Мне все сложней становилось заниматься дома. Валик подрос, шум и гам стоял целый день. Уроки мне приходилось делать поздно ночью, но и тогда не было покоя: Вовчик, чтобы подработать брал чинить приемники. Треск, шум раздавался до часу-двух ночи. Видно тогда я и вырабатывала привычку – все важное делать ночью.
В старших классах я все чаще уходила заниматься к Фирочке или Кляче, иногда оставалась на ночь у них. Галка-Кляча (так ее называла старшая сестра Мэри), а мы ее чаще называли по фамилии – Плитманчик.
Галка была удивительно честным и порядочным человеком. Она – отличница, не чета нам, и списать у нее задание было невозможно.
- «Не проси, не дам! Давай я тебе объясню». Какие могли быть объяснения, когда мы с годами полностью игнорировала математику, физику. На этих уроках под партой лежали романы, благо преподаватели делали вид, что не замечают. Никакие уговоры на Клячу не действовали:
- «Я ваш друг, а не вредитель, списывать не дам», - говорила она.
Иногда приходилось задание по алгебре или физике просто выкрадывать из ее портфеля.
Наши родители верили ей безоговорочно. Если Галя сказала – сомнений не может быть! Честность ее была вне сомнений. Закончила Галка школу с серебряной медалью и собралась поступать в университет.
То, что произошло тогда, у меня не укладывается в голове до сих пор. Я шла в институт на экзамен по математике, словно на эшафот. До этого я сдала историю и сочинение на «5», но математика грозила провалом…
Галка пошла меня поддержать… Экзамен принимал старенький педагог в тесной, жаркой комнатушке. Уже все желающие почти прошли. Я обреченно стояла среди нескольких человек, таких же «звезд», как и я.
Спасаясь от жары, дверь в аудиторию была полуоткрыта и все, что там происходило, было отлично слышно:
- «Давай, Тоня, иди! Я тебе подскажу», - шептала Галка, подталкивая меня.
- «Что, весь курс за десять лет подскажешь?», - огрызалась я.
- «Была бы другом, сдала бы за меня…», - шутя произнесла я.
Два огромных голубых глаза Клячи полезли на лоб…
- «Ты, что, серьезно?!», - спросила она, почему-то не очень испугавшись.
- «На похоронах не шутят!», - ответила я, понимая, что об этом не может быть и речи, с Галкиными-то принципами.
И тут Галка ошарашила меня так, что я до сих пор не могу прийти в себя.
- «Давай зачетку, быстро!!», - выпалила она и шагнула в открытую дверь.
- «Назовите фамилию и тащите билет», - уставшим голосом сказал педагог, не глядя на вошедшую.
- «Галецкая Антонина Ивановна. Билет №…», и Галка начала читать первый вопрос.
Педагог, до этого сидевший сонно уставившись в окно, развернулся всем корпусом к Галке и удивленно приподнял очки…
Дело в том, что она нещадно картавила и, вдобавок ко всему, была типичной дочерью еврейского народа.
Несколько минут педагог ошалело смотрел на Галку, а она, повернувшись спиной к нему, уже доказывала теорему, рисуя на доске. То ли Галкины знания сразили старика, то ли что-то другое, но даже не дослушав до конца, он поставил ей четверку. Я одурела от радости.
И только когда мы вышли из помещения, до меня дошло - какой опасности я подвергла Галку. Ведь если бы все открылось, она могла не поступить в институт!. Да мало ли как ее могли наказать! Совесть меня мучит до сих пор - как я могла так совратить нашу железную Галку. Она давно живет в Америке и мне ее очень не хватает… Навряд ли мы когда-то встретимся… Правду говорят – старый друг стоит новых двух!