речь? Нам неслыханно повезло, что мы стали обладателями собственного острова! И этот остров с его немалыми ресурсами счастья достался нам ни за что ни про что, незаслуженной наградой! И теперь, как первооткрывателям острова, нам предстояло войти во владение островом и стать его властелинами.
    Массандровский портвейн согрел наши тела и устремил ввысь наши души. Веселье скоро потекло по жилам, пробуждая необузданные запредельные желания. Роман объявил о провозглашении нашей островной республики свободы и независимости. Тут же добавив, что, разумеется, нас ждет  здесь не только гуляй-вольница, не ограниченная никем и ничем. Свобода — познанная необходимость, она невозможна без  обязательств. В нашей республике каждый получит в награду свое звание и свой круг обязанностей.

   Губернатором острова Роман скромно назначил себя. Не менее важная должность после губернатора — распорядитель благ, (то есть попросту завхоз!), им назначен Тарас, он же отвечает за ловлю рыбы. Неля — главный шеф-повар, она же распорядитель завтраков и обедов. Наташа – под ее началом, хранитель очага и все такое. Впрочем, чтоб никому не было обидно, эту миссию — заведовать костром и «пищиварением» — будут выполнять по очереди все островитяне. Кэт, естественно, как представитель медицины, — главный наш врачеватель-эскулап. Третью власть олицетворяют собой журналисты — фотокорреспондент Геник и летописец похода Юрик. Последний также является придворным музыкантом, впрочем, сам губернатор тоже владеет инструментом.

    Мы тут же показали свои музыкальные способности, расчехлив гитары и устроив первый «островитянский» концерт. Подбросили дров в костер, - почти ритуальный, священный, жертвенный огонь, как дикарей, так и трубадуров-робинзонов.
    Вскоре выпущенный из бутылок джинн привел нас в блаженно-балдежное состояние. Душа требовала полета, взлета музыкальных эмоций. Началось ритуальное песнопение,  посвященное тому, чтоб задобрить и умилостивить духов-хранителей острова.

    Для начала прозвучали обычные бардовско-туристические песни, в которых «люди идут по свету, им вроде немного надо». Но по мере повышения градуса, повысились накал в вокале и экспрессия в гитарном аккомпанементе.  Пошла в бой рок-песенная когорта - рок-хиты, слегка искаженные нашей драйвовой игрой и психоделическим вокалом. Гремящее ожерелье хард-роковых аккордов, сплетаясь с разнузданно-хмельными голосами, полетело к небесам.
   Вслед за тем опустились сумерки, и «солнечный остров скрылся в туман», а вернее в наступающую тьму. Лесные обитатели из чащобы с нескрываемым изумлением внимали нашим полоумным песнопениям. И пошло-поехало! Гулять, так гулять!

    Захотелось чего-то по-настоящему дикарского, соответствующего настроению. Сама собой вспомнилась песня про чудо-остров Чунга-Чанга. Она зазвучала, как полоумный гимн вседозволенности, а после пение превратилось в крышесносный данс: музыка, пляски, вопли, ритм. На словах «Чудо-остров, чудо-остров, жить на нем легко и просто!» робинзоны повскакивали с мест, сбросили с себя лишнюю одежду,  схватили ударные инструменты (кастрюли, ложки и сковородки)  и пустились в дикарский танец вокруг костра.

   Остатки приличий цивилизации бесследно нас покинули, первобытные инстинкты окончательно взяли верх. Началась ритуальная оргиастическая пляска вокруг костра. Наша мнимая цивилизованность развеялись, как дым. Должно быть, мы снова вернулись в то древне-пещерное состояние, которое, оказывается, до поры до времени таилось в наших генах.
    Нужны были еще более дикие, необузданные, самобытно- первобытные песни. И такие песни нашлись!

     Помнишь мезозойскую культуру, у костра сидели мы с тобой
     Ты на мне разорванную шкуру зашивала каменной иглой!

  Припев потонул в бессвязных воплях, сопровождаемых сковородочно-бутылочной какофонией:
        Есть захочешь — приди, и в пещеру войди,
        Хобот мамонта вместе сжуем!
        Наши зубы остры, не погаснут костры,
        Эту ночь мы вдвоем проведем!

  Кто-то рычал, дети визжали и скакали, как ненормальные, тени цивилизованных дикарей метались по стволам сосен. Представляю, если бы кто-нибудь со стороны увидел эту дикую оргию, что бы он подумал? Принял бы нас за племя людоедов, празднующих победу? Или счел, что здесь творится ритуальное жертвоприношение, снимается жутчайшая сцена из фильма про доисторические времена?

   Одним словом, из современных дикарей, новоявленных робинзонов, выплеснулось что-то древне-архаичное, первобытно-бессознательное, что ждало своего часа у нас в крови. Или это был неосознанный протест против сковывающих условностей цивилизации?
    Детей сие действо привело в полный восторг, — еще бы! - когда еще удастся так подуреть! - а вот губернатора острова обрадовало не очень. Адмирал-губернатор решительно наложил вето на тамтамы, иначе у нас к утру попросту  не осталось бы целой посуды.
   – Ладно! Подурели – и хватит! – сказал вождь племени.
   Помню, что мы, перевозбудившись, долго не могли успокоиться и затихнуть, несмотря на  героические усилия губернатора привести нас в чувства. Все же, как-то неандертальские песни про хобот мамонта, достигнув апогея, сами собой пошли на спад. Выдохшись, мы притихли  под таинственно мерцающими звездами, и души постепенно возвращались в наши грешные тела.

     И тут случилось чудо — чудо первого дня на острове. Когда градус спиритуса слегка повыветрился, и костер почти испускал дух, мы сидели возле потухающих углей, опустошенные взрывом диких «мезозойских» эмоций. И вдруг по небу над заливом пронеслась огромная хвостатая голубая звезда. Все заорали: загадай желание! Что это было: метеорит, болид? Чирк!- и нет ее! - канула во мраке.

   Я-то конечно, желание загадал, успел, пока звезда чиркала по небу.  И каждый загадал что-то свое. Интересно бы узнать, кто чего хотел. Что, например, загадала Наташа? Так нет же, конечно, никто не признался, что именно он загадал, иначе желанье не сбудется, примета есть такая. Так что и я вам свое желание ни за что не раскрою. Догадывайтесь сами. И вот уже вполне человеческими, а не троглодитскими голосами, хотя и слегка охрипшими, мы проорали напоследок песню: «А для звезды, что сорвалась и падает, есть только миг, ослепительный миг!»

    Здесь создателям фильма о нашем путешествии вполне уместно было бы панорамно показать ночное небо и залив с отраженными в воде звездами. И на фоне космически-загадочной инструментальной музыки пустить титры «Конец первого дня на острове».
    Впрочем,  приключенческий фильм с нашим участием только начинался!