Первая глава: http://www.proza.ru/2015/07/19/189
Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2015/07/19/372
Озабоченно и хмуро я на градусник смотрю...
По телевидению рекламируют шопинг-центр «I’Portale» в San Giovanni la Punta. Где Сан Джиованни, я знаю – первую часть кредита платила в этом городке. Спросила у молодых синьоров, где шопинг-центр. Они не смогли объяснить – они ездят на машине, автобусы туда не ходят, а пешком идти очень далеко. «Как далеко?» - «Час!» - «Час? Это ерунда!»
В ближайшую среду мы с Алиной отправились искать «I’Portale». Алина обычно приходит и спрашивает: «Куда мы сегодня?» Я объясняю маршрут. В эту среду подруга насторожилась: «А ты знаешь, куда идти?» - «Где город – знаю, как дойти – знаю, где магазин – понятия не имею. Спросим» - «Как далеко добираться?» - «А тебе не всё равно? У нас 11 часов свободного времени. Или, у тебя другие планы?» Других планов не было. Мы вышли на улицу и повернули в сторону площади Жертв войны.
Я смутно помню поездку в Сан Джиованни, но твёрдо уверена: поворот к городу в объезд местной мануфактуры. Мануфактура находится на улице, начинающейся от площади Жертв войны, а эта площадь – в конце нашей улицы. Тут и ребёнок не потеряется.
Через 10 минут мы бродили по огромной территории «Manufatti cement e terrecotte artistiche» - «Художественные изделия из цемента и терракоты». Красота! Я потом выложила в альбом около сотни снимков: кувшины, горшки, кашпо всех размеров; садово-парковые скульптуры, под старину и современные; сицилийские сувениры, вазы, посуда, игрушки, фигурки на религиозные темы, кафель и плитка, садовая мебель с расписными керамическими столешницами, фонтанчики, ванны, умывальники, люстры, настольные лампы, бра и фонари…
На дороге от Sant Maria до San Giovanni было два кладбища. Мы зашли на оба.
Ну, что сказать… Как выразилась Алина: «У них покойники живут лучше!» Что одно, что второе кладбище представляли собой мини-города. Выложенные плиткой дорожки, деревьев практически нет, разве что возле церквей. Зато церквей несколько, стоят бок-о-бок (земли мало, кладбище одно на всех, и никто не ссорится), везде невероятная чистота. Почему, невероятная? Да мы уже привыкли к мусору и даже перестали на него реагировать. А тут, словно только что была генеральная уборка. И всё утопает в цветах.
По периметру кладбищ – семейные усыпальницы – настоящие дома, с гербами и фамилиями на наружных стенах. Двери стеклянные. Гробы помещают снизу вверх. На замурованных стенах пишут имена и даты. Например, в склепе уже покоятся несколько членов большой семьи, и с трёх сторон, рядами, в 5-6 этажей, до потолка – пустые ниши, прикрытые плитами без надписей. И здесь же – скамейки, чтобы родственники могли присесть отдохнуть. И двери – не заперты.
Обычные могилы под мраморными плитами, с надгробными памятниками. Помимо них, стоят отдельные здания, в несколько этажей. И захоронения на каждом этаже – в несколько рядов в высоту. По лестницам и коридорам ходят люди, приносят цветы, стоят, смотрят на самый спокойный город, в котором никуда не надо торопиться. И повсюду горят свечи – электрические, как в церквях. Непривычно для нас, зато чисто.
На дороге, не доходя до Сан Джиованни, я обратила внимание на указатель – поворот на «I’Portale». (На обратном пути засекли время – 35 минут пешком от магазина до дома, вот такие тут расстояния, пугающие дальностью раскатывающих на машинах итальянцев).
Большие магазины были выстроены за городом, как и везде. Рядом, как и везде, стоял Макдональдс. Мы зашли выпить кофе, пофотографировались с видом на Этну. Посетили магазины.
Дома Андреа поинтересовалась, насколько мне понравилось в «I’Portale». Она восторгалась: «Grande! Belissimo!» Я поначалу отмалчивалась, думая: «Видели бы вы нашу «МЕГУ»!», а потом подумала: «Что ей, в захудалом сицилийском городишке, до каких-то торговых центров культурной столицы России?!» В масштабе данного района их центр – супер. На что похоже? Представьте «Ленту» плюс средней руки здание с магазинами и кино. Что-то вроде нашего «Гранд-каньона», только раза в три меньше. Для местных жителей – это нечто! Я согласилась с Андреа, что их шопинг-центр великолепен.
В воскресенье у меня неожиданно заболело горло. Я уже дважды попадала в больницы с ангиной, поэтому стараюсь беречься. Но ангина всегда меня обманывает.
Я взяла лимонную водку, натёрла и замотала горло шерстяным шарфом. Вечером Андреа посмотрела на оставленную на столе бутылку и спросила, пила ли я. Я ответила, что у меня болит горло, и я делала компресс. Андреа хитренько засмеялась: «Ты пила водку, правда? Ты хочешь пить алкоголь? Тебе нравится водка? А вино нравится? Пей вино!» Она достала вино и поставила возле телевизора: «Вот! Хорошее вино! Пей!» Я помрачнела: «Мне не надо вина, у меня болит горло!»
Что за странные повороты мысли? Если бы я хотела напиться, я бы и разрешения у них не спрашивала: стенной шкаф набит бутылками на все вкусы – это раз, и в выходные я могу пить, было бы желание. Никто не видит, а алкоголь здесь дешёвый. Вино есть даже дешевле одного евро, а водка – финский «Абсолют» стоит как две пачки сигарет.
Ночью мне стало хуже. Утром совсем плохо. Поднялась температура.
Я кое-как справилась с утренними делами и позвонила в дом Андреа. К телефону подошёл младший сын, пятнадцатилетний подросток Марко. Я сказала, что мне нужен врач.
Через несколько минут перезвонила Андреа, велела ложиться в постель и ждать.
Андреа и Джузеппе приехали после обеда. Привезли аппарат для ингаляций. Андреа включила прибор, вставив внутрь капсулу с лекарством, и усадила меня дышать. Я чихала и отплёвывалась, едва удерживаясь на стуле. Андреа отправила меня в койку.
Я уже давно, так сказать, официально, пользуюсь своей комнатой. Меня как-то спросили, сплю ли я в комнате с Агатой или отдельно. Я ответила, что отдельно и подумала, что если на меня наедут из-за этого, уволюсь. Синьоры отнеслись спокойно. Я оккупировала одну из прикроватных тумбочек и комод, разложив свои вещи. Починила настольную лампу. Настроила старенький телевизор.
Начавшие функционировать лампа и телевизор синьоров поразили.
На самом деле, я всегда соблюдаю субординацию. Даже, если Агата уже спит, и синьоры припоздняются с визитом, едва услышав шум подъехавшей машины, я выхожу на кухню. Хозяева ни разу не застали меня валяющейся на постели. Они знают, что мне делать практически нечего. Я знаю, что я на них работаю и должна давать отчёт о здоровье Агаты.
Но однажды я уснула. Настольная лампа осталась включенной, телевизор тоже работал. Я проснулась от того, что в дверях моей спальни стояли молодые синьоры и смотрели на лампу и телевизор. Я вскочила, извинилась, поздоровалась. Джузеппе спросил: «Как ты их включила? Они же не работали?» Я ответила: «Ничего серьёзного, я их починила». (Не объяснять же людям, далёким от проводов и кнопок, принцип действия простейших электросхем! Синьоры не тупые, им это просто не надо. Когда у них ломается электроприбор, они, скорее всего, приобретают новый. А моя первая профессия – монтажница радиоаппаратуры. Техника за тридцать с лишним лет изменилась, я в ней ничего не понимаю, но произвести элементарный ремонт вполне могу).
Сейчас я легла на кровать, прикрывшись пледом и, кажется, уснула. Мне привиделось, что в комнате нет потолка. С неба спустилось горизонтальное облако, коснувшись пола, встало вертикально, приобрело человеческие очертания (вернее, ангельские – в длинном хитоне, но без крыльев) и замахало руками. Облако явно показывало мне что-то, но я не успела сообразить, что, - пришёл доктор.
Доктор поразился моему давлению (70/50), пульсу (55), температуре (38,7) и отёкшей глотке. Велел есть. Да я не могу!
Доктор ушёл. Андреа растерялась. Я сказала, что у меня постоянно низкое давление и пониженная температура. Поэтому я чуть жива. При моей нормальной температуре 35,5, я и 37 переношу с трудом, а тут – за 38.
Мне купили антибиотики, пижаму черничного цвета, в мелкий белый горошек, тёплые носки, шарф и шапку.
На следующий день с утра к Агате пришёл Джузеппе.
В среду со мной сидела Алина. Я поправлялась, только предпочитала находиться в постели. Алина сказала, что мне нужны витамины, собрала с деревьев апельсины и выжала сок. Я не хотела пить, с детства апельсины не люблю, но подруга настаивала. Скривившись, как от уксуса, я сделала глоток. Мышцы лица разгладились, и я расплылась в довольной улыбке: впервые в жизни мне понравился апельсиновый сок! Сама не понимаю, в чём дело, - может быть, в том, что здесь апельсины НАСТОЯЩИЕ.
С этого момента три сорта: ванильные, ананасовые и красные апельсины радовали меня своим насыщенным вкусом каждый день.
В четверг снова пришёл Джузеппе. Я потихоньку бродила по комнатам, лежать надоело. Сказала синьору, чтобы он ехал по своим делам, я справлюсь. Джузеппе переспросил: «Точно?» - «Точно. Всё в порядке».
Утром в пятницу я взяла в шкафу халат, видимо, покойного мужа Агаты, выстирала и, когда он высох, надела поверх юбки с футболкой.
Когда Агата увидела меня в халате, её глаза почернели. Я сказала безжалостно: «Старуха! Твой муж почил. Когда ты воссоединишься с ним, все ваши тряпки вышвырнут на помойку. Если ты заметила, я ем из твоих тарелок и сплю на твоей супружеской постели. Мне нормально. Не дёргайся и ты, будь проще, синьора веккиа!»
Signora vecchia (госпожа старуха) смотрела на меня, как Ленин на буржуазию. Ну, её переживания меня не интересуют. Уютный халат, горячий завтрак и урчащая кошка – что ещё надо для начала дня?
Таким образом, я проболела самую тёплую неделю середины ноября – на улице +30, оживление на пляжах и летние наряды.
Я ждала воскресенья. В местном агентстве лежит для меня посылка из дома: сердечные лекарства, челноки для плетения кружев, фотографии, демисезонное полупальто и – в подарок синьорам – русские сигареты и русский шоколад.
В воскресенье Джузеппе пришёл один. Сказал, что за посылкой не ездили – заболела Андреа, и посылка будет в следующее воскресенье. Я ждала посылку давно. Но сначала её не могли отправить из Питера – в связи с законом о permesso начались перебои с переправкой нелегалок, а потом посылка зависла здесь.
Кстати, нелегальщина продолжает действовать. После выхода закона правительство призвало сдавать стариков в дома престарелых. Для страны это выгодно: пенсии большие. Но итальянцы не поторопились последовать данному предложению. После кратковременного затишья Ольга снова стала получать заказы на работниц. И все (кроме бюрократов) довольны. Странно: неужели кто-то надеялся, что семейственные макаронники начнут поголовно избавляться от отцов и матерей?
Больше двух месяцев шли волнения, акции протеста – это была одна из главных новостных тем. Многие гастарбайтеры потеряли работу, многие покинули пределы Италии. Но всё поутихло, и оказалось, что синьорам не обойтись без привычно-дешёвых и удобных услуг по обихаживанию семей.
Русским досталось на орехи меньше всего. Вот африканцев на улице почти не видно, где прячутся? Зато полно индусов. Они ищут работу, уговаривают хозяев магазинов взять их уборщиками, торгуют на улицах всякой ерундой и на улицах же спят. Пока тепло, а потом?
Я как-то раньше не задумывалась о международных отношениях и положении людей в разных странах. В России полно эмигрантов и нелегалов, но все они – из бывшего СССР, их лица меня лично не напрягают. Ну, живут себе люди, и пусть живут.
Хотя, и у нас случаются переборы. Работала я продавцом в магазине класса премиум и как-то на собрании директор, краснея и бледнея, обратился к сотрудникам с просьбой не обращать внимания на выходки некоторых покупателей. Накануне был скандал. Один постоянный клиент, оставляющий на кассе солидные суммы, выговорил администрации за то, что среди сотрудников магазина появились люди «неславянской внешности». Мол, он выбрал наш магазин именно за то, что, входя в зал, чувствовал себя как в Европе, но это было раньше, а теперь он ловит себя на мысли, что пришёл за покупками в аул.
В магазине, где я работала до того, администраторы шутили (именно шутили!), что, когда мы, кассиры, собираемся на ИНФО-пункте на перекличку перед рабочей сменой, ситуация напоминает «Белое солнце пустыни», а именно: «Здравствуйте, девочки! Итак, запоминаем, у кого какая касса: Гульчатай – первая, Зульфия – вторая, Фарида – третья…»
Рядовые наши граждане тоже не всегда отличаются терпимостью. Как-то мы с подругой Аней ехали в троллейбусе с Петроградской стороны на Литейный. Контролёр, мужчина восточной внешности, требовал у расфуфыренной пенсионерки заплатить за проезд двух собак и провоз багажа. Пенсионерка бесновалась: «Не буду платить! Отойди от меня! Убирайся к себе, откуда приехал! В России из-за таких, как ты, русским уже жить негде!» Контролёр доказывал: «Я – русский!» Пенсионерка изрыгала проклятия. Потом он подошёл к нам. Я сказала: «Не реагируйте на подобных личностей, Вы – русский, а она – фашистка!» Аня, любительница собак, расстраивалась, что невменяемая тётка плохо влияет на своих четвероногих.
А в Италии правительство снова что-то затевает. Все ожидают ещё одного закона, который должен выйти в феврале.
В новостях показали: на границе задержан автобус с гастарбайтершами; на окраине Катании сожжён барачный район румынов; в больницу привезли избитых африканцев. Диктор прокомментировал события: «Наша страна – свободная и демократичная, здесь могут жить и работать все, кто захочет, но нарушать закон не позволено никому!»
Продолжение: http://www.proza.ru/2010/11/23/367