Около полуночи в моей квартире зазвонил телефон. В трубке раздался голос ответственного редактора газеты полковника Кириллова Анатолия Ивановича:
- Виктор Алексеевич, к вашему дому сейчас подъедет УАЗик. Вас отвезут в район штабных учений. Срочно в номер подготовите материал о женщине, живущей в лесу одиноко, изолированно от населённых пунктов. Факт, понимаете, необычный, похожий на судьбу алтайских отшельников. Ну, всё. Счастливо вам добраться.
Путь оказался неблизким. Из Риги в южный район Латвии, где состоялись учения, водитель УАЗика приехал со мной лишь к утру. Мне помогли встретиться с очевидцами события. Открыв блокнот, начал записывать. . .
* * * * *
После марша колонна боевых машин, преодолев заваленную рыхлым мартовским снегом просеку, остановилась на широкой поляне.
- Вот самое подходящее место для командного пункта, - сказал комбат подполковник Н.Горбань.
- Да, место удобное. Раньше, до войны, на этой высотке была деревня Юдовка,- ответил майор А. Сиругис. - Альберт Язович указал на пригорок, где, утопая в березнике, приютилась бревенчатая избушка с курящимся над трубой сизым дымком. – А теперь живёт одинокая вдова погибшего на войне русского солдата.
- Что вы говорите? Старушка… одна в глухом лесу, вдали от городов и посёлков? Поразительно…
- Именно так. Я ничего не выдумал. Можете в этом убедиться. Пойдёмте за мной, - майор А. Сиругис ловко спрыгнул с машины, зашагал в гору. За ним последовали остальные.
Попасть в избу удалось не так просто. Сначала пришлось убрать снежный завал у входа. Пока работали, разгребая лопатами сугробы, слышался словно из-под земли лай собаки. Но вот, наконец, дверь открылась – и на пороге предстала улыбающаяся, краснощёкая старушка. Рядом стоял её верный страж - рослый, рыжий пёс.
- Добро пожаловать, сыночки мои дорогие, по-матерински тепло молвила Елена Николаевна Агафонова. - В эти минуты она не могла скрыть слёз своей радости. Беспрерывно лепетала ласковые слова и стеснительными жестами поправляла платок.
Тогда, в марте 1987 года, передо мной сразу, как только оказался в районе учений, встали резонные вопросы. Почему одинокая пожилая женщина десятки лет, прошедшие после Великой Отечественной, живёт в лесу, в отрыве от цивилизованного мира? Что мешает ей поселиться в деревне или городе?
Думая об этом, я с волнением переступил порог бабушкиного жилища, построенного из сосновых брёвен. Пройдя сени, попал в невысокую, опрятную и уютную комнату с русской печью в углу. Старушка встретила меня очень радушно, пригласила к столу, подала угощения. Присела сама. Мы разговорились…
Судьба Елены Николаевны Агафоновой, 75-летней вдовы, во многом похожа на судьбы тех женщин, которые вынесли на своих плечах суровое бремя войны. Вынесли, перестрадали муки фашистской неволи, горечь потерь родных и близких. А после войны остались одинокими на белом свете.
Немного истории. После того, как советская власть в 1940 году вступила на латышскую землю, счастливо зажила Елена с любимыми - мужем Афанасием и сыном Мишей. Семья незадолго до войны справила новоселье в новом рубленом доме, построить который помогли многочисленные тогда соседи. Ведь здесь была довольно большая деревня Юдовка. Была… Но после войны её не стало. Часть домов уничтожили фашисты. Остальные сожгли недобитые буржуазные националисты, которые в конце 40-х годов хозяйничали в лесах.
- Долго подкрадывались вражины к моему дому, - рассказывает Елена Николаевна. – Бывало, постучат в окошко и ну пужать меня, мол, убирайся отседова, большевичка, не то прикончим. Не с пужливого я десятка. Возьму в руки топор, да как закричу: "Посмей, паршивец, войти, зарублю! Не знаю, чи боялись меня, чи просто не хотели связываться со мной, а всё-таки не лезли. Не трогали. А однажды. . .
Однажды на рассвете проснулась Агафонова, задыхаясь от едкого дыма. Выскочила с сынишкой в руках на улицу и ахнула: крыша избы объята пламенем. Позвала громко, что есть духу, на помощь. Сбежались тут соседи. Смельчаки попытались было войти внутрь избы, чтоб спасти вещи. Однако их настигла свинцовая очередь пулемёта, строчившего с опушки леса…
Так сгорело всё, что имела Елена Николаевна в наследство от мужа, погибшего в победном 45-м. С той поры и поселилась она с десятилетним сыном Мишей в этой заброшенной избе. И жила спокойно некоторое время. Трудилась, сколько хватало сил, в ближайшем колхозе. Рано вставала, чтобы успеть к началу работы в поле.
Беда одна не ходит. Не угомонились так называемые «лесные братья», не успокоились на том, что оставили без крова вдову погибшего фронтовика. И сотворили новую беду. Возвратившись как-то вечером с поля, Елена Николаевна не застала сына дома. Не появился он и в последующие дни.
- Вот и сгинул, пропал без вести родимый мой Мишенька, - тяжело вздохнула старушка, утирая слёзы краем фартука. – Горе-то какое!
Сумела перенести, перестрадать она и эту невосполнимую потерю. Продолжает жить, трудиться… Живёт и поныне в старой избушке, на том же святом для неё клочке земли, на котором родилась…
Одиночество, как безысходность судьбы, постепенно стало привычным. Беды закалили бабушку Елену. Рассуждает так: « Крыша какая-никакая над головой имеется, да и здоровье пока, слава Богу, позволяет копаться в земле». Она получает хорошие урожаи картошки, всяких овощей. Выращивает разные целебные травы (подарила мне целый набор), готовит из них отвары и настойки, пьёт вместо чая.
Нельзя сказать, что Агафонову забыли власти. К ней периодически приезжают люди из райцентра, находящегося более чем за 50 километров, привозят пенсию и заказанные ею продукты. В основном хлеб, соль, сахар. Так что нельзя назвать её отшельницей или затворницей. Как сама признаётся, ей не хватает только общения. Вот почему так рада была старушка появлению в её домике военнослужащих.
. . .Когда я собрался покинуть Елену Николаевну и вышел вместе с нею во двор, то увидел огромный штабель дров, напиленных и сложенных солдатами за время пока мы беседовали. Надо было видеть как истинно по-матерински благодарила и жарко обнимала она воинов. А я в этот момент глядел на улыбчивую Елену Николаевну, её лицо, подёрнутое сеткой морщинок, её руки, перевитые жилками, – руки труженицы - и по-человечески трепетно жалел пожилую женщину. До сих пор вспоминаю и восхищаюсь ею.
НА СНИМКЕ: одинокая старушка Елена Николаевна Агафонова. Фотоснимок и очерк были опубликованы в газете "ЗА РОДИНУ" Прибалтийского военного округа. Рига, 1987 год. Фото автора.