Мыльный пузырь.
- Мне предлагают поверить в важность событий, предположительно случившихся 2 тысячи лет назад, как в реальность, влияющую на мою сегодняшнюю жизнь, - сказал Немиров, откладывая в сторону Библию. – На это я могу ответить только то, что одно амазонское племя ответило миссионеру Эверетту. Если твой бог существует, то зачем ты рассказываешь о нём? Почему мы его не видим?
- Цивилизованный человек не может мыслить, как амазонский дикарь, - ответил Ярошевский, с удовольствием приложившись к янтарному бокалу виски.
- Конечно, не может, - кивнул Немиров. – В силу своей интеллектуальной инвалидности. Он не может даже куска пищи проглотить, не вводя его в цепочку символических связей, уводящих в виртуальность мэйнстрима. Он ест не потому и не то, что хочет. Он одевается не в то и не потому, что требует природа. Он даже совокупляется потому и так, как ему показали в кино и рассказали по телевизору.
- Причём здесь Бог? – Удивился Ярошевский.
- Бог здесь притом, что цивилизованная и вполне атеистическая реальность, целиком выдута из виртуальности Бога, - усмехнулся Немиров. – Как мыльный пузырь. Если вы однажды поверили в то, чего нет, то дальше поверите уже во всё, что предложат. Даже в то, что бумажка с нарисованными на ней цифрами и буквами, может стоить столько же, сколько мешок зерна или кусок мяса. Дикарь видит своих духов, разговаривает с ними. Цивилизованный человек видит буквы, нарисованные на бумаге, - это его Бог. От Библии до доллара – один шаг. От доллара до миссии Германии или Америки – полшага. Когда дикарь ест свой кусок мяса, - он ест свой кусок мяса, а не калории. Когда дикарь убивает своего врага, - он убивает своего врага, который покусился на его кусок мяса. А не защищает никчемные идейки и веры от посягательства ветра в поле. Дикарь живёт в реальности, а не в мыльном пузыре. Пока человек жив, смерти нет. Поэтому, когда дикарь умирает, - он уходит к своим предкам. А когда умирает человек из мыльного пузыря, - его закапывают в землю. Это единственное в его виртуальной жизни, что реально.
- Но, уже не для него, - усмехнулся Ярошевский.
В ответ он услышал хорошо сформулированное молчание.