Уже третьи сутки Матвей валялся на больничной койке. Высокая, под сорок, температура не спешила сдавать завоёванные позиции. Невыносимо, адски, дико пекло в груди.
Тяжело, почти невозможно было дышать.
Его привезли на скорой под выходные, дежурный врач назначил какие-то лекарства,
но ничего серьёзного не обнаружил. Больному, однако, становилось всё хуже и хуже.
На третий день он так обессилел, что даже не мог ответить на приветствие нового соседа по палате.
Надо сказать, тот обладал весьма колоритной, запоминающейся внешностью.
Худой и высокий, прямой, как палка, старик. Про таких говорят, словно аршин проглотил.
В нём явно угадывалась выправка бывшего вояки. Да и как же иначе? Госпиталь-то военный.
На сухом, морщинистом лице вояки неожиданно молодо и живо блестели глаза антрацитового цвета.
Старикан, не дождавшись от Матвея ответа, нахмурил чёрные кустистые брови, сросшиеся на переносице,
и стал очень похож на одного широко известного политика.
«Брежнев», - мысленно окрестил деда Матвей и стиснул зубы от боли.
«Брежнев» основательно расположился на соседней койке и стал задавать какие-то вопросы.
Мысли Матвея путались, сбиваясь в кучу, как стадо баранов.
Каждое слово новоиспечённого соседа набатом отдавалось в его чугунной больной голове.
Господи, что ему нужно? Зловредный назойливый дед!
Как повезло, что меня, такого слабого и никудышного, не видят жена и дочка.
Семейство отдыхает на море, Светка была так счастлива, что исполняется заветная дочкина мечта!
Вот и хорошо, что они ничего не знают о его глупой болезни.
Ему, военному лётчику, недавно уволенному в запас, приходилось бывать в разных передрягах, но даже в дурном сне не привиделось бы, что можно отдать богу душу из-за банальной простуды. Мысли метались, то ускользая куда-то в туман, то возвращаясь обратно. Наконец-то отстал этот надоедливый дедок.
Из коридора летел чей-то высокий командирский голос: « Я, Востряков Пётр Савельевич, полковник в отставке, требую, чтобы меня отвели к начальнику госпиталя. Немедленно!»
Кроме этих слов Матвей ничего не услышал, провалившись в глубокую яму небытия…
Пётр Савельевич Востряков крепко задумался. Этот парень, Матвей, напомнил ему сына. Воображение рисовало картины прошлого. Вот Серёжа, забавный пятилетний малыш, важно шагает по парковой аллее рядом с красивой белокурой женщиной, своей мамой. Пройдёт совсем немного времени, и он вынужден будет стать для сына и отцом, и матерью, потому что его красавица жена покинет этот бренный мир. Богу нужны лучшие..
Сын станет всем для сорокалетнего военного офицера, он будет его баловать и отдавать ребёнку всего себя, даже не помышляя о новой семье и привязанности. Нет, конечно, он не может пожаловаться, что женщины уделяли ему мало внимания, или он сам был равнодушен к прекрасной половине, и всё-таки сын - это главное! То, ради чего стоит жить!
Их связь сродни нетленной связи матери и ребёнка. Пуповина ещё не перерезана, и он надеется, что так будет всегда.
А вот Сергей - курсант высшего артиллерийского военного инженерного училища.
Отец так горд, что сын пошёл по его стопам, он так счастлив единством со взрослым уже сыном! Кажется, наступила пора подумать и о себе. Избранницу зовут Вера, она так же одинока, но готова связать с ним свой путь без промедления.
Пётр Савельевич счастлив новой любовью, но неожиданно сын противится этому решению.
Пётр Савельевич, не понимая сыновнего эгоизма, ссорится с ним, а дальше - многие годы обид и разобщённости.
Даже теперь, когда Веры вот уже два года как нет, сын не поддерживает с ним ровно никаких отношений.
Он живёт в другом городе другой жизнью…
Очнувшись, Матвей видит над собой незнакомых людей в белых халатах.
- С возвращением, сынок! Ты был на грани, - слышит он смутно знакомый голос.
- Да, это правда, - подтверждает высокий представительный мужчина в халате.
- У вас двухсторонняя прикорневая пневмония в тяжёлейшей форме. Но теперь всё будет хорошо. Я, начальник госпиталя,
это дело на моём личном контроле. Спасибо уважаемому Петру Савельевичу, он очень своевременно стал бить в набат!
Матвей ещё слаб, но его молодой организм борется и постепенно идёт на поправку.
Дед держит над ним шефство, сурово следит за действиями персонала, чтобы выполняли назначенные процедуры качественно и без проволочек. За несколько дней они с Матвеем сильно сдружились. Дед здесь «свой», он ежегодно ложится на плановое обследование, его уважают и побаиваются. Иногда он отправляется в «самоволку» и приносит Матвею разные вкусности.
Матвей замечает, что старика никто не навещает.
- Савельич, у вас есть родные?
- Как тебе сказать, Матюша! Пойдём-ка мы с тобой в сад, подышим.
В больничном саду свежо и приятно, бушует июньская зелень, светит солнышко, весело щебечут птички.
Мужчины усаживаются на скамейку в тени деревьев, Пётр Савельевич, быстро оглянувшись по сторонам, достаёт из-за пазухи плоскую бутылку коньяка.
- Выпьем, сынок, за окончательное твоё выздоровление! Во имя отца и сына, и святого духа. Аминь.
Он передаёт коньяк Матвею, устраивается поудобнее и раздумчиво произносит:
- Вот ты спрашиваешь, есть ли у меня родные. И есть, и нет! Сам воевал, но остался жив, а вот младшие братья погибли в войну, родительский дом вместе с ними накрыло фашистской бомбой..
Было у меня две жены, обе красавицы. Первая умерла рано, оставила на меня малолетнего сынишку. Воспитывал один, души не чаял, да вырастил эгоиста! Уж сам взрослый парень, но не захотел, чтобы я связал свою жизнь с другой женщиной.
Со второй женой познакомился я в военторге, она там работала бухгалтером. Сошлись с ней, а с сыном с тех пор так ни разу не разговаривали..
Интересная была женщина во всех смыслах! Перед смертью, правда, стала немного чудить. Спрятала куда-то свои документы, да так, что днём с огнём не найти!
Сколько сил я потратил с нашими бюрократами, чтобы их восстановить. А после похорон затеял стирку, стал сыпать порошок из пачки, а он не сыплется! Что такое? Смотрю, там целлофановый пакет, а в нём аккуратненько документы упакованы!
- А ты, сынок, есть ли у тебя кто, кроме жены с дочкой?
- Родители умерли, а сестра с семьёй живут в Самаре.
- Надо же, какое совпадение! Мой сын тоже живёт в Самаре.
- Значит, по выздоровлении едем к сестре в гости! Она у меня хорошая.
- А я и не против! - лукаво блеснули глаза из-под кустистых бровей.
- Вот скажи мне, Матюша, как же тебя занесло в лётчики?
- О, Савельич, это отдельная история! Отец был лётчиком, и я с детства мечтал об этом.
Но мама категорически не соглашалась, хотела, чтоб стал я инженером, вёл спокойную, размеренную жизнь. Вот и отправился я в Москву, поступать на инженера, но по дороге курс мой изменился в нужном направлении! И ни разу потом не пожалел. Сейчас даже не представляю чем заняться на гражданке. Всё так непривычно!
- Ничего, сынок! Об этом мы ещё потолкуем. Где наша не пропадала, прорвёмся!
После выписки из госпиталя для Матвея наступили серые скучные будни. Ему нелегко было вписаться в гражданскую повседневность, найти себе дело по душе. Для начала он устроился к одному барыге на рынок развозить на своей машине продукты, но работа не приносила бывшему лётчику ни моральной отдачи, ни материальной.
Как-то вечером в его квартире раздался телефонный звонок.
- Здравствуй, Матюша! Как у тебя со временем? Приглашаю завтра к себе на ужин в девятнадцать ноль-ноль. Так придёшь?
- Приду!
Матвей обрадовался приглашению, он-то считал, что старик давно забыл о нём.
Ровно в девятнадцать следующего вечера перед ним широко распахнулись двери.
Дед не поскупился, стол так и ломился от закусок. На сковороде скворчала румяная зажаристая картошечка, и вдобавок ко всему Пётр Савельевич водрузил на середину стола непочатую бутылку мгновенно запотевшей «беленькой».
- Как живёшь, Матюша? - после первой рюмки за встречу спросил хозяин.
- Буксую потихоньку. Занимаюсь извозом на частника.
- Почему бы тебе не организовать своё дело?
- Нет денег, Савельич.
- Я тебе помогу, сынок! Дам миллион. Как сможешь, так отдашь.
Дедова помощь пришлась кстати, Матвей открыл небольшое транспортное предприятие. Дела постепенно шли в гору, через год он вернул почти все долги, но деда не забывал. Старик совершенно очаровал жену и дочку Матвея своей галантностью.
К тому же он был очень щедрым. Света, жена Матвея, стеснялась принимать дорогие подарки, но полковник в отставке умел настоять на своём.
- Дочка, я делаю это не для вас, а для себя! Прошу, не лишайте меня радости и удовольствия, - гремел намеренно строгий командирский голос.
Но самой великой радостью для деда, похоже, оставались их с Матвеем редкие мужские посиделки и разговоры «за жизнь». Для домашних операция носила кодовое название «картошечка».
Матвей и сам пунктуальный человек, подчас удивлялся дедовой педантичности.
Как-то мужчина застрял в пробке и опоздал к назначенному времени на пятнадцать минут. В тот день он возвращался из длительной поездки, страшно устал, томился голодом, предвкушая встречу с дедовыми кулинарными изысками и вкуснейшей фирменной картошечкой, жаренной Савельичем по особому рецепту.
Пулей взлетев на четвёртый этаж, с нетерпением нажал на кнопку звонка.
Пётр Савельевич не спеша вышел из квартиры, плотно прикрыв за собою дверь. Матвей попытался просочиться мимо него, мол, Савельич, ура-ура, это же я, Матюша, добрался наконец до вожделенной картошечки, мой желудок жаждет пищи, а ум общества!
- «Картошечка» была в девятнадцать ноль-ноль, а сейчас я ухожу отдыхать! - безапелляционно заявил полковник в отставке.
Несмотря на своеобразный характер деда, Матвей прикипел к нему всей душой.
Но иногда между ними происходили серьёзные размолвки. Однажды на посиделках Пётр Савельевич торжественно объявил:
- Предлагаю выпить стоя за настоящего мужика Ельцина! Уж он наведёт порядок в этом стоячем болоте!
- Я пропускаю этот тост.
- Это почему же?!
- У меня своё мнение на сей счёт.
- Какое же?
- Диаметрально противоположное вашему.
- Ах, диаметральное! Вот и убирайся из моего дома!
Они не разговаривали целый месяц, но Матвей каждый день начинал с телефонного звонка, а услышав бодрый голос деда, сейчас же клал трубку. «Значит, жив-здоров старый вояка», - беззлобно усмехался Матвей, со спокойной совестью принимаясь за дела.
Старик не выдержал первым.
- Матюша, прости меня, я был не прав! Приходи на картошечку, а?
- Как обычно, в девятнадцать? С удовольствием! - весело согласился Матвей.
Пётр Савельевич иногда наведывался к Матвею в офис с «инспекцией».
- Ничего-ничего, Матюша, не суетись! Я ненадолго, - довольный произведённым фурором и оказанными почестями, восклицал дед, усаживаясь в предложенное кресло, и мог тихонько провести там несколько часов, горделиво поглядывая на подчинённых и заказчиков своего протеже, ведь он тоже имел к этому некоторую причастность!
Семья Матвея в полном составе, включая деда, дружно собиралась в отпуск.
Раскрасневшаяся Светка, как челнок, сновала из зала в кухню и обратно, укладывая снедь в дорогу.
Билеты на поезд в Самару куплены заранее, чемоданы почти упакованы, остались последние штрихи.
Дочка с помощью деда вытаскивала из своей комнаты огромный рюкзак, плотно набитый игрушками.
- Ой-е-ё! - шутливо воскликнул глава семейства. - Народ! Великая к вам просьба, оставьте на месте хотя бы половину квартиры!
Настроение у Матвея было приподнятым, он впервые за последние три года выбирался в отпуск. Пока налаживался бизнес,
об этом не могло быть и речи. «Наконец-то я исполню обещание, данное деду! По истине, обещанного три года ждут», - размышлял Матвей, наблюдая за суматошной вознёй дочки и деда.
А ещё он возложил на свои плечи миротворческую миссию и сейчас обдумывал, как лучше всё устроить. Адрес и телефон Сергея Вострякова ему помогла найти сестра.
На следующий день по приезде в Самару Матвей встретился с сыном Савельича.
Ровесники, они неожиданно легко нашли общий язык.
- А я-то думал, что совсем не нужен ему, - виновато говорил Сергей, - ведь вы знаете какой у отца крутой характер.
- Это да, - улыбнулся Матвей.
Вечером Сергей стоял на пороге гостеприимного дома, где остановился его отец.
- Собирайтесь! Мои жена с сыновьями и тесть с тёщей с нетерпением ждут всех на праздничный ужин, - заявил Востряков младший.
Матвей был доволен удачно выполненной миссией и счастлив безграничной радостью деда, поскольку тот обрёл не только сына, но и внуков.
После памятной поездки в Самару прошло десять лет. В большой квартире Петра Савельевича намечался праздник, старику исполнялось восемьдесят. Приглашены несколько сослуживцев, сын с невесткой и внуками, его тесть и тёща и, конечно,
Матвей с семьёй.
Дед светился счастьем и выглядел как огурчик, несмотря на свой солидный возраст.
Но в атмосфере ощущалась некая напряжённость. Стоило Матвею приблизиться к дедовой родне, как те тотчас умолкали. Матвей ловил на себе колкие неприязненные взгляды. «Что случилось в датском королевстве? А-ааа! Квартирный вопрос!» - внезапно осенило Матвея. Ему как устроителю торжества досталось первое слово.
- Дорогой Пётр Савельевич! Уважаемый юбиляр! - волнуясь, начал Матвей.
- Человек долга, чести и совести! Воин, спаситель, помощник, мудрый советчик, надёжный друг и просто очень хороший человек, за внешней суровостью которого скрывается мягкая добрая душа!
Сегодня я хочу признаться тебе, как сильно я тебя люблю!
Желаю тебе, родной мой Савельич, крепкого-крепкого здоровья и долгих-долгих лет!
Уважаемая родня, спешу успокоить вас по поводу наследства.
Настоящая мужская дружба значительно ценнее многих богатств!
Что может быть дороже вовремя подставленного плеча?
Я счастлив нашей дружбой и благодарен судьбе, которая свела нас вместе!
За тебя, отец! Стоя и до дна! Ура-ура-ура!!!
Праздник удался, дед остался доволен. Через пару дней он отбывал к сыну в гости.
- Матюша, я так благодарен за твои слова! Откуда тебе стало известно, что я хотел объявить тебя наследником своей квартиры?
- Почувствовал по настроению твоей родни, - коротко усмехнувшись, ответил Матвей.
- Ты не обижайся на них, не ведают, что творят. Они являлись сюда раз в год, а ты был рядом всегда, каждый день. Возился со мной, когда я болел, ни разу не отказал в помощи. Думаешь, я не знаю, как тебе было непросто, а? Я весьма неудобный старик!
- Это да! - улыбнулся Матвей.
- Спасибо тебе, сынок, за всё, спасибо, родной! Ты встретишь меня через недельку?
- Так точно, товарищ полковник!
***
Матвей опаздывал на вокзал, выжимая всю мощь из мотора «Ауди». Хлестал страшный ливень, машину заносило на мокром скользком шоссе, «дворники» не успевали снимать с ветрового стекла длинные толстые струи дождя. Матвей спешил, опасаясь, что дед не станет его ждать, промокнет и наверняка серьёзно заболеет. Внезапно зазвонил сотовый, на табло высветилось имя: Сергей Востряков.
- Матюша, ты в дороге? Останови машину.
- А что случилось? - неприятно кольнуло в сердце.
- Боюсь, отца не придётся больше встречать… Несколько часов назад он скончался.
Приезжай!
Время будто остановилось. Дождь барабанил по крыше машины, тревожно выстукивая: ушёл, ушёл, ушёл… И только одна мысль назойливо билась в мозгу Матвея: «Почему, почему, почему я не спросил у него секрет картошечки? А теперь уже слишком поздно»...
Боль, отчаяние смешались в нём, не давая вздохнуть.
Неожиданно прекратился ливень, забрезжило солнце и ему показалось, что он видит улыбающееся лицо старого друга: «Не дрейфь, сынок, прорвёмся! Где наша не пропадала».