С детства он рос разгильдяем и сорванцом.
В те отдалённые скромные и прозрачные времена: во времена красных галстуков, значков с изображением солнца и книги, во времена пионеров, комсомольцев и октябрят, во времена дефицита, огромных очередей и талонов, во времена ретро, шансона и панк-рока, в те далёкие, покрытые призрачной вуалью времени, забытые восьмидесятые года, его отдали в детский сад - пятидневку.
"Это просто "детский сад" какой-то!" - как говорят взрослые иногда друг другу, когда кто-нибудь из них распустил слёзы или расклеился по пустяку.
Только тут дело предстояло намного серьёзней, чем Вы думаете: ведь значение этих двух слов ему грозило в прямом, а не переносном смысле, без всяких кавычек; и являлось для него, ни чем иным, как настоящей тюрьмой, без этих же глупых пар запятых сверху, для его взрослой вольной души, запертой в маленьком детском тельце. Это был лагерь заключённых отшельников с румяными щеками и чумазыми носами, в протёртых до дыр колготках и царапанных коленей под ними. Им приходилось скитаться по длинным пустым коридорам, играть в одни и те же надоевшие игрушки в заключении серо-голубых невыносимо душных стен; в бесконечном ожидании этих вечно занятых взрослых, которых именуют ещё родителями, и которые так строго и безжалостно запирают на всю неделю, до выходных, своих любимых чад за высоким безвылазным забором для глупых беспомощных малышей. Но только не для него!
Казалось, он никогда не был ребёнком: на столько взрослый, отважный, самостоятельный и всегда свободолюбивый. Казалось, он навсегда остался им: безвольным, ветреным, беспечным, слабым и безрассудным.
Его звали Вовка Б.
Будь он неладен этот детский сад, где приходилось просиживать скучные деньки, когда за забором бескрайняя улица и воля-вольная и раздольная! Родители на работе, а смотрительница-воспитательница вскоре останется за забором. И тогда восторжествует праздник свободы, и не будет этих границ и запретов, которые придумали для своих глупых несмышлёнышей эти ещё более глупые-глупые взрослые. Тем-более, что он был не один.
У него была союзница Наташка - его сообщница, одногруппница, а в недалёком будущем его одноклассница, с которой он вместе поначалу будет сбегать из детского садика, а потом прогуливать школу.
Однажды мама Наташи по-возвращению домой, с ужасом обнаружила, что дверь их квартиры открыта. Она поняла это по приличной зазорине между деревянным прикрытием и косяком. К тому же из квартиры доносились посторонние громкие звуки. Сердце бедной женщины чуть не ушло в пятки от страха, когда она как взломщица кралась по своей квартире.
На цыпочках она проникла в большую комнату, откуда доносились те самые звуки. По дороге туда она заметила на кухне открытый холодильник. Комната стояла в дневном полумраке от занавешенных шторами окон; кресло, по обстановке их комнаты, стояло по центру напротив телевизора, в нём кто-то сидел и смотрел кино, включив звук на полную громкость. Мама вытаращила глаза, сердце бешено колотилось от страха. "Кто же это мог быть?" - думала про себя несчастная хозяйка: "Может, какой-нибудь, бездомный бродяга выследил хозяев, когда они покинули свой дом, взломал дверь и влез в квартиру, обчистив, сначала, с голоду весь холодильник, или, может, того хуже, злостный грабитель и ещё безжалостный убийца, по-совместительству, проголодался и оприходовал все их домашние запасы провианта и так, наевшись до отвалу, решил отдохнуть перед своим душегубительном преступным делом. Тогда она снова, продавливая мысочками пол, так тихо, насколько это у неё получалось, тайком начала пробираться назад в прихожую, где стоял городской телефон. Трубка прилипла к уху, голос дрожал:
- Алё, Милиция, у меня дома вор, сидит на кресле и смотрит телевизор.
- Телефонные хулиганы, нет, скорее всего сумасшедшая, - подумал про себя дежурный и ухмыльнулся, а потом сделал серьёзное лицо и произнёс зевающим голосом: - Не бойтесь, пройдите тихонечко и посмотрите кто это может быть, а я побуду у телефона.
- Ну как же так, а вдруг...
- Не переживайте, я буду на чеку: и если услышу что-то подозрительное или если Вы не подойдёте к телефону через пять минут, то я непременно высылаю патруль и мы в ту же секунду с сиренами мчимся к Вам на всех парах, - а потом из его рта вылетел в тишину, прямо в трубку, резкий неаккуратный смешок.
Бедная женщина тут же подпрыгнула от страха, растерявшаяся чуть ли не до остановки пульса: подумала, что милиционер чихнул и хрипло прошептала: "Будьте здоровы!"
Младший лейтенант сначала не понял, а потом решил для себя, что она точно сумасшедшая и, ели, сдерживая свои эмоции, что бы не разразится смехом, поскорее ответил: А Вы, убедившись, что всё в порядке, сообщите мне об этом потом.
Доверчивая женщина, с надеждой на лучшее и с твёрдым убеждением, что "наша милиция нас бережёт", положила медленно телефонную трубку на стол рядом с аппаратом связи и приготовилась идти. Испуг настолько сковал её разум, что в суматохе страха в голову, может быть беспяти минут, настоящей жертве преступления, даже не могла проникнуть мысль от том, что сотрудники правопорядка не поинтересовались её адресом, и поэтому, даже при всём желании и возможностях, спешить на помощь бы они не смогли.
- Ах, какая неприятность: связь оборвалась,- снова ухмыльнулся страж порядка, вешая трубку телефона.
Но делать больше нечего: и женщина снова попятилась украдкой назад. Собравшись духом, она заглянула за кресло.
Чувства, буд-то ей нечаянно отдавили ногу, оковали её на секунду, а потом гневным криком вылились наружу:
- Это что ты тут делаешь, негодяйка такая!
- Смотрю телевизор, - дрожащим голосом от наполнявшихся слёз, проговорила девочка, подпрыгнув так же от испуга в кресле.
Вот ей и досталось тогда от матери!
А потом была школа. Учиться девочка не хотела и с трудом, тупя зубы о гранит науки, тянула свою троечку словно камень за собой. Но, спустя недалёкое время, внезапно повзрослела: поправила учёбу, поступила в институт после окончания школы; там же познакомилась с обеспеченным молодым человеком и благополучно вышла за него замуж; и тоже две дочки родились у неё, и Наташа стала счастливой матерью и женой. Вообщем, жизнь сложилась для неё наилучшим образом.
С Вовкой же всё предстояло иначе.
(Продолжение следует)