Отрывки из книги Слава казацкая

Равиль Байбурин


Слава
казацкая

Книга для чтения по истории родного края
ХVI – XVIII вв.


Часть I.  ХVI век - Томаковская Сечь.


Второе издание, переработанное и дополненное



Марганец

2015


Книга для чтения по истории родного края повествует о жизни и борьбе наших славных предков – запорожских казаков. История Днепропетровщины дана на фоне событий, происходивших в то время в Европе, в том числе и на Украине и в России. Даны портреты исторических деятелей, которые оказали какое-либо влияние на судьбу Украины, а значит и нашего края. 
Первая часть книги посвящена истории Томаковской Сечи.
Добротная научная основа сочетается с увлекательностью и доступностью изложения.
Эта книга, без сомнения, будет полезна и интересна не только школьникам, но и студентам, учителям, всем, кто не равнодушен к истории родного края.



Светлой памяти моей жены –
Татьяны Григорьевны Байбуриной
(Мирошниченко)
– посвящаю.

ВСТУПЛЕНИЕ.

«Клянусь честью, ни за что на свете я
 не хотел бы переменить Отечество или иметь
другую историю, кроме истории моих предков».
                А. С. Пушкин


В далёкие 60-е годы ХХ века жил и творил замечательный советский  актёр и певец Марк Бернес. Одна из его песен называлась «С чего начинается Родина?»:

С чего начинается Родина?
С картинки в твоём букваре,
С хороших и верных товарищей,
Живущих в соседнем дворе…

Мы в детстве очень любили и слушать, и петь эту песню. И под её влиянием задумывались:
• Что такое Родина?
• С чего она начинается?
И постепенно приходили к пониманию того, что Родина – это, в первую очередь, твой отчий дом, твоя родная улица, твоя родная школа, твоё родное село или твой родной город. Это – твои родные и близкие, друзья и товарищи.
Как известно, понятие «Родина», «Отчизна» имеет для нас несколько значений. Это и великая страна с великой историей. Это и место на Земле, где человек родился и рос. Где находятся могилы его предков. Где он познал первые радости и неудачи.
Для марганчан же Родина – это наш шахтёрский городок, который в октябре 2013 года отметил свой славный 75 - летний юбилей. Конечно же, это – не возраст для города. Поэтому наш Марганец выглядит юнцом рядом с такими вечно молодыми ветеранами в семье украинских городов – древними твердынями нашего народа – как Киев, Чернигов, Львов. И в то же время он повидал немало. Ведь история его начинается не только с 1938 года, а задолго до этой даты.
И основан он был в степях, которые хранят гул запорожской вольницы.
Той вольницы, которая заставляла дрожать от страха и крымских ханов, и турецких султанов, и польских панов.
Той вольницы, которая освободила значительную часть территории Украины от польско-шляхетского господства.
Той вольницы, которая заложила фундамент украинской государственности.
Основан был на земле, щедро политой кровью героев – защитников Украины – запорожских казаков. Ведь именно тут, на территории нашего города была основана первая Запорожская Сечь – ТОМАКОВСКАЯ.
Та Сечь, о которой великий писатель украинского и русского народов Николай Васильевич Гоголь с пафосом  писал:
 
«Так вот она, Сечь! Вот то гнездо, откуда вылетают все те гордые и крепкие, как львы. Вот откуда разливается воля и казачество на всю Украину!».

 А известный русский мыслитель, писатель, революционер-демократ Александр Иванович Герцен утверждал, что:

 «Запорожская Сечь представляла собой удивительное явление плебеев-витязей, рыцарей-мужиков».

 И мы – жители славного города Марганца - можем гордиться тем, что именно в историческом прошлом нашего прекрасного края было такое неповторимое и легендарное явление, как Запорожская Сечь.
И мы можем гордиться тем, что именно наш край – Днепропетровщина - является родиной и центром известного всем, не только  на Украине, но и далеко за её пределами, запорожского казачества. Этого уникального явления в мировой истории, гордости украинского народа, наивысшего его взлёта в своём  вековечном развитии. Родиной запорожской вольницы.
С этим необычайным, интереснейшим и наиболее выдающимся явлением в истории Украины связаны героические страницы в истории нашего края, которые охватывают почти три столетия (XVI - ХVIII века). Ведь именно тут у нас – возле нашего города Марганца - находилась Томаковская  Сечь (40-е - 50-е годы XVI века – 1593 год).

Вы только вдумайтесь в это: за триста лет существования украинского казачества во всей Украине было всего  8  Сечей. И 5  из них располагались на территории Днепропетровщины. Причём 1-я Сечь - возле нашего города!

Именно отсюда – из нашего родного края - разлился дух казачества по всей украинской земле. Этот дух – зримое воплощение любви к свободе, к родному краю, для защиты которого запорожцы не жалели ни трудов и даже ни самой жизни. Именно с ними – этими «рыцарями чубатыми» - связаны героические и трагические, счастливые и несчастливые страницы истории нашего края, которые охватывают несколько столетий.
Так давайте же перелистаем некоторые из этих прекрасных, волнующих страниц истории нашего родного края. Ведь любой нормальный человек должен знать прошлое своей страны, свои корни. Должен помнить о тех, кто жил до него, создал и сберёг его дом, страну, землю.
Наши предки оставили нам в наследство  тысячелетний опыт. И свои трудовые навыки, достижения, приобретения, успехи (как материальные, так и духовные). И свои промахи, просчёты, неудачи, беды, горести.
 И как волшебное заклинание завещали они своим потомкам – нам - народную мудрость:
«Будущее не возможно без прошлого».
Ведь настоящее не более как звено в цепи времени, переход от прошлого к будущему. Как поётся в одной известной песне: «…только миг между прошлым и будущим». А увидеть очертания грядущего можно лишь тогда, когда спокойно и вдумчиво рассматриваешь былое. Как бы там не было, но без чёткого осознания своего прошлого невозможно понять и оценить настоящее, а тем более – спрогнозировать будущее.
Изучение истории даёт нам путеводную нить в будущее. Знание истории возвышает человека, обогащает его мировоззрение, помогает верно ориентироваться в жизни, держать правильный курс.
Ведь не зря древние говорили: «История – это учительница жизни».
И чем глубже мы будем зреть в былое, тем лучше сможем предвидеть и создавать будущее. Ибо без прошлого не может быть нынешнего, да  и будущего тоже.

А потому, давайте перенесёмся мысленно в эпоху славного казачества. Попытаемся  совершить воображаемое «путешествие» во времена казацкой славы, в таинственный свет истории нашего казачьего края.
Для того, чтобы знать, кто мы есть, какого мы роду-племени.
Чтобы не забывать наших славных предков, которые отстояли в ожесточённой  многовековой борьбе честь и независимость Отчизны. 
Пусть перед нами оживут прошедшие столетия, приоткроется завеса минулого, пройдут картины жизни славного рыцарства Украины, её героев.
И пусть перед нашим взором предстанут «дела давно минувших дней, преданья старины глубокой...»






























Глава I.
ЗАПОРОЖСКИЕ КАЗАКИ.

Было время -  на Украйне
Пушки грохотали.
Было время – запорожцы
Жили, пировали.
Пировали, добывали
Славы, вольной воли…
                Т.Г.Шевченко

Казаки!..
Люди, не боящиеся ничего. Даже самого чёрта.
Люди, поклявшиеся друг другу умереть, но стоять до последнего дыхания за свою родную землю, оберегая её от захватчиков. Ту землю, на которой сегодня живём мы с вами…
Им – казакам - посвящено огромное количество исторических романов, стихов, украинских народных песен и дум, преданий и всевозможных произведений искусства.
В них казак выступает в ореоле беззаветной отваги, воинского искусства, рыцарской чести, высоких моральных качеств. А главное – крупной исторической миссии: он – борец за православие и за национальные интересы.

«Защитниками и героями Украины» называл запорожских казаков Николай  Гаврилович Чернышевский - русский публицист, философ-материалист и социалист-утопист, литературный критик и писатель, вождь революционного демократического движения в России 60 -70-х годов XIX века.

 А Александр  Иванович Герцен - русский революционер, писатель, философ - писал, что «запорожские казаки обрекли себя на защиту всех дорогих интересов Отечества».

Известный британский историк А. Тойнби называл казаков «пограничниками православья».
Он писал: «Казаки представляли собой полу-монашеское военное братство наподобие братства викингов…»

Ещё одну характеристику мы находим в работах выдающегося историка Льва Николаевича Гумилёва – они были «пассионариями». А это значит, что они были людьми, которые пренебрегали природным инстинктом самосохранения ради сбережения своего суперэтноса. Таких людей монголы называли «людьми длинной воли».

Хотя есть и иная точка зрения.
Некоторые исследователи называют казаков разбойниками,  бандитами на суше и пиратами на море. Считают, что казаки – не патриоты своего Отечества, а всего лишь грабители, которые не знали ничего  «иного, кроме как пить да гулять».
Делают вывод, что «запорожские казаки в своей деятельности руководствовались прежде всего своими корпоративными, а не национальными интересами».

Вот, к примеру, мнение Пантелеймона Кулиша - украинского историка, этнографа, писателя – автора первого украинского исторического романа «Чёрная Рада»:
 «Дике скупчення паразитів і руїнників».

Может, конечно, оно так и было.
Но!
Запорожская Сечь в такой же степени была разбойничьим логовом, в какой Речь Посполитая и Османский султанат – бандитскими государствами.
Ведь они так же, как и казаки, на суше и на воде внезапно нападали, убивали мирных жителей, брали в плен и т. д.
Единственное отличие заключалось в том, что внешняя политика этих держав была облачена в официальную идеологию и поощрялась церковью.
 И в основе политики тогдашнего поведения государства лежала не христианская или мусульманская мораль, а выгода и сила. Насилие, обман, коварство, убийство – основные принципы того времени.
Да и сегодня, по-моему, мало что изменилось. Эти принципы и сегодня есть зеркальное отражение политической действительности предыдущей эпохи. Возьмём, к примеру, США. Разве агрессивная внешняя политика этого государства не подпадает под это определение – «выгода и сила»?
Да и потом. Запорожцы ведь не только нападали, но и защищались. Не только убивали, но и с ними жестоко расправлялись.
Мы содрогаемся, когда читаем:
«Перебили массу народа, устраивали резню, грабили города…»

Но был ли у них выбор?
 
Вот в чём вопрос. Казаками ведь становились не от сладкой жизни. Для большинства это было формой социального протеста против существовавших тогда жестоких условий жизни, против угнетения, эксплуатации. Ведь они, особенно вчерашние крепостные крестьяне, были вынуждены покинуть свой дом, оставить семью и отправиться за днепровские пороги. Многие из них предпочли вместо медленного угасания в крепостном рабстве казацкую вольницу.

• Одни иследователи усматривают в запорожском казачестве явление дворянско-аристократическое – «лыцарское».

- Ещё в XVI веке польский поэт Папроцкий писал о том, что поляки много раз были спасены от гибели окраинным русским рыцарством (то есть казачеством), отражавшим, подобно крепостному валу, напор турецко-татарской силы. Папроцкий восхищается его доблестью, его простыми крепкими нравами, готовностью постоять за веру, за весь христианский мир.
- Украинский историк Дмитрий Дорошенко в своей книге «История Украины з малюнками», сравнивает Запорожскую Сечь со средеквековыми рыцарскими орденами.
«Тут постепенно выработалась, - говорит он, - особая организация наподобие рыцарских братств, что существовали в Западной Европе».

- «Летопись Грабянки», «Краткое описание о казацком малороссийском народе» П. Симоновского, труды Н. Маркевича и Д. Бантыш-Каменского, а также знаменитая «История Русов» - наиболее яркие выражения взгляда на шляхетскую природу казачества.

• Другие же исследователи считают, что казачество воплощало чаяния плебейских масс. И что оно было живым носителем идеи народовластия с его началами всеобщего равенства, выборности должностей и абсолютной свободы.
 
Об этом писали русско-украинские поэты, публицисты, историки XIX века.
Среди них: Кондратий Рылеев, Александр Герцен, Николай Чернышевский, Тарас Шевченко, Николай Костомаров, Владимир Антонович, Михаил Драгоманов, Даниил Мордовцев.
 Они видели в казачестве простой народ, ушедший на «низ» от панской неволи и унесший туда свои вековечные начала и традиции.

-   К примеру, Николай Костомаров в книге «Книга бытия украинского народа» писал:

«Не любила Украина ни царя, ни пана, а составила у себя казацтво, т. е. братство, куда каждый, вступая, был братом других – был ли он прежде господином или рабом лишь бы он был христианин; и были казаки между собою все равны, а старшины выбирались на собрании и должны были служить всем по слову Христову, ибо принимали должности по принуждению, как повинность, и не было никакого господского великолепия и титула между казаками…
И постановило казацтво охранять святую веру и освобождать из неволи своих ближних… казаки…проливали кровь за веру и за ближних, служили Богу, а не золотому тельцу».

-  Ну а другой украинский историк Михаил Драгоманов видел в казачьем быту общинное начало.
И даже склонен был называть Сечь «коммуной».

• Так кто же, всё-таки, они - эти славные запорожцы, жившие когда-то в наших краях?

• Кем они, собственно говоря, были?

- Славными рыцарями без страха и упрёка, бесстрашными защитниками интересов нации, церкви, угнетённых слоёв населения?
или же
- Дикими хищниками-разрушителями – отважными, но кровожадными и жадными черноморскими пиратами?

II.  Характеристика запорожских казаков.

1.  Каким же был внешний вид запорожских казаков?

Запорожцы…
При этом слове перед глазами возникают неотразимые образы, описанные в замечательной повести Николая Васильевича Гоголя «Тарас Бульба».

По описанию современников, запорожцы были крепкого телосложения, плечисты, статны, сильны. От летнего зноя и степной спеки смугловаты.

По словам французского инженера и путешественника Гийома Левассера де Боплана:

«Они хорошо закалены, легко переносят жару и холод, жажду и голод, неутомимы в битвах…
Они высоки ростом,… отличаются крепким здоровьем и даже не болеют… Мало кто из казаков умирает от недуга, разве что в глубокой старости, поскольку большинство их гибнет на поле славы».

 Одной из оригинальнейших примет внешнего вида запорожца стал «оселедец» («чуприна», «хохол» - отсюда, украинцев в шутку называют «хохлами»). Это длинная прядь волос, оставленная на темени бритой головы. Иногда чуб заплетали как косу и завёртывали за левое ухо.
Существует предание, что крымские татары, идя в набег на украинские земли, хвастались, что привезут домой головы запорожцев. Именно для такого «удобства» запорожцы, мол, и делали оселедец – «приди и возьми». Приходили многие. Да только вот возвращались немногие. «Взять» получалось не очень-то.
К слову. Экзотическая причёска казаков имеет тюркское происхождение.
 По мнению исследователя тюркской культуры Аджи Мурада, этот обычай берёт начало из Индии, от… кришнаитов! У кумиков так стригли мальчиков, которые чуть было не пошли в другой мир. Считалось, что Бог увидит сверху локон и не даст человеку погибнуть во второй раз.
По словам Аджи Мурада, украинцев назвали хохлами за особенную душу, за их склонность Богу. Он переводит слово «хохол» как «сын неба».

Бывший запорожец Никита Леонтьевич Корж (ему было тогда 104 года) рассказывал:

«Запорожцы все вообще головы брили, и оставляли только одну чупрыну (то есть пучок небольшой волос, или хохол от чего и все малороссияне «хохлов» название получили) над лбом, и если оная чупрына отрастает большая и длинная, так что препятствует зрению глаз, то они закладывают ея за ухо; иногда чупрыну сию называют Запорожцы ещё и «оселедцем». Бороды так же все вообще брили, а усы оставляли и непостригая оных никогда, намазывали ваксою и закручивали в гору до глаз; а если у котораго казака очень велики и длинны вырастали, то, закрутивши, закладывали за уши. И сие у них бывало в великой моде, и поставляли себе за особенную казацкую славу и почёт».
А вот слова другого старого запорожца - Ивана Игнатьевича Россолады:

«Ходили запорожцы хорошо, одевались и роскошно, и красиво; головы они, видете-ли брили; обреют да еще мылом намажут, чтобы, видишь, лучше волосы росли, одну только чуприну оставляли на голове, длины, вероятно, с аршин, чёрную да курчавую. Заправит её, замотает раза два или три за левое ухо, да и повесит, она и висит у него до самого плеча. Да так за ухом и живёт…  А если чересчур длинная вырастет, тогда казак замотает её сперва за левое ухо, а потом проведёт позади затылка за правое ухо, да так и ходит. Бороды тоже брили, только одни усы оставляли и растили их долгие-предолгие. Вот это как нафабрит их, как начернит, да как расчешет гребнем, так хоть он и старый будет казак, а такой выйдет казарлюга, что только хить-хить! Страшно долгие усы отращали!»

Вся фигура запорожца с длинными усами на верхней губе, с роскошным оселедцем на темени и  вечно с люлькой в зубах дышала мужеством, удалью, заразительною весёлостью и неподражаемым юмором.
Как говорили на Сечи:
«Тот не казак, кто водку не пьёт, трубку не курит, голову не бреет и усов не крутит».   

И, конечно же, просто невозможно представить себе запорожцев без шаровар. Шаровар – широких, как Чёрное море, как говорили они сами.

 Предоставим слово снова бывшему запорожцу Россоладе:

«… широкие и просторные шаровары, суконные, нанковые, кожаные, с обеих сторон с карманами, - и тут карман, и тут карман, - оба обложенные по краям сверху золотыми позументами, разных цветов, а больше всего синего цвета, матни в штанах делались такие, что до самой земли касались: когда идёт казак, то за собой метёт…
…Как идёт казак, точно парус распускает; а ширина такая, что в иные шаровары можно штук 30 арбузов вложить; как 12 аршин материи, то такие шаровары называются «рясными», а как 15 – называются шароварами «з достатку».

Сховав козак у свої шаровари:
Кусень сала,
Торбу з пшоном,
Діжу з вином,
П’ять гарбузів,
Сто кавунів.
Два вози разом з волами,
(Один з сіллю,
Другий з огірками),
Велику ложку,
Щоб їсти потрошку,
 Ще й ковбаси
Кілець зо три.
Люльку-бурульку,
Тютюнець, гребінець.
От який молодець!

Вот что рассказывал об одежде запорожцев Н. Л. Корж:
«Одеяние было у них одинаковое у всех и по ранжиру, то есть одноцветное, и именно: каптан, черкеска с велиотами, шаровары сиетовы, чоботы сапьянцы, пояс шалевый и кабардинка круглая, в круг и накрест обложена позументом; а для ненастья, в походах, имели шерстяныя, косматыя, бурки. А если выходят или выезжают казаки в параде, в большие праздники к церкви, или ездят по гостям: то исправляют платье по достатку и весьма богатое, дорогое и разноцветное, кто какое хочет, и называют оное по Запорожски – жупанами; ибо они любили очень щеголять и тщеславиться.
 Что-же значат: велиоты, сиета, сапьянцы, шалевый и кабардинка, о том поясню в следующих словах.
Велиоты – назывались разрезанная вдоль, рукава, под мышками у черкески, а черкеска – верхняя одежда, пошитая по черкески вместо плаща с рукавами, но короче гораздо каптана, так что всегда оный виден из под черкески; разрезки у рукавов длиною были на пол-аршина и менее, и как сии прорехи так и рукава по концам, а так же и вся черкеска в подоле вокруг обложены были золотым позументом, и потом велиоты закидались назад, за спину и застегались рукава на плечах мелкими гапличками, то есть крючками.
Сиета называлось самое тонкое и лучшее аглицкое сукно – от русскаго слова сияю.
Сапьянцы-чоботы, от слова сафьян, и называются по-русски сафьяновые сапоги, пошитые из самаго лучшаго краснаго сафьяна.
Шалевый пояс значит шолковый, от польскаго слова шаль, которая диковина ныне только между панским обычаем водится.
 Запорожская кабардинка значит шапка, от слова ногайскаго кабарга – дикой зверь, который водится около рек, по великим лесам и может жить на суше и в воде, питается раками, плодится и гнезда вьёт в земле под корчами лесовых кореньев. Сих зверей было множество в «Великом Лузе» во время Запорожья, да и ныне ещё есть изредка, в низу, около Днепра. Кабарга совершенно похож видом на кошку, но гораздо толще, длиннее и ножки короче, по концам широки с полотенцами как у утки, или у гуся, а хвост чрезвычайно длинен и пушист, как и вся его кожа; цветом молодой – серой, а старой – черноват, наподобие куницы. Сей зверёк у Запорожцев назывался «виднихою» или выдрою и кожа его была в великой моде, а особливо для шапок и платили дорого не только Запорожцы, но и Ляхи и Жиды; - а потому уже самому и вошли у Запорожцев в обычай, что шапку – хотя-бы из самого простаго сукна или из кожи пошита была, - всегда называли кабардинкою».

Запорожцы поражали всех как роскошью своего убранства, так и его буйным многоцветьем. Бархат, сукно и шёлк всех оттенков красного, синего, жёлтого, зелёного живописно облегали высокие сильные фигуры.
Бывало, каждый год, приезжали казаки в Сорочинцы на ярмарку, человек по 20 - 30:

«Разодеты так, что боже, твоя воля! Золото да серебро! Шапка на запорожце бархатная, красная, с углами, а околыш пальца в три шириною, серый или чёрный; с-исподи у него жупан из самого дорого красного сукна, горит, как огонь, просто глаза ослепляет, а сверху черкеска с вылетами, или синяя, или голубая, штаны суконные синие, широкие – так и нависли почти до переда сапог; сапоги красные; на ладунке золото или серебро; даже на перевязи в позолоте, а сабля при  боку вся в золоте – так и горит. Идёт и земли касается. А как сядут на коней да проедут по ярмарке, то словно искры сверкают» (И. И. Россолада).

Вот таким был внешний облик запорожского казака.

2.  Какими же были внутренние качества запорожских казаков?

Как мы уже знаем, казаком мог стать любой человек. Независимо от расы и социального положения. Но при непременном условии – признание православия или добровольный переход в него.

«Пришедший являлся только к кошевому, который обыкновенно говорил:
- Здравствуй! Что, во Христа веруешь?
- Верую! – отвечал приходивший.
- И в Троицу святую веруешь?
- Верую!
- И в церковь ходишь?
- Хожу!
- А ну, перекрестись!
Пришедший крестился.
- Ну, хорошо, - отвечал кошевой, - ступай же в, который сам знаешь, курень.
Этим оканчивалась вся церемония»
(Н. В. Гоголь. «Тарас Бульба»).

 И, ещё,  шутя могли спросить – пьёт ли он водку.
 И когда тот отвечал утвердительно и правильно крестился в доказательство того, то путь в казацкую общину был открыт. Его приписывали к определённому куреню.

Д. И. Яворницкий пишет, что казаком может стать всякий, но он должен соблюсти 5 требований:

• Первое. Быть свободным от семейных уз, неженатым.
Правда, к этому особенно не придираются и не проверяют, а назваться холостяком каждый может. В действительности, у многих запорожцев были семьи, подруги. Но все они были за границами Сечи.

• Второе требование. То, кто он, какой нации, никого не интересовало, и совершенно не волновало. Поэтому на Сечи можно было встретить не только украинцев, но и русских, поляков, литовцев, белорусов, болгар, волохов, черногорцев, татар, турок, евреев, калмыков, грузин, немцев, французов, итальянцев, испанцев и англичан.
Но, какой бы национальности ни был новичок, после принятия в казаки он должен разговаривать только на украинском языке.

• Третье. Принятый в Сечь должен присягнуть на верную службу русскому царю, поклявшись в церкви перед престолом божьим.

• По четвёртому условию он должен исповедовать только православную веру.
 Если он был другой веры, то принимает православие.

• И последнее. Тот, кто хочет стать настоящим казаком, должен сначала присмотреться к военным порядкам, изучить правила и приёмы сечевого рыцарства и только после этого, и не раньше чем через 7 лет, он может быть принят в казаки.

Конечно же, эти условия сложились не сразу. В самом начале требования были гораздо проще.

Дмитрий Яворницкий пишет, что «предания и некоторые исторические свидетельства утверждают, будто бы поступавших в Сичь подвергали ещё особого рода искусу, именно испытывали степень их находчивости и смелости».

И далее он приводит отрывок из книги Пантелеймона Кулиша «Записки о южной Руси».
Что же это за испытание такое?
Вот как это происходило.
Как сманят, бывало, запорожцы к себе в Сичь какого-нибудь парня из Гетманщины, то сперва пробуют, годится ли он в запорожцы. Прикажут ему, например, варить кашу:
«Смотри же ты, вари так, чтобы не была и сыра, чтоб и не перекипела. А мы пойдём траву косить. Когда каша будет готова, так ты выходи на такой-то курган и зови нас; мы услышим и придём».
Возьмут косы и пойдут на луг, как будто бы косить. А кой чёрт хочется им косить! Залезут в камыши да и лежат себе, полёживают. Вот парень сварит кашу, выходит на курган и начинает звать. Казаки и слышат, да не откликаются, молчат. Зовёт он их, зовёт, а потом в слёзы:
«Вот занесла меня нечистая сила к этим запорожцам! Лучше бы мне было сидеть дома при отце да при матери! О, бедная моя головушка! Кой чорт занёс меня к этим запорожцам!»
Лежат казаки в траве, выслушают всё это, а потом  и говорят:
«Нет, это не наш!»
Потом воротятся в курень, дадут тому парню коня и денег на дорогу и скажут:
 «Ступай себе к нечистому! Нам таких не надо!»
А который молодец удастся расторопный и сметливый, тот взошедши на курган, крикнет два раза:
«Эй, панове молодцы, прошу к столу кашу есть!»
И как не откликнутся, то он:
«Ну, так чорт с вами, когда молчите! Буду я и один есть кашу!»
Да ещё перед отходом приударит на кургане гопака:
«Ой, тут мне погулять на просторе!»
 И, затянувши на всю степь казацкую песню, идёт к куреню и давай уплетать кашу.
 Тогда запорожцы, лёжа на траве, и говорят:
«Это наш!»
И, взявши косы, идут к себе к куреню.
А он сразу в ругань:
«Где вас черти носили, панове! Звал я вас, звал, да и охрип. А потом, чтоб не простыла каша, начал сам есть».
 Переглянутся между собою запорожцы, почешут затылки, да и скажут ему:
«Ну, чура, вставай! Полно тебе быть хлопцем: теперь ты равный нам козак».
И принимают его в товарищество.

Если верить французам - Боплану и Шевалье, настоящим казаком мог считаться только тот, кто проплывёт по Днепру все его пороги.

Предания же гласят, что, если хочешь стать рыцарем Войска Запорожского, одолей испытания. Укрепят, например, доску между двух скал, а ты пройди по ней. Да и не просто так, а с завязанными глазами. Отступишься – не страшно, внизу поймают. Но к себе уже не пустят. Иди, тренируйся мол. Придёшь через год. Зато если всё выдержишь – пожалуйста, присоединяйся к нашему братству.

С момента принятия в казацкое товарищество каждый обязан был придерживаться сложившихся обычаев и традиций.
Среди них первейший – закон казацкого побратимства.

У  «Певца запорожского казачества» Андриана Кащенко читаем:

«Побратимство в запорожців перебувало у великій шані. Народні оповідання зберегли нам багато випадків про те, коли козак, одшукавши свого побратима в неволі й не маючи коштів, щоб його викупити, віддавався сам на каторгу з тим, аби турок випустив його побратима на волю. Кожен господар на це згоджувався, бо йому корисніше було мати свіжого, дужого чоловіка замість кволого, знесиленого невольницьким життям та працею. Бувало й так, що визволений побратим, поживши кілька років на Січі, знову вертався в неволю, щоб заступити на каторзі свого вірного товарища.
На знак побратимства запорожці мінялися хрестами з тіла, а далі в них усе було спільне: вони дарували один одному коней, зброю й інші речі. В походах побратими, бувало, не зїдять один без одного шматка хліба; в боях же вони билися поруч і рятували один одного від смерті або захищали своїм тілом.
Побратимство надавало запорожцям великої сили. Воно було однією з таємних причин їхньої непереможності й того, що ворог рідко захоплював січовика в бранці. Коли траплялося, що когось із побратимів хтось кривдив чи ображав, то другий зараз же заступався за нього; якщо ж побратима зрадливо вбивали, то його названий брат, лишившись живим, ставав за нього месником».

В характере запорожцев в первую очередь следует отметить высокую любовь их к личной свободе. Как говорится, жизнь без свободы – ничто! Они были такие свободолюбивые, что предпочитали смерть лютую позорному рабству.

Недаром  Боплан в своей книге «Описание Украины» писал, что:

 «Превыше всего казаки ценят свободу, без которой жизнь для них невозможна».

 Кроме того, были они люди смелые, отчаянные, сильные телом и духом, стойкие и мужественные.

Вот только несколько свидетельств очевидцев:

• Турецкий хронист Мустафа Наима:

«Можно уверенно сказать, что на всей земле не найти людей смелее, которые меньше заботились бы своей жизнью, меньше всего боялись бы смерти. Как рассказывают люди, сведущие в военном деле, эта голь своим уменьем и храбростью в морских битвах превосходит другие народы».

• Посол австрийского императора Эрих Лясота:

«… таких храбрых и бесшабашных людей…»

• Французский путешественник Пьер Шевалье:

«В мире не страны, воины которой столь мало ценили бы свою жизнь и с таким презрением относились бы к смерти. Именно этим и объясняется удивительная храбрость и стойкость казаков».

• Француз Боплан, служивший на Украине при польском дворе 17 лет:

«Они сообразительны и проникновенны, остроумны и чрезвычайно щедры, не гонятся за большим богатством…
… они отважны, смелы, или лучше сказать, отчаянны, собственной жизнью не дорожат…
…умелы, энергичны…»

• Граф де Брежи (французский посол в Польше):

«…мощный военный лагерь, именуемый Запорожской Сечью. Воины, населяющие этот лагерь, зоаутся казаками или «вольными людьми».
Им нет равных, уверяю Вас! Если бы во времена нашей молодости хотя бы три полка этих отчаянных смельчаков оказались под Ла-Рошелью, эта гугенотская твердыня пала бы в течение одного дня!
Отвага казаков достойна восхищения, а оригинальная боевая тактика сокрушает вдесятеро превосходящие силы противника. Швейцарцы, которыми так гордится Людовик Тринадцатый, в сравнении с ними – неуклюжие и плаксивые дети, да-да, можете не сомневаться!»

• Француз де Бартеон:
 
«Ці люди виросли в труді, як скіфи, згортовані всілякими злиднями, як гуни, здатні до війни, як готи, засмаглі на сонці, як індійці, і жорстокі, як сармати. Леви в переслідуванні ворога, схожі на турків у підступності, подібні до скіфів у люті, вони християни за своєю вірою».

• Английский историк Р. Кноллез:

«… это отважная порода людей…»

Как считает современный украинский исследователь А. А. Кокотюха, главной составляющей характера казака, «на основе которого, как мы полагаем, формировался характер украинца в целом, являлась вера в Бога. Не помолившись, он не приступал ни к какому делу. Вернётся ли он домой из трудного военного похода, известно одному только Богу. За все свои удачи он благодарит Господа, неудачи считает посланными за грехи. Есть песня, герой которой, совершив с Божьей помощью ряд ратных подвигов, выехал однажды на поле брани пьяный, вследствие чего и погиб. Города, в которых живут украинцы, казак именует «християнськими». Украину называет «христианська земля». Свой народ – «народ хрещений»… Находиться в плену казаку тяжело только потому, что не с кем поговорить о христианской вере. Имеющие славу удалых пьяниц, украинские казаки никогда не богохульствовали при этом процессе. Если пользоваться пословицей: «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке», то мы поймём: у казака никогда в мыслях не было усомниться в Господе Боге».

Запорожцы являлись патриотами, т.е. преданными своему народу, своему Отечеству. Они беззаветно и безоглядно любили Родину.
Уходя в поход и покидая Украину, казаки обязательно кланялись на все четыре стороны родной земле. Затем брали горсть земли, насыпали в кисет, а кисет вешали на шею рядом с крестом. И только после этого они отправлялись эту самую землю защищать.

Николай Костомаров отмечает, что:

 «казак на чужбине, словно «сокол», который «полетів з лісу на поле, з поля на гору», оттуда он сядет на «високій сосні», нет ему нигде пристанища, «вітер поспіває, сосонку хитає…  Слетел сокол с сосні, «полетів з туги на луги», упал на куст калины. Спрашивает брат его, орёл сизокрылый: какова калина? «Такая, брате, як отся калина гіркая, сторона чужая».

Хуже всего для казака – умереть вдали от Родины.

Были запорожцы также славными рыцарями без страха и упрёка. Рыцарями, готовыми лечь костьми за обиженных и угнетённых, за свою родную землю и православную веру, на удивление всему миру и на славу своим потомкам.

Казаки запорожские были добрыми друзьями, верными товарищами, истинными братьями в отношении друг к другу.

Николай Костомаров отмечает:

«В песнях казаки называют себя «брати і товарищі»; у них «однакові думки, усі вони в одного вдалися» и защищают Украину «одностайно». Утехи и горести разделяют вместе».
«…товарищи казака… не оставляют его в беде и в час смерти. Они его «розважають», если увидят, что он «сивою голубкою голову свою закинув». В случае смерти они спешат закрыть ему глаза. Смерть казака в кругу товарищей – обыкновенная картина в малорусской поэзии. Есть что-то истинно рыцарское, возвышенное в этих описаниях. Товарищи провожают своего брата из земной жизни стрельбою из пушек и пищалей; над умирающим раздаются песни – он «оддає Богу душу» при звуках «сурм». Он дарит есаулу сбрую, а сотнику - коня. «Гострими шаблями» копают ему могилу, «приполами» выносят «перст», насыпают выісокий курган, оставляя его говорить «з степовим вітром» о подвигах погребённого, а на вершине кургана водружают «корогву червону, щоб знати було, де почиває лицарь»; потом на могиле отправляют поминки с песнями и стрельбой».

А. А. Кокотюха пишет, что:

 «Основным законом казацкого братства считалось всеобщее равенство. Даже гетманы и полковники должны помнить – они вышли из казацкой среды. Но, тем не менее, власть начальников существовала. Неподчинение строго каралось. Самым страшным грехом в мужском обществе считалась измена – как родине, так и упомянутому товариществу – если воин слишком увлекался слабым полом. Не менее трепетно, чем к товарищам, воин-украинец относится к своему боевому коню и оружию.
Казаки вообще отличались воинственностью. Подвиги воспеваются в песнях. В первый период истории становления Гетманщины практически каждый факт проявления ратной удали фиксируется в народном творчестве и тут же передаётся из уст в уста. Народ приписывает своим героям умение отбивать нагайками стрелы. Перед каждым боем гетман имел привычку вызывать на поединок самого сильного воина из стана противника – и это немедленно складывалось в песню. Крепости казацкие войска брали посредством фальшивых приступов, которые отвлекали внимание неприятеля.  Сохранились летописные свидетельства, которые описывают случаи предательства: войскам Хмельницкого тайно продавали удобные входы в города. Таким образом, говорят, были  взяты практически без боя крепости Кодак, Каменец-Подольский, Новгород-Северский. Вообще украинцы даже в состоянии войны старались чаще действовать хитростью, чем входить в прямой силовой контакт с противником – и эти хитрости тоже становились предметом народных воспеваний».

А в отношении к захожим и заезжим людям запорожцы всегда были  гостеприимны и страннолюбивы.
Отличались они также честностью.

Вот что говорит по этому поводу католический патер Китович:

«…в Сечи… царствовала такая честность и такая безопасность, что приезжавшие с товаром или за товарами, или по другим каким делам люди не боялись и волоска потерять с головы своей. Можно было на улице оставить свои деньги, не опасаясь, чтобы они были похищены»…

Среди положительных черт характера  запорожских казаков отметим ещё:
 искренность, щедрость, бескорыстие, уважение к заслуженным воинам, изобретательность, находчивость, военную доблесть, ловкость, шутливость, мечтательность, любовь к музыке и песне.

Историк А. Кузьмин писал о запорожцах (в начале ХХ века):

«День на Сечи начинался с восходом солнца. Перекрестясь и сполоснув свое лицо горстью свежей днепровской воды, каждый принимался «справлять громадское дело»: кто шёл чинить лодки, кто объезжал коней или учился стрельбе в цель, кто ловил рыбу или отправлялся на охоту.
В это время «кухари» с помощниками разводили огонь в «горнах» и варили в саженных котлах борщ, уху, кашу, галушки, а на железных прутьях жарили целиком баранов, кабанов, сайгаков, быков и даже громаднейших туров; пекари пекли груды хлеба.
Все эти яства готовились на каждый курень отдельно. На конских шкурах, а то и прямо на земле раскладывались караваи хлеба и ставились солонки. Собравшиеся на обед запорожцы, скинув высокие шапки и перекрестившись на восход солнца, доставали из глубины своих бездонных карманов ложки, вынимали ножи, резали хлеб на части и рассаживались кружком на земле, скрестив и поджав под себя ноги по-турецки. Кухари громадными черпаками наливали в деревянные мисы, до сажени в окружности, варево, которое разносилось по кучкам запорожцев. Запорожцы ели степенно, не торопясь, и по обычаю съедали все без остатка. Первым опускал ложку в мису «батько». После варева подавали печёное и жареное, деля его на части топорами и ножами, причём сердце животного постоянно отдавалось атаману, чтобы «добрый был до своих диток», а лёгкое животного делилось поровну между всеми, чтоб «казак был лёгкий на воде».
После обеда вся Сечь заваливалась отдыхать. Запорожцы не любили спать в душных куренях, а предпочитали растянуться на свитке или на сене прямо под открытым небом; непогоды они не боялись.
Вечер казаки проводили в бездействии: лежа на земле с люльками в зубах, слушали они рассказы бывалых товарищей о морских походах, о схватках с татарами и ляхами.
Такое препровождение времени не даёт нам, однако, права считать казаков совершенно бездеятельными и неспособными к труду. Часть запорожцев постоянно находилась в отлучке в степи или плавнях, на охоте или рыбной ловле. Куренными атаманами велась очередь между казаками, посылаемыми на эти работы, служившие средством для прокормления всей Сечи.
Целыми неделями жили эти партии в непролазных и топких плавнях или в необъятной степи, где часто сталкивались они с отрядами татар, и тут-то на деле обучались молодые и неопытные казаки тем военным приёмам и сноровкам, которые делали их такими ловкими и опасными противниками на войне».

О том, как проводили свои дни на Сечи запорожцы, пишет и Андриан Кащенко:

«Всі запорожці вставали завжди до схід сонця й прямували на річку вмиватися або купатися. Це робили не тільки влітку, а й восени, а дехто – і цілу зиму. Коли знову сходилися до куренів, то кухарі ставили на столи вагани, повні гарячої соломахи (житне борошно, зварене з водою і засмажене олією), і запорожці, помолившись богу, сідали за столи та, діставши з-за халяви чобота або з-за пояса ложку, снідали.
Після сніданку всяк брався до свого діла: хто латав собі одяг або правив взуття, а хто йшов до Дніпра прати свою сорочку, а вона в нього була єдина – випере її в річці, обсушить на сонці та й зодягає знову. Інші козаки поралися біля своєї зброї або лагодили військові човни. А чимало запорожців, побюравши з табуна своїх коней, виїздили за січові окопи на герць. Найбільше тут старалася запорозька молодь. Юнаки виробляли на конях усілякі витівки: розігнавши коня, ставали ногами на кульбаку; підкидали догори шапку і влучали в неї кулею з рушниці; перестрибували кіньми рівчаки й тини; вибігали верхом на крутобокі могили тощо, а далі кидалися один з одним рубатися шаблями «до першої крові».
… Тут же, за січовими окопами, часто точилася поміж запорожцями боротьба, а інколи виникали й кулачки – курінь на курінь.
…Так тривало на Січі до обіду; о півдні на січовій башті стріляли з гармати, і все товариство мерщій квапилося до куренів; а там уже на столах парували вагани з тетерею, яку варили із пшона або житнього борошна із квасом. На обіді, на покуті – під образами, і коли всі козаки збиралися і ставали в коло, отаман вголос читав їм «Отче наш», і тільки після того всі вмощалися на ослонах до столу.
…Після тетері кухарі та їхні помічники здебільшого виносили на стяблах (дошки з дещо видовбаною серединою, щоб не збігала на стіл юшка) варену або печену рибу й клали на столи. Не бракувало у запорожців і трунків (напоїв). Були тут і горілка, і мед, і пиво, й брага. Все те подавали до столу в кінвах (невеликі відра) з причепленими на них коряками, або «михайликами». Всяк черпав із відра чого хотів і запівав їжу.
Крім тетері, соломахи та риби, запорожці вживали ще галушки, юшку від звареної риби, куліш із салом або олією, а іноді, хоч і нечасто, їли баранину, дичину й інше. Все те варили й пекли кухарі на кабицях, що містились у сінях кожного куреня.
По обіді дехто з козаків лягав у холодку спати, інші вилежувалися понад берегом Дніпра, а деякі, закликавши до свого гурту кобзаря, слухали пісень та дум, розповідаючи один одному в ті хвилини, коли відпочивав кобзар, про пригоди із свого життя.
Надвечір подавали вечерю – здебільшого гречані галушки із часником або юшку з риби, а добре попоївши, хто не спав удень, лягав спати; хто ж відіспався – збиралися на січовому майдані або над Дніпром, щоб гуртом поспівати, й затримувалися, аж доки не погасне вечірня зоря, а часом вигравали на сопілках, скриках, кобзах, басах та басолях, вибивали ще й на бубнах; охочі ж до танців під музику танцювали гопака».

В тоже время, наряду с положительными, казакам свойственны были и такие отрицательные черты, как:
• хвастовство (подвигами, оружием, одеждой),
• легкомысленность,
• беспечность.
• Отличались они к тому же своей ленью и разгулом в свободное от похода или выполнения служебных обязанностей время:

Се козак-запорожець,
ні об чім не туже:
Як люлька є й тютюнець,
то йому й байдуже,
Він те тільки й знає –
Коли не п’є,
так воші б’є, а все ж не гуляє!

Вот как пишет об этом Николай Васильевич Гоголь:

«…Большая часть (казаков) гуляла с утра до вечера, если в карманах звучала возможность, и добытое добро не перешло ещё в руки торгашей и шинкарей. Это общее пиршество имело в себе что-то околдовывающее. Оно не было сборищем бражников, напивавшихся с горя, но было просто бешеное разгулье весёлости»…

• Сечевики, откровенно говоря, злоупотребляли спиртным («оковитой», как они называли – от «перекрученного» латинского «аква вита» - «живая вода»).
Правда, на войне, особенно во время морских  походов, запорожцы свято держались «сухого закона». А пьянствовали они только в свободное от своего военного ремесла время.
Известен, например, такой запорожский тост:
 «Устромимо списи в душі своя».

А вот что поётся в народных песнях о пьянстве казаков:

Від понеділка до понеділка дрібний дощик ллє.
Зібралася славна голота, мед-горілку п’є.
Пили горілку, пили наливку, ще й мед будем пить.
А хто з нас, браття, буде сміяться, того будем бить!

Ой, хмариться, туманиться, дрібні дощі йдуть.
Там молоді жовнярики мед-горілку п’ють.
П’ють горілку, ще й наливку, їдять ягідки,
Та ще й собі споглядають на чужі жінки.

В книге «Почему Украина не Россия» (автор-составитель А. А. Кокотюха) читаем:

«Отважный рыцарь гуляет непременно в кругу товарищей по оружию. Горилка льётся рекой, он поднимает чару за здоровье братів, они взаимно осушают чарки за него. В такие минуты казак забывает обо всём. Известны факты, когда воины-казаки перед началом сражения прямо на глазах у изумлённого неприятеля закатывали массовую пирушку. И это совсем не знаменитые «наркомовские сто граммов», которые выдавали советским солдатам перед атакой для куража. Казаки не боялись врага, они презирали его настолько, что не откладывали дружеской попойки. Ведь может статься, что в последний раз. Заодно и проститься можно с теми товарищами, кто поляжет на поле брани».

Вот это пристрастие украинских казаков к дружеским попойкам, вот эти казацкие гульбища, как считают некоторые исследователи, и привели, в конце концов, к тому, что украинцы в своё время не сумели сохранить Гетманщину как независимое государство.

Этому посвящена песня на стихи современного украинского поэта Степана Пушика, которая сразу же стала народной:

Козак гуляє, шинкарка носить.
Москаль питає, чом мало ллєш.
Не пий, козаче, Вкраїна просить,
Не пий, козаче, мене проп’єш.
Козак гуляє, шинкарка носить.
На землю тихо падає ніч.
Не пийте, діти, Вкраїна просить.
Не пийте, діти, проп’єте Січ.
Козак гуляє, шинкарка носить.
Мало горілки, мало й вина.
Не пийте, діти, Вкраїна просить.
Не пийте, діти, я в вас одна.

• Кроме того, запорожцы имели также ещё одну вредную привычку - слабость к курению табака (в этом они были похожи на европейских пиратов).
По украинским народным поверьям, тютюн вырос из тела той блудницы, которая отрубала голову Предтече. Католическая и православная церковь резко осуждали курение. Но эта страсть казаков оказалась непреодолимой.
Курительные люльки казаков обращали на себя внимание своими размерами. От миниатюрного рожка («смик-дьорг») и маленькой люльки (носогреечка, бурунка), предназначенных для исключительно индивидуального пользования, до гигантской «обчеської» люльки, которая напоминала своей величиной знаменитую трубку мира у североамериканских индейцев. Судя по названию, её раскуривали коллективно – целой громадой (обчеством).
Бывало, что курение табака приобретало политическое значение.
Так, во времена Богдана Хмельницкого запорожцы, высказывая своё недовольство по поводу вхождения Украины в состав России, ссылались на преследование курильщиков в Московской державе. Так же как, к слову, и в Османской империи. Согласно царскому указу 1632 года, курильщикам отрезали носы, а в Турции протыкали носы их же курительными трубками.
Итак, в то время курение трубок у запорожцев было своего рода символом воли и непокорности деспотической власти.

• Отмечалось также и использование запорожцами наркотических веществ во время инициаций, то есть посвящения в казаки.

• Среди казацких развлечений заметное место занимали азартные игры (особенно известны казаки как заядлые картёжники и игроки в кости).

• А на праздники казаки развлекались кулачными боями.

• Для запорожцев был характерен асоциальный, агрессивный стиль поведения.

Как вспоминал Никита Корж, когда идёт сечевик через слободу, бывает, уже издалека его слышно:
 «Тикає палкою під тином, чіпляється до перехожих».
Сегодня эти действия квалифицировались бы как мелкое хулиганство.

Или взять хотя бы эпизод, рассказанный Николаем Костомаровым.
 Это когда запорожцы гуляли на банкете у шведского короля. Они напились там до омерзительного состояния и начали красть дорогую посуду. Когда же кто то из окружения Мазепы сделал им замечание, то сечевики, не долго думая, зарезали несчастного моралиста.

 К чисто уголовным «подвигам» казачества относятся многочисленные документально зафиксированные факты их нападений на купеческие караваны и посольства разных государств.

Вот что вспоминает, например Н.  Корж о «подвигах» казаков-разбойников:

«…неудержимо сии шалуны пускались великими шайками на добычу, и начинали красть, грабить и убивать. Ибо они грабили чумаков на великих шляхах, делали разбои над проезжими купцами и драли ляхив и жидов у Польши так сильно, что ляхи от страха кидали домы и жилища свои и уходили до лясу во внутреннюю Польшу, за Варшаву, а жиды без вести бежали и духу боялись Запрожскаго».

• В отношении своих врагов, как отмечает казацкий летописец Григорий Грабянка, запорожские казаки были жестокие, дикие, коварные, беспощадные.

Об этом же читаем у Николая Васильевича Гоголя:

«… и часто в тех местах, где менее всего могли ожидать их, они появлялись вдруг – и все тогда прощались с жизнью. Пожары охватывали деревни; скот и лошади, которые не угонялись за войском, были избиваемы тут на месте. Казалось, больше пировали они, чем совершали поход свой. Дыбом стал бы ныне волос от тех страшных знаков свирепства полудикого века, которые пронесли везде запорожцы. Избитые младенцы, обрезанные груди у женщин, содранная кожа с ног по колена у выпущенных на свободу»…

• Для казаков в целом было характерным нигилистическое отношение к женщине и вообще к институту семьи.

Запорожцы традиционно не имели семей. Они культивировали «безжонство» и с презрением относились к семейным казакам, называя их «сиднями», «гниздюками», «бабиями». В этом они чем то напоминали монашеский орден (можно ещё вспомнить и католических священников, дающих обет целибата – безбрачия. А также и «воров в законе», которые не должны иметь семи. Да и турецкие янычары тоже не имели права жениться.
В принципе, это можно объяснить тем, что в грубой, дикой и до крайней степени  военизированной атмосфере той эпохи женщины и дети могли бы быть только обузой для мобильных казацких отрядов.
Вспомним хотя бы восстание Северина Наливайко. Знаменитый ватажок повстанцев не смог избегнуть окружения и разгрома именно из-за толпища женщин и детей, которые, спасаясь от поляков, присоединились к его армии.
Ещё один момент. В условиях нехватки женщин в приграничных районах их присутствие могло негативно повлиять на боевой дух и состояние дисциплины в казацком войске, привести к внутренним конфликтам и ссорам.

Лучшей иллюстрацией отношения казака к семейным узам служит народная песня:

Не для того стара мати, щоб ії поважати,
Не для того бідна дівка, щоб ії кохати.
Ой, як треба поважати, то я знаю, за що,
Та не й отця, та й не маму, не сестру, не брата.
Ой у мене є коняка та й гарний коняка,
Та який він волоцюга, який розбишака!
Ой я того та коняку поважати буду,
За його би не взяв срібла, хоч повную груду!
Єсть у мене та при боці та шабелька гарна,
Спитай ії, спитай ії, чим вона не панна?

У Н. В. Гоголя в «Тарасе Бульбе» мы читаем:

 «Сборище безжённых рыцарей».

По сравнению с европейскими рыцарями, в отношении к женщине у запорожцев не хватало галантности.
У них, в отличие от рыцарей,  отсутствовал культ «дамы сердца».
Как мы знаем, если есть рыцарь, то есть и дама сердца. Если есть рыцарь, то женщину он, мягко говоря, не обидит – не унизит – не прибьёт. В этом вопросе казаки – никакие не рыцари. Скорее анти-рыцари, рыцари с точностью наоборот.
К женщинам у казаков вообще было особое отношение. И в этом определённую роль сыграли, конечно же, духовные воспитатели казачества, религиозные писатели XVI – XVIII веков. Они представляли женщину средоточием зла, наделяли её всяческими пороками.
Согласно характеристике одного из них, женщина:
 «скороговірлива, незграбна, задрісна, нелюботрудна, малонадійна».
 Отсюда исходило и убеждение в том, что:
 «стать жіноча – попелиця… Один погляд на жінку заражує людину отрутою гаспида».
Потому запорожцы считали, что женщина забирает у воина силу.
Вот почему «одни только обожатели женщин не могли найти здесь ничего».
Вот почему в Сечи не было места женщине.
Вот почему «даже в предместье Сечи не смела показываться ни одна женщина».
Потому как приводить на Сечь женщину строго запрещалось – будь то мать, сестра или жена. Нарушение этого запрета каралось смертной казнью.

Вот что пишет по этому поводу Андриан Кащенко:

«Там, де доводилося жити під вільним небом та ховатися від ворогів у печерах та очеретах, не було місця жіноцтву, і через те в запорожців одразу склався звичай – не пускати жінок на Січ. Цей звичай із часом не тільки не викорінився – навіть поширився, а саме: щоб запорожці дбали лише про своє січове товариство, про «матір Січ» і про рідний край – «неньку Україну», а не про власний рід і сімю, - їм зовсім заборонялося мати жінок і взагалі єднатися з жіноцтвом. Так що коли до січовиків хотів пристати хтось із одружених козаків, то мусів мовчати про своє одруження і навіть забувати про сімю.
Але запорозькі звичаї не вимагали ні від кого з товариства залишатися січовиком назавжди. Навпаки, кожен козак повсякчас міг вільно покинути Запорожжя так, як він і прийшов сюди, і з того дня йому вільно було і взяти шлюб. Не заборонялося запорожцям після того, як вони випишуться з куреня, побратися з жінкою і сісти на господарство своїм зимівником десь у захищенному куточку того ж Запорожжя. Тільки й усього, що такий запорожець уже не мав права брати участь у військових радах. Проте за козацьким звичаєм це годилося робити тільки підстаркуватим запорожцям або покаліченим, які не здатні були до бою; одружуватися ж замолоду вважали ганьбою для козака».

Вот такими были они – славные защитники земли нашей: вольными и неустрашимыми, удалыми и удивительно храбрыми, ловкими и весёлыми, людьми неслыханной доблести и, вместе с тем, жестокими и разгульными…






Глава III. 

КАК КАЗАКИ ВОЕВАЛИ.

Саме тут
Збирались козаченьки,
Звідси йшли
За воленьку на бій.
Боронили Україну-неньку
Від навали хижих, злих завій…
                Г.П.Бідняк

Сечевой казак отнюдь не хлебороб и не торгаш.
 Обрабатывать землю, из-за беспрерывной войны он не мог. Да и особого желания не было.
Заниматься торговлей считал низким делом для себя.
Поэтому сечевику оставалось одно дело – война. Именно война была главным направлением деятельности запорожских казаков, их «хлебом».
В те времена говорили:
«Без війни козак – не козак, без війни лицар – не лицар».
Вся жизнь казаков проходила в борьбе с турками, татарами, поляками.
Ну а в краткие периоды мира – охота и рыболовство, что также требует готовности к риску и проявления качеств воина.

Запорожцы – это каста профессиональных воинов. Поэтому, находясь на Сечи, они от рассвета и до заката солнца заботились о физической закалке и воинском мастерстве. Проводили поединки на конях, занимались фехтованием, стрельбой из огнестрельного оружия, преодолевали на конях рвы и заграждения, бились на саблях до первой крови.

Как пишет Андриан Кащенко:

«Всякий запорожець, коли мав коня, був вершником, а, позбувшись його, ставав пішим; коли ж із Січі викликали охочих козаків іти на Чорне море, то й ті, що з кіньми, й ті, що без коней, ставали матросами й сідали на чайки. Так само ж, кожен січовик міг поратися й біля гармат…
…Билися вони завзято, забуваючи про своє життя; у бранці не здавалися і ран своїх не помічали, аж поки падали непритомні. Їм не було для кого й навіщо берегти себе: вони не мали ні жінок, ні дітей, ні господарства. Зате й вороги не знали від них милосердя – рубали й кололи їх, доки в руках ставало сили. Полону в козаків не брали, хіба що вже набридало лити кров; коли ж вороги тікали, то запорожці наздогангяли їх, вистинали всіх або топтали кіньми.
За козацькими звичаями, смерть на ліжку вважали ганьбою, навіть божою карою за гріхи, і через те в бойовищі запорожець не уникав смерті, а йшов їй назустріч».

Запорожские казаки сами о себе говорили:

«Казак рождается с саблей, а вместо материнского молока украинка вскармливает его порохом».

Историк  Н. Сементовский писал (в XIX веке):

 «На поле брани всякий казак летал на врагов в одном ряду со всеми, на поле битвы он как истинный рыцарь искал славы и только лично мог её достигнуть. Воинская слава была главная цель, к которой все стремились, все старались заслужить, не щадили своей жизни».


II. Военное искусство запорожцев.

Пока казак в состоянии держать в руках оружие, вся его жизнь проходит в походах и битвах.

Запорожцы были творцами уникального боевого искусства.

Военное искусство - это совокупность способов и форм ведения войны. Оно включает тактику (означает искусство подготовки и проведения военных операций) и стратегию (означает способы организации, подготовки и использования вооружённых сил для победы над врагом в войне).

Казацкая стратегия имела ярко выраженный наступательный характер.
 
В бою казаки стремились окружить врага, применяли сложный тактический маневр (спланированное и предусмотренное заранее перемещение войск во время боя): охват противника с флангов (т.е. с левого и правого края) и выход в его тыл. Широко использовался резерв (часть войска, которое оставляется командованием для усиления в решающий момент подразделений, ведущих боевые действия).

Главными чертами запорожской тактики на суше были:

-   внезапные нападения,
-   засады,
-   ночные рейды.
 
Днём казаки отвлекали врага малыми боями, чтобы ночью атаковать его и неожиданно застать врасплох во тьме. Свои внезапные концентрированные удары по врагу казаки наносили, используя характер местности: отвесные берега рек, овраги и прочее.

У Кузьмина читаем:

«При стычках с татарами запорожцы употребляли много мелких военных хитростей, которые помогали им одерживать победы даже в тех случаях, когда перевес был на стороне врага. Так, если запорожцы видели, что в открытой битве им не справиться с татарами, то старались уйти от них на своих быстрых конях и, чтобы сбить неприятеля с толку, делились на несколько партий и разъезжались по разным направлениям. Большие партии ехали «гусем», малые же по три и четыре в ряду, стараясь потоптать при этом как можно больше травы, чтобы дать татарам неверное представление о величине каждой партии. Татарам приходилось также делиться на несколько частей, сообразно силе и числу казацких партий. Казакам этого только и надо было: съехавшись в назначенном месте, они разбивали отряды татар один за другим.
Бывалый казак не боялся заблудиться в бесконечной степи, в этом необозримом море травы: небо и сама степь с её разнообразною жизнью верно и точно давали ему все необходимые для путника сведения. Так, днём и ночью казак мог узнать, который час, определить, в каком направлении лежит та или другая часть света. Днём он узнавал это по высоте солнца, ночью ему помогали ярко блестевшие и сиявшие звезды.
Запорожцам были хорошо знакомы все звуки и голоса дикой степи и плавней. Запорожец выл по-волчиному, шипел по-змеиному, ревел по-туриному, отлично кричал перепелом и куковал не хуже настоящей кукушки. Крик «п;гу-п;гу» был даже условным криком запорожцев; этим криком они давали знать друг другу о своем присутствии. Вообще все эти звериные и птичьи крики были рядом условных сигналов, которыми переговаривались невидимые друг другу запорожцы, чтобы ввести в заблуждение, обмануть, перехитрить своих врагов. Случалось, что, скользя в траве, как змеи, подбирались неслышно несколько человек запорожцев к заночевавшему в степи табору татар и спугивало табун их лошадей. Тогда остальные запорожцы, притаившиеся с конями в высокой траве, как буря налетали на метавшихся в беспорядке по табору татар, и не было им спасения. Пока при свете пылавших костров шла беспощадная резня, небольшой отряд запорожцев на лучших конях нёсся по степи напереймы татарскому табуну, так как хороший конь считался лучшей добычей для казака.
Охота и рыбная ловля, хотя и часто оканчивавшиеся кровавыми схватками с татарами, не считались казаками за настоящее «дело»: таким делом считалась лишь война с «неверными».

Запорожцы умели штурмом брать крепости. Для штурма они использовали разнообразные укрытия. В частности, гуляй-города – специальные устройства из деревянных щитов на колёсах или полозьях с отверстиями (амбразурами) для ружей и пушек.

Основными подразделениями войска запорожских казаков были полки и сотни.
Тактической единицей Запорожского Войска была сотня. Она более всего подходила для мелких стычек с татарскими отрядами – чамбулами, главными противниками запорожцев. В сотне насчитывалось от 150 до 200 человек.

В походах и боях существовала в казацком войске строгая дисциплина. За наименьшее нарушение которой карали смертью без всякой судебной волокиты.


5.  Морской флот запорожского казачества.

Запорожцы были, кроме всего прочего, мастерами морских походов и грозой Азовского и Чёрного морей. Причём, их современники в Малороссии, Турции, Испании, Швеции и на Руси знали одно: запорожские казаки на море страшнее и искуснее, чем в поле. На Сечи считалось, что настоящий казак - лишь тот, кто испытал себя в морском бою.

О морских походах запорожцев писали и историки, и современники этих походов.
 К примеру:
• Французский инженер при польском дворе Боплан,
• итальянский инженер при дворе султана де Асколи,
• польские писатели и историки Пальчовский и Пясецкий,
• турецкий писатель Челеби,
• украинские историки Грушевский и Яворницкий.
       
 Свои морские наезды запорожцы делали на лёгких, чрезвычайно манёвренных лодках - чайках.
         Знаменитые казацкие  «чайки» были пригодны для использования, как в прибрежной части, так и в открытом море. Они были быстроходны и манёвренны, обладали высокой плавучестью.

Чайка достигала в длину 20 метров, в ширину 3-4 метра, в высоту 2,5-3 метра. Чайка не имела киля. Днище делалось плоское с круглыми выгнутыми сторонами. Дно, нижняя часть бортов и палуба изготавливалась из ели, шпангоуты из дуба. С бортов эта колода обшивалась досками. Причём каждый ряд выпускался над предыдущим. Вся обшивка крепилась деревянными ясеневыми, в два пальца толщиной, и железными, грубой кузнечной работы, гвоздями с большими шляпками в таком порядке: через два деревянных гвоздя шёл один железный.
Вдоль бортов липовым лыком прикреплялись пучки сухого камыша толщиной с бочонок.  Камыш обеспечивал остойчивость и непотопляемость. И даже заполненная водой лодка сохраняла плавучесть.
На чайках имелись переборки и скамьи для гребцов, два руля – длинные вёсла с широкими лопастями – в корме и на носу. На каждом борту было по 10-15 пар вёсел.
Была ещё одна мачта с одним прямым парусом, который поднимали лишь при попутном ветре.
Палубы не имелось, и волны в бурю свободно перехлёстывали через борт. Но на плаву судно держал, как пробка, камышовый пояс.
Скорость запорожской чайки достигала до 15 километров в час.
В чайку вмещалось 50-70 вооружённых ружьями и саблями казаков. На каждой лодке было по 4 - 6 фальконетов (небольшие пушки).
Чайки двигались или под вёслами, или под парусами, что позволяло как можно лучше использовать погодные условия.
Запорожские чайки выгодно отличались от прочих судов. Будучи довольно вместительными, они глубоко сидели в воде и поэтому были почти невидимы на её поверхности. С неприятельского корабля чайку замечали, лишь тогда, когда она подходила к нему почти вплотную.

Сведения о запорожской «чайке», подтверждает итальянский посол де Асколи, который в 1634 году сообщал:

«По Днепру спускаются запорожские казаки на своих «чайках» для опустошения Чёрного моря…  Эти «чайки» длинноваты, наподобие фрегатов, вмещают 50 человек, идут на вёслах и под парусами. Дабы они могли выдержать жестокие бури, их обвязывают вокруг бортов соломой, которая поддерживает их на воде… на море же ни один корабль, каким бы большим и хорошо вооружённым он ни был, не находится в безопасности, если, по несчастью, встретится с ними, особенно в тихую погоду».

А. Кузьмин писал:

«Почти каждый год запорожцы предпринимали морские походы на Крым и Туречину.
С объявлением похода в Сечи закипала лихорадочная деятельность. Не было больше пьяных и гуляющих, все были серьёзны, старательно и быстро делали необходимые приготовления для похода. Конопатились к походу чайки, там мололи и сушили порох, здесь резали и вялили на солнце куски разного мяса, одни готовили сухари, чинили одежду, другие пристреливали мушкеты и точили сабли.
Спокойно и властно распоряжался кошевой атаман. Куренные атаманы со значками в руках наблюдали за работами, а в атаманском курене войсковой писарь и есаулы составляли по чайкам списки казаков, отправлявшихся в поход, а также и тех, которые оставлялись в Сечи для защиты её от неожиданного набега в отсутствие коша».

На «чайках» казаки переплывали Чёрное море, брали с бою встречные турецкие корабли, нападали на берега, «осмаливали крылья» Аккерману, выплывали в Дунай-Устье, а нередко и самый Царьград (Стамбул) «мушкетным дымом окуривали», «самому царю-городу давали пороху нюхати», Трапезунд, Кафу и Варну города «выстинали», Синоп-город «опровергали до фундамента».

Возникает вопрос:

• А почему запорожцы не строили крупнотоннажные суда?

Ответ следующий.
Во-первых. Мелководье, речные устья, заросшие камышом, лиманы, наполненные отмелями, - большим кораблям там была готовая смерть. А запорожцы ведь вели специфическую морскую войну с турками. Они должны были быстро маневрировать, оставаться незаметными в открытом море, прятаться в прибрежных камышах, мелководных протоках, перетягивать суда волоком, а при необходимости и притоплять на некоторое время. И «чайка» как нельзя лучше соответствовала этим условиям.
Во-вторых. От пушечного огня с турецких галер легче было спастись манёвром именно мелкой «чайки».
В-третьих.  Запорожцы и без большого флота владели морем. Ведь, по единодушному мнению современников из разных стран, запорожские «чайки» превосходили турецкие корабли и по быстроходности, и  по манёвренности.

         Ареал боевых действий флотилии запорожского казачества: Азовское, Каспийское, Чёрное, Мраморное, Средиземное моря. Бесшабашные морские походы запорожцев на Турцию и Крым поражали европейцев.

         Первый морской бой с участием казаков, о котором сообщают исторические документы, произошёл в 1492 году около города Тягиня (Бендеры). Тогда казаки взяли на абордаж турецкую галеру и освободили всех невольников. А закончилась их морская эпопея в 1696 году при взятии Азова.

В морские походы запорожцы отправлялись как на значительном количестве судов, так и небольшими флотилиями. Историки отмечают, что обычно число кораблей насчитывало от 16 до 400 суден. Нередко в союзе с запорожцами выступали и донские казаки.
Для морских походов выбиралось преимущественно осеннее время, особенно пасмурные дни и тёмные ночи. Чайки казацкие выходили прямо из гавани от Сечи и спускались по Днепру, устье которого крепко держали под надёжным надзором турки. Последние построили крепости Кизи-Кермен, Тавань, Аслам-Кермен. А стерегли выход в Чёрное море города-крепости Очаков и Кинбурн.
         На подходе к устью Днепра казацкий флот располагался в камышах, ожидая тёмной ночи. Ведь бдительные турки днём и ночью стерегли выход в Чёрное море с помощью разных средств.  Например, от крепости Кизи-Кермен и города Ослана к острову Тавань поперёк Днепра крепились железные цепи. Это делалось для того, чтобы не дать возможности казацким судам выйти в море. А также, чтобы их бряцание ночью обнаружило запорожцев. Казаки же – не дураки. Они, пользуясь тёмной ночью, сваливали в лесу несколько высоких деревьев, прикрепляли к ним железные цепи и пускали их на преграду. Пущенные таким образом деревья, ударяясь в железные цепи, давали знать туркам о движении казаков. Турки поднимали тревогу, открывали ураганный огонь. Вот только  попадали не в казачьи лодки, а в плывшие деревья. А между тем, запорожцы спокойно стояли в камышах у берегов Днепра, выше проведённых цепей. Стояли и ждали, когда турки истратят свои боевые запасы и разобьют ядрами собственные преграды. Как только стрельба прекращалась, казацкие чайки стремительно проплывали мимо турецких крепостей.
Миновав благополучно все турецкие города у берегов Днепра, запорожцы направлялись в Днепровский лиман. Ну а из лимана – в Чёрное море, где казаку «путь чист». Где ему и гулять не заказано, и дорожки все показаны.
При этом сечевики выходили на оперативный простор почти без потерь.
         Запорожцы разработали специальные способы борьбы против турецких кораблей. Подойдя почти вплотную к противнику, стая «чаек» окружала турецкую галеру. Словно «осиный рой» медведя. И «жалила» его свинцом.
Казаки привязывали лозой вёсла к уключинам, оставляя управление судном лишь рулевым. Одна часть казаков стреляла залпами, вторая перезаряжала ружья. Пальба не прекращалась ни на минуту. Пули и картечь разили вражеских комендоров, палубных матросов, солдат абордажной партии. Потом на борт лезли казаки с саблями в руках.

Вот эпизод морского боя запорожцев:

«Теперь уже и Товкач заметил турецкую флотилию.
На широком, в солнечных бликах, плёсе Буга появлялись из-за поворота корабли. Один, два, три… пять… десять… двадцать… восемьдесят… Товкач сбился со счёта.
- Это они! Не будем мешкать! Бежим скорее к кошевому! – приказал Секач, быстро спускаясь вниз.
Выслушав дозорных, Сирко надел на саблю шапку и поднял её, подавая условный знак. И тут же десятки чаек вынырнули из камышей, из-за кустов чернотала и устремились наперхват турецким кораблям. Как быстрокрылые птицы, летели они по спокойным водам Корабельной, со всех сторон окружая вражескую флотилию.
- С богом, братья-молодцы! – гремел голос Сирко. – Бейте из пушек и из гаковниц! Стреляйте из мушкетов! На приступ! Готовьте абордажные крюки! На приступ!
Над рекой раздались пушечные выстрелы. Запорожские пушки, укреплённые на носах кораблей, ударили картечью. Турки ответили ядрами. Пороховой дым заклубился над кораблями, над зелёными поймами.
Две подбитые чайки пошли на дно. Уцелевшие запорожцы барахтались в воде, сбрасывали с себя одежду и, фыркая, поворачивали к берегу.
Сирко стоял на своей чайке, окидывая взглядом всё устье Корабельной, где завязался бой. Вражеские корабли остановились, нарушили строй. На них заметались, закричали янычары, усиливая пушечный огонь.
- Швыряйте огненные трубки! Ошарашьте ими басурман! – закричал Сирко, видя, что ещё одна чайка перевернулась от попавшего в неё ядра и пошла ко дну.
На каждой чайке было по две наполненные порохом трубки, изготовленные в мастерских Сечи. Это было великолепное изобретение запорожцев. С одной стороны трубку нагдухо заклёпывали, а с другой оставляли открытой. Сюда засыпали порох, вставляли пропитанный селитрой фитиль. Трубку заряжали в пушку вместо ядра. Небольшой заряд пороха выталкивал трубку из ствола пушки и одновременно поджигал фитиль. От фитиля загорался порох в самой трубке, мчал её к цели, где она разрывалась со страшным грохотом, поджигая всё, что могло гореть.
Услышав приказ кошевого, Арсен вставил трубку в жерло пушки, насыпал на полку немного пороху и поднёс факел. Огненная трубка прочертила в сизом дыму сражения яркий след и взорвалась в снастях вражеского корабля. Сноп огня ослепил глаза… Турки дико закричали и бросились тушить пожар.
Чайка скользнула боком о борт корабля.
- Кидай крюки! – послышался голос атамана.
Вверх полетели тяжёлые железные крючья с острыми лапами, увлекая за собой верёвочные лестницы. Над бортом блеснули кривые турецкие сабли. Некоторые из них успели перерубить две-три лестницы, но с чайки прогремел залп казацких мушкетов, и несколько янычаров с криками бултыхнулись в воду.
- На приступ! На приступ!
Арсен ухватился за перекладину, подёргал: крепко ли зацепился крюк за деревянную обшивку корабля? Крепко! Теперь – саблю в зубы, пистолет в правую руку – и быстро наверх! Перекинул ногу через борт…  На него налетел янычар, занёс саблю над головой. Арсен выстрелил в упор, и тот без крика свалился навзничь. Арсен перешагнул через него и саблей отбил нападение приземистого толстого турка.
А за ним уже взбирались Метелица, Спыхальский, Секач, Пивень. На палубе завязался короткий, но жестокий бой. Замолкли пистолеты и мушкеты. Рубились саблями и ятаганами.
- Бейте их, иродов, хлопцы! – гремел Метелица, перекрывая своим могучим голосом шум и крики. – Не щадите проклятых! Они нашего брата не милуют!
Его сабля разила без промаха. Вместе с Секачом и Товкачом он теснил янычаров к корме и там сбрасывал в воду. Возле него вертелся Шевчик, жаля, как шершень, тех, кто увёртывался от ударов Метелицы.
Арсен дрался молча. Зато Спыхальский, идя рядом, не умолкал.
- А, холера ясная, получай от меня гостинец, басурман! – приговаривал он, опуская на голову янычара длинную саблю. – Сгинь до дзябла!
Его зычный голос, как и голос Метелицы, наводил ужас на врагов.
- Налетай, проше пана! – гремел он на всю палубу. – Попотчую полной чаркой!
- Пан Мартын, глянь, что за птица перед нами! – указал Арсен. – Сам капудан-паша! Да ещё наш знакомый – Семестаф! Ишь, выслужился! Живым надо взять!
В толпе янычаров, отбивавшихся от казаков, белел шёлковый тюрбан капудан-паши.
- Гром на его голову! – загудел Спыхальский. – Вот так встреча, проше пана! – И гаркнул через головы турок: - Эй, паша, сдавайся!..
…Перед вечером огромная флотилия, состоявшая из двух сотен казацких чаек и почти сотни турецких сандалов и фелюг, нагруженных хлебом, порохом, ядрами и другими припасами, медленно тронулась из устья Корабельной и поплыла вниз по Бугу к Днепру…»
(Владимир Малик. «Тайный посол»).

         Запорожцы за три века выиграли десятки крупных морских сражений с турецким флотом. Они считались моряками, по своему мастерству равными испанцам и французам.

         Вот что ещё интересно. Казаки могли притапливать свои суда в воду, делая их невидимыми на дальнем расстоянии. А сами умели дышать под водой с помощью полых тростниковых трубок.
Может потому, существуют легенды о подводных лодках запорожцев.
Например, иезуит Фурнье поведал миру, что в 1595 году казаки с помощью подлодок захватили Синоп.

Этот монах побывал в Константинополе (Стамбуле) и, говоря современным языком, «взял интервью» у свидетелей этого сверхнеобычного нападения:

«Здесь мне рассказывали совершенно необыкновенные истории о нападении северных славян на турецкие города и крепости. Они являлись неожиданно, они поднимались прямо со дна моря и повергали в ужас всех береговых жителей и воинов.
Мне и раньше рассказывали, будто славянские воины переплывают море под водой, но я почитал рассказы выдумкой. А теперь я лично говорил с теми людьми, которые были свидетелями подводных набегов славян на турецкие берега».

Как пишет Александр Смирнов, на самом же деле произошло вот что:

         «Группа казачьего «спецназа» притопила несколько «чаек», погрузив в них только холодное оружие: сабли и ножи, - и нырнула сама, сжав в зубах тростинки. В подводном положении они приблизились вплотную к береговой страже и, как морские черти – мокрые, решительные и беспощадные – полезли на приступ. И, бесшумно вырезав караул, очистили путь для всей флотилии…»

         Андрей Кокотюха, Валентина Скляренко, Владимир Сядро, Павел Харченко допускают, что, возможно, запорожцам действительно удалось создать подводную лодку:

«…Относительно же того, что 40 запорожцев в 1643 году на Чёрном море в подводных лодках, сделанных из шкуры вола, напали на турецкие корабли, можно утверждать, что это уже реальный факт.
Изготавливались такие подводные лодки из цельных стволов. В них делалось двойное дно со створками. Для балласта на дно насыпали песок. При необходимости нижние створки второго дна разгибались и лодка «выдавливалась» на поверхность. Вверху находились задраенные створки люка. Чтобы внутрь поступал воздух, выдалбивались отверстия и в них вставлялись все те же камышовые трубки. Иногда вместо них на герметичной палубе строили шахту, внутри которой находился казак, который управлял лодкой. Через эту шахту в лодку поступал воздух для гребцов. Подводное судно было обшито кожей. Двигалось оно с помощью вёсел, вмонтированных в бортовые отверстия. Преградой для проникновения воды в глубь лодки на вёслах были кожаные манжеты с плотной припасовкой».

Запорожцы на протяжении XVI – XVII веков зарекомендовали себя едва ли не лучшими моряками в мире. Конечно же, казаки-мореплаватели были детьми своего времени. Ведь, откровенно говоря, их боевая слава на море во многом была лишь следствием стремления к наживе и обогащению. Но это и неудивительно. Ведь в те времена конкистадорство было обычным явлением. Причём для многих регулярных флотов.
Но запорожцы, в отличие от пиратов, выполняли и важную историческую задачу. Их морские походы сковывали турецко-татарскую экспанцию не только на Украину, а и на всю Западную Европу. И этим самым значительно ослабляли могущественную Османскую империю.

*  *  *

Слава о воинских подвигах запорожского казачества разносилась далеко за пределами Украины. Не одно европейское государство приглашало казаков принять участие в войнах на их стороне. А турецкий султан признавал, что когда не него идут соседние державы, он «спит на оба уха», но когда идут казаки – «должен одним ухом слушать».
        В бою с неприятелями запорожские казаки выказывали изумительную стойкость и мужество. Они не дорожили своими головами, зная лишь одно, что «раз родила мати, раз і умирати». Не о голове думал казак, когда шёл на войну. А думал о своей милой Родине, которую до страсти любил. И о своей прадедовской вере, которой свято предан был. Он думал и о том, чтобы не запятнать казацкой славы, доброго имени «лицаря».

…Йде на битву з гнівом на устах,
Смерть приймає, мов у спеку брагу.
Козак, боронячи в бою бунчук,
Готов зазнати стільки смертних мук,
Що будуть браття вічно поминати.
Це ним гордиться рідна сторона:
Великий Луг – як батько,
Січ – як мати,
І кінь – як друг, і люлька – як жона…




Глава IV.

 ТОМАКОВСКАЯ СЕЧЬ.


…Томаківська Січ
Ворогів зустрічала
І гнала татарів
За Кушугум…
…Тут Косинський Криштоф
полонив яничар,
і Підкова
 з татарами бився…

Г. П. Бідняк

Первая Запорожская Сечь на территории нашего края была основана в 40-х годах  XVI века на острове Томаковка. Это вблизи нашего города Марганца.

I. Томаковская Сечь.

В 1551 году увидела свет книга польского историка Мартина (Марцина) Бельского «Всемирная хроника» («Хроника польская»).

Автор, современник тех событий, писал, что южнее Великой Хортицы на Днепре есть каменистый остров, который:

 «называется Томаковка, на котором, чаще всего  проживают низовые казаки, и который служит им, по существу, сильнейшей крепостью на Днепре».

Откуда же произошло само название «ТОМАКОВКА»?

• По одной версии - от татарского слова «ТУМАК».
То есть шапка, потому что по своему очертанию он имеет большое сходство с шапкой.

• По другой версии – от слова  «ТАМАК» - горло, устье.
 Потому что стоит он при устье нескольких речек.

• А народное же предание гласит, что название такое Сечь получила из-за того, что здесь в былые времена была очень богатая степная растительность. В мае-июне вся земля покрывается алым ковром – это цвели маки.
«То – маківка», - говорили казаки туркам, которые вечером недоуменно смотрели в степь, думая, что опять наступает рассвет.

Остров Тамаковка был вторым по величине (после Хортицы) из 250 днепровских островов. Окружность чуть больше 6 километров, а площадь – 350 гектаров. Он возвышался над окружающей местностью и был прекрасным природным укреплением.
Положение острова Томаковки в стратегическом отношении было весьма удобно. Ведь он стоял среди низменной плавни. И со всех сторон охватывался реками и речками.
Речки же эти, что омывали остров Томаковку, в то время были и довольно глубоки, и достаточно широки. По ним в те далёкие времена спокойно могли ходить суда. Не то что сейчас…
Остров лежал на Днепре против устья реки Томаковка на границе Великого Луга и Луга Базавлука. С востока остров граничил с притоком Днепра Ревуном, двумя озерами и Чернышевским лиманом. А с юга его омывал Днепровский приток Речище и простирался широкий луг (плавня).

• Подробное описание положения острова даёт Дмитрий Яворницкий:

«…С юга и юго-запада к нему подходит Речище, которое взялось из правой ветки Днепра, Бугая, под селом Гологрушевкою, и течёт от востока к западу на протяжении десяти вёрст, концом своего течения касается острова Томаковки и потом падает ниже острова в Чернышевский лиман. С востока над островом извивается река Ревун, которая отделяется от Речища у юго-восточного угла острова, идёт вдоль восточного берега острова, слева принимает в себя речку Ревунча, до четырёх сажен ширины; затем, дойдя до средины острова, сам Ревун разделяется на две ветви: главная ветвь, с тем же названием Ревуна, идёт далее на север вдоль самого острова; другая направлчяется вправо плавнями и принмает здесь название Быстрика или Ревунца; отойдя немного к востоку от острова, этот Быстрик или Ревунец принимает в себя степную речку Томаковку, которая, взявшись далеко севернее острова, пробегает степью шестьдесят вёрст через земли крестьян и различных владельцев и под конец соединяется с Быстриком против северной окраины острова, под выселком от села Чернышёвки, Матнёй, у самого двора крестьянина Ивана Николаевича Пшеничного. С севера вдоль острова Томаковки идут тот же Быстрик, принимающий в себя речку Томаковку и опять соединяющийся с веткой Ревуном, и тот же Ревун, выходящий из Речища. С запада к Томаковке примыкает большой лиман Чернышовский, принимающий в себя, с одной стороны, при посредстве Гнилой, ветку Ревун, а с другой ветку Речище. Ко всему этому, между означенными речками и островом, к Томаковке примыкают ещё три большие озера: Соломчино, на юге, Калиноватое, на юго-востоке, и Спичино, на севере».

Середина острова вздымалась высокой горой, которая постепенно к берегам понижается и только возле Речища спадает кручами. На острове была добрая степь. И там можно было выпасать немало табунов коней.

• Об этом рассказывает, например, польский шляхтич Самуил Зборовский. Он побывал тут во 2-й половине XVI века:

«Остров может вместить 20 тысяч человек и немалое число коней».

• Об этом же говорит и Бартош Папроцкий (польский шляхтич, хронист, автор книги «Гербы польского рыцарства»):

«Остров Томаковка так обширен, что на нём можно проживать двадцати тысячам людей и немалому количеству коней. На нём имеется большое обильное рыбой озеро. Это было место, где проживали низовые казаки».

В те далёкие времена, когда здесь находилась Сечь, остров был покрыт огромным лесом. Его байраки и берега густо покрывали дуб, груша и кислица.

• По  описанию французского военного инженера Гийома Левассера де Боплана:

«Томаковка представляет остров 1/3 мили в диаметре, почти круглый и возвышенный в виде полушария, весь покрытый лесом… в общем остров очень красив…»
«С его вершины видим всё  течение Днепра от Хортицы до Тавани».

Этот остров имеет также другие названия – остров Бучки, Буцкий, Днепровский и Городище.
Сама Сечь стояла на южной стороне возле Речища, где берега острова отвесны и обрывисты.

Территория, которую контролировала Томаковская Сечь была довольно-таки значительной.
 К примеру, в начале 80-х годов XVI века её сторожа и заставы находились на довольно большом пространстве: от 1-х днепровских порогов и Таволжанского урочища на севере – до Чертомлыка и урочища Карайтебен на порубежье с татарскими кочевьями, на юге.
Что же касается численности казаков в Томаковской Сечи, то точного количества мы, вряд ли, можем назвать.
Сошлёмся на источники:

• Секретарь папского нунция в Польше итальянец Карло Гамберни в 1584 году оповещал, что, по словам одного из старшин:

«Из казаков можно собрать 14 000 - 15 000 отборного, хорошо вооружённого войска, жаждущего больше славы, нежели наживы, готового к любой опасности».

• Он же под 1587 годом приводит такие слова одного из казацких атаманов:

«Казаки в любое время готовы идти на службу найсветлейшему дожу…, и я сам поведу на поле битвы 10 000 храбрых воинов».

• Венецианский посол в Польше Пьетро Дуодо в 1592 году извещал:

«Между этими двумя речками (он имеет в виду Днестр и Днепр) живут казаки, люди храбрые в наивысшей мере, численностью от 12 000 до 15 000 человек».

• Из слов шляхтича из Перемышля С. Хлопицкого узнаём:

«…силы казаков составляют 8 или 10 тысяч».

Современный украинский исследователь А. Гурбик допускает, что в самой Томаковской Сечи находилось одновременно 2 – 3 тысячи запорожских казаков. А всего в то время украинские казаки могли выставить не менее 10 тысяч воинов.
Этот же исследователь приводит и национальный состав казаков Томаковской Сечи. Он допускает, что среди запорожцев выходцы:
-   из Украины составляли примерно 45 %,
-  из Белоруссии – 40 %,
-  из Московского государства – 10 %,
-  из Центральной Польши – 5 %.
Кроме того были ещё выходцы из Молдавии, Крыма, Литвы, Сербии.

На период существования Томаковской Сечи приходится множество блистательных походов запорожских казаков на татарские кочевья и турецкие города в Приазовье и на Причерноморье. Именно отсюда начались регулярные морские походы казаков. А также их выступления против польского гнёта.


































III.  «Гетманы Томаковской Сечи».

Сильні, як дияволи,
Мужні, як титани,
Мудрі, як сичі,
Довірливі, як діти…

С Томаковской Сечью связана деятельность многих легендарных личностей.


Вот перечень известных запорожских гетманов и атаманов, кто оставил след в истории Томаковской Сечи:

• Самийло Кишка (1564 – 1573).
• Иван Свирговский (1573 – 1574).
• Богдан Ружинский (Богданко) (1575 - 1576).
• Яков Шах (1576 – 1577).
• Иван Подкова (1577 – 1578).
• Лукьян Чорнинский (1578).
• Александр Вишневецкий (1578 – 1581).
• Михаил Вишневецкий (1578 – 1581).
• Самийло Зборовский (1583 - 1584).
• Михайло и Кирик Ружинские (1583).
• Богдан Микошинский (1584 – 1585).
• Михайло Ружинский (1585 – 1586).
• Захар Кулага (1585 – 1586).
• Богдан Микошинский (1585 – 1586).
• Лукьян Чорнинский (1586).
• Гаврила Голубок (1588).
• Матвей Кулага (1589).
• Мыкола Язловецкий (1590).
• Войцех Чановицкий (1590).
• Криштоф Косинский (1590 – 1593).

1.  САМИЙЛО КИШКА (? – 1602).

Первым известным  гетманом Томаковской Сечи был Самийло Кишка (Самойло Кошка, Кошич, Кушка).
Он вошёл в историю украинского казачества как один из легендарных гетманов. Как один из талантливейших полководцев. Как олицетворение казацкого рыцарства и казацкого мужества.

Родился Самийло Кишка приблизительно в 1530 году в шляхетской семье в городе Каневе. Детские годы Самийлы прошли в условиях повседневной опасности татарских наскоков.

Как пишет Андриан Кащенко:

«Оповідання батьків та близьких людей про тяжку недолю, яку терпіли українські люде од бусурманів як під час татарських наскоків, так і у бусурманській неволі, повинні були робити на молоду душу Самійла велике вражіння і збуджували у його серці бажання стати до оборони рідного краю та помститися за поневолення земляків».

Самийло Кишка получил хорошее образование. Уже смолоду начал казаковать.
С 1550 года Самийло принимал участие в походах Байды-Вишневецкого. Во время этих походов приобрёл он боевой опыт, сноровку и высокий авторитет среди казачества. Сначала как храбрый воин. А затем уже и как надёжный, толковый командир. Потому, неслучайно, после гибели Вишневецкого именно его запорожцы избирают гетманом (в 1564 году).
Гетманствовал он в Томаковской Сечи в 1564 - 1573 годах.

Став гетманом, Самийло Кишка взялся продолжать дело своего предшественника. И в первую очередь достичь того, что не успел сделать Дмитро Вишневецкий – открыть запорожцам путь к морю.
По складу своей души Самийло был моряком и был нацелён на море. И как только он получил гетманскую булаву, то сразу же принялся за строительство целой флотилии чаек.
К сожалению, история не оставила  портрета первого славного казацкого флотоводца. Однако из сказаний известно, что он был физически развитым и сильным человеком, высоким и широкоплечим.

По опыту прошлых казачьих походов С. Кишка знал, что казаков не так много, и победа  над басурманами наиболее вероятна только тогда, когда нападение  осуществляется совершенно неожиданно, внезапно. А этого можно было  достичь только подходами к врагам с речек и с моря.  Потому на морские пути он и обратил свой взор. По его мнению, ударами с моря можно было успешно локализовать татарские нападения, а благодаря ударам в сердце империи, в сердце Блистательной Порты, успешно противостоять туркам в их стремлении навечно закрепиться на украинском побережье Чёрного моря. Ведь именно с моря можно успешно атаковать большие татарские и турецкие города. А там припрятаны были огромные сокровища. И там  изнывали в тяжкой неволе тысячи христианских невольников. Именно с моря, с турецких галер-каторг, с приморских турецких городов слышался запорожцам стон их братьев-невольников, надеявшихся на освобождение лишь от рук сечевиков. Потому казаки с радостью поддержали своего гетмана в его начинании.

Самийло Кишка модернизировал казацкие байды и с тех пор они вошли в историю и украинский фольклор как чайки. С целью освобождения братьев-невольников и с надеждой на турецкие сокровища, став гетманом, Самийло Кишка взялся за строительство чаек, на которых удобно было плавать и по неглубоким речкам, и по глубокому бурному морю.
Казацкие чайки делались при Самийле Кишке длиной до 25 метров и шириной до 2 метров. Днище чайки выбалбовали из целого ствола дерева (чаще всего из липы). К нему прикреплялись дубовые рёбра, то есть шпангоуты, на которые навешивали деревянные борты (опять-таки из дубовых досок). Днище забивалось досками, и под такой палубой хранились продукты и оружие.
На чайках устанавливали до 15 – 20 пар вёсел, парус и 4 пушки-фальконеты, которые могли срелять в разных направлениях. Вдоль бортов чайки обвязывали камышами. Это давало им надёжную плавучесть и защищало их борта от пуль и стрел. Такая чайка брала в поход экипаж из  40 – 70 казаков.
Вот на этих чайках и начали запорожцы под предводительством Самийлы Кишки свои регулярные морские походы.
А случилось это в 1567 году. Именно тогда во главе собственной эскадры чаек «адмирал» запорожского флота впервые вышел в Чёрное море. Кишка имел намерение не только превратить казаков в морских пехотинцев, но и закрепиться на черноморском побережье. А также обеспечить Украине надёжный выход в Чёрное море.
До этого похода Турция безраздельно господствовала на Чёрном и Азовском морях. И тут у неё не было никаких соперников. И вот вдруг, как чёрт из табакерки, откуда не возьмись, появился тут соперник.
В первом же морском походе казачьи чайки достигли крымских берегов и высадили десант. Он после боя вернулся на корабль с большими трофеями. А когда вдогонку чайкам двинулась турецкая эскадра, запорожцы не бросились наутёк, как на то надеялись турки. Они приняли бой. И в том бою одержали победу. Одни турецкие корабли запорожцы потопили, другие захватили, освободив при этом гребцов-галерников.
Водил запорожцев гетман-флотоводец к ближайшим богатым крымским и придунайским городам и штурмовал Измаил, Килию, Аккерман (Белгород), Козлов (Евпатория), Очаков. Нещадно громил он турецкие галеры  в море. Освобождал из неволи земляков и привозил в Сечь большую добычу.
Турецкий султан вынужден был пожаловаться на казаков польскому королю. Можете себе представить, как же казаки должны были допекти султана, чтобы он докатился до того, что начал жаловаться на них?! Султан не только жаловался на казаков. Но и грозился Польше большой войной, если тот не усмирит «бешеных» казаков и их атамана. А для прекращения казачьих походов в море он даже направил к Очакову регулярный флот.
Королю польскому деваться было некуда. И перепуганный Сигизмунд II Август издаёт универсал. В нём он требует, чтобы казаки «зішли з Низу» (то есть оставили Сечь) и поселились возле приграничных замков на территории Черкасского и Каневского староств, записались в реестр на королевскую службу и воевали лишь там, где им прикажут воеводы или старосты.  То есть, по сути, требует отречься от казацкой вольности.
 Но где тот настоящий  казак, который бы согласился подчиниться такому указу короля?
 Естественно, что казаки универсала не послушались, Великого Луга не покинули, в реестр записаться не захотели, ибо не желали поступиться своей свободой.
Казак-мореплаватель, несмотря ни на что, продолжал водить свои флотилии и нападать на Крым и Турцию.
Под предводительством славного гетмана запорожцы осуществили немало морских походов. И добыли немало побед.

Об этих морских походах напоминает легендарный кошевой атаман Иван Сирко в своём письме к крымскому хану в 1675 году:

«Наші предки з давніх часів морем і суходолом воювали Крим та царство Турецьке, а саме: Самусь Кішка, отаман, гетьман кошовий, воював на морі».

Следует отметить, что борьба казачьих чаек с тяжёлыми вооружёнными турецкими галерами была чрезвычайно тяжкой и неравной. Ведь турки владели не только галерами (а на каждой галере турки имели столько войска, сколько запорожцы имели на 10 чайках) и большими пушками. За их спиною к тому же был ещё и огромный опыт морских походов и побед. Тактика же морского боя казацкого флота только рождалась. И рождалась она в кровавых боях, в победах и поражениях.
Но случилось так, что в 1573 году, во время одного из таких походов, когда эскадра Самийлы Кишки шла к Турции, она попала в страшный шторм. Часть чаек была выброшена на турецкий берег. На тех казаков, кому посчатливилось спасти во время шторма, напал отряд янычар. Ну а там, уже кому как судилось. Кто-то из запорожцев сложил свою буйную головушку. А кто-то из них оказался в плену.
 В руки басурман попал и гетман-флотоводец. Те приковали его цепью к вёслам на галере.
 «Хотел плавать в Черном море – так плавай теперь сколько хочешь» - издевались над гетманом янычары.
Чего только не делали турки, и что только не предлагали они ему, чтобы переманить  на свою сторону, обратить в свою веру. Но не смогли переломить гордого запорожца. И, в конце концов, махнули на него рукой – пеняй на себя, собака неверная!

Пролетели годы…
На голове бывшего гетмана вместо оселедца теперь выросли длинные, по самые плечи, волосы. А на бритом когда-то подбородке выросла борода, аж до самого пояса. С годами и голова, и борода стали совсем седыми. Ох, как тяжка была турецкая неволя…

Вот что пишет об этом Александра Ефименко:

«Кайдани розтирають тіло, солона вода обливає з ніг до голови, роз'їдає болячки й уразки; ні на мить не можна встати, одійти від цієї слизької, холодної, проклятої лави: їж тут же свій черствий хліб з цибулею й спи, коли можеш, поки тебе не розбуркає батіг наглядача. Ітак день і ніч, цілі роки без спочинку, без перерви, без свята…»

Да и длилась  эта неволя слишком  долго. Но не смогла, несмотря ни что,  убить в сердце Самийлы Кишки ни любви к родному краю, ни тяги к свободе…
Он сделал, казалось бы, невозможное. Пробыв целых 26 лет в тяжкой турецкой неволе, этот мужественный и стойкий человек сумел поднять восстание и захватить турецкую галеру. При этом, сумел не только освободиться сам, но ещё и товарищей своих освободил и привёл на Украину.

 Этот удивительный подвиг воспет в прекрасной народной думе:

Тоді Кішка Самійло полуночної години дождав,
Сам між козаків устав,
Кайдани із рук, із ніг у Чорнеє море пороняв,
У галеру вхожає, козаків пробужає,
Шаблі булатнії на вибір вибирає,
До козаків промовляє:
«Ви,панове молодці, кайданами не стучіте,
Ясини не учиніте,
Ні которого турчина в галері не збудіте!..»
То козаки добре зачували:
Самі з себе кайдани скидали,
У Чорнеє море кидали,
Ні одного турчина не збудили.
Тоді Кішка Самійло до козаків промовляє:
«Ви, козаки-молодці, добре, браття, майте!
Од города Козлова забігайте,
Турків-яничарів в пень рубайте,
Турків-яничарів у Чорнеє море бросайте!»
Тоді козаки от города Козлова забігали,
 Турків-яничарів в пень рубали,
Котрих живих у Чорнеє море бросали.
А Кішка Самійло Алкана-пашу із ліжка взяв,
На три часті розтяв,
У Чорнеє море побросав…

В 1599 году на захваченном корабле Кошка нападает на предместье Евпатории. А потом приводит турецкое судно до острова Тендра. И там встречается с казаками Семёна Скалозуба, которые шли на Азов. А далее со своими товарищами Самийло Кишка прибывает на Сечь. Но только уже не на Томаковскую, а Базавлукскую. А потом оттуда уже возвращается в родной Канев.
Вернувшись домой, Самийло увидел, что за 26 лет, пока его не было на Родине, в Украине всё изменилось. Главное же – вместо мирной жизни и согласия между поляками и украинцами вспыхнула небывалая ненависть. А всё потому, что польское правительство лишило украинскую шляхту прав, заставило ополячиться. Земли украинские – огромные просторы - вместе с людьми, жившими на них, были поделены между польскими панами и магнатами. Крестьяне стали крепостными. А казакам же был установлен небольшой реестр.
Такие притеснения довели казаков и весь украинский люд до вооружённых восстаний против поляков под руководством Криштофа Коссинского (1591 – 1593) и Северина Наливайко, Григория Лободы, Матвея Шаулы (1594 – 1596). Те восстания поляки подавили жесточайшим образом. А казаки, в конце концов, были объявлены врагами Польши. Было постановлено уничтожить казачество полностью.
 Ну а самое худшее, что увидел Самийло Кишка, вернувшись домой, – это раздоры между самими казаками. Реестровцы враждовали с запорожцами и наоборот. Если запорожцы заступались за угнетённых крестьян, то реестровцы становились на сторону поляков. Доходило до кровавых стычек.
Когда запорожцы узнали о гибели Скалозуба в Керченском проливе, они позвали Самийлу Кишку на Сечь.
И в 1599 году, после возвращения с турецкого плена, он снова возглавил Запорожье.
 Самийло Кишка быстро и мудро разобрался в сложившейся ситуации и повернул дело на пользу Украине и казачеству. Причём он представлял интересы не только Сечи, но и всего казачества.
Первым делом он поставил перед собой задачу: окончательно прекратить вражду между реестровцами и запорожцами.
Ведь он прекрасно понимал, что только в единении сила. Как опытный политик, Кишка использует трагическую гибель отряда Скалозуба. Идея мести за это могла стать на службу дела казацкого объединения. Он обратился не только к сечевикам, но и всему казачеству. Говорил о том, что надо спасать братьев-запорожцев, которые накануне вместе с гетманом Скалозубом потерпели в походе поражение и попали в турецкую неволю.
Восстановить единство казаков Самойле Кишке удалось.  Давняя слава Самийлы Кишки жила ещё в народе и сразу подняла казаков на ноги. И казаки поверили Кишке. По его просьбе на Сечь прибыло несколько тысяч казаков с волости. Они вместе с запорожцами осуществили успешный морской поход против турков. Во встречном бою запорожцы уничтожили турецкую эскадру. И затем разрушили турецкие города на южном побережье Чёрного моря. Впервые достали саблей запорожцы тех далёких мест. И уже больше никогда, казалось бы, внутренние турецкие города Трабзон и Синоп не чувствовали себя в безопасности.
 С похода Кишка вернулся на нескольких турецких галерах с освобождёнными невольниками и с огромной добычей. Казаки снова почувствовали вкус победы. Но главное – успешный поход в Чёрное море примирил низовых казаков с реестровцами, погасил между ними вражду. И низовики, и реестровцы, и городовые казаки – все они почувствовали единение в стремлении защитить Украину. Что они единомышленники, что между ними вражда просто невозможна.
Это был последний морской поход запорожцев под руководством Самийлы Кишки...

Уже в конце 1599 года к Кишке обратился господарь Валахии Михай (Михайло). Он восстал против Турции и нуждался в помощи. Гетман Самийло Кишка повёл своё войско в Валахию.
Запорожцы постоянно пребывали в войске Михая Храброго и участвовали во всех его главных походах. Много казацких голов полегло во время борьбы молдавского народа с турками. Именно благодаря запорожцам в октябре 1599 года Михай Храбрый одержал блестящую победу возле Шелимбере, после чего начал управлять Трансильванией. Казаки сыграли чрезвычайно важную роль в том, что Михай Храбрый стал молдавским господарём.
 Возвращаясь после этого похода на Сечь, через Киев, гетман Самийло Кишка, в честь своего овобождения из турецкой неволи,  заложил церковь Николы Доброго на Подоле. К слову, эта церковь стоит до сих пор.
В 1600 году господарь Валахии Михай напал на ставленника Польши Могилу. Польше нужно было оказать помощь Могиле, а войска почти не было. И тогда гетман Замойский обратился с письмом к Войску Запорожскому, прося о помощи, обещая при этом милость короля и деньги. Кишка воспользовался случаем, чтобы добиться восстановления казачьих прав, дарованных Стефаном Баторием, и отменённых после восстания Наливайко. Он начал уговаривать казаков не идти служить тому королю, который объявил казаков изменниками и своими врагами.
Казаки послушались старого гетмана и не двинулись с Сечи. А тем временем нужда Польше в казаках всё больше возрастала. И, в конце концов, Кишка дождался, что королю самому пришлось собственноручно писать письмо к казакам и обратиться с просьбой к тем, кого он приговорил на уничтожение.
 Сигизмунд III письменно обратился к Кишке, чтобы он поддержал поляков в войне против Молдавии. Гетман согласился. Но только при одном условии. Если король и сейм пересмотрят свои решения относительно количества реестровых казаков, снова разрешат им владеть землёй и недвижимостью, и выплатят деньги, которые поляки задолжали казакам.

 Михаил Грушевский писал:

«Самійло Кішка, котрого пам'ять народня знає тільки як героя козацького бунту на каторзі турецькій та визволення невольників-козаків із турецької неволі, варт далеко більшої пам'яти як зручний український політик, що добре оцінив хвилю і вмів ії використати для того, щоб вернути козаччині забране від неї по лубеннськім погромі. Коли польський гетьман Замойський післав до козаків кликати їх в похід на Молдову, Кішка пустів се поза ухо; підождав, щоб попросив сам король по тім, як їх на повне знищення засудив та за зрадників проголосив. Мусів король сам писати до тих зрадників. Кішка відповів, що рад служити – одначе йти не спішився. В польських кругах пішла горячка. Шукали – кого б до козаків післати, як їх до походу прихилити. Кінець кінцем Кішка дав знати королеві, що козаки підуть на війну тільки з тим, щоб з них знято засуд, невинно на них вложений».

Кишка вместе с реестровыми казаками (всего 4000 сабель) пешим маршем входит в Валахию. Под Буковым у Плоешта произошёл бой казаков и поляков с молдаванами.

И как писал Замойский:

 «козаки під ворожою пальбою гарматною й рушничною брели болотом та водою више пояса і ударивши разом з  польською піхотою на ворожі окопи, вибили звідтіля молдаван».

После этого Кишка добился таки от польского сейма реабилитации украинского казачества. Кишке удалось восстановить и казацкие права.
В 1600 году он достиг договорённости с польским королём об отмене репрессий относительно запорожцев в обмен на военную помощь последних в Ливонской войне.
Польский сейм в начале  1601 года отменил решение 1597 года и возвратил казакам их давние права.
После похода в Молдавию, Самийло Кишка снова вернулся к мысли о морском походе против турков. И снова начинает строить казачий флот. Но в это время начинается польско-шведская (Ливонская) война. Казаки не считали шведов за врагов, а польские интересы в далёкой Ливонии их мало волновали. Но всё же польское правительство втянуло казаков в войну. После неоднократных обращений польского правительства и короля, Самийло Кишка в 1601 году всё же двинулся с войском на Ливонскую войну.
И запорожцы в 1601 – 1602 годах действовали на прибалтийском театре военных действий на стороне поляков. Причём, под командованием Кишки в Ливонии были не только казаки, но и 15 польских эскадронов. То есть он командовал целым украинско-польским корпусом.
Там гетман лично водил в бой своих казаков.

Одна польская летопись так пишет об участии запорожцев в этой войне:

«Были в Швеции казаки запорожские, числом 4000, над ними был гетманом Самуил Кошка, там этого Самуила и убили. Казаки в Швеции ничего доброго не сделали ни гетману, ни королю не пособили, только на Руси Полоцку великий вред сделали и город славный Витебск опустошили, золота и серебра множество набрали, мещан знатных рубили и такую содомию чинили, что хуже злых неприятелей или татар».

В этой кампании окончил жизнь прославленный гетман Самийло Кишка.  Как и подобает воину, погиб в бою от вражеской пули. Случилось это в 1602 году под Фелином. Казаки сумели перевезтитело любимого своего атамана в его родной Канев и там торжественно похоронить с почестями.

Оценивая роль и значение деятельности Самийлы Кишки, Мирослав Мамчак пишет:

«Гетьману Самійлові Кішці належить видатна сторінка в історії вітчизняного  флоту. Він перший флотоводець, який відкрив козацькому флоту шлях в Чорне море і опанував чорноморський район плавання. Самійло Кішка вдосконалив і пристосував козацьку чайку до морських походів, створив тактику бою козацької ескадри з турецьким флотом та тактику штурму морських фортець. Йому випала важка доля і велика слава ще за життя. Він дав козацтву такий потяг до моря, який потім, протягом віків не змогли знищити ні турецький султан, ні польський король, ні російські царі. У великого вчителя були й гідні учні. Серед найвидатніших – Фока Покоило, Григорій Лобода, Петро Сагайдачний…»

Народ сложил про него песню:

Кiшку Самiйла по волi поздравляли:
«Здоров, – кажуть, – здоров, Кiшко Самiйлу,
Гетьмане запорозький! Не загинув еси у неволi,
Не загинеш i з нами, козаками, по волi!»
Правда, Панове, полягла Кiшки Самiйла голова
В Киевi – каневi монастирi.
Слава не умре, не поляже!
Буде слава славна
Помiж козаками,
Помiж друзями,
Помiж рицарями,
Помiж добрими молодцями!


2.  ИВАН СВИРГОВСКИЙ (СВИРЧЕВСКИЙ).

В 1573 - 1574 годах гетманом на Томаковской Сечи был шляхтич Иван Свирговский. Его знали как опытного и хладнокровного полководца.
Под его начальством запорожцы смогли предпринять нападение на ближайшие окрестности столицы Турции – Стамбула (Константинополя). И при этом захватить ряд городов и освободить тысячи невольников.
Вскоре после этого гетман Свирговский, вопреки желанию Польши, принял участие в борьбе Молдавии против турок. Именно к нему обратился за помощью Ивоня (Иван) Вода-Лютый,  поднявший в 1574 году в Молдавии восстание, стремясь завоевать своей стране независимость от султанской Турции. И гетман откликнулся на его просьбу. Собрав запорожцев (1200 человек), он двинулся в поход к Днестру. И уже в первой же битве одержал блестящую победу над многочисленными турецкими полками. А одержал эту победу благодаря своей смекалке, быстроте и умению мгновенно ориентироваться в обстановке
Именно тогда родилась песня, которая свидетельствует о большой роли казачества в подъёме антитурецкой борьбы молдавского народа и одновременно красноречиво указывает на контакты повстанцев и запорожцев:

Ой ми волохи, ми християни,
Та не милують нас бусурмани.
Ви, козаченьки, за віру дбайте –
Нам, християнам, на поміч прибувайте!
А козаченьки за віру дбають,
Волохам-християнам прміч посилають.
Трублять в труби, в сурми вигравають.
Оченьками козаченьків з України проводжають.

После этого объединённое  казацко-молдавское войско, которым фактически командовал Свирговский, разгромило турецкие гарнизоны в Тягине, Белгороде и Браилове, захватив и разрушив эти города. Когда же на помощь туркам из Буджака вышли татары, гетман выступил им навстречу. И, разгромив в пух и прах, отогнал их назад.
Затем была битва вблизи Бендер. Иван Вода-Лютый, полностью полагаясь на казацкого вожака Ивана Свирговского, поручил ему 3000 молдавских всадников. И запорожский атаман выявил себя выдающимся военачальником. Он очень удачно расположил своё войско. В первую линию поставил казаков: на левом фланге – 4 сотни с копьями, в центре – 4 сотни с огнестрельным оружием, а на правом фланге – 4 сотни лучников. А молдавских всадников спрятал в засаде за холмами.
Когда турки приблизились, то, сперва  их накрыли тучи стрел и пуль. Это в некоторой степени вызвало панику в центре и на левом фланге вражеского войска. И тут же казаки с копьями атаковали правый фланг турок. У тех, естественно, возникла мысль - немедленно отрезать 4 сотни казаков. Это противнику вроде бы удалось. 6000 турок окружили 800 казаков-стрелков, а 3000 турок – 400 казаков-копьеносцев.
Казалось бы, турки добились своего. Теперь им уже ничего не помешает расправиться с запорожцами. Да не тут-то было. Свирговский дал возможность противнику убедиться в малочисленности казаков. Это заставило турок сгруппироваться не в две линии с резервом, как это делалось обычно, а только в одну. Этим они рассчитывали ускорить развязку, блестяще уничтожить абсолютным большинством горстку казаков. На самом же деле, Свирговский специально поставил под удар одно своё крыло, уменьшив для этого линию фронта и облегчив туркам возможность окружить запорожцев. Воспользовавшись этой, как бы сказать, «ошибкой» Свирговского, турки сами попали в засаду. Ибо налетела и окружила их молдавская конница, спрятанная Свирговским до удобного момента за холмами.
В казачий плен попал и сам ага – командующий турецкой армией. Желая откупиться, он предложил казакам огромный выкуп:  столько жемчуга, сколько он весит. Плюс золота – в 2 раза больше его веса, и плюс в 3 раза больше серебра. Только вот запорожцы, верные договору с Иваном Водою-Лютым, не пошли на это. Они доставили знатного пленника к нему
В то время, когда Свирговский громил турок возле Бендер, 600 запорожцев под предводительством Покотила на 25 чайках спустились по Днестру. Они неожиданно для противника напали на Аккерман и захватили его.
Эти блестящие победы возмутили султана Селима. И он выслал против молдаван и казаков 200-тысячное  турецкое войско. Но, несмотря на такое громадное превосходство, казаки и молдаване не пали духом и смело вступили в бой. Как и прежде, впереди были казаки. Настала даже минута,  когда они  уже были близки к победе. Неожиданным манёвром Свирговский со своими побратимами ударил сбоку по туркам и оттеснил их под огонь молдавской артиллерии. А та начала косить врага, словно косарь траву.
Но – трагическая случайность! – внезапно начался страшный ливень. Порох сразу же отсырел, молдавские пушки замолкли. Ободрённые этим турки с рёвом бросились на пушкарей и вмиг смяли их. После чего султанское войско взяло в кольцо казаков. Запорожцы храбро сражались. Но силы их таяли на глазах. В живых из них осталась всего  шестая часть. Ивона по-рыцарски посоветовал Свирговскому с оставшимися казаками бежать за Днестр. Но гетман, а вместе с ним и запорожцы, посчитали за большой позор оставить молдаван в тяжёлую минуту одних.
Свирговский ответил ему:
 «Смерть неминуема, Ивоне, но это будет смерть рыцарей; я не боюсь ее, лишь бы только за наши головы было отплачено».
Запорожцы все до одного во главе с гетманом сложили свои головы в бою возле Килии на Дунае. Но дорого заплатили враги за их жизни…
 Вот так, после четырнадцати счастливых битв (по летописи Самовидца) погиб Иван Свирговский вместе со своим войском.

Народная песня описывает трагический конец гетмана и печаль по нему в Украине:

А Україна сумувала,
Свого гетьмана оплакала…



3.  ФЁДОР БОГДАН МИХАЙЛОВИЧ РУЖИНСКИЙ (? – 1576).

В 1575 году на Томаковской Сечи появился гетман, «муж сердца великого», популярнейший вождь среди казаков, Богдан Михайлович Ружинский, прозванный Богданком.
Он был родом из села Ружина Владимирского повета (сейчас Волынская область). Являлся потомком Великого князя литовского Гедимина.
Стал известным сперва как начальник польской казацкой милиции, охранявшей границы Речи Посполитой. Позже подался на Днепр. Отказавшись от своего княжеского достоинства и всех привилегий, Ружинский вошёл в казачью среду равноправным членом.

О причине такого поступка князя в «Думе про гетьмана Богдана Ружинського» говорится следующее:

-  Ой, Богдане, Богдане, запорозький гетьмане!
Та чому ж ти у чорному ходиш, да у чорному  оксамиті?
-  Гей, були ж в мене гості – татарове:
Одну нічку ночували,
Стару неньку зарубали,
А миленьку собі взяли.
Гей, сідлай, хлопче, коня, коня вороного,
Татар швидко здоганяти, миленькую відбивати!

 Оставив свои усадьбы на Волыни, по примеру  Дмитра Вишневецкого, подался Богдан Ружинский на Запорожье. На борьбу с татарами.

 «Презрел он богатства и возлюбил славу защиты границ. Оставив временные земные блага, претерпевая голод и нужду, стоит он, как мужественный лев, и жаждет лишь кровавой беседы с неверными», - так характеризует князя Ружинского польский геральдик Папроцкий.

Запорожцы же о нём говорили:

«Сильный словно тур, отважный словно лев».

Богдан  мастерски владел саблей, искусно стрелял из лука и мушкета, был превосходным наездником. Ещё в юности ходил на медведя один на один с охотничьим ножом.
 
• У Андрея Чайковского читаем:

«Повага та значіння Богдана Ружинського на Січі більшали з дня на день. Але ж бо й не дивота: де пахло походом, хоч і найнебезпечнішим, він ішов добровольцем, не вагувався йти на найбільшу небезпеку, коли була справа з татарами… А було в тому часі декілька вдалих походів на ногайські улуси та на турецькі оселі над берегами Чорного моря. Та тільки вони його не вдовольняли. Йому хотілося застукати татар у їх власній хаті, у Криму».

Имя его, как смелого и мужественного атамана скоро сделалось широко известным. Вести про нового казацкого предводителя дошли до Москвы.
Московский государь Иван Грозный в 1575 году послал на Сечь царскую грамоту.
В ней он писал к:
 «…голове, князю Богдану Ружинскому и ко всем козакам днепровским с великим жалованием и с приказом к ним».
Царь-батюшка предлагал казакам царскую службу и многие богатые подарки и посулы, в обмен на поход на крымские улусы и на Козлов. Ружинский с казаками согласился на это предложение.
Богданко воспользовался случаем, когда татары, в октябре 1575 года по повелению турецкого султана Амурата, мстившего Польше, 11-тысячным войском бросились «на Русь», пожгли, захватили огромный полон из христиан, и повели его на переправу через Днестр.
С отборным отрядом неустрашимых казаков ворвался смелый и мужественный Богданко в татарские владения за Перекопом. И опустошил страну «огнём и мечом».

• Вот описание двух эпизодов этого похода в изложении Андрея Чайковского:

«Отаман із усею кіннотою пішов на Перекоп…
Була дуже парна втомлива днина. Сонце визирало з туману, наче сонне. Людей оволоділа сонність, кожен шукав холоду, де б можна було легшим повітрям подихати. Вулиці міста були пусті. Бездомні собаки лежали попід хатами на вулицях і важко дихали, висолопивши червоні язики.
В таку пору влетіли козаки в город.
- Ріж, бий невіру! – почулися крики.
Сонливі татари вибігали з хат на вулиці й тут-таки гинули під козацькими шаблями та списами.
Богданко вирядив дві сотні на другий бік міста, казав обсадити всі виходи, щоб нікого з города не випустити. Татари гинули, мов мухи. Козаки кинулися по домах грабувати. Позбігалися християнські бранці-невольники і стали козакам у допомогу: показували домівки своїх панів, дн б що запопасти, хапали за зброю й били своїх гнобителів, від котрих зазнали були лиха…
…Татари втратили надію на спасіння. Їм залишилось або сховатись під землею, або втекти з города. Кинулися втікати. Та й тут гинули від козацьких шабель…»

«Богдан полетів передом і побачив, як тьма-тьменна татар облягла з усіх боків возовий табір. Його засипали хмарою стріл. Сам табір був закутаний димом, з котрого блискавками яснів вогонь із мушкетів.
- Добувайте шаблі та списи! – гукав Богданко. – За мною!
Пігнав передом із піднесеним над головою мечем. Козаки летіли з усієї сили й, мов тараном, ударили на татар, що штурмували ззаду.
Богданко знав із досвіду, що татари сильно бентежаться, коли несподівано вдарити на них іззаду. А татари вдиралися вже на вози. Козаки не могли встигати з лаштуванням мушкетів, щоб у пору відстрілюватись: ішов рукопашний бій. Коні й воли всередині табору, калічені хмарою татарських стріл, казилися й дуже перепиняли козаків у обороні: бігали, перевертали все, толочили ногами… Козаки відбивалися чим попало: шаблями, списами, дрючками, дишлями від возів. Але ж із натуги почали мліти їм руки…
Та враз становище змінилося. Розляглося могутнє: «Ріж та бий!» - і татарам стало моторошно, зате в козаків, що почули поміч, віджили сили. Між татарвою почалася велика метушня. Почулися вигуки на сполох.
Наскок козацької кінноти полегшив становище обложеним за возовою стіною. Татари втратили надію здобути табір: ворог, що поза ними, страшніший і важніший від того, що з-поза возів відстрілюється.
- Хлопці! Вилазь! Подавай далі! – гукнув отаман рухомої фортеці.
Роступилася одна стіна возів, і туди, мов горох із мішка, висипалося козацтво.
Як подратовані бджоли вилітають громадою з вулика, кидаються на напасника, обліплюють собою його лице, руки, лізуть до очей, близкають люттю, мов на якомусь струменті грають, і кусають завзято, - достоту  так робили ті козаки, що роєм вилітали з-поміж возів. Почався ще завзятіший рукопашний бій. Тягся він доволі довго. Татари раді були рятувати своє життя втечею, та втікати було нікуди…»

Во время этого похода Ружинский  освободил тысячи христианских невольников. На  Томаковскую Сечь запорожцы вернулись победителями и с огромной добычей.
Вскоре Богдан Ружинский был избран казаками гетманом. Он привёл в порядок и реорганизовал казачество. После этого Ружинский совершил несколько удачных походов против татар.
Сначала была победа под Прогноями. Перед этим, татары двинулись в поход на Подолье. Не медля, Ружинский быстро собрал войско и кинулся громить татар. Конница Богдана по численности была меньше татарской. Да казаки бились с таким бешенством, что басурманы не выдержали натиска. Они через Очаков стали бежать в Крым. Запорожцы по приказу Ружинского перекрыли врагу путь. Оттеснив превосходящего врага, они прижали басурманское войско к озёрам. В итоге казаки Ружинского уничтожили значительную часть татарской орды. Уцелевшие татары бежали в Крым.

 Как пишет летописец:

 «Перебил тьму басурман и освободил множество невольников».

Затем последовали победы над Днепровским лиманом, за Олешками.
Ровно через 100 лет после этого, как пишет «Летопись Самовидца», запорожские  казаки вспоминали о славных походах Богданко и грозили снова повторить подобные походы на Крым.
В 1576 году, по просьбе русского царя Ивана Васильевича Грозного, гетман выступил с отрядом бесстрашных казаков против орды татар, опустошавшей московские земли. Богдан во главе отряда бесстрашных казаков ворвался в левобережные улусы татар, аж, за Перекоп. Прошёл по ним огненным смерчем. Перехватил 11-тысячное басурманское войско, которое возвращалось из грабительского похода с 35000 невольниками. Разгромил их в пух и прах. Отбил награбленную на Московщине добычу. Освободил невольников и отослал их домой. Захваченных же в плен басурман жестоко казнил.
После этих блистательных побед на суше Богданко решил попробовать счастья на море. И казаки во главе с Богданом Ружинским двинулись в морские походы. Выйдя со своим флотом в Чёрное море, и, приставая к берегам Малой Азии, гетман брал турецкие города, истребляя их жителей.
 Так, он взял пристань Трапезунд и вырубил его население.
Потом овладел  Синопом и разрушил его до основания.
 
• Украинский историк В. И. Сергийчук приводит в своей книге архивный документ – рукопись «Гетманщина». Там подробно рассказывается о сухопутных и морских походах Богдана Ружинского:

«…Богданко послав Нечая з 5000 в море, щоб виручити полонених – загатити Козлов і Кафу, щоб там не випускали полонених, а сам відправівся суходолом. У степу між Кучугурами і Дарієвим мостом на нього напали всі орди татарські під проводом Девлет-Гірея, але Богданко, маючи гармати на флангах, через годину відігнав їх геть. Татари розташувалися спереду і ззаду Дарієвого моста, але Богданко задніх затримав гарматами, а передніх відрізав і перебив на їхніх очах. Татари старалися хоч не пустити його в Крим і на всіх воротах розтавили гармати і сторожу, але Богданко переправив вночі частину кінноти вброд і вплав через Сиваш і вона, напавши на перші ворота, відбила їх і впустила козаків. Козаки негайно взяли з бою Перекоп і все перетворили в прах і попіл. Потім пішли до Кафи, обложеної з моря запорожцями, вирізали всіх татар і звільнили 500 полонених. Потім пішли на Бахчисарай і Козлов, але над річкою Салгир зустріли їх посли від хана з великими дарами, повернули всіх полонених християн і Богданко з торжеством повернувся додому. А Нечай по дорозі заїхав у Синоп і Трапезунд, і відтіля також визволив кілька сот полонених одновірців».

• Об этих же событиях историк М. Караулов, сам казак, писал в начале ХХ века в «Очерках казачьей старшины»:

 «Послав есаула Нечая на лодках с пятью тысячами запорожцев, гетман Богдан с остальным войском двинулся прямо на Крым. Разгоняя встречные передовые татарские отряды, он уже приближался к Перекопу, когда навстречу казакам выступил хан Девлет-Гирей со всеми крымскими силами. Произошло жестокое кровопролитное сражение. Более часа шла орудийная стрельба. Татары пустили в дело свой резерв – панцирных всадников, но истощив все усилия, ничего не достигли. Казаки, ободрённые неудачей противника, с новой решимостью ударили на врага, потеснили его и обратили в бегство. Разгромив крымцев, перебив и перетопив в морском заливе целые тысячи врагов, казаки подступили к стенам Перекопа. Конница обошла перекопские валы и рвы на воде с фланга, ударила в тыл защитникам. Перекоп был взят: гарнизон, упорно сопротивлявшийся, вырезан, укрепления разрушены, а город предан пламени.
От Перекопа гетман поспешил идти против Кафы, которую уже обложил с моря Нечай. Недолго продержалась Кафа – решительным приступом казаки овладели городом, не ожидавшим опасности с суши.
Из Кафы казаки пошли на Бахчисарай и Козлов, куда двинулся морем и Нечай. Видя неминуемую гибель, хан попросил мира. Гетман не стал бить лежачих: освободил всех христиан, томившихся в крымской неволе, он с бога той добычей вернулся на Украину, чтобы на следующий год с новыми силами нанести удар уже самому оплоту мусульманства – Турции».
«Отправив опять морем Нечая с тремя тысячами запорожцев, гетман Богдан с сухопутным конным и пешим войском прошёл крымские степи, переправился через Кубань в земли черкесов, признававших над собой главенство Турции, и предал огню и мечу всё черноморское побережье. Нечай деятельно содействовал с моря успеху сухопутной армии. Всё сокрушая и опустошая на своём пути, казаки прошли Кавказ, разграбили цветущие поселения в окрестности Трапезунда и Синопа и по всему побережью Анатолии до самого Константинополя. Казаки всё-таки не решились штурмовать столицу мусульманского мира, ограничившись опустошением её окрестностей, прошли далее через европейскую Турцию, радушно встречаемые единоверцами и единоплеменными болгарами. Уничтожая на всём пути турок, захватывая их крепости и города, казачье войско со славой и несметной добычей возвратились к родным очагам.
И такой блестящий поход казаки совершили в то время, когда вся Европа трепетала перед грозой непобедимого турецкого оружия. Уж одного этого подвига было бы достаточно, чтобы обессмертить казачью славу в памяти потомства, даже если бы казаки не совершали остальных своих бесчисленных и беспрерывных побед».

Богданко был первым из запорожских гетманов, кто нанёс удар в самое сердце Османской империи – Стамбул. И «взял под ним многия корысти».

По некоторым данным, он побывал также и на Северном Кавказе. И даже в Закубанье.
Успешные походы Богдана Ружинского дали ему возможность обратиться к новому королю Речи Посполитой Стефану Баторию с просьбой узаконить существование Войска Запорожского и его права. Понимая, что запорожское войско – мощный щит для границ Польши, Стефан Баторий признал казацкую силу. И 20 августа 1576 года он издал Универсал, который подтверждал за Войском Запорожским все владения, захваченные казаками у татар и турков. Вместе с Универсалом Стефан Баторий отправил Войску Запорожскому клейноды – хорогву, булаву, бунчук и котлы.
В 1576 году Ружинский с 3-х тысячным казачьим войском предпринял поход та турецкую крепость Аслам-Кермен (Ислам-Кермен, современная Херсонская область). Она была построена турками для преграждения выхода казакам в устье Днепра и в Чёрное море.
 Богданко окружил её со всех сторон, но, не имея больших пушек, не смог захватить. Сколько запорожцы не пытались взять крепость штурмом, но турки, раз за разом, отбивали их. Тогда гетман решил сделать несколько подкопов под стены крепости и заложить туда пороховые «мины» (порох в мешках). План начал осуществляться. Взрывы один за другим рушили неприятельские стены. Но одна «мина» не сработала. Тогда Богданко лично решил узнать, что же там  случилось. Когда же он приблизился к подкопу, произошёл вдруг взрыв. И славный гетман погиб. Казаки же прорвались в город.
Хан послал помощь и многие казаки погибли. Но дело было сделано. Ислам-Кермен лежал в руинах. От него почти не осталось и следа. И татары покинули его из-за угрозы новых нападений. Хан жаловался султану, что казаки взяли город, а также опустошили Миндер-город и околицы Очакова и Белгорода. А от Стефана Батория требовал наказания «своевольных казаков» перед татарским послом, ставя это главным условием «згоди і приязні» между двумя странами.

Трагическая смерть славного гетмана вызвала общее сожаление. Украинский народ воспел подвиг Богдана Ружинского в думе и песнях, где он был прославлен как Чёрный гетман.


4.  ИВАН ПОДКОВА.

С Томаковской Сечью связана деятельность также Ивана Подковы, образ которого овеян в народных сказаниях истинной рыцарской доблестью.
Родился он на земле молдавской. Согласно одной из легенд, он был братом молдавского господаря Ивони III Водэ Храброго, возглавившего национально-освободительное движение и убитого турками в 1574 году.
Еще в молодые годы Иван подался искать непостоянного счастья на Запорожскую Сечь. Случилось это где-то в 1550 году.
Неоднократно бывал в морских походах под предводительством Самийлы Кишки. Выделялся среди казаков ясным умом и несгибаемой волей.
Позднее Подкова и сам водил казацкие флотилии. Его дерзкие походы нагоняли страх на турецкие города. Небольшой казацкий флот внезапно появлялся там, где его меньше всего ждали. Запорожцы выскакивали на берег, штурмом брали крепость. И так же внезапно, как появлялись, исчезали, словно растаяв в морском просторе! Посланные за ними в погоню турецкие галеры, оснащённые тяжёлыми пушками, всякий раз возвращались ни с чем.

Иван имел необыкновенную, редкостную силу. Он легко гнул, ломал, разрывал как бумажки, стальные подковы. За что и прозван был запорожцами Подковой. 

• Под его единственным портретом, помещённом в одном из польских изданий начала XVII века, неизвестный польский художник оставил следующую надпись о его редкостной силе:

«Был таким сильным, что не только ломал подковы, но и таляры, а когда заткнул таляр в деревянную стену, то его надо было  вырубать. Взяв за заднее колесо, он остановил воз, запряжённый шестериком коней. Дышло ломал об колено. Взяв зубьями бочечку мёда, перекинул её через голову. Взяв в руки воловий рог, пробил им ворота».

Во время последнего похода Богдана Ружинского, Подкова командовал одним из отрядов при штурме турецкой крепости Ислам-Кермен.
Когда после смерти Ружинского стал вопрос об избрании нового гетмана, казацкий круг выкрикнул: «Подкова!»

В 1577 году к Ивану Подкове, завоевавшему среди запорожцев своей смелостью и военной смекалкой большой авторитет, прибыло тайное посольство из Молдавии. Оно предложило ему выступить против тогдашнего молдавского правителя – властолюбивого и жестокого Петра VI (Петрило) Хромого (Кульгавого, Кривого), назначенного турками, и занять трон в Яссах. Часть бояр и простого люда возлагали на Подкову большие надежды, как на спасителя от турецкой неволи. Верили, что он поможет им скинуть турецкое ярмо. Предложение это понравилось непоседливому и завзятому воину.
Опасаясь, что казацкий поход вызовет недовольство правительства Речи Посполитой, молдавские бояре направили 2 письма, скреплённые печатями влиятельных вельмож.
Одно – в адрес киевского воеводы Константина Острожского.
Другое – барскому старосте Николаю Творовскому.
В обеих письмах они предлагали посодействовать Ивану Подкове.
Однако, несмотря на существующее перемирие между Польшей и Турцией, представители властей не поддержали казацкую экспедицию. Отказ пришёл Подкове и от короля Стефана Батория – приятеля Петра Хромого. Кроме того, Баторий видел в казачестве растущую силу, которая начала самостоятельно вести отношения с соседними государствами, и старался не допустить её укрепления.
Вместе с соратниками Станиславом Копицким и Стефаном Чапо Иван Подкова собрал отряд из 330 казаков. Военным руководителем, или гетманом, на казацкой раде был избран Яков Шах. Однако первый поход в Молдавию оказался неудачным из-за большого перевеса сил Петра Хромого. Пришлось отказаться от намеченного, и повернуться на Запорожье.
Вслед за казаками молдавский господарь послал к галицкому кастеляну Яну Сенинскому чауша турецкого падишаха с требованием арестовать Подкову и строго наказать его соратников.
Весть о походе стала известна и королю Стефану Баторию. Коронный гетман Николай Сенявский получил от него приказ немедленно схватить Подкову. Однако задача оказалась нелёгкой даже для 3-х рот солдат во главе с дворянином Боболецким. Получив вооружённый отпор в Немирове, они ни с чем вернулись в столицу. Сенявский оправдывался перед корлём поддержкой непокорного казацкого вожака местными властями. В частности, наместником брацлавского воеводы Януша Збаражского.
Урядник дерзко ответил королевскому посланнику:
 «Выдать тебе его не могу, но и не защищаю, возьми, если сможешь».
Находясь в Немирове, Иван Подкова собрал новый отряд запорожцев (300 человек)  и в ноябре месяце 1577 года двинулся в Молдавию. По дороге к нему присоединился кошевой атаман Яков Шах (его побратим) с 600 запорожских казаков.
 Тем временем, заручившись поддержкой турецкого отряда (500 воинов), навстречу казакам выступил Пётр Хромой.
Как только Подкова перешёл за Днестр, к нему присоединились молдавские повстанцы. Они провозгласили его хозяином молдавского княжества.
Успешно овладев городком Сороки, «чернь которого приняла его за господина», Подкова направился вглубь Молдавии. И вскоре на реке Прут близ Ясс, в результате непродолжительного боя,  он победил войско Петра Хромого. По словам современников, победа над превосходящими силами противника была одержана с помощью воинской хитрости. Увидев в момент боя дым от запалов вражеских ружей, запорожцы попадали на землю. Решив, что они убиты, турецкие янычары и молдаване кинулись вперед. И это была их фатальной ошибкой. Ибо когда они подошли поближе, казаки вдруг вскочили на ноги и одновременно открыли огонь из рушниц, положив на месте сразу около 300 турецких янычар. Молдавско-турецкое войско мгновенно облетел слух, что среди казаков есть колдун, который умеет заговаривать пули. Турок и молдаван охватил панический страх, и они бросились наутёк.

Таким образом, Подкова занял тогдашнюю столицу Молдавии Яссы (29 ноября). А уже 13 декабря 1577 года он был провозглашён полноправным господарём княжества. Вот так  запорожский казак овладел молдавским троном и заставил говорить о себе правителей многих государств, а в особенности Польши и Турции.

В Яссах Подкова освободил несколько сотен невольников, в том числе сына луцкого судьи Бокия. В благодарность за освобождение сына отец прислал на помощь Подкове 200 всадников.
Новый господарь назначил на должности высших чиновников своих ближайших соратников: Шаха – управляющим Молдавии, Чапу – маршалом, Копицкого – хотинским  баркулабом. Кроме того, для утверждения на молдавском троне нужно было заручиться согласием турецкого султана. Иван Подкова отправил в Стамбул большое посольство за хорогвой, которую султан давал хозяину Молдавского княжества.
Турецкий султан приказал силистрийскому паше, а также трансильванскому воеводе собрать по возможности большое войско и идти на помощь свергнутому хозяину Петру.
 Снова неподалёку от Ясс (возле речки Доколины) состоялась битва (1578 год). Петро Хромой приказал гнать впереди своего войска стада коров и табуны лошадей. Чтобы, значится, таким макаром раздавить казацкую пехоту.
Запорожцы не сдвинулись с места. Они подпустили противника как можно ближе. И только тогда  открыли губительный огонь по врагу. Испуганные выстрелами кони и коровы повернули обратно и внесли полный разлад в войске врага.
Воспользовавшись этим замешательством противника, казаки одновременно ударили справа и слева. Победа была полной. Сам Петро вместе с остатками войска едва спасся бегством.
Вот так, уже вторично, благодаря умелым действиям запорожцев, которым помогало молдавское ополчение, Подкова преодолел объединённые турецко-молдавские подразделения.

О Подкове тогда говорили:

«Он доказал, что с небольшой группой казаков можно завоевать княжеский трон в Молдавии, ибо за 4 года в битвах с нечестивцами не знал поражений».

Такой ход событий очень не понгравился турецкому султану Амурату. Обозлённый султан приказал бросить против казаков силы всех союзников Османской империи, которые находились в том регионе.
Сам он, собрав огромное войско, повёл его на Дунай. Приказал двинуться туда и крымскому хану Магомет-Гирею. И начал угрожать войной Польше. Подкова с казаками – это твои подданные, говорил он Стефану Баторию, поэтому угомони их, пока не поздно. А к молдавским делам не вмешивайся.
Что должен был делать в этой ситуации Иван Подкова?
Он хорошо понимал, что выстоять против турецко-татарского войска, видимо, не удастся. К тому же часть бояр, сторонников Петра Хромого, собрали новое войско и присоединились к туркам. Итак, кроме внешнего врага, появился ещё и внутренний. Поэтому Подкове не оставалось ничего другого, как обратиться к польскому королю с просьбой о помощи. А ещё он предложил Стефану Баторию объявить протекторат над Молдавией.
При других обстоятельствах, король может быть с радостью согласился бы на такое. Но он начал в это время Ливонскую войну с Россией. И очень нуждался в союзе с Турцией. Или хотя бы в нейтралитете с её стороны. Не могла ведь Польша воевать сразу против двух мощных держав! Поколебавшись, Стефан Баторий послал своего личного представителя, брацлавского воеводу Яна Збаражского. Под честное слово короля, мол, лучше подождать лучших времён, тот уговорил гоподаря Молдавии вернуться в Украину. Это воззвание имело под собой ещё и то основание, что на помощь Петру Хромому пришёл со своим войском семигородский князь Христофор Баторий, брат польского короля Стефана Батория.
Лишь после этого Иван Подкова решил отступить в Украину. Захватив в Яссах немало трофеев, среди них 14 пушек, Подкова отправился на Украину. Суровая зима с глубоким снегом не позволила добраться на Сечь степью. Путь казаков пролегал через города и сёла Подолья.
Но султан на этом не успокоился. Ему этого было мало. И он стал требовать от польского короля голову «докучливого» Подковы. Король поручил арестовать Подкову брацлавскому воеводе Янушу Збаражскому. В январе 1578 года тот встретился с Подковой вблизи Немирова. Но не решился вступить с ним  в бой, учитывая силу казацкого войска.
Польские власти, прибегнув к козням и ухищрениям, в начале 1578 года сумели схватить Подкову. Он был брошен в тюрьму. 
В то время, когда Подкова находился в заключении, некий Александр (выдавал себя за брата Ивони Лютого и Подковы) во главе более 2 тысяч пеших и конных казаков из-под Киева, Канева, Черкасс и Брацлава, вооружённых огнестрельным оружием, ворвался в Молдавию. Он наполнил край пожаром и войной и, наконец, расположившись в прилегающей к Яссам местности, опоясал город цепью отрядов и подвёрг его тесной блокаже. Петру Хромому, вновь занявшему молдавский трон, удалось бежать из Ясс. Александр вступил в столицу Молдавии.
Через месяц войско Александра встретилось с войском Трансильванского хозяина Христофора Батория, который по просьбе польского короля остался на территории Молдавского княжества. Перевес сил оказался на стороне врагов запорожцев. После короткой ожесточённой схватки войско Александра потерпело поражение, а сам он попал в плен. Турки посадили его на кол, а захваченных казаков отправили в Констаннинополь.

А тем временем, 16 июня 1578 года на рынке во Львове, по приказу польского короля  Стефана Батория, Ивану Подкове публично отрубили голову.

• Как проходила казнь, мы узнаём из свидетельства Тосканского дипломата Филиппо Тальдуччи:

«Барабанный бой и галдеж толпы звучали на ратушной площади. Пройдя дважды по месту казни,  оглаживая бороду и поглядывая на людей без страха перед смертью, Подкова попросил народ успокоиться и, когда настала тишина, обратился к нему с такой речью: «Господа поляки, меня привели на смертную казнь, и не знаю за что, поскольку не ведаю за собой никакого поступка, который заслуживал бы такой кары. Знаю лишь одно: я всегда боролся мужественно и как честный рыцарь против врагов христианства и всегда действовал во благо и на пользу своей Родины, и было у меня единственное желание – быть ей опорой и защитой от неверных. Теперь я должен умереть, ибо так приказал поганый пёс турок вашему королю, своему слуге, а король ваш – палачу. Смерть меня не страшит. Но помните, что пройдёт немного времени – и вам не избежать моей участи: По воле того поганого пса будут отправлены в Царьград ваши головы и головы ваших королей…»

При этом он просил урядников не казнить сопровождавших его товарищей. Выпив стакан вина, переданный верными побратимами, Подкова попросил их принести коврик. Став на колени, Иван прочитал молитву и перекрестился, и только после этого славному казаку снесли голову.

Ивана похоронили в православной Успенской церкви. Однако казаки выкрали его тело, перевезли в Канев и похоронили в одном из православных монастырей под Чернечей горой.

Подкова был чрезвычайно популярен среди казаков. Казнь бывшего гетмана, само коварство, с которым король, нарушив своё слово, арестовал его, вызвало возмущение среди казаков и значительной части гражданского населения Украины. Именно коварная казнь Ивана Подковы стала той первой (а может, лучше сказать, последней?) искрой, которая разожгла вражду между казаками и поляками, между Украиной и Польшей. И эта искра впоследствии вспыхнет большим пламенем пожара.
Память о славном атамане донеслась и до наших времен. Народ сложил о нём многочисленные легенды, предания, думы и песни.

• Н. В. Гоголь писал, что память «про молодецкие дела Подковы» жива в народе.

• Великий Кобзарь посвятил его подвигам поэму «Иван Подкова» (1839):

 …Чорна хмара з-за Лиману
Небо, солнце криэ,
Синэ море зверюкою
То стогне, то виэ.
Дніпра гирло затопило.
«Ануте, хлопята,
На бандаки! Море граэ —
Ходiм погуляти!»
Кругом хвилi, як тi гори:
Нi землi, нi неба.
Сэрце млiэ, а козакам
Того тiльки й треба.
Пливуть собi та спiвають,
Рибалка лiтаэ…
А попереду отаман
Веде, куди знаэ.
Походжаэ вздовж байдака,
Гасне люлька в ротi;
Поглядаэ сюди-туди —
Де-де буть роботi?
Закрутивши чорнi уси,
За ухо чуприну,
Пiдняв шапку – човни стали.
«Нехай ворог гинее!
Не в Синопу, отамана,
Панове-молодцi,
А у царград, до султана,
Поїдемо в гостi!»
«Добре, батьку отамане!» —
Кругом заревiло.
«Спасибi вам!» —
Надiв шапку.
Знову закипiло
Синэ море; вздовж байдака
Знову походжаэ
Пан отаман та на хвилю
Мовчки поглядаэ.

 А во Львове, на том месте, где пролилась кровь храброго казацкого вожака, стоит ему памятник. От всей фигуры народного героя веет непокорённой силой духа и отвагой…

5.  КРИШТОФ КОСИНСКИЙ.

В 1591 - 1593 годах именно Томаковская Сечь стала опорной базой первого мощного национально-освободительного восстания в Украине.

Оно было вызвано усилением попыток польской власти укротить запорожское казачество.
Возглавил первое организованное выступление запорожцев в защиту своих прав Криштоф Коссинский.
Это был  человек весьма незаурядных способностей, весьма популярный среди запорожцев, шляхтич православной веры.
Как казацкий вожак он охранял днепровские переправы в конце 1580-х годов.
Польская власть стремилась использовать его для установления контроля над казаками. Только вот ничего у них не получилось.
Криштоф Коссинский совершил с Томаковской Сечи ряд походов в Молдавию и Валахию.
 А в начале осени 1591 года двинулся в Украину карать польских панов.
Поводом послужило то, что белоцерковский староста Януш Острожский (сын киевского воеводы и сенатора князя  К. – В. Острожского) насильственно отобрал село Ракитное мелкого шляхтича, гетьмана реестровых казаков, К. Косинского на реке Россь. Оно было  получено им от Сената за боевые заслуги в борьбе с татарами. Гетман, несмотря на жалобу королю, не смог восстановить своих прав и получить обратно имение.
Тогда разгневанный этим К. Косинский собрал отряд реестровых и низовых (запорожских) казаков. И двинулся на Белую Церковь - имение князя Острожского.
Выдвинутый вглубь степей, Белоцерковский замок был одним из важнейших опорных пунктов Речи Посполитой в Восточной Украине. Он должен был держать в повиновении окружающее население, препятствовать бегству крестьян на Запорожье и преграждать дорогу татарам.
Когда повстанцы во главе с Коссинским подошли к Белой Церкви, мещане перешли на сторону казаков.
19 декабря 1591 года Белоцерковский замок был взят. Взят вместе с находившимися там артиллерией и боеприпасами. Казаки разорили замок и уничтожили все документы.
Вслед за Белой Церковью восставшие заняли Триполье.
Весть о казачьем восстании всколыхнула широкие крестьянские массы. В округе начались волнения крестьян. Они вооружались, уничтожали шляхту, делили землю и имущество владельцев имений и объявляли себя казаками. Вводили казацкие порядки: на сельских радах избирали атаманов, судей и сами решали все важнейшие местные дела.
 Тысячи добровольцев потянулись к Коссинскому.
Начало расти и шириться казачье-крестьянское антифеодальное, антипольское и антикатолическое восстание.

Вскоре оно   охватило Киевское, Волынское и Брацлавское воеводства. Вся Правобережная Украина была в огне восстания.

Казаки заняли такие города, как Пиков, Белегородка, Чуднов, Переяслав, Канев, Черкассы, Богуслав, Корсунь.
И в конечном итоге расположились во владениях князя К. Острожского в Острополье.
 Успешный поход повстанцев послужил причиной массового оказачивания крестьян и мещан. На захваченных территориях вводился казацкий порядок – устанавливалась новая власть по законам Запорожской Сечи. Созывались рады, на которых избирались атаманы и судьи, распределялись земли, отменялись повинности, происходило вступление в войско Косинского. 
В июне 1592 года казаки осадили Киев, но взять его, правда, не смогли.
 Восстание под предводительством К. Косинского вызвало серьёзную обеспокоенность государственных структур Речи Посполитой.
16 января 1593 года король Сигизмунд ІІІ издал универсал для шляхты Волынского, Киевского и Брацлавского воеводств. В нём призывал её на «посполитое рушение» против восставших. К этому же времени относится и постановление Сейма, в котором восставшие казаки назывались врагами Отечества, а коронным гетманским войскам поручалось уничтожить самозванцев.
На королевский универсал и постановление сейма первыми откликнулись князья Острожские. Было собрано «посполитое рушение» (шляхетское войско). Командование над ними принял князь К. – В. Острожский. Это войско, состоявшее главным образом из шляхетской конницы и наёмной немецкой пехоты, было хорошо вооружено и обеспечено всем необходимым для ведения войны. Выступая в поход, Острожский надеялся на скорую победу.
Плохо вооружённые и так же плохо снаряженные повстанцы, в большинстве своём не знакомые с военным делом крестьяне, казалось, были не в силах устоять перед шляхетским войском. К тому же стояли морозы. И пехота, составлявшая основную силу крестьянско-казацких отрядов, не могла окопаться в промёрзлой земле. Положение повстанцев было крайне тяжёлым. Из-за сильных морозов и недостатка продовольствия многие из них разошлись по домам.
Под давлением превосходящих сил врага Коссинский стал отводить повстанцев на более выгодные позиции.
Войско Острожского прибыло  к местечку Пятка вблизи города Чуднова на Житомирщине. Там к этому времени уже  расположился табором Коссинский с 5-ю тысячами казаков.
 Началась кровавая битва..
Сражение продолжалось целую неделю (23 - 31 января 1593 года). Казаки бились самоотверженно, мужественно и нанесли панам большой урон. В отдельных мелких стычках побеждали казаки. Но, тем не менее, в решающей битве Косинский потерпел поражение.
Морозы, недостаток продуктов питания и оружия заставили казаков отступить за стены города.
При таких обстоятельствах Коссинский был вынужден согласиться на переговоры. Они завершились заключением соглашения.
Это соглашение подписали 31 января К. Острожский от имени панского войска и гетман К. Коссинский с войсковым писарем от имени реестра.
Согласно ему восстание прекращалось.
• Казаки обязывались признать власть короля, а Криштофа Косинского снять с гетманства.
• Казаки должны были покинуть «волость» (южные районы Киевского и Брацлавского воеводств, которые граничили с землями Запорожской Сечи) и уйти за пороги.
• А крестьяне – вернуться к своим панам.

Косинский с запорожцами вернулись на Запорожье.
 И тут Томаковская Сечь загудела, словно растревоженный улей. Сечевики решили всем кошем идти с Косинским на Украину и изгнать оттуда панов.

Но кто поможет казакам в этом справедливом и нелёгком деле?

В поисках союзника и помощи Косинский обратил свой взор к единоплеменной Москве. Он вступил в контакт с московским правительством. Просил помочь освободиться от польского ярма и принять украинские земли под власть русского царя. Но московское государство не могло тогда положительно решить этот сложный вопрос. Страна залечивала тяжкие раны от Ливонской войны (1558 - 1583 годы). Беспокоило её и боярское своеволие.
 Но, несмотря на это, царь Федор Иванович откликнулся на просьбу запорожцев. С Москвы на Сечь были отправлены деньги и припасы, в которых они сильно нуждались. Сохранился отчёт Григория Конашева, который возил казакам из Москвы деньги и сукно. Об этом же свидетельствует и посол австрийского императора Рудольфа II Лясоты. Он тогда ездил на Украину, чтобы склонить казаков к войне против Турции. Лясота сообщает, что по дороге он встретил русского посла Василия Никифоровича, ехавшего из Москвы с подарками для казаков. В своём послании Ласота сообщает, что русский царь считал казаков «своими подданными» и дал им разрешение вступить на службу к австрийскому императору для борьбы с турками.
Слухи о тесных связях Коссинского с Россией вызвали тревогу в правящих кругах Польши. Именно страхом перед тем, что украинские повстанцы будут искать защиты у России и что русское правительство окажет им помощь, было продиктовано письмо черкасского старосты Александра Вишневецкого канцлеру Яну Замойскому от 13 мая 1593 года. Вишневецкий писал, что Коссинский присягнул великому князю московскому со всем своим войском и подчинил ему всё приграничье более чем на 100 миль. Вишневецкий добавлял, что царь послал на Запорожье сукна и деньги.
Тем временем, закончив приготовление к походу, повстанческое войско во главе с Косинским выступило из Сечи. Случилось это в мае 1593 года.
Одна часть двухтысячного казачьего войска поднималась на чайках вверх по Днепру, другая – шла берегом. Скоро казаки подошли к Черкассам и взяли город в осаду. Они начали обстрел замка с берега и с Днепра.
Появление повстанцев под Черкассами произвело сильное впечатление на местное население. И крестьяне опять начали браться за оружие.
 В сложившихся условиях у Вишневецкого не было надежды вырваться из Черкасс. Поэтому черкасский староста Александр Вишневецкий попросил гетмана прибыть в Черкассы на переговоры.
Когда же Криштоф Косинский в сопровождении небольшого отряда запорожцев прибыл в город, его вероломно схватили и убили.
 Современник тех событий Иоахим Бельский пишет, что убийцами гетмана были «слуги князя Александра Вишневецкого».
В народе ходили слухи, что паны схватили Косинского и живьём замуровали в монастырскую стену.

Смерть Косинского была тяжёлой утратой для повстанцев. Но они не прекратили осады Черкасс. Напуганный А. Вишневецкий в августе 1593 года заключил с казаками во главе с кошевым Г. Лободой договор. Документ  подтверждал и существенным образом расширял казацкие привилегии. Запорожцы обеспечили себе свободный проход и отход за пороги, собственное самоуправление и возвращение имущества, наиболее ценного – муки, лодок и коней.
После этого запорожцы направили в Киев двух своих посланцев. Однако там их арестовали и подвергли пыткам. Затем начался грабёж казаков, которые в то время пребывали в Киеве. Узнав об этом, запорожцы на Сечи быстро собрались. Теперь уже в поход на Киев...


*  *  *

Осенью 1593 года четырехтысячное войско запорожцев подошло к Киеву. Там в это время находился польский гарнизон. Казаки окружили  город со всех сторон и взяли в осаду. Продолжалась она, однако, недолго. Так как пришло тревожное известие: на Запорожье напали татары.
Это было вероятно, результат интриг польских дипломатов, не раз подсрекавших хана к такому нападению. Хан и сам ожидал удобного случая для нападения.
И вот теперь, воспользовавшись отсутствием главных казацких сил,  крымский хан Казы-Гирей во главе большого войска вторгся на Запорожье.
И вскоре он обступил Томаковскую Сечь. Татарская орда встретила ожесточённое сопротивление казацкого гарнизона. Хотя тот насчитывал всего около шестисот  человек.
Запорожцы самоотверженно, мужественно отбивались:

Круточола наша доля, не вода в ній – кров тече…
Козаку нацперше – воля, козаку нацперше – честь!

 Но закончились боеприпасы и запасы провианта. И тогда казаки  тёмной ночью на чайках вырвались из окружения и поплыли вверх по Днепру.
 Ордынцы же на другой день захватили покинутую запорожцами Сечь и разрушили до основания все её укрепления.

Легенда же гласит, что сечевики свою казну в виде слитка – золотого коня – закопали на острове перед нападением татар. Кстати, сколько не искали этот клад, он всё еще не найден. Может быть, когда-нибудь кому-то ещё повезет. И он найдёт его…

Вот так закончилась история первой из Запорожских Сечей – Томаковской…

* * *

На этом, правда, казачья история острова не закончилась. Он не раз ещё служил пристанищем для запорожцев. И имел отношение ко многим важным вехам в истории казачества.
Хотя запорожцы и перенесли Сечь на остров Базавлук, тут, на острове Томаковка, осталось поселение.
 Об этом, к примеру, свидетельствует карта Литвы князя Радзивилла 1613 и 1633 годов.

Прошли годы…

* * *

Именно на остров Томаковку в декабре 1647 года прибыл Богдан Хмельницкий с сыном Тимошем и отрядом единомышленников после бегства из темницы.
Именно здесь собирал он силы для Национально-освободительной войны.

• Согласно Боплану, «…именно в этом месте они начали собираться, когда поднялись для выступления в мае 1648 года».

Отсюда, в январе 1648 года Богдан Хмельницкий напал на Никитинскую Сечь, разгромив польский гарнизон.
То есть, именно отсюда – с острова Томаковка - Хмельницкий вышел он на борьбу за Украину и её народ…


* * *

Во 2-й половине 70-х годов XVII века Томаковка чуть было снова не стала местом расположения Запорожской Сечи.
Это связано с событиями 1676 года. Тогда легендарный кошевой атаман  Иван Сирко имел намерение, в случае большого нашествия татар, перенести Сечь из Чертомлыка, где она в то время находилась, на остров Томаковку. Он даже повелел расчистить это место на Городище. Однако ожидаемого нападения татар не случилось. И Сечь на Чертомлыке сохранилась.

* * *

В 1697 году на Томаковке собирались русские войска князя Долгорукого и украинские казаки гетмана Мазепы, готовясь к походу на Тамань и Кизикермен.

* * *

В 1772 году, «в урочище Городище», «над рекою Днепром» существовала казацкая «сторожа при полковнику Герасиму Спичаку, двох старшинах та 200 чоловік рядових козаків попарокінних».




* * *


В 1882 году на Томаковском острове побывал Андриан Кащенко. Он тогда обследовал останки вала и рва Томаковской Сечи.

Потом останки укреплений описывал  Д. И. Яворницкий.

 В 1953 году тут проводил коё-какие исследования  Ф. Б. Копылов.

• Здесь в октябре 1952 года побывал Александр Довженко.
 И сделал себе такие пометки:

 «Сколько красы! И я, почему-то, глубоко понял и прочувствовал из далёкого прошлого, почему именно прозвали её Сич-мати и Великий Луг – батько; что привлекало сердца, что импонировало их мужественным щедрым поэтическим душам…»

Тут писал Олесь Гончар…

* * *

Аж до 50-х годов ХХ века остров сберегал останки казацких укреплений, окопов, подземных ходов. Старожилы рассказывали, что мальчишками они пытались проникнуть в таинственный туннель, выход из которого заканчивался в кручах. Наверное, отсюда сечевики выходили к Днепру.
Но всё это было затоплено в 1954 - 1955 годах водами рукотворного Каховского моря…
Теперь на острове большой фруктовый сад.

И только пятиметровый железный крест на одной из сторожевых могил да стелла с рыжего гранита с мемориальной плитой на берегу Каховского водохранилища напоминают нам о славных временах Томаковской Сечи…

















ПОСЛЕСЛОВИЕ

Вот мы и перелистали с вами некоторые страницы исторического прошлого, перенеслись мысленно в эпоху славного казачества и совершили путешествие в таинственный свет истории нашего казацкого края.
Перед вами ожили прошедшие столетия, приоткрылась завеса минулого, прошли картины жизни славного рыцарства Украины, её героев. И оказалось, что у нас с вами интересная, волнующая история. История, полная удивительных и разнообразных, героических и драматических событий.
Вы увидели, что у нас есть чем гордиться, и кем гордиться. Есть кого помнить.
Хочется верить, что в вашей памяти надолго останутся эти страницы истории нашей. Страницы, наполненные трагизмом и героизмом, славой и гордостью за наших предков, трудившихся в поте лица, растивших детей, страдавших и радовавшихся, мечтавших о счастье для себя и для своих потомков. А также боровшихся за лучшую жизнь. Ведь всё, что мы имеем сегодня – это дело их жизни, их надежд, ошибок и успехов. И потому мы с вами должны знать историю своей земли, но которой живем. Знать и помнить о тех, кто жил до нас, о пережитых ими войнах и невзгодах, о постигших их неудачах и поражениях, добытых ими победах.  А поскольку мы и сегодня нуждаемся в победах, а поскольку нам и сегодня желательно избегать поражений, то нам, ныне живущим, очень важно знать, как это сделать.

Когда-то «железный канцлер» Отто фон Бисмарк, заметил:

 «Только дураки учатся на своём опыте. Умные учатся на чужом».

А история – это и есть чужой опыт, на котором следует учиться умному человеку. Поэтому давайте не будем дураками, не интересующимися историей.
Тем паче, знания эти необходимы каждому человеку, ибо как сказал когда-то известный украинский поэт Максим Рыльский – «тот, кто не знает своего прошлого, недостоин и своего будущего».

А Александр Сергеевич Пушкин писал:

«Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно, не уважать оной есть постыдное малодушие».

Хочется надеяться, что, быть может, когда-нибудь благодарные потомки поставят нашим славным предкам памятники. И встанут на бронзовых конях на берегу Каховского моря, на острове Томаковка конным строем навеки герои былых времен Самийло Кошка и Богдан Ружинский, Иван Подкова и Криштоф Коссинский, Петр Сагайдачный и Иван Сулима, Богдан Хмельницкий и Иван Сирко, Петро Калнышевский и Дмитро Яворницкий!
Они это заслужили…