(от лица моего русского мужа Сергея.Алабама. США)
Приехал, я, значит, в гости к Трэвису. Познакомились мы года четыре назад, если ты помнишь, когда работали на государство и ремонтировали вместе дома для малоимущих. Потом нас сократили, мы с тобой открыли свой бизнес, а он пошел переучиваться на программиста или что-то в этом роде. То есть – по необходимости такое знакомство пойдет.
Дело было в воскресенье. Приятель мой был под градусом, пивом баловался. Я ни-ни, завязал. Заметил он мою новую татуировку – розу синюю, и позвал жену.
Ну, ты помнишь Линду, худая такая. Трэвис ей говорит, мол, покажи русскому другу Сереге свою новую татуировку. Ты же знаешь, мы с ним раз в год видимся, праздники не отмечаем и с днюхами не поздравляем. Поэтому такой расклад ни в какие ворота не лезет.
Та начинает отнекиваться и жеманиться, по ее лицу до меня доходит, что татуировка в каком-то интимном месте. Трэвис настаивает.
И вот Линда смущенно задирает свою майку, засвечивая татуировку под левой грудью. Я не стал вглядываться, что там за произведение искусства, так как был в полном шоке. Я себе представил, как татуировщик ее живот и грудь мял, пока работал, это во-первых.
Во-вторых, сидим мы, как два мудака, а женщина тридцатипятилетняя, мать двоих детей, программист по профессии, которая некоторое время вообще Трэвиса содержала, пока он не работал, исполняет его дебильную прихоть. Спрашивается, для чего?
Ты бы, я не сомневаюсь, или отшутилась или послала бы меня, я знаю. Градус твоей грубости зависел бы от твоего настроения, но я огреб бы ****юлину. Да вообще, если бы у тебя, моей жены, и была татуировка, мне бы в голову не пришло попросить тебя задрать майку и показать ее соседу, в рот ему коромысло.
Я конечно в колхозе Победа вырос, меня улица воспитала, но я разбираюсь в том, что прилично и что неприлично. Что я им сказал? Ничего не сказал. Я попрощался и уехал. Выражаясь твои поэтическим слэнгом,
"Сказал я мысленно «ТУПИЦЫ!» и скромно опустил ресницы."