Рассказ
Варька Фендрикова, двенадцатилетняя девчонка с озорным взглядом на веснушатом лице и рыжими, плохо заплетенными косичками, осторожно приоткрыла входную дверь и заглянула в школу. Шел урок, и в вестибюле никого не было, кроме технички, усиленно двигающей шваброй по полу. Увидев Варьку, она перестала тереть пол и укоризненно покачала головой.
- Что, опять сбежала с уроков? Ох, Варвара, Варвара, что с тебя будет? Ты же совсем не учишься, - сполоснув тряпку в ведре, она слегка отжала ее и снова принялась мыть полы, ворча себе под нос: - Безотцовщина, что с нее возьмешь, да и мать запилась совсем. Ох, беда-беда.
Но Варька, уже не обращая на нее внимания, прошла в вестибюль и уселась на широкий подоконник, поглядывая на часы, висевшие на стене.
Наконец-то, техничка, закончив мойку полов, унесла ведро, швабру и только после этого, подождав немного, нажала кноп-ку звонка. Какое-то мгновение продолжалась тишина, потом захлопали двери классов и школьные коридоры наполнились обычным гулом перемены.
Посидев еще немного, Варька прошла в кабинет ИЗО. Сегодня у них должен быть урок рисования и Варька никогда не пропускала его. Почему? Она и сама не знала, да и не задумывалась над этим. Просто ей нравилась пожилая учительница рисования, которая никогда не ругала ее за то, что у нее не было ни альбома, ни карандаша, ни красок. Учительница сама находила ей лист бумаги и чем рисовать. Варьке нравилась сама обстановка на уроке рисования, где никто ничего не требовал ни от нее, ни от других учеников. Учительница в начале урока очень спокойным домашним голосом напоминала всем, что они пришли на урок изобразительного искусства и здесь они сорок пять минут просто отдохнут в тишине от других занятий, а заодно и порисуют то, что она им скажет. Ее тихий голос успокаивал класс и даже самые отъявленные хулиганчики усиленно принимались рисовать.
Варьке нравилось и рисовать, и то, что она здесь на равных со всеми и в чем-то даже лучше других. Учительница часто хвалила ее работы и говорила, что ей надо где-то еще учиться. Некоторые девчонки ходили в художественную школу, но Варька не могла позволить себе этого. Художественная школа была платная, а откуда у нее деньги, если отца у нее никогда не было, а мать в последнее время пила горькую каждый день, уже не обращая внимания не только на нее, но и на маленького братика, родившегося два года назад. Кто был его отцом, Варька не знала, да и мать, наверное, тоже, потому что в их квартире постоянно пьянствовали какие-то мужчины, оставались ночевать у них. Если приставали к Варьке, то она пряталась с братиком в другой комнате и запирала дверь на стул, просунув его в дверную ручку.
На другие уроки, кроме ИЗО, Варька иногда приходила, выслушивала нотации от учителей, огрызалась на их замечания и в конце-концов ее просто удаляли с уроков, чего ей и надо было. Она шла куда глаза глядят. Постоянно хотелось есть и она сама находила не только себе пропитание, но и братику приносила чего-нибудь.
Варька уже давно «скорешилась» с такими же мальчишками, обитавшими по подвалам да по тепловым колодцам. Деньги на еду они добывали себе сами, а способов для этого было очень много. Можно было просто просить подаяние, униженно заглядывая в глаза прохожим и жалобным голосом умолять их дать хоть немного денег на хлеб. Иногда давали деньги, иногда кусок хлеба, а иногда и просто посылали подальше. Это как на кого нарвешься. Глядя на тощую Варькину фигуру, молодые парни часто говорили, что ей пора и самой зарабатывать деньги, уже есть чем. На такие глупые советы Варька реагировала просто: показывала язык советчику и отбегала подальше, чтобы не получить хорошую затрещину. Хотя иногда и это перепадало. Потому что кроме как просить милостыню можно было просто чего-нибудь украсть. Лучше всего, конечно, кошелек с деньгами, но это было трудно. Проще было стащить чего-нибудь на рынке. Но за воровство больно били, если попадалась, а то как-то сдали в милицию. Просидела Варька там двое суток, пока не нашли ее мать. Но, посмотрев на них обеих, милиционеры отпустили Варьку, пригрозив матери, что в следующий раз оштрафуют ее, хотя сами понимали, что взять здесь нечего.
Как-то после урока рисования учительница попросила Варьку остаться в классе.
- Слушай, Варвара, ты хочешь дополнительно заниматься рисованием?
- Да, но мамка сказала, что у нее на художественную школу нет денег, - Варька помолчала немного и, как бы оправдывая мать, добавила. – У нее и правда нет денег.
- Я это знаю, Варя. Я хочу тебе другое предложить. Дом Культуры знаешь, что возле автобусной остановки?
Варька утвердительно кивнула.
- Ну, так вот, продолжила учительница. – Там открылась изостудия для детей, бесплатная. Хочешь там заниматься?
Варька опять молча кивнула.
- Ну и хорошо. После школы пообедаешь и иди туда. Я уже сказала преподавателю, что ты придешь.
- Но у меня ничего нет, ни красок, ни бумаги.
- Не волнуйся об этом. Там тебе все дадут. Так что после обеда, часам к трем подходи туда.
Легко сказать «после обеда». Учительница, конечно, думает, что Варьку дома ждет горячий обед, а ей надо еще найти что поесть. Конечно, дома она почти всегда найдет какие-то остатки закуски от вчерашней пьянки. А пьянки у них дома собираются почти каждый вечер и продолжаются всю ночь или пока соседи не пригрозят, что вызовут милицию, если они не перестанут шуметь. Иногда дело доходило и до драки, тогда соседи и правда вызывали милицию, но мамку никогда не забирали, жалея двух детей, испуганно смотревших за происходящим…
На оставшийся в этот день урок математики Варька не по-шла, потому что все равно кроме упреков за не сделанные уроки она ничего там не услышит. Дома она мельком взглянула на мать, лежащую в одежде на кровати и спящую мертвецким, пьяным сном. В другой комнате чуть слышно скулил ее братик. Именно не плакал, потому что он уже устал, а просто скулил, как побитый щенок. Конечно, он тоже был голоден.
Пройдя на кухню, Варька пошарила глазами по полкам, по столу, заваленному грязной посудой. Нашла хлеб, остатки вареной картошки, квашенную капусту и даже несколько кусочков колбасы, очевидно принесенной кем-то из собутыльников матери, сами они уже давно не покупали ни колбасы, ни мяса.
Разогрев на газе картошку, Варька накормила братика, са-ма поела. Сытый он повеселел и потянулся к ней. Но сегодня она играть с ним не стала, а наказав ему сидеть тихо, дала ему игруш-ки и собралась уходить. Увидев это, братик скривил губы, чтобы вновь заплакать, но Варька показала ему на спящую мать и он тут же замолчал, поняв, что как только он раскроет рот, проснется мать и задаст ему трепку. Уж лучше молчать, пока она спит.
Придя в Дом культуры, Варька спросила у вахтера где занимается изо-студия и, поднявшись на второй этаж, осторожно открыла дверь и широко раскрыла глаза. Это был другой мир, о котором она и не мечтала. В большой комнате было царство юных художников. По стенам везде были развешаны их работы, в шкафах и на полках стояли какие-то кувшины, вазы, букеты засохших цветов и листьев, различные гипсовые модели и муляжи птиц и мелких животных. Посредине комнаты стояли настоящие мольберты на которых такие же как и она мальчишки и девчонки что-то рисовали.
Высокий бородатый мужчина, сначала испугавший ее, широко улыбнулся ей и спросил:
- Девочка, ты кого-то ищешь?
- Можно мне у вас заниматься? – вопросом на вопрос ответила Варька.
- Вообще-то можно, - Мужчина внимательно пригляделся к ней и спросил. – А тебя случайно зовут не Варвара?
- Да, это я, - Удивилась Варька.
- Ну, тогда все понятно. Проходи. Мне про тебя уже твоя учительница говорила.
Варька облегченно вздохнула, раз о ней уже здесь знают.
Так она начала заниматься в изостудии.
Поначалу у Варьки что-то не получалось. Она глядела на рисунки других ребят, младше нее и было обидно, что у них все выходило. Но не такая Варька девчонка, чтобы сдаться без драки. Она терпеливо выслушивала все советы Валерия Михайловича, так звали руководителя изостудии, и старалась все запомнить и делать так как он учил. Постепенно она втянулась в учебу и вскоре заметила, что у нее стало получаться намного лучше, чем у других студийцев.
Рисовать Варьке нравилось, она даже иногда мечтала, что станет художником. Больше всего ей нравилось рисовать сказоч-ных героев, красивых и сильных, смешных и серьезных. Она даже размечталась, что когда вырастет, то будет оформлять детские книжки. По настоянию Валерия Михайловича она даже стала по-сещать уроки в школе, хотя сама видела, что отстала от своих од-ноклассников очень и очень далеко, а за дополнительные занятия надо было платить деньги, которых у нее, конечно, не было. Варька терпеливо выслушивала нудные наставления учителей о том, что ей надо бы побольше учить уроки, а не носиться по улицам и как могла старалась хоть что-то выучить.
Мечта стать художником всерьез захватила ее и она старалась как могла воплотить ее в жизнь. А еще была у Варьки мечта – это уехать к синему-синему морю. Насмотревшись различных реклам по телевизору, ей казалось, что там у моря и есть рай, где все люди счастливые и веселые, а главное всегда сытые и там у синего моря не надо каждый день думать где бы достать чего-нибудь поесть.
Дома Варька усаживала братика и рисовала ему разные сказки, рассказывая при этом то о чем рисовала. Ей нравилось как он с интересом слушал ее, забывая канючить от голода. Мать так и не могла выйти из запоя, забыв о своих детях, и поэтому Варьке самой приходилось думать о еде. Однажды ее поймали, когда она украла с витрины маленькую булочку. Большая и толстая продавщица била ее наотмашь, остервенело со злостью, приговаривая при этом: «Ах ты, дрянь такая! Ах ты, дрянь!» Ее злило, что Варька даже не заплакала, а только старалась увернуться и вырваться из ее цепких рук. Наконец-то за нее заступилась какая-то сердобольная старушка и Варька, воспользовавшись этим, вырвалась и, отбежав в сторону, показала язык продавщице, пропев при этом слова из популярной песенки: «Я маленькая сволочь! Я маленькая дрянь!..» После этого, выскочив за дверь, она убежала. Уже дома она дала волю слезам. Плакала не сколько от боли, сколько от обиды за такую жизнь.
На следующий день Валерий Михайлович заметил у нее на руке большие синяки.
- Варя, что это у тебя? Тебя кто-то бил?
- Да продавщица злючка попалась, такая толстая и злая, - весело ответила Варька. Она вообще не привыкла долго унывать.
- Какая продавщица? – не понял Валерий Михайлович.
- Да в магазине, я вчера булочку уперла, так она схватила меня своими лапищами, еле вырвалась.
- Так ты что украла эту булочку? – опять непонимающе посмотрел на нее Валерий Михайлович
- Ну конечно. Хотела братику отнести, он у меня еще маленький, два годика всего.
- Погоди, Варвара, а мать что не покупает вам ничего?
- Да ну ее. Пьяная она каждый день. Я вчера ей сказала, что мы есть хотим, так она кинулась на меня с ножом. Глюки у нее уже пошли от водки. Еле успела забежать в комнату и закрыться.
Валерий Михайлович внимательно посмотрел на нее и тихо, чтобы другие ребята не слышали, спросил ее:
- Варя, ты сегодня ела что-нибудь?
- Да, в школе мне дают бесплатные обеды, а про булочку я же говорю, что это я братику хотела отнести. Он целый день голодный сидит дома.
- А почему мать в детсад его не отдаст?
- Ага, а кто платить за него будет. У нас денег нет на детсад.
- Ну, ладно, Варвара, - Валерий Михайлович вздохнул. – Давай рисовать.
С того дня Валерий Михайлович стал перед уходом домой вручать Варьке то сладкую булку, то кулек пряников. Она не хотела брать у него, но он заявил ей, что это для братика.
Занятия в студии заканчивались поздно, особенно зимой, когда было уже темно, но Варьке не хотелось уходить. Здесь было тепло и уютно, а дома опять пьяные мамкины собутыльники, шум, крики. Приходя домой, она сразу уходила к себе в комнату и запи-рала дверь на стул. Кормила братика, потом играла с ним, что-то рисовала. Он с любопытством смотрел на нее такими ясными, чистыми глазами, что у Варьки сжималось ее маленькое сердце, видя какой он худенький и несчастный. О себе она никогда не задумывалась, так ли она живет. Да и что она могла сделать, что изменить в этой жизни в свои двенадцать лет.
Так прошла зима, потом весна и, наконец-то, наступило долгожданное теплое лето. Учебный год Варька закончила кое-как – одни тройки и только по рисованию пятерка. В изостудии заня-тия тоже прекратились, Валерий Михайлович ушел в отпуск и Варька, чтобы не сидеть дома, брала братика и целые дни слоня-лась по улицам. Опять «скорешилась» с ватагой уличных пацанов, с которыми раньше дружила. С девчонками она вообще никогда не водилась. Их скучные игры, кривляния друг перед другом и разго-воры о тряпках ей не нравились. Варька любила свободу и незави-симость во всем. Если раньше изостудия ее немного сдерживала, ставила в какие-то рамки, хотя бы во времени, то сейчас она была свободна в своих действиях и могла делать что хотела. В одежде Варька вообще ничего не понимала да и не хотела, а на всех девчонок смотрела как на ненормальных и презирала их за разговоры о тряпках и о каких-то кумирах. Она о них вообще не слышала. С мальчишками ей было интересно и вольготно. Они мотались целые дни по городу, ходили на речку купаться, заго-рать. Братика она всегда таскала за собой. Ей нравилось что он никогда не ныл, не канючил, а только крепко держался за ее руку, словно боялся потеряться.
Пропитание они добывали себе сами. Чаще воровали что-нибудь на рынке с прилавков. Гурьбой это делать было легче. Кто-то из мальчишек отвлекал торговок, кто-то тащил что-то и тут же передавал кому-нибудь. Когда добыча была хорошей, то все вме-сте убегали на пляж и там до вечера пировали, валялись на песке, нежась под теплым летним солнцем, плескались в речной воде. Братик за лето окреп, загорел, стал улыбаться и уже пытался что-то говорить. Мать за все лето так ни разу и не поинтересовалась, где они пропадают, сыты ли.
Когда пришло время идти в школу, Варька сама приготовила себе тетрадки, ручку, сложила все это в пакет и пришла на занятия. Еле высидела уроки и в первый же день побежала в Дом Культуры. Но оказалось, что Валерий Михайлович уволился, а на его место пришла молодая девушка. Она с таким презрением по-смотрела на Варькины старые застиранные джинсы, на мятую блузку, что у той сразу же пропала охота находиться здесь.
С грустью Варька бродила по улицам, вспоминала занятия в изостудии и посмеивалась над своими наивными мечтами. Вскоре она встретила мальчишек из своей компании и снова перестала ходить в школу. Приходила домой классная руководительница, пыталась разговаривать с матерью, но та как всегда была пьяная и поняла только одно, что на Варьку жалуются. После ухода учительницы, мать взяла ремень и хотела отхлестать Варьку, но та успела выскочить за дверь и ушла из дома.
В школу Варька так и не вернулась. Бродила с пацанами по улицам, искали добычу по магазинам, по рынкам. Стала курить как мальчишки из ее компании, уже и травку пробовала. Единст венное чего Варька не могла и не хотела – это пить водку. Она достаточно насмотрелась на мать и ее собутыльников, поэтому алкоголь и на дух не переносила.
Как-то уже в октябре, Варька, оторвавшись от своей компании, одна забрела на пустой берег. Кутаясь в старую болоневую куртку, она вспоминала теплое лето, как они валялись на горячем песке под жарким летним солнцем, как веселился ее младший бра-тик. Она уже давно не была дома и не видела его. Немного скучала по братику, представляя какой большой он уже стал, скоро три года будет.
Замерзнув от пронизывающего ветра, дующего с реки, Варька уже собралась уходить, как внезапно, ревя мотором, в берег ткнулась дюралевая лодка. В ней сидела молодая семья – папа, мама и маленький мальчишка, совсем как Варькин брат. Когда они вышли на берег, она заметила что родители мальчика оба пьяные. У нее защемило сердце, ей стало жалко мальчишку и она подошла поближе. Мамаша, увидев Варьку, испугалась, да и было от чего. Варька уже давно не смотрелась в зеркало и не знала, что она сейчас похожа на маленькую бродяжку, грязную и голодную.
- Поехали отсюда, - обратилась женщина к мужу и, схватив ребенка, уселась в лодку.
- Ты что этой нищенки испугалась? – удивился мужчина. – Так я ее сейчас прогоню, - он повернулся к Варьке. – А ну пошла отсюда, дрянь такая!
Это было сказано таким тоном, что у Варьки горло пере-хватило от обиды, но не такая сопля она, чтобы плакаться перед ними. Варька отбежала на безопасное расстояние и закричала:
- Да! Я дрянь такая! – потом, приплясывая, пропела: - Я маленькая сволочь, я маленькая дрянь!..
Но мужчина ее уже не слушал. Он, шатаясь, сел в лодку, мотор взревел и лодка, накреняясь, стала задним ходом разворачиваться в крутом вираже. Отойдя от берега метров тридцать вверх по течению, лодка резко рванулась вперед и мальчишка, не удержавшись, вывалился за борт. Отчаянно закричала женщина, заметалась вдоль борта, вглядываясь в темную холодную воду, но сына нигде не было видно. Мужчина заглушил мотор и хотел нырять за мальчиком, но тот вынырнул далеко ниже по течению. Он не кричал, а только то появлялся из воды, то снова исчезал.
«Господи! Он же утонет!» - в отчаянии подумала Варька и, не раздумывая, скинула куртку и бросилась в воду. Плавала она хорошо и поэтому, уверенно гребя саженками, она продвигалась все дальше и дальше от берега, рассчитывая встретиться с тону-щим мальчиком, которого течением несло прямо к ней. Не выпус-кая его из виду, она усиленно гребла руками, подплывая к нему все ближе и ближе. Когда течением поднесло его почти к Варьке, мальчик внезапно исчез. Она, не раздумывая, нырнула с открыты-ми глазами и в мутной воде увидела мелькнувшую тень. Подплыв, Варька схватила малыша за куртку и стала усиленно грести нога-ми, выбираясь на поверхность. Поддерживая голову мальчика над водой, она хотела отдышаться, но в это мгновение острая боль пронзила правую ногу. «Вот черт, ногу свело» - с досадой подума-ла она и оглянулась. До берега было далеко, а лодка с заглохшим мотором спускалась по течению в отдалении, параллельно Варьке. Она попыталась резким движением дернуть ногой, чтобы судорога прошла, но от этого ногу свело еще больше и казалось, что на ней висит большая железная гиря и тянет вниз. «Не выплыть мне с пацаном» - в отчаянии подумала Варька, но бросить мальчишку у нее и в мыслях не было.
Когда судорога резко свела вторую ногу, Варька поняла, что это конец. Захлебываясь холодной осенней водой, она в отчаянии закричала, закашлялась, набрав в рот воды, и только одна мысль была у нее в это время – не дать мальчишке захлебнуться этой мутной водой.
Наконец-то лодка завелась и подошла к ним. Из последних сил она протянула руки вперед, подавая малыша родителям. Мужчина и женщина, подхватив сына из Варькиных рук, стали приводить его в чувство, совсем забыв про нее.
Как только ее руки освободились, она закрыла глаза и на секунду расслабилась от неимоверной усталости и от невыносимой боли в сведенных судорогой ногах и тут же камнем ушла под воду. Когда Варька открыла глаза, то вокруг была только темная, мутная пелена. Варька хотела вздохнуть полной грудью, но потоки воды хлынули ей прямо в легкие. Она хотела выдохнуть воду или выкашлянуть, но у нее ничего не получилось, а только все ее тело наполнилось этой мутной речной водой. В голове у нее что-то застучало, как молоты по наковальне, блеснул какой-то яркий свет и все померкло…
Наконец-то люди, обрадованные спасением мальчика вспомнили и про Варьку.
- А где эта девчонка, что спасла нашего малыша? – удивленно спрашивали они. – Рыженькая такая. Да где же она?
А Варька уже ничего этого не слышала и не видела. Потоки воды стремительно уносили ее к самому синему-синему морю, о котором она мечтала всю свою недолгую жизнь.