КАЖДЫЙ раз, подписывая новогодние открытки, я вспоминаю про Юльку. Я задумываюсь: не послать ли открытку Юльке? И все-таки не посылаю. Мы познакомились с Юлькой давно. Но короткое наше знакомство угасло как-то само по себе, без драм и конфликтов. Через редкие телефонные звонки тихо и незаметно оно отлетело в прошлое. И, может быть, растворилось бы в нем, если бы не одна история. Года три тому назад звонит мне Юлька и говорит:
Послушай, я тебя умоляю, поздравь меня с Новым годом. А? Я очень тебя прошу... открыткой...
Я искренне удивился.
О чем речь! Конечно, поздравлю... Ерунда какая!
Спасибо...
Я и так бы поздравил тебя. Я помню о тебе. Всегда помнил о тебе... Как поживаешь?
Ничего, нормально... А ты женился. Я слышала. Поздравляю... Представляешь, в прошлом году никто меня не поздравил. Словно бы я вообще не существую. Неудобно перед соседками... Я уж думала, не написать ли себе самой, -- грустно усмехнулась Юлька...— Мне больше не к кому обратиться с такой странной просьбой.
И я все понял.
Напишу обязательно, Юленька. Напишу несколько открыток, разным почерком. Пять, скажем, или десять. Хватит?
Напиши хотя бы одну, -- сказала Юлька охрипшим голосом.
Все, забито! И напишу, и позвоню. Заранее поздравлю тебя, обнимаю и целую в щечку. И не вздумай вешать нос. Держи хвост пистолетом.
Мне вдруг стало нестерпимо жалко ее. Это была все та же Юлька. Она была и умна, и недурна собой. И ухажеров у нее хватало в свое время. Но не было у нее какого-то важного качества: как бы его назвать, мягкой цепкости, что ли. Не умела она привязывать к себе мужчин.
Я вспомнил, что и со мной точно так же было. Как-то само собой получилось, что не я, а она стала ждать моих звонков. А потом и звонить мне. Тогда я не нашел ничего умнее, чем прочитать ей на прощание нравоучение. «Твоя простота на грани глупости. В тебе нет тайны. Ты вся на виду, без подтекста. Принцы не приходят к таким, как ты. Они любят гордых. Их влечет борьба».
Юлька перестала мне звонить, но на Новый год поздравила, подписавшись «Снегурочкой». Я знал ее почерк. С тех пор она регулярно поздравляла меня. А я только собирался, но через год снова забывал поздравить. И вот этот звонок и просьба, как крик о помощи. Теперь я твердо решил помочь Юльке в этой странной и глупой, в общем-то, дуэли престижности с ее хамоватыми, по-видимому, соседками. Я решил написать все-таки не одну, а пять открыток, представляя, как количество, перейдя в качество, поразит Юлькиных соседок в самое сердце.
Но случилось все по-иному. До конца поймет меня только тот, кто работал прорабом. Мотаясь по объектам и заказчикам с процентовками, в условиях острейшего дефицита времени, я писал, где попало, наспех стандартные фразы, предназначенные для «нужных» людей. Суть поздравлений сводилась к одному: «Я тебя не забыл», «Я тебя уважаю», а сами слова не играли особой роли. (Странно, почему именно на исходе года нужно об этом напоминать, а целый год не обязательно?)
Поздравление Юльке я все время откладывал, собираясь написать ей потеплее, в спокойной обстановке. Потом пошли собрание, авралы, новогодний вечер на работе. И вспомнил я о бедной Юльке только в третьем часу нового народившегося года.
Искрились бенгальские огни, стреляли хлопушки, и ленты серпантина вырывались из подцвеченного «Голубого огонька», и море знаменитых улыбок слетало в квартиру к праздничному столу.
И вдруг в благодушной полухмельной дреме, словно ножом в сердце, мне ударило воспоминание о Юльке. И что-то екнуло во мне. И наступило протрезвление.
Чего ты? -- спросила жена.
Так, что-то кольнуло.
Я продолжал принимать с домочадцами парад знаменитостей, таких далеких и таких доступных. Я смеялся, отвечал на вопросы, ел, пил, но все это было вторым планом. А на первом: в безлюдной квартире сидела красивая неудачница Юлька и молча, смотрела на меня печальными глазами. И не было в них ни тени упрека. Потому что Юлька никогда никого не упрекала. Беды свои она воспринимала как неизбежность, ниспосланную ей раз и навсегда. Мне стало неуютно в своей шкуре.
Я представил, как сегодня Юлька будет бегать к почтовому ящику, а потом завалятся к ней самоуверенные соседки и будут учить притихшую Юльку премудростям жизни. Будут поучать ее, Юлию Павловну, такую уверенную и рассудительную на уроках с детьми и такую растеряху в личной жизни.
Веселье закончилось. Мне не спалось. Я читал на кухне газету. (В новогоднюю-то ночь). Потом решительно оделся. На вопрос «куда» сказал, что спать все равно нет смысла. «Выйду, опробую новый воздух». На холодильнике я подписал одну открытку и вышел на улицу.
УЛИЦА радовалась Новому году, распевая прошлогодние песни. Люди шли группами и по двое. Казалось, эта ночь сплотила людей в радости, не оставив на земле ни одного одинокого. Но я знал, что это не так. Я не собирался идти к Юльке. Жила она немыслимо далеко. Но вдруг показалось такси. Я остановил его почти машинально. Было по пути, и я сел в машину. На заднем сидении был пассажир.
В новогоднюю ночь такое бывает, -- сказал он, продолжая разговор.—Я помню тоже, еще студентом в новогоднюю ночь искал квартиру. Бегал, бегал по лестницам и во втором часу сломался. Сел на лестнице, открыл торт и стал откупоривать шампанское. Кошка какая-то подвернулась. Обрадовался, все думаю, живое существо, не один. Так бы и просидел до утра, если бы не пригласили одни стариканы.
Ну, это еще не самое худшее. А вот скажите, если человек в новогоднюю ночь совсем один, даже без кошки, и попросил самого малого, пустяк: попросил, чтобы его поздравили. И вы этот пустяк пообещали и не выполнили. Забыли...
Ну, это уже совсем -- свинство.
Приехали, -- сказал водитель.— Может подождать. Если что не так, может, в гостиницу поедете?
Что ж, в этом есть резон.— Пассажир вышел и под фонарем стал листать блокнот.
Откуда он?
Из Ленинграда. Проездом. Привез кому-то привет от друга. Утром ему на автобус.
Я вышел из машины.
Послушайте. Вы женаты?
Нет.
Я взял его за локоть и отвел от машины.
Наверное, это была самая лучшая моя речь из всех произнесенных в жизни. Я говорил быстро, стараясь быть кратким. Я приводил доводы и примеры. Я расхваливал Юльку, боясь перехвалить, чтобы не вызвать у него подозрения. Я занимался самобичеванием. Я переживал искренне и вдохновенно. И я по-настоящему был искренен.
Сначала он улыбался, потом стал серьезен. Он закурил и стал думать.
Ведь вас не ждут здесь?
Нет.
А там вас ждут. И кто знает, может быть, ждут вас много лет. И у вас задача всего-то: узнать так ли это.
Ну что ж, может быть судьба, - улыбнулся он.
Вот вам вариант: звоните, отдаете вот эту открытку и говорите, что подобрали ее с пола у почтовых ящиков. Ее зовут Юлия Павловна.
Когда он ушел, я кинулся вдогонку, чтобы предупредить его о том, что Юлька никогда не догадается пригласить его зайти. Но он уже поднимался по лестнице.
Утром позвонила Юлька и взволнованным голосом, торопясь и запинаясь, сказала:
Я звоню из автомата. Я умоляю тебя, не звони мне и не поздравляй меня.
Что случилось?
Я умоляю тебя, не звони мне...
Ты был неправ. Принцы приходят к таким, как я. Они появляются в новогоднюю ночь. Только не звони мне, -- я боюсь, он подумает...
Я хотел было объяснить Юльке, как устроена жизнь, но она повесила трубку.
... Иногда я вижу их в городе. Они всегда вместе, всегда рядом. А между ними, как символ «равняется счастью»— симпатичный белоголовый малыш.
Она не звонит мне больше и не умоляет меня. И кто ее знает, наверное, поздравляет она теперь только «нужных» людей. Как я когда-то.