Бокал проскользнул сквозь пальцы и оглушительно разбился вдребезги, облив белый пушистый ковер кроваво-красным вином.
Слезы падали на куски стекла. С израненных пальцев капала кровь.
Эхо выкрикнутых слов билось об белые пустые стены. Пряди волнистых волос выбились из прически и опустились вниз, касаясь обломков. Темные, тяжелые облака закрыли собой звезды. Лампа обливала комнату желтым светом, который блестел, отражаясь от красного платья.
Рубашка была накинута, за ней последовали жакет и пиджак. Молния была застегнута обратно. Дверь – ударена об стену, а потом захлопнута, отбивая эхо в стеклах окна.
Розы в вазе возле кровати два месяца как высохли.
Сквозняк из-за оставленной открытой входной двери открыл дверь в спальню и поднял шторы в медленном танце. Пряди волос шелохнулись в такт.
В голубых глазах зажегся огонь который был несравнимо горячее огня в камине. Часы пробили три раза.
Все.
Руки оттолкнулись от ковра. Потом колени. Каблуки застучали по паркету, остро заскрежетав по тишине.
Ручка окна скользнула вниз, впустив пропитанный дождем воздух. Вдалеке заблестели молнии. Седьмой этаж. Красная ткань платья нежно коснулась белого подоконника.
Серая машина выехала из парковки и растворилась в потоке таких же серых машин. Капли воды напали на город, а ночь разбилась в длинном, полном печали крике. Локоны окрасились в черный цвет, и, вырастая на глазах, коснулись пола. Голос существа, восседавшего на подоконнике, не переставал окрашивать ночь в горькие оттенки отчаяния. Откуда-то издалека донесся надрывный звук взрыва. Капли стекали с макушки на лицо и тело, волосы висели черной тряпкой.
Ветер поднял занавески выше.
Ночь отобрала крик, оставив лишь слезы, растворенные в холодном дожде. Красное платье блеснуло в последний раз и отдалось темноте. Тело вывалилось из окна, но не достигло каменной кладки тротуара, исчезнув.
Голубые глаза продолжили гореть на уровне окна до первого луча солнца.
Ковер стал снова белым.