Ветер в ушах и покрепче в седле...
Фото автора.
Ездить - значит уметь останавливаться
Мы все со странностями. У Славки была мечта детства. Он насмотрелся фильмов об американских вестернах и современных историях Скалистых гор. Мечтал проехать на крутом байке до Аспена, покататься на лыжах, походить на параплане по ущельям.
В Денвер прилетел прямым рейсом из Парижа. Из багажа был только спальный мешок, параплан, смена белья под горнолыжную куртку, штаны и документы. На карточке были все его деньги.
Прямо из терминала шел автобус-челнок на площадку рентованных автомобилей. Там его ждал «конь». Он должен был выбрать себе друга. Их было пять. Сверкали никелем и трубами безопасности. Сначала он думал взять легкий кроссовик, потом задумался о средней машине, но чуть подальше стоял тяжелый «Триумф». Он как бы говорил: «Возьми меня, не пожалеешь». И Славка не пожалел. Характерный звук рядной тройки увел его из мира в область сверхсил и сверхнадежности, широченное колесо продавило старт и втиснуло во встречный воздух. Он включил приемник и навигатор. Красная линия на дисплее показала дорогу – «Прямо». Он выехал на хайвей и дух захватило от перспективы. Город лежал километрах в десяти, как бы в низине, а по всей линии горизонта лентой тянулись заснеженные пики. До них было далеко, но можно было дотронуться рукой. Байк легко и мягко взял положенные шестьдесят пять, но он вспомнил, почти во всех штатах разрешается превышение скорости на десять миль, и рука прокрутилась на себя еще на четверть оборота. Конь отозвался еле заметным усилием – «это для нас «детский сад»».
До перевала дошел за два часа. И он не перевал, он вход в туннель, а справа и над туннелем развернулись веером канатки «Лавеленда». Почти бесплатно взял в прокат лыжи и до четырех бил натуральный трехметровый снег на высоте три с половиной тысячи метров. Легкие с непривычки просили воздух, рот открывался, словно мог захватить больше кислорода, чем его было. Словно рыба на берегу – «чмок», «чмок» – а все впустую. Сдался. Не готов! После обеда развиднелось и потеплело. Успел пройти через туннель, час покрутиться по улочкам Вейла, потом посмотрел вечерний Бивер Крик и заночевал в гостинице в Игл. В долинах снега было уже мало и вдруг пришло решение вернуться на Двойное озеро.
Утром «Триумфатор» встретил его росой на баке и холодом "сидушки". Но это быстро прошло. Он часто останавливался и, фотографируя все, что только можно, прошел обратно вверх, повернул налево в снега. Периодически были таблички – «перевал закрыт!»
Но что-то неведомое вело его именно туда. И он решил: «Иду, сколько можно, если будет нельзя, еще пройду, сколько смогу, а там будь что будет…» И было, было очень много красивого, просто фантастика! Это не описать, это нужно видеть. Он вышел на «Твин Лейк» и обалдел. Еще ничего не расцвело, еще ничто не зазеленело. Но он стоял внутри картинки, в которые никогда не верил и всегда считал их лубочными. Если есть сказка о домике в горах на берегу озера под заснеженными пиками, то это должно быть здесь. Он медленно пошел дальше, конь как будто бы и не чувствовал подъемов, дорога выбросила его в поворот и перед ним пронеслось стадо баранов. Странно они выскочили со двора Горчичного дома. Он затормозил и закинул колесо вперед. «Конь» был верный. Славка с удивлением рассматривал этот дом на излучине реки, впадающей в озеро и дороги, делающей почти полный разворот на триста шестьдесят градусов; и все это дублировал ручей по верхнему краю участка. Диснейленд какой-то! И ни души. «Горчичный дом» – повторил Слава, – И в нем должна жить «Горчичная фея», – и улыбнулся. Он постоял немного, рассматривая дом с обочины, чтобы не нарушить покой хозяевам. Не зря они построили его так далеко от другого жилья. Чистенько, как в операционной, все на своем месте, и там, где он бы сам все положил. По всему периметру второго этажа широченный деревянный балкон. Сочетание коричневого дерева и теплого зеленого, в который выкрашен весь остальной дом, высокий фундамент из белого цемента и острая многоскатная крыша из натуральной красной черепицы.
– Если тут и живут гномы. То они с человеческим лицом, – произнес Славка вслух. Но ему нужно было в Аспен и он снова сел в седло, ненадолго.
Всего минут через семь, слева по дороге вырос двухэтажный отель. Как у нас, из тесанного бруса. Бегемот остановился и вошел вовнутрь, встретила старая женщина и сказала:
– Вы первый посетитель. Я только утром приехала с покупками, чтобы подготовиться к сезону. – Они с мужем приехали сюда двадцать семь лет назад и так и остаются здесь на зиму практически в полном одиночестве. Выше по дороге шлагбаум, а перевал откроется только через месяц, где-то в начале мая. Посетители появятся лишь недели через две. Они поболтали о разном и Славка поехал проверять шлагбаум, тот был на месте.
Толстенная труба с сеткой выше человеческого роста, справа стена из гранита, слева обрыв метров на двести. Даже пешком человек тут не пройдет, негде протиснуться. Спасательная служба работает здесь как надо, и он вспомнил фильмы о рейнджерах.
В «Горчичном доме» никто не жил, по крайней мере, два дня. Из-за угла фундамента выглядывал до предела лифтованный «Джип». Нескрываемая Славкина мечта – желтая «Сахара», но по остаткам лежалого снега следов шин не было. Значит, не ездили.
К обеду спустился к городку за Твин Лейк, купил продуктов, осмотрелся по карте, разбил лагерь над верхним озером, под юго-восточным склоном г.Элберт. Четыре четыреста шестьдесят – не шутка. Левее лагеря шла тропа на гребень. Вот отсюда он и полетает.
Погода удалась. Все дни светило солнце. Он поднимался с каждым днем все выше и выше, постоянно меняя маршруты, все время рассчитывая точки приземления. Крыло радовало, не зря оно так дорого стоило. Изменяемая тяга очень выручала; там, где не хватало ветра, он добавлял площадь крыла. Там, где ветер крепчал, он уменьшал крыло и давал драпака от зубастых уступов и обрывов. Последние, по сути, не пугали, но под ними не было, где сесть. А могло вынести за гребень, а там – неизвестность. И он вспомнил Бергмана – летать может всякий, проблема в приземлении. Ездить, двигаться, передвигаться мы можем все, останавливаться бы уметь. В конце недели он поднялся на Противоположный склон. Приземлился нормально, потом еще раз прошел с вершины до самого лагеря прямо над лентой дороги, над Отелем Иланы и Горчичным домом. Во дворе кроме желтой «Сахары» стоял еще белый «Лексус».
Славка решил прыгнуть с Элберта, с самой вершины. В который раз пришла мысль – не хватает мотора. Там, дома, он юзал дельтик с мотором, но конструкция немного тяжеловата, а вот, говорят, тут в Америке, можно взять заплечную раскаладушку с двумя винтами, да еще и гибрид на роторном движке. Сам двигатель с генератором вешается перед грудью, винты в полете можно складывать, как крылья у бабочки. И есть надув для высокогорья. Можно на четыре тысячи залазить. Жаль только, что на такой паре нельзя по-настоящему прыгать. На ней не пролетишь как на парашюте триста метров и потом откроешься, но что-то подобное делать можно. Еще раз – только бы за гребень не унесло. Он забрался под стенку, под самой вершиной, бросил вверх почти невесомый купол, а сам отвалился в пропасть спиной. Стропы упруго остановили падение, он развернул тело на сто восемьдесят, пальчиком нежно потянул левую релеванту и плавно заскользил параллельно склону. Сегодня была задача поискать термики и пробовать повисеть над ними как можно дольше. Летать на паре – большое искусство. Это, правда, не как птица, но почти. Например, можно использовать восходящие потоки над пашней, под облаком и подняться очень высоко. Принцип основного полета прост. Если ветер идет в гору, то перед ней образуется как бы восходящая подушка, которая выходит вверх за гребень иногда на сотню-две метров, но стоит с нее сорваться, и тогда можно только скользить, уже не поднимешься. Ищи следующий восходящий поток. Вот тут может спасти термик. Это место, где от прогретой земли или скалы воздух, как воздушный шар поднимается вверх. Его можно оседлать и спасти положение. Если таких термиков несколько, можно скользить от одного к другому и передвигаться достаточно далеко.
Зазевался Славка, зазевался.
Пять термиков болтали его в воздухе часа три, а при переходе на южную сторону Элберта еще покатали часик. Ветерок потянул его в правому отрогу, и тут он опоздал, на три секунды. Начни разворот раньше, и он бы не подставил крыло под спрятанную трубу. А так, струя холодного нисходящего потока из этой трубы, спускающейся с ледника, с теневой стороны, так шарахнула по крылу, что скомкала и закрутила полотно, осталась только половина, вторая повисла как тряпка и Славка отвесно пошел вниз.