Когда мучительно душе прикосновенье,
И я дрожу средь вас, дрожу за свой покой… И. Анненский
Вера проснулась с одной мыслью, что устала от смены дум, желаний, вкусов. Вот, например, вчера был замечательный день, все ладилось с утра: клиентов в ее маленькой парикмахерской – пруд пруди, и чаевые дают хорошие, и ни одного не было недовольного. Но? Она жила в маленьком городке, где вам не скажут правды, а значит, просто необходимо было подумать о том, что вот этот лысый, например, будет обязательно недовольным, хотя сидит и щерится в тридцать три зуба.
Нет, ее не обманешь, она знала, что все будет как в кино, когда просыпаются к концу сеанса и возмущаются, что концепция фильма не продумана режиссером. До конца смены оставалось десять минут, входная дверь с треском распахнулась: на пороге стояла местная учительница со своим рыдающим отпрыском. В душе похолодело: она слышала о ней всякое, но глаза отказывались верить: голова ребенка походила на куст репейника, из которого розовели плешины.
- Лишай, - обреченно спросила Вера, понимая, что стричь все равно придется.
- Понимаете, - затараторила посетительница, - через двадцать минут утренник, решила подстричь, немножко не получилось, надо подравнять.
- Только налысо, чубчик оставлю, - ребенок зарыдал во весь голос.
- Сережа, не плачь, - уговаривала мама, - дядя тоже лысый.
Лысый дядя улыбался.
- А у меня, почему чубчик не получится? - требовательно заговорил он. - Дайте книгу жалоб, - помолчав добавил, - и предложений… Переведя свой взгляд на расстегнутую пуговицу халата Веры.
Она - смущена, расстроена, размышляет о превратностях злой судьбы, о печальной неизвестности…
Он. Ой, беда! Но почему ей не прислушаться к тому, чего сегодня хочу я, достоин этого? Довольный, наблюдает, оценивает. Пока ничего, держится…
Так или иначе - театр начинается! Для каждого игрока свобода нового типа, как по Бердяеву: когда нет свободы выбора пути, полная свобода идти в заданном направлении. Сотрудничать и подчиняться, когда это нужно для дела? И вот тогда наступает принятие реальности, что есть, то есть. Легко… В душе нет ни протеста, ни сомнений. Мучает только один вопрос: насколько я смогу быть внутренне сильным и свободным, устойчивым? Насколько я смогу «вжиться» в себя, другого? Чего бы ты хотел от судьбы: хочешь – сердце расколоть, хочешь - любви, слез пепельным дождем, оплакивай; хочешь - правды о себе , о нем, посмотри в зеркало. Кто он, твой случайный попутчик в этой игре? Его нет, он был «вчера» и уже забыл тебя, ему просто весело, как у И. Бродского: «И разница между зеркалом, в которое вы глядитесь, и теми, кто вас не помнит, тоже невелика».
Ситуации самые, что ни наесть житейские, примитивные, приземленные, а решать их надо. А ты чувствуешь себя спичкой на ветру, которая затухнет мгновенно, от сильного порыва ветра. Молодость – потеряла трон…
Годы идут, годы движутся,
Челюсть вставлена, трудно дышится.
Гляну в зеркальце, одна кручина,
Шея в складках, лицо в морщинах. Л. Рубальская