Кот базилио. Новелла

Николай Пахомов
Как-то осенью, в субботу, войдя в свою квартиру, я услышал жалобное мяуканье. Разобрать, откуда оно доносилось, мне было затруднительно. И я решил обратиться за помощью к супруге, возившейся на кухне.
– У кого это кот так тоскливо и надоедливо ноет? – поинтересовался я, раздеваясь и вешая одежду в прихожей.
– Да у нашей соседки сверху, – тут же отозвалась супруга. И, не дожидаясь моего следующего вопроса, продолжила: – Она мне как-то говорила, что ее кот не любит чужих. Ревнует. И выражает ревность бесконечным мяуканьем. Уже всех гостей своим нытьем отучил ходить к ней.
– А нынче?
– Так дочь внука привезла из Москвы. Слышишь, как топает?
Действительно, еще утром я слышал топанье малыша. Да и сейчас, особо не напрягаясь, можно было услышать над головой торопливые шажки, довольно громкие при перебежке его с места на место. Деревянные межэтажные перекрытия старого здания звукоизолирующими свойствами не отличались.
– Бывает же!.. – поверив на слово супруге, подивился я такой необычной любви мурлыки к своей хозяйке.
Подивился и постарался внимания на едва доносившееся непонятно откуда и по несколько минут кряду, то затихавшее на целые часы тоскливо-нудное мяуканье не обращать.
Так прошел день.
Когда после ужина и просмотра телепередач собрались ложиться спать, то дочь вдруг обнаружила, что мяуканье раздается в ее комнате… из-под пола. Дом наш старый, полы в нем деревянные, с воздушной «прокладкой» между досками и грунтом, на котором лежат балки. Сейчас так нигде уже не строят. А в одном из углов квартиры в полу имелось отверстие с металлической решеткой – отдушина для вентиляции воздуха. Именно из отдушины и доносились уже явственные призывные кошачьи мяуканья.
– Надо спасать котика! – заволновалась дочь. – А то околеет горемыка от голода.
– Надо-то, надо… – чертыхнувшись про себя на незадачливого представителя семейства кошачьих, невесть как забравшегося под пол квартиры, и на неизбежное предстоящее взламывание пола, отозвался я. – Только времени-то сколько?.. – Указал на настенные часы.
Было половина двенадцатого ночи.
– Ну, и что?..
– Думаю, не стоит соседей булгачить ревом «болгарки» да стуком топора, – прикинув, что без того и другого в операции по спасению усатого проныры не обойтись, продолжил я. – Ничего, до утра потерпит. Больше терпел. Да и наука будет впредь не лезть туда, куда не просят.
Доводы были веские, и дочь спорить не стала.
– До утра, так до утра, – согласилась она. – Только хоть решетку сними – покормим голодашку.
Пришлось идти за топориком, долотом и гвоздодером. Стараясь не шуметь, минут через десяток я удалил металлическую решетку с отдушины. 
– Корми.
Впрочем, дочь и смущенная супруга (это же надо так самой обмишуриться да и других в блуд завести с версией о соседском коте!) – в команде не нуждались. В узкий зев отверстия полетели кусочки мяса, колбасы, консервов.
– Ешь, Василий!
– Вы уже и имя затворнику дали, не видя его, – усмехнулся я. – А вдруг это не кот, а кошка?..
– Ничего, – тут же нашлась жена, – если не Василием, то Василисой будет.
С таким доводом не поспоришь. Однако я предложил звать его на иностранный манер – Базилио. Иноземец как-никак… Незваный и из чужих краев.
– А если это все же кошка, то будет Базилиса.
Согласились.
Утром воскресного дня после того, как соседи, проснувшись, приступили к обычным делам, а кот-шкодун вновь подал сигнал о собственном бедствии не только голосом, но и просунутой в отверстие черной лапкой, увенчанной «белой перчаткой», операция по его спасению началась. Повизгивала «болгарка», круша древесную твердь высохшей до стального звона доски, стучал топор, скрипели недовольно потревоженные половицы.
Напуганный какофонией звуков, усатый пленник подполья куда-то отступил и долго не давал о себе знать. Но вот то ли испуг прошел, то ли жажда свободы и голода взяла у него верх над страхом, он вновь подобрался к отдушине. То, что дыра в полу стала значительно большей, обнаружил быстро, высунув наружу кончик своей мордашки. Однако вылезать еще побаивался, лишь глазенками посверкивал из подпольной темноты. Отступив вновь под пол, завел свою нудную жалобную волынку, выворачивающую душу наизнанку. Так только коты умеют да, возможно, дети.
Жена и дочь стали усиленно звать его «Кис-кис-кис!». При этом старались произносить призывные слова как можно мелодичнее и ласковее. Особенно старалась дочь. А чтобы призывы скорее возымели действие, они положили у отверстия кусочки колбаски. Усатый затворник запахи явно чувствовал, так как прибавил в своем голосе жалобности, но вылезать на свет божий по-прежнему не решался.
– Да оставьте вы его в покое, – предложил я своим сердобольным женщинам. – Освоится – выскочит.
Жена и дочь согласились. К тому же обоим надо было куда-то спешно идти.
Одевшись, мои женщины ушли. А я в другой комнате сел за компьютер и так увлекся печатанием, что, честно говоря, и думать забыл о хвостатом пленнике. Но когда через некоторое время пошел на кухню за чаем, то обнаружил, что «узник подземелья» уже крадучись пробирается по коридору. Но не к выходу, как стоило бы полагать, а в сторону кухни.
«Губа не дура!» – мысленно отметил я этот маневр и, перекрыв пути к отступлению, схватил его за «шиворот» и вынес на улицу.
– Беги и больше в подполье не забирайся! – напутствовал, опуская на землю.
Почувствовав свободу, черный кот с белыми «перчатками» на передних лапках и белыми же «носочками» на задних, с кокетливой белой «манишкой» по грудке и нижней части туловища и белым «бантом» на шейке, побежал в сторону соседнего подъезда. А я, довольный разрешившейся проблемой, в приподнятом настроении направился в квартиру, чтобы, во-первых, заколотить дыру в полу, во-вторых, попить чаю, а в-третьих, вновь усесться за компьютер.
Только зря радовался.
Когда в обеденное время домой возвратились жена и дочь, я рассказал им об успешном окончании операции по спасению кота. А через пять минут, благодаря моей общительной супруге, весь наш дом уже знал, как я спас усатого мурлыку. Одновременно с этим выяснилось, что все наши соседи, живущие на первом этаже, также слышали жалобные призывы подпольного пленника, но со спасением не спешили. Никому не хотелось взламывать пол и создавать себе излишние проблемы. Что ж, бывает…
На этом бы и точку в деле по спасению поставить… только с нашим котом не тут-то было!
Не успели в семье улечься страсти по спасению кота, не успел я как следует установить на свое место металлическую решетку отдушины и залатать куском фанеры отверстие, как оттуда вновь раздался жалобно-призывный кошачий голос. Причем целенаправленный, предназначенный только обитателям нашей квартиры – кот на соседей время зря уже не тратил.
– Пап, а Василий-Базилио возвратился, – заискрилась лукавой улыбкой дочь.
Порозовев, расплылось в улыбке, как масленичный блин на сковородке, и лицо супруги.
Второе пришествие кота Базилио меня не обрадовало. Его повторное появление означало, что он не случайно застрял под полом, что усатый проныра знал ходы и выходы из своей темницы, но почему-то предпочитал ее, а не свободу. И даже не темницу, а нашу квартиру. Следовательно, это был форменный наглеж с элементами шантажа.
– Это не кот, а мастер хлопот, – с нескрываемым раздражением буркнул я и направился за инструментом, чтобы вновь вскрыть только что заколоченное отверстие в полу. – К тому же с ухватками авантюриста и шантажиста. Вон как на жалость давит!.. Теперь сами его ловите и выдворяйте из квартиры. Мне усато-хвостатые квартиранты не нужны.
– Ладно, не злись, – поспешила с успокоительной репликой супруга. – Ты только дырку открой, а мы сами кота изловим и выдворим.
– Выдворяйте! – освободив отверстие и унося инструменты, бросил я своим женщинам.
Дважды жена и дочь честно пытались выставить на улицу непрошеного гостя, предварительно накормив его. И дважды он возвращался. При этом были обнаружены не только презентабельность и роскошность внешнего вида кота – у хороших хозяев жил – но и рана на нижней губе. Рваная рана с двумя сосульками свисавшей вниз кожицы. Это мешало коту нормально лопать. Он чуть ли не клал крупную красивую, с белыми усами, голову набок, чтобы схватить зубами очередной кусочек мяса или колбасы. Иногда помогал сделать это правой передней лапкой, словно рукой. Глотая, давился, но съедал все до крошки. Было видно, что кот не только измучен голодом, но и нездоров. Об этом свидетельствовали нагноения в области глаз и общая вялость.
– Бедняжка! – жалела его дочь. – Кто же тебе так побил, что ты прячешься от людей под полом?..
– Наверное, пацаны, – тут же выдвинула версию скорая на догадки и на слово супруга. – Они нынче такие, что не только кошку прибьют, но и человека – словно муху. Впрочем, – подумав малость, толкнула она вторую версию, – возможно, это следы от битвы с крысами. Попал в подполье, а тут крысы хозяйничают, – развивала мысль далее супруга, – вот и началась война не на жизнь, а на смерть… Бабы про такое что-то говорили, – подкрепила она сказанное столь важным обоснованием своей версии.
– Тебе бы, дорогая, романы писать, – хмыкнул я. – Все у тебя легко получается: то у соседки кот-ревнивец живет, вместо мужа, то хулиганят пацаны-сатанисты, то армады воинственных крыс…
– Не одному же тебе, – не полезла в карман за словом моя дородная половина.
В третий раз выдворять пришельца из иного мира мои женщины отказались наотрез.
– Жалко, он такой хорошенький и… больной. Погибнет же… – была кратка в своих доводах дочь.
– Кот – Божья тварь, а Бог просто так его к нам не послал бы, – понесла мистическую ахинею супруга.
– Ага, особенно через подземелье… – съязвил я, намекая, что под землей по той же мифологии существуют только темные силы.
Но мой сарказм никакого воздействия не возымел.
– Вот отвезу его к ветврачу, подлечу – и тогда видно будет, что с ним делать, – безапелляционно, как о решенном деле заявила моя добрая половина.
– Что ж, лечи, – сдался я, – только параллельно с лечением поищи-ка его прежних хозяев. Ты же у нас со своей общительностью полпоселка знаешь.
– Хорошо, – заверила супруга, – поищу. Сама вижу, что кот домашний… был. Вон какой холеный!..
– Но помни, что эта невесть откуда взявшаяся живность у нас не должна остаться. Забыли, как обе ревели белугами по кошке Мульке, когда та околела во время окота?
Жена и дочь потускнели.
Дело в том, что у нас раньше уже была кошечка с ласковой кличкой Мулька. Серенькая, неброская. Русской породы. Большая домоседка. Однако, несмотря на домоседство, каждый год обязательно приносила приплод – головную боль семьи: ведь котяток надо было потом куда-то пристроить. Став котной в очередной раз, Мулька не смогла самостоятельно окотиться. С обращением к ветврачу, по-видимому, опоздали. Тот хоть и сделал кошке операцию, но это уже не помогло, и Мулька заканчивала свои часы в тяжких муках – судороги сводили все ее враз исхудавшее тельце – под рев жены и дочери. Похоронив Мульку, мы зареклись впредь заводить любую живность. И вот на тебе… Базилио.
На следующий день супруга, как и обещала, отвезла кота Базилио к ветеринару. Тот сделал какой-то укол и обработал ранку. А еще прописал целый комплекс лечебных процедур, которые супруга с помощью своих знакомых кошатниц неукоснительно выполняла.
Через две недели кот Базилио был практически здоров. Обживаясь, с лежанки, устроенной ему на полу в комнате дочери, стал перебираться на кресло, а потом и на ее кровать. Не прочь был, чтобы с ним играли дочь и жена, которая, несмотря на предпринимаемые ею меры, так и не нашла его прежних хозяев. Ознакомившись с комнатой дочери и с кухней, кот уже стал выходить в коридор и на улицу, но возвращался обязательно через отверстие в полу. Этим отверстием он пользовался и для того, чтобы справить нужду. То ли где-то на улице, то ли прямо под полом.
Словом, окрепнув, кот стал гулять, где хотел. Только на комнате, где работал я на компьютере, для него было табу. Не знаю, каким таким образом, но Базилио во мне чувствовал главного в семье. Посмотрит внимательно своими немигающими золотисто-черными бездонными глазами, которые, к слову говоря, уже давно перестали у него гноиться и слезиться, увидит, что я не намерен с ним игры играть, и уйдет в комнату дочери с высоко поднятой головой. Даже в такой ситуации не терял своего кошачьего достоинства. Да, в комнату ко мне войти не решался – постоит на пороге, увидит, что не предлагаю пройти – и назад. Зато утром, прознав, что я раньше всех встаю, приходил к двери и упорным царапаньем о нее напоминал, что и он уже не дрыхнет, что пора идти на кухню. Мне – включать водонагревательную колонку и умываться, а ему – завтракать. Причем делал это и тогда, когда его миска еще с вечера была наполнена едой. Возможно, соблюдал собой же заведенный ритуал. К слову говоря, в еде был не привередлив – рубил все подряд. А вот к молоку, как ни странно, был равнодушен. Предпочитал лакать обыкновенную воду.
Прошло около месяца с того момента, как кот Базилио впервые   выбрался из-под пола и стал проживать у нас в квартире. Все болячки у него прошли, ранки зарубцевались. Глазки засветились, шерстка залоснилась. Член семьи – да и только!
Мне это особой радости не доставляло. Впрочем, и хлопот тоже. Ухаживали за котом мои женщины, которые его лечили, купали, боролись с блохами, нашедшими прибежище в его иссиня-черной лоснящейся шубейке и белой «манишке». И если со мной кот держался немного настороженно, хоть и с достоинством, то с женщинами, окрепнув, стал пошаливать. То лапкой, играясь, царапнет, точнее, сделает вид, что царапнул, то головой боднет, то за пальцы старается укусить. И все молчком да молчком, словно в дни бедствия на всю оставшуюся жизнь отмяукался. Лишь только изредка тихо и умиротворённо мурлыкал.
– Будьте построже вы с ним, – увещевал я женщин. – Не позволяйте садиться на голову. Сейчас играется, но и до серьезных царапаний дело может дойти. Сначала стены и мебель, потом и вас. Как бы плакать не пришлось…
– Да ладно тебе, – отмахнулась беззаботно супруга, – не будь букой. Он такой умныш, что худого не сотворит.
Не знаю, как повел бы себя дальше Базилио, сбылись бы мои предостережения или нет… Только однажды утром, он, как обычно «подзаправившись» на кухне, нырнул в отверстие в полу… и больше не вернулся.
Мои женщины, уже сильно привязавшиеся к этому красавцу, по факту его неожиданного ухода малость всплакнули. Да и мне его отсутствие, честно говоря, радости не доставило. Впрочем, высушив слезы, жена философски обронила: «Бог дал, Бог взял… Чего уж там…»
Но и после таких мудрых слов мы не раз обсуждали в кругу семьи столь необычное явление кота-красавца. Однако ответа на вопросы «Почему?» и «Зачем?» так и не нашли.