Убийца по неосторожности
Произведение-финалист конкурса писателей "Настоящий детектив", 2015 год
Человек в плаще
Поздним осенним вечером к жилому дому в самом центре города, подъехал серебристый автомобиль, из которого вышел мужчина лет сорока с небольшим. Сквозь черные, коротко постриженные волосы уже начала пробиваться легкая седина, которая, впрочем, никак не портила его красивого и мужественного лица. Одет человек был строго, но со вкусом. Серый плащ, подчеркивал высокую и широкоплечую фигуру, черные брюки были отглажены уверенной рукой, а слегка поношенные туфли, блестели от ваксы, как новые. Его взгляд, слишком зоркий для простого обывателя, подмечал на ходу важные мелочи. Повстречав на улице этого человека, прохожий мог бы решить, что перед ним бывший военный или работник полиции. Такой вывод был бы близок к истине, поскольку высокий мужчина в плаще работал следователем и сейчас спешил на место преступления.
Возле одного из подъездов многоквартирного дома, стояли, перешептываясь, ошарашенные происшествием жильцы и любопытные зеваки. Показав полицейскому удостоверение, человек в плаще прошел за ограждение, где на асфальте в неестественной позе лежало тело девочки-подростка.
Увидев издали своего наставника, молодой человек в светло-голубой рубашке и серых брюках поспешил к нему.
— Здравствуйте, Григорий Васильевич.
— Здорово, друг Николай, — вздохнув, ответил юноше мужчина в плаще и, закурил сигарету. — Чем обрадуешь? — следователь внимательно посмотрел на своего помощника лет девятнадцати-двадцати в ожидании отчета.
— Жертва, шестнадцатилетняя Виктория Абрамова, проживала вместе с родителями в этом подъезде на третьем этаже. Следов борьбы на теле нет, но наш эксперт утверждает, что это убийство. Жертве помогли выпасть из окна, расположенного на площадке между девятым и техническим этажами. Скорее всего, ее сильно толкнули. Время смерти — с шести до половины седьмого вечера. Девочка умерла в результате полученных увечий от сильного удара о землю. При жертве ничего не найдено: ни документов, ни личных вещей, ни ключей. Следов крови или борьбы на месте убийства также не обнаружено, — быстро отрапортовал Николай и, немного запнувшись, добавил: — Убитая была единственной дочерью в семье. И, по словам соседей, скромной, тихой и миролюбивой девочкой.
Татарников посмотрел на старшего и более опытного в уголовных делах наставника. Лицо Глазунова не выражало эмоций. Лишь его взгляд был задумчивым, выдавая кипящий в мозгу интеллектуальный процесс, просчитывающий наперед ходы в этой нелегкой шахматной партии. «Вот это выдержка!» — с восхищением подумал Николай.
С первого дня знакомства с майором студент испытывал огромное уважение к этому человеку. «Лучший следователь города» — с почтением говорили о Глазунове на службе. Григорий Васильевич прошел хорошую школу жизни, был строгих правил, всегда держал данное им слово, отличался острым чувством справедливости. Сослуживцы считали Глазунова «настоящим мужиком». Карьера следователя также не стояла на месте. Он жил работой, часто задерживался в отделении допоздна. Близкие друзья шутили, что Глазунов — единственный выживший после Ледникового периода трудоголик на планете. Может быть, Григорий Васильевич был так поглощен службой из-за того, что ему катастрофически не везло с женщинами? Первый брак продлился 12 лет. Глазунов был счастлив и любим, в семье подрастал сынок. Но в результате крупной автодорожной аварии следователь в одночасье лишился сразу двух дорогих ему людей. После трагедии он сильно сдал морально, хотел увольняться, даже в запой уходил. Твердил, что заплатил семьей и счастьем за столь неблагодарную работу, корил себя в смерти близких. Никто не мог его облагоразумить, кроме одного давнего друга из Главка. После возвращения к любимой работе, Григорий Васильевич вновь женился. В этот раз на молодой и красивой лаборантке из медицинского института. Но и тут майора преследовал злой рок. Всего через полгода после свадьбы супруга сбежала в Италию с перспективным врачом-кардиологом, оставив после себя лишь прощальную записку с извинениями. С тех пор Глазунов бросил все попытки обзавестись семьей, хотя от женщин отбоя не было. Еще бы! Помимо ухоженного внешнего вида, он был разносторонне развит и очень начитан, а женщины просто мечтают о таких мужчинах. Но ни с одной из них Григорий Васильевич не стремился поддерживать отношения более нескольких свиданий.
Заметив, что Глазунов пристально смотрит на него, Николай поспешил завершить свой устный отчет:
— Соседей и свидетелей, а это соседка и несколько прохожих, я уже опросил. Есть еще двое мальчишек, которые разговаривали с жертвой днем. Это ее одноклассники. Но они очень напуганы и не желают ничего говорить.
— Кто вызвал полицию?
— Падение жертвы увидели две пожилые женщины, проходившие мимо. Они и позвонили.
— Они заметили кого-нибудь?
— Нет. Никто из свидетелей не видел никого подозрительного ни в подъезде, ни возле дома. Григорий Васильевич, а с родителями убитой вы сами поговорите?
— Да, с ними лучше поделикатнее. А то ты еще молод да горяч, так лучше я сам, — задумчиво ответил майор.
Николай уже хотел было возмутиться. Ведь он быстро во все вникал и очень старался, а, значит, пришла пора позволить практиканту проявить себя в серьезном деле. Но майор не дал юноше шанса изложить свою мысль, мягко похлопав Татарникова по плечу.
— Ничего, друг Николай, сделаем из тебя настоящего сыщика с холодным сердцем и ясным умом, если сам раньше не сбежишь, — пошутил Глазунов, но в следующую минуту улыбка уже сползла с его лица, уступив место столь привычной для этого серьезного мужчины сосредоточенности: — А что жертва делала на последнем этаже?
— Соседи утверждают, что это обычное место сбора подростков и молодежи. Викторию неоднократно видели там и ранее.
— Известно, кто находился на площадке рядом с жертвой в тот момент, когда она выпала из окна?
— Информации нет.
— Но ведь кто-то убил ее! Придется тебе, друг Николай, это доработать. Обойди все квартиры в доме, с каждым из жильцов побеседуй, чтобы ни одна мелочь, касающаяся этого дела, от нас не ускользнула. Да еще прихвати вон тот дом напротив. Наверняка там есть люди, видевшие возможного убийцу. Ничего, все равно распутаем этот клубок.
— Но, Григорий Васильевич, тут работы на месяц вперед! Как я справлюсь один? — запротестовал практикант.
—Подключай полицию и вперед. Пора и тебе уже серьезным делом заняться. Свидетели должны быть! А я прогуляюсь на девятый этаж для начала.
Окно на месте преступления до сих пор было распахнуто. Низко расположенный подоконник, еле доходивший майору до колена, был отполирован до блеска. Это означало, что здесь действительно часто устраивались посиделки. Но никаких улик, относящихся к делу, Глазунов тут не нашел. Все было чисто выметено, ни тебе окурков, ни бумажек, ни фантиков, ни пустых бутылок. Но уборщица приходила лишь по утрам. «Что за молодежь пошла? Совсем про вредные привычки забыли? Ни одной зацепки нет!» — подумал следователь. Он решил обследовать и другие этажи, поэтому пошел вниз пешком. На площадке между восьмым и девятым этажами, следователя заинтересовали многочисленные окурки на полу. Всего Глазунов насчитал их девять. Таинственный незнакомец, по-видимому, долго сидел в темном углу за шахтой лифта, откуда был незаметен для жильцов восьмого этажа. От площадки девятого этажа его закрывала бетонная лестница, ведущая наверх, к тому злополучному окну, откуда упала жертва. Отличное укрытие! К тому же здесь прекрасная слышимость. Неизвестный (или неизвестная) бросал непотушенные окурки, а также быстро смятые и едва прикуренные сигареты, здесь же, рядом с собой. Это свидетельствовало о его чрезвычайной нервозности. Учитывая количество окурков, и то, что не все сигареты были полностью выкурены, можно было примерно вычислить время, в течение которого незнакомец простоял здесь. А это не менее часа. Кто же он? Если убийца, то по какой причине лишил девочку жизни? И каким образом ему удалось уйти с места преступления незамеченным? Ответы на эти вопросы только предстояло выяснить.
«Богатая падчерица» не равно «богатая наследница»
За годы работы следователем Глазунов научился отличать разного рода старину от современных предметов обихода. Поэтому он сразу выделил взглядом в квартире Абрамовых несколько предметов антикварной мебели в отличном состоянии, фарфоровый сервиз с позолотой на 12 персон приблизительно конца XIX века, стоявший за стеклом в резном буфете, и еще несколько искусных бронзовых статуэток, которые были хаотично расставлены по книжным полкам.
Отец жертвы умер полгода назад от сердечного приступа, поэтому беседовать пришлось лишь с матерью, вернее, с мачехой Виктории. Эффектная особа тридцати с небольшим лет с яркой внешностью и в дорогой одежде вальяжно сидела на диване, временами склоняя голову вперед и вытирая слезы носовым платком. По словам молодой мачехи, Викочка была домашней, спокойной и веселой девочкой. Друзей у нее почти не было, кроме одноклассницы Ритки, которая часто приходила к Абрамовым. Вике были чужды современные нравы ее сверстников. Она так и не нашла с ними общего языка, но обрела верную подругу в лице мачехи, с которой делилась всеми своими немногочисленными секретами. Настоящая семейная идиллия!
— Знаете, мы с Викочкой понимали друг друга с полуслова, — жалобным голосом закончила свой рассказ женщина и, не имея более сил сдерживаться, в голос разрыдалась.
Глазунов терпеливо дождался, пока красивая и, сказать честно, очень сексапильная брюнетка немного успокоилась, и задал вопрос:
— Скажите, а что Виктория делала на последнем этаже?
— Честно говоря, я ума не приложу. Ведь Викочка ни с кем не общалась, кроме меня и Риты.
— Но соседи утверждают, что часто видели ее там среди молодежи.
— Я думаю, что все это сплетни завистников. Ну, посидели девчонки с полчасика после школы на подоконнике, посмеялись, поболтали. А соседи уже навыдумывали. Я бы точно знала, если бы у Викуси появились новые друзья. Она бы мне обязательно сказала, между нами не было секретов.
— А где мать Вики?
— Бедняжка умерла полтора года тому назад. Это был несчастный случай. Сереженька — мой муж и папа Викочки — так убивался, что в течение нескольких месяцев не мог прийти в себя! Только мысль о дочери уберегла его тогда от страшного шага — он хотел свести счеты с жизнью.
У майора невольно кольнуло сердце при воспоминании о своей трагедии в прошлом. Но вида он не подал.
— А как вы познакомились с будущим супругом?
— А это очень важный для расследования вопрос или вы задаете его чисто из праздного любопытства? — с милой улыбкой спросила молодая женщина и медленно поправила рукой упавший на лоб локон.
— Я на службе, Елена Ивановна, и задаю лишь те вопросы, которые касаются дела, — сурово ответил следователь, заставив красавицу унять свой пыл.
— Мы познакомились на вечеринке у общих друзей, если это вам так интересно.
— Когда вы поженились?
— Одиннадцать месяцев тому назад и ровно через полгода после смерти бывшей жены Сереженьки. Не удивляйтесь. Просто мы сильно полюбили друг друга, и Сереженька не мог больше ждать. Ему необходимы были женская нежность, поддержка, внимание. Уверяю вас, что мы втроем были счастливой семьей.
— А как умер ваш супруг?
Молодая вдова удивленно вскинула голову и пристально посмотрела в глаза следователю.
— Он умер от сердечного приступа шесть месяцев тому назад. Здесь, дома. В нашей постели. А почему вы интересуетесь?
— Я собираю информацию по делу об убийстве вашей падчерицы. Вы что-то имеете против?
— Просто я не понимаю, какое отношение к убийству Виктории имеет смерть ее отца, — вдруг раздражилась женщина.
— Пока не знаю, но таковы правила. Время все расставит по местам, Елена Ивановна. Итак, продолжим. Скажите, а вы присутствовали в спальне в момент его смерти?
— Конечно, я находилась там же! — снова не сдержалась госпожа Абрамова. — Сережа умер во сне. Вечером я выпила снотворное, поэтому ночью ничего не слышала и не смогла вовремя ему помочь.
Глазунов не мог освободиться от мысли, что является зрителем театральной мелодраматической постановки, где госпожа Абрамова с блеском играет хорошо заученную роль горем убитой матери и вдовы. Желваки майора раздраженно заходили по скулам. Ее ответы были краткими и логичными, однако, подобно профессиональному флейвористу, «лучший следак города» уловил едва ощутимый аромат скрытой тайны. Но каков тогда мотив убийства? Ну, приглядела себе эта дамочка убитого горем мужичка в возрасте с приличной квартирой и завидным доходом, поддержала в горе, приласкала, влюбила его в себя, а затем с легкостью повела под заветный венец. Могла ли такая роковая красотка хладнокровно убить мужа, а затем и его дочь? Почему бы и нет. А где доказательства? Их нет. «Работай, Глазунов, работай!» — мысленно обратился к себе майор.
Вздохнув, следователь продолжил беседу все тем же беспристрастным голосом:
— Кем вы работаете?
— Я не работаю. Мой муж оставил достаточно средств для нашего с Викочкой безбедного существования, — самодовольно ответила молодая вдова.
Глазунов не смог сдержать мимолетной ухмылки.
— Позвольте узнать тогда, кем работал при жизни ваш супруг?
— Он был крупным акционером. А также являлся соучредителем и коммерческим директором одной из успешных торговых компаний юга страны.
—Вика или ваш муж когда-нибудь составляли завещание?
— Да, Сереженька написал его сразу после смерти бывшей жены, а потом еще вносил ряд корректив.
— И как распределил наследство ваш супруг?
— Квартиру он оставил Викочке, а также открыл счет в банке на ее имя, которым она смогла бы распоряжаться по своей воле сразу после достижения совершеннолетия.
— А до момента ее совершеннолетия кто является распорядителем?
Лицо женщины неприятно перекосилось. Она была явно недовольна вопросом, но приняв невинно-удивленный вид, сухо ответила:
— Адвокат супруга оформил все на меня. Но Сереженька хотел, чтобы все деньги, которые лежат в банке на том счете, достались именно Викочке. В этом я не могла его ослушаться.
— А лично вам, что оставил муж?
— Мне принадлежит загородный дом с участком, счет в банке на приличную сумму денег, а также пакеты акций нескольких перспективных компаний.
— Неплохо. А какая на Виктории была одежда, когда она уходила из дома в последний раз?
— Та же, в которой ее и нашли после трагедии: красная ветровка, голубые джинсы, тонкий кашемировый свитер серого цвета, черные туфли на каблуке и черная кожаная сумка. Ее Викочке привез отец из Италии. Это была дорогая для нее вещь.
Майор молчал несколько минут. Его мысли были заняты сумкой девочки. Дело в том, что этой вещи не было найдено ни рядом с убитой, ни в подъезде, ни в мусорных жбанах, стоявших возле дома. Можно было предположить, что вернувшись из школы, Виктория оставила сумку у кого-то из знакомых, не заходя при этом домой. Но удобно ли это? Ведь затем девочка пошла в свой подъезд, возможно, ждала кого-то на последнем этаже. Тогда зачем оставлять где-то сумку, если потом вновь придется возвращаться за ней, чтобы уже идти к себе домой? Бред какой-то! Скорее всего, сумка все это время находилась при жертве. Но тогда, где она теперь?
— А как Виктория обычно попадала в квартиру?
— У девочки были свои ключи. Почти всегда она открывала ими дверь сама, чтобы не беспокоить меня лишний раз.
— А она не забывала их дома сегодня утром? По чистой случайности.
— Да нет же! Все ключи висят на стене возле входной двери. После ее ухода там осталась лишь моя связка.
— Вы уверены?
— Конечно, я открывала своими ключами дверь соседке, сообщившей о несчастье.
— А когда вы видели Вику живой в последний раз?
— Рано утром. Она поцеловала меня, уходя в школу.
— И вы больше не виделись с падчерицей?
— Нет, она больше не приходила. Я подумала, что после школы она зашла к Рите. Так часто бывало.
— И вы совершенно не переживали, как любящая мать и верная подруга, что с Викой могло что-то случиться?
— Вика никогда не уходила далеко, не предупредив меня. И я не имела привычки названивать ей по мобильному, поскольку полностью доверяла девочке.
— Где вы находились сегодня с шести до половины седьмого вечера?
— Дома. Принимала душ.
— Кто-то может подтвердить ваше алиби?
— Ну, только та самая соседка, которая сообщила о случившемся несчастье. Дома я была одна.
Умудренный опытом майор, отслеживал каждое движение рук, мускул лица, любой поворот головы этой молодой особы. Могла ли она убить свою падчерицу по причине глубокой неприязни, испытываемой к девочке? Вполне. Ведь убийство, инсценированное под самоубийство, нередко совершают именно близкие родственники жертв. Убить сначала мужа, затем выждать время, убедиться, что находишься вне всяких подозрений, и извести его дочь. Что ж, очень даже может быть. Но это огромный риск, а дамочка совсем неглупа. Поэтому очень сомнительно, что она убийца.
С разрешения мачехи Глазунов приступил к осмотру комнаты Виктории. Хаотично разбросанные вещи, измятые обложки многих учебных тетрадей, лежавших на письменном столе, наполовину сползшее с дивана на пол покрывало — все говорило о повышенной нервозности хозяйки комнаты и полном отсутствии интереса к окружающим ее предметами и обстановке. Сумки здесь не было. Так же, как и никаких любовных писем, заметок или личного дневника, которые могли бы помочь в расследовании. Вся одежда, кроме той, в которую была одета убитая, по словам мачехи, осталась на месте. «Избалованная родителями эгоистичная девчонка! По крайней мере, удалось выяснить, что она не собиралась сбежать из дома», — размышлял майор.
Дорогие мои друзья, полный текст этого произведения читайте на Целлулоза