«Хлеба дай!..»
Будет общим местом повторять, какой страшный след оставила война в истории Германии и в памяти ее граждан, тогда юных, теперь уже доживающих свой век. Не думаю, что читателю интересен перебор известных фактов, а потому расскажу о том, что увидел сам, и из чего, как из кусочков смальты, сложится, надеюсь, более-менее цельная мозаика.
Замечу, речь пойдет о небольшом городе на 70 тысяч жителей, полукурортном (приставки «Бад-» не заслужил – вероятно, из-за наличия некоторого количества промышленных предприятий), со своим «старым городом», термальными источниками, соляными пещерами и пр., затерянном в горах Швабской Юры в Вюртемберге – т.е. о типичной германской глубинке.
Еще некоторое время назад у вокзала на симпатичном трёхэтажном особняке с башенками была укреплена мемориальная табличка, свидетельствующая о том, что это дом семейства Роммель и будущий знаменитый фельдмаршал провел здесь свои детские годы. Позже табличка была снята. Сочли, вероятно, что такая память не нужна – даже о человеке, бывшем в некотором роде антагонистом Гитлера, но тем не менее приложившем свои военные таланты к большой войне фюрера. Хотя некоторое время назад фильм о Роммеле в Германии сняли.
А для другой памяти место есть. Вот улица, названная именем жительницы города, которую во время войны отправили в минское гетто, где она в возрасте 70 лет в 1942 году умерла. Напомню: в Германии законодательно запрещены одобрение нацистской идеологии, нацистская символика, отрицание Холокоста.
Моя квартирная хозяйка (в мае ей исполнилось 90 лет) рассказывала мне, в каких страшных руинах лежал ее родной Мюнхен, в котором она родилась и прожила первые 40 лет жизни. Когда после войны заработал железнодорожный вокзал, добираться до него надо было несколько сотен метров через сплошные руины. (Не скрою, всплывала при этом мысль: «Ну что ж, а Ленинград? А Сталинград?..»)
Её мужу в этом году исполняется 94 года. Он из «выбитого» поколения той войны, характерного для всех воюющих армий. Из тех, кого призывали в 18, 19, 20... Он ушел рядовым в 1941-м на русский фронт. Винтик, из которых создавалась беспощадная машина. Пять лет пробыл в плену в Воронеже. Работал, работал, работал… Выжил, вернулся. Уже три года он лежит почти без движения в своем доме. Всё время молчит, говорить не хочет. Лишь время от времени, без всякой связи с действительностью, повторяет одну и ту же фразу по-русски: «Хлеба дай!..»
А что знает юное поколение? Вот на стенде в коридоре одной из школ – ксерокопия большой статьи из номера местной газеты за 2001 год, посвященной 65-летию местного гарнизона. В этих корпусах располагалась военная конная школа. Много фотографий (напр., марш войск гарнизона по улицам города, всё – конец 30-х – 40-е гг.). На одном из снимков – человек в каске на местном параде, подпись – начальник гарнизона полковник П., умерший в чине генерал-майора в русском плену в 1949 г.
Так может быть, верно заметил Набоков еще между двумя мировыми войнами – сколько немцы ни старайся, всё равно усы и сапоги торчат? (На стенде, конечно, уместнее была бы информация о скромном швабском литературном классике ХIХ в. , именем которого названа школа. Но таковой нигде не видно.)
А в мае 2013 года в городе произошло событие всегерманского масштаба. Был задержан тихо проживавший здесь бывший охранник Освенцима из отряда СС «Мёртвая голова», 93-летний Ганс Липшиц, литовец по национальности. В списке самых разыскиваемых военных преступников Центра Симона Визенталя он стоял под номером 4. Хотя сам утверждал, что в лагере был всего лишь поваром. Прошлое, извините за трюизм, рядом...
Опубликовано: газета "Грани Петербурга" №4 май 2015 г. (под названием "Прошлое - рядом", с редактурой текста); ж-л "LiteraruS" 1(54), 2017.