Мелочи не хватало на бутылку самого дешевого пива. Но хватало на пачку самых дешевых сигарет с фильтром. Эта безрадостная дилемма заставила человека замедлить шаги. А затем и присесть на край мокрой, оплеванной неряшливыми желтыми листьями, лавочки. Осенний дождик, нудный, словно докторская диссертация на тему «Компрессионно – дискфункциональное протостронгилезирование и перманентное фибротрахеобронхоскопирование методом аббревиации промежуточно – межполостных брахикефалий при синдроме Адамса – Морганьи – Стокса», или чего-то в этом роде, изо всех сил пакостил его напряженному мыслительному процессу. Мыслить же ему было просто жизненно необходимо. Ибо вопрос перед человеком стоял почти гамлетовский. Как ему жить дальше. Немедленно купить пачку сигарет. И всласть покурить. Или попытаться найти недостающие двадцать рублей и купить бутылку пива. Сердце человека упрямо выстукивало «Nunc est bibendum»*. Но жизнь, точнее, ее последний полугодичный отрезок, заставили его стать еще более прагматичным, чем «тогда». Он с отчаяньем осознавал, что перед этим «бибендумом» нерушимой китайской стеной стоят недостающие ему двадцать рублей. Сумма ничтожно мизерная для подавляющего числа его сограждан, но только не для него. «Тогда» он вообще не считал их деньгами. Но жизнь жестоко указала ему на ошибочность его воззрений. Теперь он считал деньгами даже монетку в пятьдесят копеек. «Если бы я смог найти сорок пятидесятикопеечных монет, то сразу бы пошел и купил себе банку пива». – Подумал и излишне внимательно посмотрел под ноги. Денег под ногами не было.
«И «этой» как назло в городе нет. Она бы дала, обязательно дала. Может даже целых пятьсот рублей. Или тысячу. – Он непроизвольно сглотнул, на миг, представив, сколько всего он смог бы купить на пятьсот рублей. – Так нет, укатила со своим новым хахалем на юга, в Египет что ли. Или в Анталию. Чем всем им здесь плохо, не понимаю. Слышите, вы, где ваш патриотизм? И ностальгическое желание поссать под русской березкой. Погода, вон какая, - человек пошевелил пальцами ног в мокрых отяжелевших разодранных желтых башмаках и зябко поежился, - бодрящая. Можно даже сказать, болдинская осень. И рублей сто «эта» подбросила мне без разговоров. Хотя ей всегда было наплевать на все красоты мира и его окрестностей. – Он болезненно скривил губы в воображаемой саркастической усмешке. – Мышь облезлая. Коварная лицемерка. Только она одна и была в ней настоящей. Не зря же мне за нее такие деньги давали. Сейчас на диетах сидит, выпендривается. А раньше бывало на…естся макарон с сосисками и с кетчупом, и довольна. Рот до ушей, хоть завязочки пришей. Похудела, побледнела. Но ей хоть бы что. Даже, кажется, пышнее стала, зараза. В вагоне повышенной комфортности теперь ее перевозит, в СВ - человек, наконец, позволил себе обвинительные интонации. – Словно дипкурьеры секретную почту. Нет, чтобы о бездомных детях подумать. Буржуйка недорезанная!»
«Гордыня и блажь! Как пацан купился, как безмозглый идиот! Надоела она мне, свободы захотелось. Теперь ее полно, с избытком. Хочешь ложкой ешь, хочешь на хлеб мажь. Когда он в доме есть. Это не шило на мыло. Это «все» на «ничто». Кретин! Таланта своего стеснялся. Теперь нет ничего. Ни таланта, ни бабы, ни бабла. Есть нищенская прогорклая свобода. И понимание, что больше уже ничего стоящего не написать. Спекся, меринок… Головка от славы закружилась… Мудила, с Нижнего Тагила… А все тот доходяга, из «Милосердия». Без мыла в душу влез… Тихий, вежливый… до приторности. Словно сладкая вата на палочке. На автобусе, как простой работяга, уехал. Сволочь он, сволочь! Что ему, трудно было крыльями помахать? Может, мне от этого не так муторно было бы. Главное, и с этим мне смириться тяжелее всего, я стал абсолютно никому не нужен. Соседка баба Варя не в счет. Ей я нужен только как тягло, курьер доставляющий продукты из магазина. Все эти эстеты и снобы, которые от моего творчества без ума были, нос от меня воротят. Или просто не узнают меня в нынешнем потрепанном опустившемся человечке? Даже этот гад, а кто же он еще, не знает, что со мной делать. Бросил бы он меня уже давно, да гордость не позволяет, вот и возится, пыхтит. Трудно ему себе признаться в том, что умишка у него маловато чего-нибудь назидательного из судьбы моей изобразить. В тот раз он за пару дней на «путь истинный» меня наставил. А теперь уже месяц пыжится и ничего стоящего придумать не может. Да и вариантов у него всего два. Первый, если откровенно, совсем дурацкий. Ну, что тот, из «Милосердия» не ангелом был. Скорее, его антиподом. Этот вариант мне совсем не нравится. Одно дело лопухнуться перед Высшим Добром. И совсем другое, перед Вечным Злом. Любой нормальный человек наверняка поймет разницу. Мне, как бывшему талантливому жопописцу это особенно обидно.
Второй вариант меня бы вполне устроил. Да что там устроил, я бы был счастлив! Чтобы ко мне вернулся мой странный талант. Соскучился я по нему. Изголодался я без него, опустился, спиваться начал. Впрочем, как мне, русскому интеллигенту без этого? Мне без этого категорически нельзя. Но очень хочется, чтобы как раньше. Сытно, покойно и чтобы жизнь на годы вперед расписана. Ведь он, со своей старомодной моралью, на это никогда не пойдет. Только если мысленно и чисто гипотетически. Чтобы меня понервировать. Впрочем, я его, как художник художника, понимаю. Если он все так повернет, то поставит крест на своем предыдущем словоизлиянии. А какой писака на это пойдет? Ну, может какой-нибудь и рискнет. Только не этот. Мой даже ангела опасается повторно ко мне подпустить. Как бы чего не вышло. Перестраховщик! Впрочем, и здесь он отчасти прав. Ведь может и выйти. Да еще как выйти! Уж очень я на него, тихушника, зол. Ведь вроде и понимаю, что не сам он, тоже по принуждению, но ничего с собой поделать не могу. Если бы знал, что мне за это ничего не будет, то придушил бы без зазрения совести. И его, и ангела… Опять же, завистливый он слишком. И вредный. Не хочется ему, чтобы я спокойно и уверенно своим трудом себе на обеспеченное настоящее и безбедную старость зарабатывал.
И "эта" тоже фыркает, нос воротит. Совсем ее король гондонный испортил. Я не ругаюсь, а констатирую факт. Он самый и есть. Потому что в нашем городке всю торговлю презервативами монополизировал. Но перед "этой" на цыпочках и с домашними тапками в зубах. Не понимаю я его. Ни кожи у нее, ни рожи. Мог бы себе и помоложе, и покрасивее сыскать. Так он к ней присох. Я – то таким вынужденно был. У нас с ней этот, как его, симбиоз** был. Ну, творческое содружество. Странное существо человек. Ведь и надеяться не на что, а все одно надеюсь. Поэтому и к "этой" предварительно подкатывал. А она лобик морщит, глазками своими пустыми хлопает. Человека из себя изображает! Ничего, если жизнь совсем за глотку возьмет и тебя придушу. За двух человек сидеть или за трех, большой разницы нет. Нельзя мне в этой жизни без тебя! Понимаешь? Все, больше не могу. Надо срочно купить сигарет».
Дворовый приятель из полузабытой юности подвернулся человеку как нельзя кстати. Было все: сигареты, пиво, водка, шашлыки. И воспоминания. И слезы. Человек был пьян и счастлив. Или опьянел от счастья и внимания. Ему было хорошо.
"Неудачная сказка" здесь http://www.proza.ru/2015/03/31/496
* - теперь надо пить (лат.)
** (сожитие) – форма взаимоотношения живых существ при котором оба партнера, или один из них, извлекают пользу из взаимного существования.
18.06.15 г.