Заканчивался первый час полета. За окнами-иллюминаторами была непроглядная ночь. Большинство пассажиров уже спали. Утомленная жена тоже заснула, а Карлу Иохиму фон Паллвицу не спалось. Он бросил взгляд на циферблат наручных часов. До полуночи двадцать минут. Сейчас закончится двадцатый век и начнется двадцать первый.
С возрастом граф стал значительно меньше нуждаться в отдыхе. Для того, чтобы выспаться ему достаточно было подремать три-четыре часа. Говорят, что Наполеон тоже мало спал и отлично себя чувствовал. На самочувствии фон Паллвица такой короткий период, отводимый для сна, тоже никак не сказывался. Наоборот, казалось, что внутри него постоянно клокочет клубок холодной энергии, заставляющий постоянно двигаться, решать какие-то проблемы. Это и хорошо, потому что сон отнимает слишком много времени у человека, призвание которого - искать и поддерживать таланты.
Граф Карл Иохим фон Паллвиц был известным меценатом. Но выглядел он типичным прусским генералом времен незабвенного кайзера Вильгельма. Высокий, худощавый, всегда подтянутый, с закрученными кверху усами на суровом аскетичном лице. Волосы на голове с сильной проседью всегда аккуратно уложены в старомодную прическу. Сходство с кадровым военным кайзеровского рейхсвера дополнял старинный монокль в серебряной оправе, который граф неизменно вставлял в левый глаз, когда появлялся на людях. За пристрастие к ретростилю его так и прозвали «Старый монокль». Глазные линзы были бы куда практичнее.
Старина Карл явно ошибся с выбором времени для проживания на земле. За двадцать минут до окончания двадцатого века граф выглядел замшелым чудаком, с повадками классического аристократа. Фон Паллвиц выглядел бы гораздо органичнее, появись он на свет в конце 19 века где-нибудь в Восточной Пруссии или Баварии. Тогда он, несомненно, был бы военным и, непременно, генералом с железным крестом в петлице мундира. Но граф промахнулся на полстолетия и родился в 1940 году, когда уже вовсю полыхала Вторая мировая война.
Из того далекого времени он запомнил только одну из бомбежек американской и английской авиации в марте 1945 года. В памяти четырехлетнего ребенка навсегда остались картины первого пережитого в его жизни ужаса.
Сквозь близкие разрывы бомб слышались нескончаемые вопли испуганных насмерть женщин. Все куда-то бежали и отчаянно кричали. Тогда он хорошо запомнил, как матушка схватила его на руки и в сопровождении двух служанок быстро бежала вниз по каменным ступеням в пугающий мрак подвала их родового замка.
Граф фон Паллвиц не стал военным, как большинство его предков. Он посвятил свою жизнь искусству. Это матушка, обладавшая абсолютным слухом и удивительно нежным и красивым голосом, обворожила своего сына Карла волшебными мелодиями песен, которые она пела ему перед сном, сидя у его кроватки. Он очень хотел стать певцом, но бог не дал ему настоящего певческого голоса, хотя оставил неутолимую страсть к музыке.
В молодости он старательно учился в берлинской консерватории на дирижерском факультете. Увы! «У вас есть несомненные способности, Карл!» - говорили ему педагоги: «Но... это и все, что у вас есть…» Дирижеру, несмотря на любовь к музыке, тоже нужен настоящий талант. Талант – это редкость. Всевышний посылает его только избранным, тем, кто способен удивлять и очаровывать людей. В музыке таких настоящих очень немного. Их нужно находить и заставлять делать предназначенное им Провидением дело – служить Высокому искусству.
Обувная фирма, доставшаяся ему в наследство от отца, их родовое поместье с обширными сельскохозяйственными угодьями, и налаженное в их местах животноводство давали неплохой доход.
Потом он удачно женился на Марте Визенталь, дочери всесильного автомобильного магната. Марта принесла ему в приданое небольшое предприятие, где выпускались элитные гоночные мотоциклы для спортсменов. Он грамотно развил и расширил дело. Сейчас фабрика, кроме мотоциклов выпускала велосипеды, мотороллеры, картинги, квадроциклы и даже каталки для инвалидов. И предприятие это тоже процветает. Он открыл филиалы в Польше, Венгрии и даже Китае.
К сорока пяти годам Карл Иохим фон Паллвиц стал миллионером. А сейчас он обладал состоянием, которое эксперты оценивают никак не меньше тридцати миллионов долларов.
Деньги не интересовали его в качестве источника материальных благ для собственного потребления. Деньги для графа были средством служения искусству. Он стал известным в музыкальных кругах ценителем талантов. Его увлечение разделяла и верная жена Марта.
Вот она сидит справа от него и спит, прислонившись к его плечу щекой. Он не знает, что с ним случится, если она умрет раньше него. «Они жили долго и счастливо и умерли в один день…» Это мечта всех любящих сердец – никогда не увидеть своего избранника мертвым…
Графиня фон Паллвиц… Он до сих пор любит эту мудрую женщину с совершенно седой головой и тонкими морщинками вокруг глаз. Может быть это и смешно кому-нибудь слышать, но он считает, что с возрастом Марта стала еще красивее.
Карл невольно бросил взгляд на лицо сидевшей за ней увядшей женщины восточного типа. Гораздо моложе Марты, ей примерно лет тридцать пять или чуть побольше, может быть, сорок, а выглядит так, как будто из неё высосали душу. Пустые, какие-то совершенно безжизненные глаза, поблекшее лицо. Впрочем, женщины на востоке стареют рано.
К пятидесяти годам в жене проявился настоящий природный аристократизм, чего ей так часто не хватало в молодости. Она всегда была веселой и игривой, как котенок. Матушка ворчала : «Твоя жена, сын, в сорок лет выглядит, словно сорванец, которому некуда девать избыток собственной энергии, она целыми днями носится на автомобилях и мотоциклах, вся пропахла машинным маслом, на её лице я чаще вижу дорожную пыль, а не пудру…»
«Марта великолепный инженер-конструктор, мама, и вы это знаете. Она лично испытывает новые образцы нашей продукции и прекрасно разбирается в моторах!»
«Женщине больше пристало разбираться в тряпках, кулинарии и искусстве»
«Марта любит оперу, поэзию, классическую музыку, детей и изысканный стол. У неё отличный вкус. Моторы не мешают быть ей хорошей женой и матерью, мама!»
«Не спорю, у тебя замечательная жена, Карл!.. Это я ворчу по-стариковски… Ты же знаешь, что мы отлично ладим с Мартой. Но мне жалко, что на светских раутах она выглядит, как полевой цветок среди породистых роз… У неё не хватает настоящего шарма, присущего старой аристократии»
С возрастом жена остепенилась и стала выглядеть, как настоящая аристократка. Иногда граф замечал с каким неподдельным интересом смотрят на его уже не молодую жену мужчины разного возраста на приемах.
У них с Мартой трое детей: Фердинанд, Норманн и Фрида. Фердинад увлекся спортом и сейчас известный гонщик. Норманн владелец фабрики по выпуску эксклюзивных охотничьих ружей. А Фрида пишет музыку. Она пошла в него с его фанатичной любовью к музыке. У Фриды и Фердинанда детей пока нет, а вот Норманн стабильно преподносил ему каждый год по внуку. У него пять детей. Три мальчика и две девочки. «Это, чтобы было кому продолжить семейный бизнес, папа!» - улыбался Норманн, когда дедушка удивлялся скорости, с которой появлялись у среднего сына дети.
А потом стареющий граф фон Паллвиц встретил Ангелину. Этого ангелочка, так, кажется, переводится её имя с русского. Встретил в клинике для онкологических больных, куда он пришел проведать своего старого управляющего, умиравшего от рака.
Там же лежала и мать Ангелины. Тоже с онкологией. У неё на родине врачи не сумели найти способ борьбы с ее заболеванием, и муж привез её в Германию. Где он нашел деньги на лечение – одному богу известно. Услуги онкологических клиник весьма недешевы. Говорят, что отец Ангелины продал все, что имел, работал круглыми сутками и залез в огромные долги, но его жена все-таки получила необходимую помощь. Константин, так зовут этого незаурядного мужчину, все-таки вырвал свою жену из цепких лап смерти с помощью немецких врачей.
Вот они сейчас расположились через проход в левом ряду все трое. У окна Евгения жена Константина и мама Ангелины, Константин сидит у прохода с краю и читает книгу. Между ними их маленькая дочь - удивительный ребенок с необыкновенным голосом.
Когда Граф, проходя по коридору, случайно услышал, как она поет в палате, где лежала её мать, у него мурашки побежали по спине.
Какой голос! Она пела что-то из «Пиковой дамы» Чайковского. Чистое колоратурное сопрано! Причем, совершенно уникального тембра. Густой и сочный звук невероятной глубины и силы. Это не голос ребенка, это голос ангела. У детей не может быть такого голоса! Это настоящее чудо!
У дверей палаты в нерешительности стоял лечащий доктор Вагнер и медсестра с передвижным столиком на колесиках для проведения медицинских процедур. Они просто стояли слушали, как поет Ангелина, и не решались войти. Прервать это пение было невозможно, все равно, что совершить кощунство. Когда граф подошел к ним, Вагнер приложил палец к губам, улыбнулся и сказал: «Тс-с-с!..»
А потом он познакомился с ней, с этим чудо-ребенком с волшебным голосом и её родителями. И растаял. Он влюбился в эту семью: в молодую женщину, проходившую длительную реабилитацию после лечения в клинике, в её мужа Константина (жена звала его на русский манер уменьшительным и смешным для его слуха именем «Коста»), и в эту замечательную девочку, отмеченную печатью божественной гениальности.
Такие голоса Господь отпускает на землю не часто, примерно, раз в сто, а то и больше лет, досадливо хмурясь, что в его ангельском хоре будет какое-то время отсутствовать такой небесной чистоты голос. Редкостное колоратурное сопрано, пять октав. Он никогда не слыхал, что такое возможно… Да еще и у ребенка!
Меценат вскоре узнал историю этой семьи.
Евгения служила в Большом театре в оркестре. Она была скрипачкой. А Константин работал инженером на автозаводе. Как правило, судьба редко сводит вместе таких разных людей. Люди искусства находят себе пару среди людей своего круга. Инженеру и скрипачке не о чем говорить, слишком разные у них жизненные ценности и сфера интересов, но, тем не менее, это случилось.
Знакомство их началось необычно и романтично. Константин отбил Евгению от хулиганов, пристававших к ней поздно ночью на улице.
И случилась любовь между утонченной музыкантшей, выросшей в эстетически безупречной среде, и крепким парнем технарем, любителем пива и папирос «Беломорканал», у которого родители всю свою сознательную жизнь провели на заводе, а детей рожали в бараке, предназначенном под снос.
Потенциальная свекровь и тесть ругались матом, никогда не читали Чехова и считали, что Мусоргский – это прозвище сына какого-то водителя мусоровоза.
Родители Евгении сделали все, чтобы развести влюбленных, но, казалось, препятствия только усиливают их чувство.
Наконец, они поженились тайно от пап и мам. О том, чтобы жить вместе с кем-либо из родителей, и речи не было.
Молодые поселились в семейном общежитии при заводе. Жилье, конечно, так себе. Второй этаж, общий коридор, крохотные комнатки по 12 метров друг против друга, общая кухня и общий туалет. Душ один на первом этаже. Но зато отдельно от родителей и их нравоучений.
Через год родилась Ангелина.
Потом случился 1991 год, сдача коммунистической идеологии в утиль вместе с огромной империей СССР. Рухнуло государство с отвратительным бесстыдством топтавшее «права человека». Новая демократическая Россия начала с осуждения проклятого прошлого, восхваления «человеческих ценностей», тотального воровства, всеобщей коррупции и бандитизма.
Завод работал через пень колоду. Зарплату выдавали с перебоями, а потом совсем перестали. Вскоре завод закрыли. Настали тяжелые времена. Нужно было как-то зарабатывать на пропитание. Детские сады и ясли тоже позакрывали. Евгения сидела дома с ребенком, а Константин пропадал днями и ночами в гаражах и на автостоянках, не гнушаясь никакой работы. Но денег для семьи не хватало. Бешеная инфляция за несколько дней съедала все, что глава семьи зарабатывал за месяц.
Три года прошло в каком-то сумрачном забытьи. Константин, исхудавший и черный от недосыпания, несколько раз в месяц появлялся дома, приносил деньги, переодевался и снова исчезал на заработках.
Коммуналки советского образца - совершенно уникальные образцы сосуществования людей на одной жилой площади. С одной стороны вечная сутолока, грязь в коридоре, кухне, душе и в туалете. Вонь, смрад, пьяные драки соседей, бесконечные вопли малышей, постирушки и развешанная в кухне чье-то мокрое белье, а с другой стороны соседи дадут без вопросов в долг до получки, одолжат соли, сахару, крупы, посидят с ребенком, когда нужно срочно сбегать по делам.
В конце коридора общежития, где они обитали, жила пожилая женщина, бывшая оперная певица. Звали её Зинаида Павловна. Когда-то в молодости она пела в опере, но потом сорвала голос, не смогла полностью восстановиться и пошла работать в ДК при заводе руководителем кружка любителей пения. Муж её давно умер, личная жизнь не сложилась, детей не было, карьера не удалась, и пожилая женщина доживала в общежитии отпущенные природой сроки.
Евгения нашла себе место с крохотным жалованьем в театральном оркестре и по вечерам уходила на спектакли. Зинаида Павловна сидела с Ангелиной за небольшую плату, позволявшую ей сводить концы с концами и не голодать, как её подруги-пенсионерки.
У Зинаиды Павловны в комнате было опрятно и чисто, на комоде стоял старенький телевизор, а на тумбочке возле кровати радиола. У тети Зины были целые стопки старых пластинок с записями опер и отдельных арий и выступлений оперных певцов. Она любила слушать великих мастеров оперной сцены и давала слушать Ангелине, когда её приводили к ней на посиделки. Иногда подпевала испорченным годами голосом.
Где-то в четыре года Ангелина вдруг запела. «Ба!» - поразилась тетя Зина: «Да у тебя абсолютный слух, милая моя!»
«Нет-нет, здесь нужно вытягивать шею, чтобы воздух проходил через голосовые связки, а здесь, наоборот, прижимать подбородочек к груди… Тут подымай выше, а вот это поется полной грудью, вибрируй язычком, а воздух пропускай сквозь зубы… Эту ноту выдувают, округлив губы, как будто хочешь сказать «О!»
Зинаиде Павловне нравилось заниматься с маленькой Линой, и учить её премудростям классического оперного пения. И пожилой женщине интересно, и Ангелине очень нравится петь. Через полгода Лина освоила ноты и научилась их читать раньше, чем выучила азбуку.
В 1994 году Константин взял в аренду старый гараж и сделал в нем ремонтную мастерскую для иномарок. Бизнес поднялся у него неожиданно быстро и стал приносить неплохой доход.
Он удержался на плаву, когда бандиты, милиция и чиновники стали требовать регулярную мзду. Как он смог избежать закрытия мастерской, произвола правоохранителей, бандитского ножа или пули, он не рассказывал. Наверное, это далось ему непросто.
Но у него появились деньги. Он купил квартиру, подержанную «Мазду», а потом и дачный участок с симпатичным домиком, гаражом, баней и колодцем в углу сада. В 1997 году это можно было приобрести за совершенно смешные деньги. У населения денег не было совсем, и дачи отдавали почти за символическую цену.
У Ангелины неожиданно прорезался голос. Да какой! Глубокий, красивый, волшебный! Зинаида Павловна приходила к ним домой уже на правах учителя пения, получала за это неплохие деньги и почти процветала, в то время, как большинство населения бедствовало.
А потом пришла беда. Евгения стала жаловаться на здоровье и, в конце концов, слегла. Местные врачи так и не смогли поставить точный диагноз и посоветовали Константину отправить жену в Германию.
Он смог это сделать и заплатить за обследование. Но когда обнаружили онкологию, потребовались очень серьезные деньги на лечение. Таких средств у него не было. Константин продал всю недвижимость, что у них была, пахал, как вол, сутками не вылезая из мастерской, залез в долги, но деньги достал.
И случилось чудо. После долгого лечения и реабилитации в немецкой клинике, Евгения выздоровела. Полная ремиссия.
В это время фон Паллвиц пристроил Константина на свою фабрику по производству мотоциклов инженером. Старый граф понял, что русскому отцу необыкновенной девочки нужно только помочь проявить себя. Конечно граф мог бы просто дать денег этой семье, но муж Евгении был горд и предпочел бы терпеть лишения, чем считать себя нахлебником у богатого немца. А этого допустить Карл не мог. В нищете не должен пропасть этот уникальный дар богов. Он, немецкий аристократ Карл Иохим фон Паллвиц, не даст затоптать в грязь эту русскую жемчужину. Она - достояние всего мира и человечества, и должна принадлежать только высокому искусству!
Один из его друзей-музыкантов, профессионал, понимающий в искусстве, как никто другой, сказал, когда ему показали Ангелину: «Этого не может быть! Такого голоса не бывает в природе, тем более у ребенка!.. Но все его слышат,.. а это значит, что все мы либо сошли с ума, либо стали свидетелями настоящего чуда!.. Карл, дорогой мой, у тебя в руках удивительный феномен! Эту драгоценность нужно только слегка отшлифовать, исправив кое-какие огрехи вокала, неизбежные у таланта, не получившего настоящего образования, оправить в золото и выпустить в свет! Это мировой фурор!»
С девочкой занимались лучшие преподаватели и вокалисты. Все были поражены, как быстро Ангелина делает успехи. Наконец, её решили показать публике на музыкальном фестивале в Венеции.
Первое же выступление чудесной юной певицы вызвало бурю восторга. Граф видел, как в немом изумлении замер зал, после того, как девочка взяла первую ноту. Зрители не могли поверить, что этот божественный голос принадлежит десятилетнему ребенку в белом платьице до пола. У многих ещё во время выступления Ангелины потекли слезы по лицам от избытка эмоций. Публика встала после того как Ангелина закончила петь и разразилась овациями. Это был триумф! И его триумф тоже! Праздник Карла Иохима фон Паллвица, нашедшего и отмывшего эту драгоценность от бытовой грязи и давшего возможность видеть её людям! Со временем этот алмаз засверкает всеми своими гранями и получит известность мирового уровня!
Решено: он организует тур юной певицы по всему миру, сделает рекламу. Мир должен слушать этот волшебный голос и видеть эту маленькую скромную девочку, отмеченную гениальностью. Уж он постарается это сделать!
И вот они летят в самолете в ЮАР. Это первая страна из девяти стран Европы, Азии и Америки, с которой начнется триумфальная известность и слава Ангелины. Её имя и будет её сценическим псевдонимом. Ангелина… Ангелочек!..
Карл расчувствовался и смахнул одинокую слезу, катившуюся по его щеке.
В салоне включили свет и стюарды стали раздавать желающим шампанское.
Пассажиры оживленно переговаривались и смотрели на часы с бокалами в руках.
Через несколько минут полночь – Миллениум. Закончится один день, месяц, год и столетие. И начнется новый день, месяц, год и столетие... Все сразу!
Марта тоже проснулась, улыбнулась ему сонно: «Скоро двадцать первый век, Карл?» «Да, дорогая… Осталось три минуты… Будешь шампанское?»
«Пожалуй, сделаю один глоточек!»
Карл взял у симпатичной стюардессы бокал, и, прежде, чем подать Марте, поцеловал ей руку: «Я люблю тебя, Марта! Моя желанная, моя единственная обожаемая женщина!»
«Спасибо, Карл, ты всегда был так скуп на признания… Мог бы говорить это почаще… Я тебя тоже люблю, старый чурбан!»
«В новом столетии я повторю это тысячу раз!»
«Скупердяй!.. Ты всегда экономил слова… Смотри, я буду вести счет!»
«Тогда я добавлю поцелуев…»
«О-о-о!.. Скажите на милость!.. Как ты, однако, расщедрился!»
Константин и Евгения тоже с бокалами в руках улыбались им через проход. Ангелина, видимо, ещё не до конца проснувшаяся, терла руками глаза и растерянно оглядывалась по сторонам, но заметив, что супруги фон Паллвиц смотрят на неё, тоже улыбнулась.
«Внимание, господа! С вами говорит командир экипажа Дитрих Вирхаген. Заканчивается двадцатый век, через двадцать секунд начнется двадцать первый... Счастья вам всем, господа!»
Женщина в зеленом платке, сидевшая, рядом с Мартой, закончила молиться, подняла голову, открыла глаза и глубоко вздохнула.
«Внимание, господа!» Все затихли. Улыбающийся стюард с бокалом в руке стоял в проходе и, глядя на ручные часы стал считать: «Раз!.."
Салон с радостью подхватил вместе с ним: "Два!..»
Женщина в зеленом платке нажала кнопку пульта, пристегнутого ремешком к её левому запястью.
В то же мгновение включился таймер закрепленной на её поясе мощной бомбы и начался обратный отсчет...
Таймер был установлен как раз на десять секунд...