В Киеве я был всего один раз, меньше суток. С 3-х часов ночи до 20 часов следующего дня, в августе 1987-го года. Но, короткий этот визит оказался интересным и запомнился мне на всю жизнь. Однако, расскажу всё по порядку.
Итак, август 1987-го. Я возвращаюсь через Киев из командировки в Каменец Подольский. Командирован я был тогда на завод, изготавливавший запоминающие устройства, на так называемые «Курсы повышения квалификации». Думаю, реальной пользы от этой учёбы было немного, потому что учили нас рабочие-наладчики и инженеры, чему попало и кое-как. Для них это был легальный способ подзаработать. Бюрократы же были довольны тем, что могли поставить галочки в отчётах, а слушатели курсов получали очередные «корочки». Гипотетически, это улучшало наши шансы на повышение. Немалое значение в моей командировке имел также «советский бартер». Мне нужно было обменять у наладчиков казёный спирт и стеклянные поделки наших умельцев на дефицитные магнитные головки. Чем я успешно и занимался, так что мой большой рюкзак наполовину заполнился коробками с этими самыми головками.
Время, проведённое в командировке, я вспоминаю с удовольствием. Учёба была необременительная, и погода хорошая. Зелёный и цветущий город Каменец мне очень нравился. Я с удовольствием гулял по старой крепости, по выходным осматривал исторические окрестности. Вечерами я до темноты сидел в цветущем скверике и читал дефицитные в Ленинграде толстые журналы с последними перестроечными бестселлерами. В частности, прочитал «Печальный детектив» Астафьева. В местной библиотеке ажиотажа читателей не наблюдалось, и добрая библиотекарша охотно снабжала меня всеми новинками. Моим соседом в гостинничном номере оказался отличный парень, Паша Клочков — капитан Клочков. Когда я спросил, не родственник ли ему герой-панфиловец, старшина Клочков, он сказал, что нет, но семья его военная. Будучи служакой и хорошим специалистом, он оставался, при этом, интеллектуалом и интересным собеседником.
Паша Клочков и его друзья-офицеры работали в военной организации в Киеве и были командированы на те же курсы, что и я. Компания у нас сложилась весёлая, нередки были и застолья. Гвардия использовала командировочную свободу на всю катушку. В общем, время проводили с пользой и с удовольствием. Когда командировка наша закончилась, мы сердечно распрощались на отвальной, и я, как водится, пригласил ребят приезжать в гости, написал свой адрес. Это вызвало у друзей некоторое замешательство, которое я быстро понял. Конечно, офицерам нельзя давать свой адрес никому, тем более, мне — «инвалиду 5й группы». — Вдруг, я завтра слиняю в Израиль и передам их адреса ЦРУ. — Только Паша не растерялся и тоже пригласил меня в гости. Он сказал: «я живу в квартире 23 в точечном доме у «Динамо». После чего они отправились на свой поезд. Через сутки уехал и я.
Придя к поезду, я первым занял место в своём купе. Спустя некоторое время заявилась ватага каких-то блатных, по виду, пахан и двое «шестёрок». Вели они себя дружелюбно и предложили выпить, от чего я отказался. Они стали расспрашивать меня — кто я такой и куда еду. Особенно их заинтересовало содержимое моего рюкзака. Очень удивились, что я везу какие-то магнитные головки и, по-моему, не очень поверили. Как потом я узнал, всё было неспроста. Каменецкий район был тогда в СССР одним из самых передовых по производству конопли. То есть, блатные, видимо, заподозрили во мне гонца конкурирующей фирмы, подрывающей их наркотрафик. Но тогда я ничего этого не знал, послушал немного блатные анекдоты и отправился на боковую, надеясь до Киева выспаться. Сразу заснул, положив под голову рюкзак, и спал, пока меня не разбудил проводник. В купе было уже пусто, только со сна я вспомнил ощущение, что кто-то рылся в моём рюкзаке. Хорошо, что я не проснулся, а то могли бы, наверное, и глотку перерезать! Может, они мне в чай снотворного подсыпали?
Когда поезд подошёл к киевскому перрону, было около 3х часов ночи. Бодрый и свежий, я вышел в ночной город. Передо мной простирался широкий и хорошо освещённый пустой проспект. Посмотрел название — «Проспект Динамо». Тут у меня возникла шальная мысль разыскать Павла. Раз проспект называется «Динамо», то, по логике, и вести он должен к стадиону Динамо. И, не долго думая, я отправился в путь, прямо посерёдке проспекта. (Не сидеть же на вокзале до утра!) Шёл, не торопясь, наверное, часа полтора и, действительно, вышел к старому стадиону Динамо. Тому самому, где наши героические футболисты играли против команды нацистских оккупантов и выиграли. В результате чего, их расстреляли. Я осмотрел стадион и сел на скамеечку, дожидаться утра, чтобы не будить друга спозаранку. Вблизи стадиона, действительно, стояли три точечных дома. В полвосьмого отправился искать Пашу.
Парадные в домах тогда не запирались на кодовые замки. Поэтому я, без труда, во втором доме, нашёл квартиру 23 с табличкой у звонка: Клочков. Позвонил и увидел удивлённое, заспанное лицо друга и его жены. После объятий и расспросов меня посадили завтракать, что было очень кстати, и мы составили программу знакомства с Киевом. Я хотел увидеть Лавру, главные храмы и, вообще, познакомиться с городом. Паша сказал, чтобы к 17 часам я возвращался к нему, мы пообедаем, пообщаемся и я пойду на вокзал. Они рассказали мне, как доехать до Лавры, и я отправился. Вышел у Днепра, полюбовался на прекрасный вид, зашёл в храм, выстроенный Растрелли, потом мимо памятников и музея Победы подошёл к Лавре. Надо сказать, что Киев мне очень нравился. Тогда это был, наверное, самый чистый город в мире. Каждые полчаса все улицы мыли поливальные машины. Не было ни клочка голой земли — всё было засажено цветами. Так боролись с заражённой пылью и с радиацией.
Мне понравились и киевляне, особенно, женщины — приветливые, красивые и нарядные. Вот я пришёл к Лавре, посмотрел храмы, а в пещеры не пошёл, потому что вход платный, а у меня оставался 1 рубль 10 коп. Да и не очень я тогда понимал, что это такое — лаврские пещеры. Потом погулял по Крещатику, подошёл к Софийскому собору, осмотрел и это великолепие, древние мозаики. У памятника Богдану Хмельницкому увидел объявление, что в Михайловском соборе открылась после реставрации большая выставка древних икон и фресок. Узнал, как туда проехать, сел на троллейбус и поехал. И хорошо сделал, потому что эти иконы и фрески стали самым значительным моим впечатлением от Киева. Сойдя с троллейбуса, по пути, купил батон и треугольную пирамидку кефира и в скверике под липами перекусил. Вот и древний собор, к сожалению, тоже слегка перестроенный в духе украинского барокко. Но, меня интересовала роспись храма.
Византийские иконы и фрески меня поразили. По Пскову и Новгороду я был знаком с греческими иконами, но там они, всё-таки вплетаются в контекст русской иконописи, они как-то адаптированы к русским церквям и к русским зрителям. Здесь, в Киеве, я смог оценить греческую иконопись, как школу, — в целом. Для меня тут открылась неизвестная прежде историческая ступенька европейского искусства, от которой духовная живопись разветвлялась на два самобытных пути — русский и европейский. Между картинами раннего Ренессанса и русскими иконами существует несомненное духовное родство, но изобразительные формы их резко разнятся. Русский путь — это символическое абстрагирование, приближение к евангельским трансцендентным смыслам, достигшее вершины в творчестве Рублёва. Западный путь — это попытка совмещения духовности с конкретной телесной красотой, поиск форм, примиряющих христианские смыслы с античным мировосприятием.
Вот эту, неизвестную мне точку разделения путей духовной живописи я и открыл на выставке в Михайловском соборе, хотя сформулировал это, конечно, позже. Там, в Михайловском соборе, я просто впитывал открывшуюся новизну. Прекрасные иконы и фрески производили великолепное впечатление в интерьере древнего собора. Можно сказать, что они давали эффект погружения в духовное богатство Древней Руси. Вот с этим ощущением я и вышел из храма, сел в троллейбус и поехал к Паше. Не буду описывать щедрое застолье, потому что память этого не сохранила. В нужное время я поднялся, сердечно распрощался с гостеприимными хозяевами и отправился на троллейбусе к вокзалу. Дальнейшее моё путешествие происходило без приключений. Выспался в поезде, на следующее утро вышел на Витебском вокзале, бросил 5 коп. в метро и вернулся домой. Вручил подарочки детям и жене и занялся домашними делами. Вот и всё...
Июль 2015.