Живи там, где тебе хорошо.
Фото автора
Без коллизий. Часть 5
ДАВАЙ ПОЛЕТАЕМ?
Почему они сдружились, Славка не понимал. Прочитал в газете объявление: «Программа «Давай поговорим»». «Если никто Вам не может помочь и остались только Вы сами, приходите, может, что-нибудь придумаем». Он пришел и рассказал, что не может найти себе пару.
Разошелся с женой, взрослая дочь, все отлично. Они дружат, общаются, отец подарил ему заводик, куча друзей, а он не получает удовольствия. Они проговорили ночь, потом вторую, через неделю убили и третью ночь, потом Аарон предложил порулить вместе неделю. И кое-что стало налаживаться. Это, как врожденная одноногость или порок сердца. Живут же люди так. Вот и у него, у Славки Бегемота, врожденное бродяжничество и наследственная доброта. Ему нужна та, которая примет его таким, как он есть и не будет делать из него другого. Для женщины задача почти не выполнимая. Мы видим, что есть, они – что из этого могут из нас сделать. Он, Славка – завершенная модель, его функция – функционировать на добро и помощь.
Как-то в горах был семинар Нео-религиозников. Что-то от «Семи религий» или «Ансамбля универсальных миров», но ближе все-таки к классическому Христианству. Славка порекомендовал руководителю Бергмана. Того пригласили и он прочитал парочку сногсшибательных лекций. Именно сногсшибательных, – он никого не ругал, он спрашивал. И это вместо того чтобы объяснять. К нему подошла одна женщина, известный и успешный юрист, и сказала, что так переживает за каждый процесс, что одевает памперсы. Арон спросил, насколько верит она в то, что Всевышний есть и что он приготовил для нее лучший вариант? Она ответила: «Безоговорочно». Тогда зачем страховка? Результат и для нее, и для клиента все равно будет лучший. Ее работа своим нервничанием не ухудшить качество работы. Полина расцвела.
Там в горах утро встречало их, висящих над морем облаков заблудившихся в долине. А «универсальный» Бергман каждый рассвет встречал в лесу, закутавшись в талит и напялив на голову тфелин. Но всем говорит, что не фанатик.
Мара в горы не приехала. Она не поехала со мной и сейчас.
За океаном. За морем житье не худо.
Главной таблеткой, которую прописал ему Бергман, был дневник, каждый день по страничке.
Однако в Колорадо ничего не писалось, как впрочем, и не думалось, наверное, просто мечталось, медитировалось и отдыхалось.
Тут дышится по-другому. Здорово и в полную силу. Высокогорье, и под небесами, и без скорости машин. Много людей живет в домах на колесах, живут так все лето. Приезжают из больших городов и создают целые города возле озер и ручьев. Он мечтал о каньонах, реках и лесах. Вот они! Солнце и небо, и никаких столпотворений. Кони в загонах, в урочищах ранчо и фермы. Благодать Б-жья. Зашел в магазин типа «Сельпо» – ковбойская шляпа – сто восемьдесят долларов. Кошмар! Бедные ковбои. Но он там, где мечтал оказаться с детства.
Он послушался Аарона и стал вести записи. Полегчало конкретно. Депрессии отступили, или они заблудились в строчках. Аарон знал, что делает.
Визу сделали просто и быстро. Оказывается, если у тебя есть весомые якоря и причина вернуться, то в заграницу пускают без проблем. Но у бродяг нет якорей и нет пристаней. Они об этом не знали. Думали завод – чепуха! Теперь понятен Бергман. Причал у свободного человека один, блокнот и холст, скрипка и те, кто ее слушает, те, кто тебя смотрит и читает. Правда, всегда - порт приписки семья. Но этого пока у него нет. Но будет.
Он пишет, а в промежутках смотрит, нюхает, ходит, ездит и летает. Хватило денег на самую современную «пару», за плечами в рюкзаке, как комочек. Ничего не весит. Спальник и палатка – чуть больше килограмма.
Нет некрасивых женщин - бывают не влюбленные. Нет несчастливых женщин - есть духовно неродившиеся уроды. Тс-с-с, а то услышат. Нет уродства – есть «недоброта».
А мужчины? Есть счастливые мужчины? Есть! Те, которые делятся последним и им все равно сколько осталось.
Иногда у нас есть зависимости, на которые работают все наши чувства. И главная зависимость - жизнь. И очень часто алкоголь убирает тормоза. Есть много других привычек, позволяющих хоть на миг, хоть иллюзорно, уйти от главного рабовладельца.
Его алкоголь отравлял, покурил как-то – и к табаку, и к дыму была аллергия, остались экстримы.
Да и улететь от канцерогенов больной цивилизации на свободу духа трудно.
А что делать?
А можно подняться по восточному склону на г.Элберт и прыгнуть в сторону двойного озера Твин Лейк и пару часов поболтаться в восходящих потоках.
Самолетная турбина это не реактивный двигатель. Она втягивает воздух впереди себя и за счет этого двигается, создавая впереди себя вакуум. Космос - вакуум не последнего порядка, за ним еще что-то есть. За ним есть различные измерения, которые соприкасаются друг с другом посредством этих вакуумов. Они очень близко. И сами измерения это различные виды вакуума. Можно создать нереактивный двигатель, толкающий в другие измерения и турбину, которая будет втягивать вакуум других порядков. Этакий темпо-компрессор, который позволит переходить, скорее, перетекать из измерения в измерение, из одного вакуума в другой.
Он вспомнил строчку стихов:
«Держа по сумочке в руке».
Это строчки из эпиграфа к книге Аарона. Но это не его стихи, одной женщины, уехавшей в Израиль, и ее, кажется, уже нет. Прав друг, права та женщина – в будущее багаж не берут.
Все найдется на месте.
И все нашлось на месте.
Перелет занял одиннадцать часов.
Любопытно наблюдать за американцами в аэропорту. Они никуда не спешат и никуда не опаздывают. У них все произойдет вовремя. Им не надо приезжать на вокзал за час до отправления поезда, они уверены в себе и своей стране. А мы все делаем «на авось», вот с авоськами и ждем спонтанного выброса дефицита. Физически его нет – есть дефицит жизни.
Нет – это уже два вида недостаточности, как два разных вида животных. Он Маре не пара. Нет, он все-таки будет кому-то парой, но уж точно не Маре.
И вряд ли у них будет семья и дети, даже если они поженятся. В зоопарке в Сент-Луисе заснял видео на телефон. Медведь загнал медведицу в пещеру, поставил ее, простите, …. и простите, грубо имел. Он был вдвое больше ее. Она бедная пыталась вырваться, куда там! Он ее по башке, лапой! И присмирела, сдалась. Вот так бесцеремонно на глазах у всего честного народа. Представление для зрителей. А мы, что, лучше? И он поймал себя на том, что рано или поздно, разозлится на Мару.
В записи пролезла сказка. Вот она:
Сказка о заблудившихся мыслях
Это была очередная красивая мысль, длиной в несколько суток. И в очередной раз она пугала его своей «всевытесняемостью» и неврастенической тревогой.
Но быть потерянной навсегда она не хотела.
Нет, потом, неожиданно, в течение дня или недели, когда будут идти занятия совершенно другими делом, она покажет свое крыло или хвостик, но это будет уже другая птица.
Так происходило всегда, и мозг, предвидя панику потери, изо всех сил старался запомнить светлое и радостное, таящее перспективу и успех. Разум бубнил одну и ту же мысль, мысль по сотне раз кряду, все время немного ее видоизменяя, улучшая слово, букву, но в результате то, что в момент озарения было ясно, видно и восхищало, - понемногу уменьшалось, скукоживалось, сжималось, скомкивалось, становилось уродливым и неприглядным. Сам для себя ты становился маленьким, незначимым, пустым мечтателем и прогнозером. Но ведь мысль была! И она была хороша! Она восхищала, она вела за собой, она давала надежду. Теперь она превратилась в воду, в эфир, ушла в песок и гальку, стала колебаниями воздуха над раскаленным полуденным асфальтом.
И так каждый день, и так каждый день. Неиспользованная шизофреничная гениальность, которая к вечеру превращалась в дебилизм и ограниченность. Сумасшествие, которое годовыми настойчивостями вдруг вызывает неожиданный взгляд друзей, удивление, что тот, которого они знали и понимали, уже какой-то другой, и даже удивляющий, даже восхищающий других, далеких и незнакомых людей. Но это удивительно и непонятно даже ему самому.
А тебя снова будит среди ночи мысль длинной в день, бестолковая и длинная как жизнь.
Ты снова хватаешься за ноутик и строчишь строчку за строчкой. И снова все как всегда, пустое. А ты смеешься. Кому ты нужен – кислый.
Набрать бы веток и свить гнездо под самым верхом Элберта. Да кто туда прилетит?
Самое лучшее средство для семьи – пуд соли. И рабство на уровне семьи ограждает партнеров от ежесекундной гонки вооружений, погони за монеткой или динаром. Но это при условии, что один другому сдался без попыток к бегству.
Бред – соль в гнезде под Элбертом.
Что делать с конфликтными записями, с этакими и рассуждениями? Может, их поместить в отдельную книгу и назвать как-то нестандартно. Например: «Городская свалка», или «Записки с заднего двора». Нет, лучше: «Дом на берегу ручья».