(эсхатология постмодернистского мира в романе «S.N.U.F.F.»)
— Я хочу сказать еще кое-что важное. Весь Биг Биз думал, что выполняет волю Маниту — но почему тогда рушится наш мир, почему вселенная уходит из-под ног? Как это должен понять искренне религиозный человек? Наверно, Маниту больше не хочет, чтобы мы считали, будто знакомы с ним лично, а тем более знаем его планы и тайны. Маниту не желает, чтобы у него были профессиональные слуги и провозвестники воли, и ему отвратительны наши таинства. Он не хочет, чтобы мы питали его чужой кровью, предлагая ему в дар наши юридически безупречные геронтофилические снафы. Как он может любить нас, если от нас бегут даже собственные приспособления для сладострастия, созданные по нашему образу и подобию? Зачем ему мир, где на бескорыстную любовь способна только резиновая кукла? Мы мерзки в глазах Маниту, и я рад, что дожил до минуты, когда не боюсь сказать это вслух. Теперь все будет по-другому. А как — знает только сам Маниту…
...И я смеялся долго, до нервной икоты, когда прочел этот самый гениальный вопль души в новой Вселенной кровавого песка, художественно выпущенных кишок и битых пикселей Виктора Пелевина. Вообще-то snuff – род нюхательного табака, столь распространенный среди европейцев в элегантном восемнадцатом веке, стал в нашу эпоху отвратительным порнографическим фильмом, где жаждущим избавления от пресыщенности удовольствиями жизни богатым мира сего предлагается лакомое зрелище человеческих страданий и смерти. Самое немаловажное и дорогое: эти убийства происходят в действительности; вот потому-то за падаль и платят столь щедро добрые господа. Но у Виктора Олеговича этот двусмысленный термин неожиданно обретает новый смысл, куда более точно описывающий начинку, без остатка наполняющую прогнившее его нутро. В причудливо сконструированном мире постапокалиптического будущего Оно составлено из начальных букв церковноанглийских слов Gay, Lesbian, Animalist, Gloomy – и всех остальных нетрадиционалистов, уютно разместившихся под безликой литерой U. Надо сказать, эффектный ход; как и пресловутая организация GULAG, взявшая свое имя от шибко древней и могучей цивилизации, когда-то существовавшей на сибирских просторах, где как раз в канун происходящих событий весьма вольготно дремлют в сонных болотах большие зеленые крокодилы и растут банановые рощи – в полном соответствии с прозрением давно рассыпавшегося в прах Вавилена Татарского, недоумевавшего, стоило ли менять империю зла на банановую республику зла, которая импортирует бананы из Финляндии. Итак, Виктор Пелевин подарил читателям то, что они от него давно ожидали: жестокий и откровенный философский роман, проецированный, на сей раз, в весьма отдаленное будущее.
Джонатан Свифт, его Летающий остров – вот что приходит на ум сразу же, достаточно начать знакомиться с этим странной и пугающей книгой. Здесь тот же знаменитый желчный пелевинский сарказм, столь схожий со свифтовским; и герои, больше напоминающие персонажей паноптикума, нежели живых людей. Нет более сонма рас и языков, исчезло удивительное многообразие человечества. Подобно аристократам Лапуты, избранные уединились в последнем оставшемся элитном убежище, парящем высоко над землей. Правда, аристократизм их весьма сомнителен, коли ряды обитателей офшара пополняются за счет покупки младенцев у унтерменшей. Цивилизация бастардов, что многое объясняет... А там, на земле, Уркаина, Великий Уркаинский Каганат – пространство, до жути напоминающее нравственно разлагающееся постсоветское пространство. Урки или орки, как картинно предпочитают именовать их позеры, с бессознательным сарказмом именующие себя людьми, влачат самое жалкое существование. Сбылась мечта родноверов, с потрясающей точностью охарактеризованных в русском луркморе, как долбославы: и вот, достигшие африканской нирваны под чахлыми пальмами орки истово гадают по любовно составленной культурными сомелье, виночерпиями в мире знаний, Дао Песдын – да носят спесиво спастики и прочую неоязыческую лабуду. Хозяева этой страны, высокопоставленные вертухаи (от Vertu High – модели престижного телефона...) только и мечтают о том, чтобы подняться на эмпиреи и зажить в вожделенном Лондоне, специально выделенном гетто для холуев. Нетерпилы послушно играют роль козлов-провокаторов в священном деле спасения пушистых котят и юных жен. И рядовые орки тоже не забыты. Они нужны как поставщики биологического материала для этого нового дивного мира – да еще пребывают статистами в весьма безобразном в своем архаизме зрелище, которое вплотную приблизило меня к разгадке сути столь странного наименования романа.
У Виктора Пелевина, как писателя, есть одна своеобразная черта: он вновь и вновь настойчиво возвращается к главной своей мысли, уже раз твердо обозначенной в своем самом нашумевшем романе, Generation «П»: современное общество потребления представляет собой людоедское сборище визионеров; Божество – деньги. Золотой Телец ныне – виртуальная реальность, воплощенная в разного рода гламурятине и агрессивной рекламе, вполне способной радикально менять человеческое мышление и даже вектор развития целых цивилизаций. Эволюция завершена: кинематографическая постановка и кровавая реальность оказались слиты воедино в совершенно неслыханном жанре. Легендарные герои голливудских боевиков и японских аниме ныне должны схватиться за великие идеи Маниту, маниту и маниту на огромном ристалище, похожем на арену римского цирка. Злодеи намертво связаны с положительными персонажами; опытные дискурсмонгеры (вспоминаются нейроманты и прочие некромонгеры антиутопий...) бесстрашно защищают пушистых котят и юных жен от кровавого оркского режима под прикрытием вездесущих камер. На реактивном ходу, крылатых, вооруженных пушками и дальнобойными ракетами; именно так, именно так. Даже костюмы и оружие разрабатываются креативными сомелье. – Но очнемся: разве хоть на мгновенье задумывались о странной неестественности оркской злобы в киноэпопее Питера Джексона «Властелин колец»? почему они так злобно рычат и без оглядки лезут умирать на стены, страшные в своей безликости? может у них было тяжелое детство? их мучили и унижали благородные доны и прочие разные эльфы? – Конечно, эти вопросы решаются в такого рода произведениях легко и элегантно: хороших парней сделают благородными блондинами и брюнетами, даже с некоторой примесью голубизны (это политически корректно) – а вот плохие будут мерзкими, уродливыми, вонючими типами с грязными зубами, немытыми телами и без всяких признаков ста грамм гламурной сомы, ванной и туалета. Помню, много лет тому назад старая коммунистка по убеждениям своим, волевая женщина, живущая в славном граде Санкт-Петербурге, заявила с отвращением о жене незадачливого последнего царя, возведенной чуть ли не в святые: «что еще можно сказать о женщине, заявившей, что пусть уж лучше прольется море крови народной, чем капля крови царской...». Не оправдываю убийц императорской семьи. Коммунистов – тем паче. Но свирепая ненависть восставшей российской черни к своим тиранам многое должна была бы объяснить господам вроде Ивана Бунина, скорбно оплакивавшего беззаботную жизнь элоев, в одночасье ставших добычей хрипло рычащих морлоков. Впрочем, я отвлекся...
Шли в бой кровожадные мусульманские орды «Аль-Каеды», легионы оголтелых вьетнамцев и прочих сербов, удивительно точно подражая немецко-фашистским творцам Холокоста, японским самураям из отряда 731 и другим священным чудовищам Второй мировой... да... Ах, да! И шли в бой варварские армии, удивительно точно подражая толкиеновской киносаге. Варвары, одетые в самые разнообразные шкуры. Даже бомбу везли оркские смертники к стене, совсем как в той красочной фэнтези. Все – по сюжету, только небольшая поправка на современные технологии. Против нечисти сражались: Бэтмен в своем стильном кожаном костюме с широкими крыльями, черепашки-ниндзя, полк ярко раскрашенных раздвижных оловянных солдатиков, вампиры и мамонты. Даже стальные трансформеры там были. Не исключено, что Человек-Паук тоже мелькал в вышине. Все шло по плану: враг послушно и реалистично погибал целыми подразделениями, мамонты топтали податливую плоть, Конан-варвар махал мечом; а черепашки-ниндзя – заточенными кривыми катанами. Положение четко контролировали и фиксировали на священную храмовую целлулоидную пленку многочисленные летающие камеры. И надо же было случиться: некоему орку пришла в голову совершенно дикая мысль – снять штаны и показать цивилизованному телевизионному сообществу голый зад. С этого мгновения история изменила течение свое. Бабочка махнула изящным крылышком в потоке стратосферного воздуха; маленькие костяшки домино толкнули большие, те – гигантские... Ибо нарушать ритуал было нельзя. Так не велел Великий Маниту, он же – маниту-money и маниту-monitor; он же – Антихрист; а может быть – еще и пернатый Кецалькоатль на пару с коренастым Кукульканом, которые, как это известно, постоянно требовали человеческих жертв. А может – Ашшур; тот тоже был большим любителем песен и цветов. Время бывает разное – и требования у этого самого времени могут быть смешные и иррациональные. Когда-то оно требовало, чтобы красивым девственницам вскрывали грудную клетку на высоких пирамидах. Но это некрасиво и грубо. Кровь имеет тошнотворный металлический запах и привкус, от которой зрителей может вывернуть наизнанку. Необходимо иметь железные нервы и здоровую волчью натуру. Ныне это зрелище объявлено неэстетичным. Виртуальное насилие имеет несомненное достоинство. В небе показывается армада футуристических самолетов. Красиво, с большим достоинством падают управляемые бомбы. Море огня – и все, ничего не осталось. Нет обожженной напалмом вьетнамской девочки, в агонии бегущей по асфальту; грязи и тлена, вообще ничего. А если и есть – не страшно. В сущности, умирающая девочка на экране телевизора может даже смотреться притягательно для публики известного рода. И такого рода насилие абсолютно безопасно для его творца и исполнителя. Недаром в пелевинском далеко боевые летчики расстреливают орков, сидя в домашних трусах на игрушечном седле с серебряными стременами. Именно такой вот летчик и ведет свое повествование в доживающем свои последние дни летающем городе. Разумеется, убежденный пупарас не может всю свою сознательную жизнь только убивать аборигенов. Ему нужна любовь. Точнее, ее суррогат. Тема виртуального насилия у Виктора Пелевина тесно сопряжена с виртуальной любовью. С ней дела обстоят плохо. Так уж получилось, что она в мире новых лапутян осталась только у резиновых кукол. Юный орк Грым, вызволенный на пару с подругой Хлоей из ужасной уркаинской топи, имел возможность в этом убедиться. История фантастически быстрого приспособления Хлои к местному гламурному сообществу, превращение ее в полную энтузиазма неофитку тому явное свидетельство. У одного из рецензентов S.N.U.F.F. мне пришлось прочесть любопытный пассаж: пилот «Хеннелоры» ничего не понял в этом удивительном чувстве. Для него любовь – всего лишь совокупность биохимических реакций и электрических импульсов в прекрасном киборге Кае, который он купил в рассрочку. Поэтому она ушла с Грымом. Может, я бы и согласился с этим мнением, если бы не многозначительные пелевинские уточнения. Без сомнения, обладатель сюрреалистического имени Демьян-Ландульф Дамилола Карпов, несуразный толстяк, добросовестно служащий корпорации CINEWS, – откровенно смешон. Не менее забавен его напарник, философствующий культурный сомелье, написавший труд на старофранцузском, который толком-то и не знает. Но такие уж это безобидные и жалкие существа? Виктор Пелевин немалую часть своих самых сокровенных раздумий доверил именно Дамилоле. Да и друг его, Бернар-Анри Монтень Монтескье, на поверку оказывается коллекционером женских черепов и довольно проницательным чудовищем. А разве только они смешны? Чего стоит кукла, всю свою духовность подгружающая через беспроводную связь и регулируемая посредством устройства с дружественным интерфейсом? Самый забавный и насквозь убивающий иллюзию о любви Каи пассаж — о трех съемных писечках и геле «Ярость Афродиты», который она, по прозорливому замечанию Дамилолы, будет носить в своих странствиях по белу свету. Сцена с проповедями резиновой куклы, одержимой волей к власти, живым людям полностью расставляет все акценты по местам. И даже праздничный фейерверк над головами влюбленных выглядит весьма насмешливо.
А теперь критические замечания. Офшар перенасыщен технологией, непрерывно выходят все новые и новые модели боевых аппаратов, летающих камер. Но население его – бастарды как по происхождению своему, так и по образу жизни, давно уже не создающие ничего в области культуры. Логика подсказывает, что в действительности мир будущего должен быть статичнее. Никаких новых идей в области техники, только потребление старых запасов из арсеналов и складов, накопленных прошлыми поколениями. Ведь техника, в сущности – производная от инженерной мысли, в свою очередь, опирающейся на достижения естественных наук. А они невозможны без гармонично развивающейся культуры. Но и этот кажущийся парадокс оказывается легко разрешим: ведь мы имеем дело с антиутопией. А действие в такого рода произведениях всегда привязано к современности, сколь ни были бы экзотичны аллюзии сюжета. Современный мир, где наука уже стагнирует, – но все еще возможны достижения в технической сфере за счет гигантской инерции, накопленной европейской цивилизацией за века ее процветания, – вот что отражается в пелевинском колдовском маниту...
Что еще сказать? Роман Виктора Пелевина – действительно, целая сатирическая Вселенная, о ней можно говорить бесконечно; хотя бы потому, что образы, столь ярко и сочно воплощенные в жизнь, действительно существуют. И это придает антиутопии силу и жизненность. Но мультяшный конец лапутской цивилизации, рухнувшей по сценарию, ею же самой расписанному, должен был бы послужить современному человечеству хорошим уроком. История, как известно, ничему не учит – как не научила она ничему воротил офшара, бездумно показавшим по монитору честолюбивому Рвану Контексу схему подкопа. Ведь их религия – snuff, кровавое иррациональное действо, не имеющее ничего общего ни с духовностью, ни с человечностью – ни даже с элементарным здравым смыслом. Такова разгадка названия романа.
Баку, 2014.