Самодержавие кануло в лету без борьбы
и без сопротивления, хотя оно существовало
в России более 300 лет. Другого примера
такой изолированности, такого отсутствия
политических устоев и опор история нам не
представляет; везде в момент наступления
великих событий и переворотов старая власть
имела за собой часть учреждений, часть
населения, которые поддерживали ее. В России
на стороне правительства и царя не было
ни одного законодательного органа, ни одного
сословия, ни одной партии, кроме безнадежно
и быстро тающей группы крайне правых, ни одного
органа печати, ни одной общественной организации,
кроме окончательно себя дискредитирующих союзов,
именуемых монархическими, но менее всего
служивших интересам монархии.
В.Устинов.
Гибель Романовых. Прусский след.
Ленин отдавал себе ясный отчет в том, что
затягивание переговоров в Бресте ухудшает условия
мира. Но революционные международные задачи он
ставил выше "национальных". 28 июня 1918 года
Ленин, несмотря на эпизодические разногласия
с Троцким по поводу подписания мира, говорит
на московской конференции профессиональных союзов:
"Когда дело дошло до брестских переговоров, тогда
перед всем миром выступили разоблачения т.Троцкого,
и разве не эта политика привела к тому, что
во враждебной стране... во время войны возникает
громадное революционное движение"... Год спустя
Ленин напомнил:"В эпоху брестского мира... советская
власть поставила всемирную диктатуру пролетариата
и всемирную революцию выше всяких национальных
жертв, как бы тяжелы они не были".
Л.Д.Троцкий. История
русской революции. Т. 2/2. С. 355.
"Старый друг Ленина Георгий Александрович
Соломон (1868-1934), пламенный большевик и один
из первых советских невозвращенцев, писал:
"Следующее мое свидание было с Лениным... Беседа
с ним произвела на меня самое удручающее впечатление.
Это был сплошной максималистский бред. [В частности,
он заявил, - авт.]: "Дело не в России, на нее,
господа хорошие, мне наплевать, - это только этап,
через который мы проходим к мировой революции"*
--------------------------------------------
* Соломон Г.А. Среди красных вождей. Т. 1.
Так и было. Большевики провозглашали Мировую
революцию и активно ее готовили.
А.Буровский.
Отречемся от старого мира.
Самоубийство Европы и России.
Война будет продолжаться до тех пор,
когда вопрос о ней будет решаться не теми,
кто умирает на поле сражений.
Анри Барбюс.
Россия 1918 год. Прибывшие из-за границы Ленин и Троцкий основали первое в мире социалистическое государство рабочих и крестьян. Временное правительство во главе А.Ф.Керенским сделало все возможное для прихода к власти большевиков, бесконечно подыгрывая этой парочке некоренной национальности.
В начале XX века Великая Россия простиралась от Гельсингфорса до Владивостока и от Варшавы до Порт-Артура. Революция разрушила все, что собиралось веками. Ликвидация государственности России началась в 1917 году и лавинообразно продолжилась в 1918-м.
Часть I. Брестский мир.
Литерный поезд медленно приближался к вокзалу. И вот он, напоследок шумно выпустив струю пара, остановился. Тотчас напротив выхода из третьего вагона образовался коридор из солдат вплоть до станционных дверей. В дверях вагона показалась российская делегация, возглавляемая Троцким. Коротко поздоровавшись с немногочисленными встречающими, прибывшие прошли через очищенный от публики зал ожидания, вышли на привокзальную площадь и сели в ожидавшие их автомобили. Практически тут же, пыхнув отработанными газами, автомобили помчались в сторону Смольного.
В то же самое время в одной из комнат дворца обсуждалась ситуация на фронте.Только что назначенный главковерхом Крыленко докладывал:
- После того, как по вашему распоряжению, Владимир Ильич, был уволен главнокомандующий русской армии генерал Духонин - он отказался выполнить ваш приказ - нам удалось убедить солдат, что война никому не нужна, а генерал призывает продолжать боевые действия, что приведет к тому, что многие не вернутся к своим семьям и останутся лежать на полях сражений. Тогда разъяренные солдаты подняли генерала на штыки.
После этого мы разогнали Ставку царских войск и я приказал уволить всех офицеров, не согласных с новой властью и организовал выборность комсостава из числа сознательных солдат. Мало того, как вы и советовали, Владимир Ильич, я послал к немцам депутацию с предложением начала переговоров о мире.
- Как солдаты восприняли ваше назначение? - спросил Ленин.
- Довольно спокойно - солдатам порядком надоели царские офицеры с их жесткой дисциплиной и отношением к подчиненным, как к пешкам. Я выступал на многих митингах и, как вы и советовали, призывал их закончить братоубийственную бойню и договариваться с противостоящими им немецкими частями о братании. Простым немецким солдатам тоже не хочется умирать на чужбине неизвестно ради чего.
- А вы знаете, товарищи, что англичане предлагали Николаю Васильевичу по 100 рублей в месяц за каждого нашего солдата в случае продолжения войны? - хитро сощурился Ленин. - И я непременно отражу этот факт в "Тезисах по вопросу о заключении сепаратного мира".
- И Николай Васильевич не согласился? - спросил Свердлов.
- Не согласился, - засмеялся Владимир Ильич. - Но нам нужно, чтобы война продолжалась, но не у нас, а на западе, где против Франции и Англии сосредоточено до 60 процентов германских сил. И чем дальше они будут увязать в этой борьбе, тем быстрее вырастет революционное самосознание у простых людей, что непременно должно привести к возникновению революционной ситуации в воюющих странах. И в то же время нельзя, чтобы там победила одна из сторон. Поэтому было бы хорошо для нас, если бы немцы удерживали свою группировку на востоке и не усиливали ее на западе.
- Я считаю, что было бы более целесообразно продолжать войну с Германией, что ускорило бы недовольство в немецких войсках, - заговорил Ломов.
- А какими силами вы собираетесь воевать, уважаемый Георгий Ипполитович? - воззрился на него Владимир Ильич. - Любое государство держится на армии. Старую императорскую армию мы успешно разрушаем, новую, революционную, еще не создали.
- Если продолжить войну, то следует ожидания роста протестных настроений в немецких войсках, - высказался Скворцов-Степанов. - И это нам на руку.
- Немцам на востоке нецелесообразно вести дальнейшее наступление, - возразил Ленин. - Это и без того бы растянуло их коммуникации, а они и так увязли на западе. Нет, нет и нет, нам выгодно находиться с ними в состоянии войны. Они прекрасно понимают, что начинают проигрывать войну, растеряны и не знают, что им делать. И торговаться при заключении мира с тем, чтобы другие народы видели их агрессивное поведение по отношению к первой республике рабочих и крестьян.
- Кстати, Владимир Ильич, а что нам делать с Румынией? - спросил Свердлов. - Они задержали у себя русских солдат и офицеров и безобразно относятся к ним.
Ленин на секунду задумался, а потом решительным тоном распорядился:
- Арестуйте румынского посла в качестве ответной акции.
- Но это же международный скандал! - воскликнул Скворцов-Степанов. - В ответ они могут аннексировать Бессарабию, на которую давно зарятся.
- А вас этот международный скандал напугает? - усмехнулся Ленин. - А что касается Бессарабии... Да пусть аннексируют, придет время, мы вернем ее.
В это время дверь отворилась и в комнату вошли Троцкий (Бронштейн), Суханов (Гиммер) и Радек (Собельсон), члены делегации на переговорах в Брест-Литовске.
- Ну, со щитом или на щите? - вставая, спросил их Ленин. - Как доехали?
- Благополучно, Владимир Ильич, - ответил Лев Давыдович.
- Ну, рассказывайте, рассказывайте, - поторопил их Ленин после того, как прибывшие расселись за общим столом. - С кем вели переговоры? И чему вы все трое улыбаетесь?
- Надо было видеть физиономии наших переговорщиков, когда мы им представляли членов делегации - рабочего, матроса и крестьянина. Особенно это касалось их руководителей - статс-секретаря министерства иностранных дел Германии Рихарда фон Кольмана и министра иностранных дел Австрии графа Оттокара фон Чернина.
- Представляю, с какой рожей и брезгливостью это графья пожимали руки простым людям, - засмеялся Свердлов. - Это был отличный ход с нашей стороны!
- Рассказывайте, Лев Давыдович, - еще раз попросил Ленин.
- Я действовал по строго определенному нами плану, - начал говорить Троцкий. - И сразу заявил, что именем Совета Народных Комиссаров Правительство РСФСР мы доводим до сведения правительств воюющих с нами стран, что отказываемся от подписания аннексионистского договора и Россия со своей стороны объявляет состояние войны с Германией, Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией прекращенным.
- Представляю, как у них вытянулись лица, - засмеялся Крыленко.
- Далее я заявил, - продолжил Троцкий, - что российским войскам одновременно отдается приказ о полной демобилизации по всему фронту. Иначе говоря, войну прекращаем, армию демобилизуем, но мира не подписываем.
- Отлично, - потер руки Ильич. - Представляю их настроение. Убежден, что после этого наступила пауза, как у Гоголя в "Мёртвых душах"!
- Так и было, - подтвердит Троцкий. - Они не ожидали такого поворота и примитивно растерялись.
- Ну, а если генерал Гофман все-таки двинет свои армии на нас, - спросил Скворцов-Степанов.
- Вот тогда мы подпишем мир под штыками, - твердо заявил Ленин. - Тогда они покажутся миру, и в первую очередь рабочим своих стран, во всей своей антинародной красе. Это нам только на руку...
- Ну, и чем все закончилось? - поинтересовался Свердлов.
- Фон Кюльман растерялся окончательно и что-то начал бормотать себе под нос, но первым пришел в себя и предложил созвать пленум для обсуждения наших предложений, - ответил Троцкий.
- А вы? - посмотрел на него Ленин прищуренными глазами.
- А мы встали и ушли, - усмехнулся Лев Давыдович. - Пусть теперь они ломают головы...
На следующий день в той же комнате совещались Ленин, Троцкий и Свердлов.
- Яков Михайлович, что с румынами? - спросил Владимир Ильич у Свердлова. - Ко мне сегодня утром разом явились послы всех союзнических и нейтральных стран. Придется отпускать Диаманда. Но агрессивное поведение румын нельзя оставлять без последствий. Меня, в общем-то, не беспокоят тонкости международных законов, но...
- Посла мы освободим, - в раздумье проговорил Свердлов. - Но у нас находится румынский золотой запас, его можно конфисковать...
- Но тогда мы оставляем без нашей помощи находившихся у них русских солдат, - Троцкий посмотрел на Ленина, но тот только отмахнулся от него, как от назойливой мухи.
- Так и поступим, - принял окончательное решение Ленин. - Золото сейчас нам
крайне нужно.
После этого он спросил Троцкого:
- Мне кажется, что вы что-то хотите сказать нам?
- Да, я вчера не стал говорить при всех о категорическом условии, которое нам выдвинули немцы, - словно нехотя ответил тот.
- Что это за условие? - подался вперед Владимир Ильич.
- Они считают семью императора немецкими подданными и требуют освободить их и передать им.
- Что, передать и императора? - удивленно спросил Свердлов.
- Нет, речь шла только о его жене и детях, - ответил Троцкий. - В противном случае они отказываются вести с нами дальнейшие переговоры.
- В общем-то они - практически чистокровные немцы. Да и в царе русской крови кот наплакал, - сказал Свердлов. - Зачем они им?
- Я об этом не спрашивал, - резко ответил Троцкий.
- Нам они тоже не очень-то нужны, - в раздумье проговорил Ленин. - Императора отпускать нельзя - на его имя в европейских и американских банках хранятся огромные суммы русской валюты, которой так не хватает нам сейчас. И расстреливать его нельзя - страна потеряет права на эти финансы. Яков Михайлович, подумайте над этим, вы мастак в таких делах.
- Хорошо, - кивнул тот головой.
- А сейчас нам нужно выработать план дальнейших переговоров с немцами и австро-венграми и решить, кто поедет в Брест-Литовск, - перевел разговор на другую тему Ильич.
- Я не поеду, да это и нецелесообразно, - ответил Троцкий. - Они теперь меня воспринимают весьма своеобразно.
После длительного совещания было решено, что на переговоры в Брест-Литовск поедут Сокольников (Бриллиант) Григорий Яковлевич - председатель делегации, Иоффе Адольф Абрамович, опытный дипломат, и Карахан Лев (Левой) Михайлович в качестве секретаря. Право подписи мирного договора доверить Сокольникову.
Выработаны были и советские условия для заключения мира:
1. Перемирие ограничивается сроком на 6 месяцев;
2. Немцы должны очистить Ригу и стратегически важный, только в октябре 1917 года захваченный ими Моодзунский архипелаг;
3. Немцы обязываются не перебрасывать войска на Западный фронт.
- Фактически мы диктуем им условия, словно мы - победители, - усмехнулся Свердлов. - Подпишут ли?
- Подпишут, - убежденно произнес Ленин. - У них нет выбора. А вопрос с отправкой царской семьи решим неофициальным путём...
Часть 2. Судьба императорской семьи.
Смерть жатву жизни косит, косит
И каждый день, и каждый час
Добычи новой жадно просит
И грозно разрывает нас.
П.Вяземский.
Близость фронта создавала реальную угрозу Петрограду. В этой связи было принято решение о переносе столицы в Москву. Организация переезда была поручена Бонч-Бруевичу.
И вот в половине десятого вечера 10 марта 1918 года Ленин со своей свитой покинул Смольный институт. Обернувшись в Троцкому, он произнес:
- Ну вот, закончился петроградский период нашей деятельности. Начинается московский...
- В Москве нам будет спокойнее работать, - ответил тот.
В автомобиль, поданный к главному входу в Смольный, помимо Ленина, сели его жена Крупская, сестра вождя Мария Ильинична, Бонч-Бруевич с женой Верой Михайловной. Тут же на ступеньки автомобиля с обеих сторон машины вспрыгнули вооруженные охранники. В автомобиль сопровождения набились вооруженные люди в черных кожанках.
В темноте, распугивая редких прохожих и военные патрули, автомобили минули Московские ворота, свернули на Заставскую улицу и подкатили к платформе Цветочная площадка.
Едва прибывшие разместились в салон-вагоне, как Бонч-Бруевич дал команду на отправление. Лязгая буферами, поезд, охраняемый солдатами с пулеметами на тормозных площадках, на платформах и в тендере, дернулся и направился в сторону Любани.
На следующий день он уже подкатил к Николаевскому вокзалу в Москве. Поначалу вождь мирового пролетариата остановился в I Доме Советов, бывшей гостинице "Националь". Но вскоре он перебрался в Кремль, где занял 16 (!) апартаментов общей площадью 631,6 квадратных метров. Работа по становлению советской власти продолжилась... Одновременно Ильич постоянно интересовался у Свердлова ситуацией с царской семьёй и ее ближайшим окружением - именно Яков Михайлович с его авантюрным характером мог справиться с поставленной перед ним задачей.
Для начала он направил в Тобольск, где содержалась царская семья, телеграмму, в которой говорилось, что в период войны и разрухи у правительства нет средств для того, чтобы содержать Августейшую семью в роскоши. Поэтому основную нагрузку на свое содержание Романовы должны взять на себя. Но при этом им запрещалось тратить больше 600 рублей в месяц на человека. В таких рамках семейство уже не могло позволить себе покупать сливки, масло, кофе и сладкое, ограничиваясь всего полфунтами сахара на человека в месяц. Но те не роптали...
Одновременно Яков Михайлович разослал телеграммы по всем областным комитетам РСДРП/б с требованием сообщить, кто из членов семейства Романовых находится в их краях. С помощью Крупской в прессе начала распространяться антимонархическая пропаганда.
На одной из встреч с Лениным, Свердлов в общих чертах обрисовал свой план действий. Предполагается вывоз Романовых из Тобольска под предлогом приближения к городу войск Колчака и белочехов. Там же, на пути к Екатеринбургу на тихом полустанке будет произведена подмена царской семьи другими людьми. К "новой семье" будет приставлена другая охрана. Здесь же царская семья будет разделена - жена и дети царя тайно будет переправлена немцам, а самого императора также скрытно перевезут в Сызрань, где для него готовится реквизированный дом купца Нефёдова - вокруг него возводится кирпичная стена и подбирается надежный персонал.
- Вы уверены, что подмены не заметят? - обеспокоенно спросил Ленин.
- На роль царя подобран один из рабочих, похожий на Николая. А остальных членов семьи почти никто из сибиряков и уральцев не видел в лицо. А потом, мы не будем долго с ними тянуть. Точно также, как и с охраной, которая будет сопровождать жену и детей царя до прифронтовой полосы.
- А как вы представляете себе ситуацию в Екатеринбурге?
- Для начала мы проведем заседание исполкома Уральского облсовета, на котором будет принято решение о расстреле царской семьи, как знамени монархизма. А непосредственное исполнение поручим нашим надежным товарищам опять же из руководства Уральского облсовета. Для того, чтобы отпали всяческие сомнения, тела предполагается тайно сбросить в заброшенные шахты подальше от города и залить их кислотой, чтобы даже при возможной эксгрумации тела не смогли распознать.
- Сложно все это, - в сомнении проговорил Ильич.
- Так и дело не простое, да и следы надо замести самым тщательным образом, - убежденно проговорил Свердлов. - При этом мы остаемся в стороне: если возникнет какой-то казус, мы не причем - решение принимали уральцы.
- Исполнители надёжны?
- Да, я даже не держу никаких письменных свидетельств - всё держу в голове. А руководить уничтожением "царской семьи", по моим прикидкам, станут Мясников Гавриил Ильич - вы его знаете, Белобородов Александр Георгиевич, председатель Уральского облсовета, Юровский Яков Михайлович (Янкель Хаимович) - член Президиума исполкома Уралоблсовета, Голощекин Филипп Исаевич (он же Исакович Шая Ицкович) - член и секретарь Уральского обкома РСДРП/б, Войков (Вайнер) Петр Лазаревич - комиссар снабжения Уралоблсовета. Кстати, он химик по образованию и доставит необходимое количество кислоты. Кроме того, в группу рекомендованы Сафаров Георгий Иванович - заместитель председателя Уралсовета, Берзин (Берзиньш) Рейнгольд Иосифович - командующий фронтом против чехословаков в Екатеринбурге и Алапаевске, а также Петр Ермаков - участник боевой группы, которой я тогда руководил. Надежный товарищ, преданный делу революции, бывший каторжанин.
- Хорошо. Ну что же, держите меня в курсе, - закончил беседу Ленин.
Семейство Романовых старалось держаться, внешне спокойно ожидая своей судьбы. Единственным их развлечением было прогулка на крышу дома, в котором их разместили - другие прогулки были запрещены.
Но в конце марта они почувствовали какие-то изменения, происходящие вокруг них. От часовых, охранявших их еще в Царском селе, они узнали, что в город прибыл из Омска комиссар Дуцман с отрядом красноармейцев. Охрана дома, в котором проживали Романовы, была усилена. А вскоре к ним явился и сам Дуцман, назначенный комиссаром города.
Уединившись с бывшим государем, он объявил, что в связи со сложившейся обстановкой на фронте все семейство переводят в Екатеринбург. На сборы было дано два дня.
Ближе к ночи назначенного дня, когда в домах уже не горели огни, а на улице практически не было людей, их рассадили в два автомобиля и отвезли на вокзал.
- Почему затемнены все окна? - войдя в вагон, удивленно спросил Николай Александрович Дуцмана.
- Так надо для вашей же безопасности, - коротко ответил тот. - Из вагона без приказа не выходить - на площадках часовые. Все необходимое вы получите в дороге.
В вагоне на полках уже было расстелено чистое постельное бельё.
- Девочки, давайте ложиться спать. Утро вечера мудренее, - пожелал дочерям спокойной ночи бывший император.
И уже засыпая, он почувствовал, как поезд медленно ползет по мосту через реку Тавда...
Тем временем в Екатеринбурге в доме инженера Ипатьева, откуда были выселены хозяева, поселили "царскую семью", составленную из совершенно простых людей, набранных из отдаленных сибирских городков. Их собирали поодиночке, причем на роль детей бывшего императора подбирали девочек из бывших дворянских семей, чьи родители были расстреляны в ходе "революционного преобразования". Такого же происхождения был и мальчик, которому предстояло играть роль царевича Алексея.
Собранные из разных мест, их некоторое время держали вместе в Тюмени, после чего перевезли в Екатеринбург, тотчас полностью сменив охрану. В состав отряда набрали полуграмотных солдат из деревень и инородцев из Прибалтики. Эти люди никогда не видели царя и его семью и поэтому легко поверили в том, что им доверили сторожить Августейшее семейство. По городу был пущен слух, что в доме Ипатьева содержится царская семья. На всякий случай жители старались не приближаться к этому дому, окруженному высоким глухим забором и где днем и ночью ходили вооруженные патрули.
Власти прекрасно понимали, что рано или поздно правда может выйти наружу, поэтому вскоре сменили и эту охрану, поручив ее главам правительства Урала, целиком и полностью преданного делу революции. И уже через пару дней из Москвы пришла шифрограмма с предложением окончательно решить вопрос с императорским семейством. Что и было выполнено со всем тщанием: заложников расстреляли, трупы вывезли, бросили в заброшенные шахты и облили кислотой. Формально царская семья исчезла, о чем и было объявлено народу.
В Кремль была отправлена короткая телеграмма: "Операция была завершена полностью". Прочитав ее в присутствии Ленина и Свердлова, Троцкий произнес:
- Казнь царской семьи была нужна не просто для того, чтобы напугать, ужаснуть, лишить надежды врага, но и для того, чтобы встряхнуть собственные ряды, показать, что впереди полная победа или полная гибель.
- Это так, - согласился с ним Владимир Ильич. - Яков Михайлович, проследите за остальным ходом операции по отправлению семейства и устройства царя.
- Само собой, - произнес Яков Михайлович. - Отвечать на телеграмму в Екатеринбург будем?
- Зачем? - пожал плечами Ленин. - Дело сделано.
Утром, едва проснувшись, Ольга спросила у отца:
- Папа, куда нас везут?
Подумав, Николай Александрович ответил:
- Насколько я понимаю, с востока на большевиков наступают армии адмирала Колчака и чехословацкий корпус. Следовательно, нас увозят подальше от них и перевозят западнее.
- А дальше? - поинтересовалась Татьяна.
- Не могу знать, - ответил отец. - Эти большевики совершенно не предсказуемы. От них всё можно ожидать.
Не доезжая до Владимира, едва переехав по мосту через реку Нерль, поезд остановился на небольшом полустанке, где его отогнали на соседнюю ветку подальше от жилья и тут же окружили солдатами.
Сопровождавший семейство Дуцман уединился с императором в отдельном купе соседнего вагона и, не говоря ни слова, достал из портфеля газету "Уральский рабочий" и положил ее перед бывшим императором.
- Что это? - недоуменно спросил тот.
- Читайте что отмечено красным карандашом, - ответил комиссар.
- "Расстрел царской семьи"? - удивленно воззрился на собеседника Николай Александрович.
- Да, официально вас не существует?
- Как это всё понимать?
- Это означает, что вы остаетесь в живых. Но немцы категорически требуют освобождения вашего семейства, поскольку считают их немецкими подданными. И мы вынуждены пойти на это.
- Мы свободны?
- Нет, семья будет тайно переправлена в Германию к вашему двоюродному брату, императору Германии, а там они могут либо переехать к другим вашим родственникам в Данию либо в Англию. Но вы остаетесь в России.
- Вы лишаете меня семьи? - Николай Александрович откинулся на спинку дивана. - Я становлюсь заложником?
- В какой-то мере да. Ваше семейство едет инкогнито по другим документам и ни в коей мере не должны говорить о том, что они - Романовы.
- В противном случае...
- Вы правильно поняли меня, - ответил Дуцман.
- Зачем я вам нужен? Впрочем, мне понятно - только я могу распоряжаться российскими вкладами, что лежат в западных банках.
Дуцман промолчал.
- Когда вы намерены нас разлучить? - спросил бывший император.
- Завтра. Поезд отправится дальше, а вы будете перевезены в Суздаль и обеспечены всем необходимым.
- Кого я могу взять с собой?
- Всю прислугу, которая находится с вами, включая доктора Боткина.
- А их-то за что в заточение?
- Во-первых, они нужны вам, во-вторых, - это свидетели...
- Понятно... Я могу идти к семье?
- Безусловно. Но ради вашей же безопасности предупредите их самым серьезным образом, чтобы держали языки за зубами и не рассказывали, кто они на самом деле. Иначе мы будем вынуждены...
- Иначе произойдет конфуз для вашей власти - объявили, что все расстреляны, а тут на тебе!
- Я рад, что мы поняли друг друга, - заключил беседу комиссар.
Едва Николай Александрович вошел в свой вагон, как встретившая Александра Федоровна испуганно спросила?
- Ники, что с тобой? Ты так бледен...
- Пойдемте в купе. Собери детей, - хриплым голосом проговорил он.
- Может быть, позвать доктора? - не отставала жена.
- Нет, это касается только нас.
Сам же закурил папироску и, сделав несколько затяжек, нервно смял ее и бросил в пепельницу. После чего вошел в купе и плотно закрыл за собой дверь.
- Мне сейчас показали газету, в которой сообщается, что нас... больше нет.
- Schreck!* Как это нет? - удивилась Александра Федоровна.
------------------------------------------------
* Schreck! (нем.) - ужас!
- Но нас решили оставить в живых, - продолжил Николай Александрович.
- Папа, поясни, пожалуйста, толком. Как это - нас нет, но мы есть, - спросила Ольга.
Все недоуменно уставились на главу семьи.
- Как мне объяснили, в высших государственных интересах вас отпускают за границу, но вы должны там сменить имена и жить под чужими фамилиями, - пояснил отец.
- Да, но почему? - удивился царевич Алексей.
- Так нужно, - не стал вдаваться в подробности отец. - И никогда не упоминать о том, что вы - из рода Романовых. В противном случае они расправятся со мной.
- А ты разве не едешь с нами? - удивилась Татьяна.
- Нет, меня оставляют здесь.
- И это надолго? - Александра Федоровна испытующе посмотрела на мужа.
- Навсегда, - отрезал бывший император.
- И когда нас разлучат? - старалась держать себя в руках императрица.
- Завтра, - ответил он.
В эту ночь никто из Романовых не спал. Окружив и уцепившись за отца, жена и дети то плакали, то молились . А когда небо начало светлеть, в купе постучались.
Открыв дверь, император увидел Дуцмана.
- Пора, Николай Александрович. Машины ждут, - сказал он.
- Можно ли моим проводить меня хотя бы до автомобиля? - просящим тоном спросил тот.
- Нет, солдаты не должны их видеть. Прощайтесь здесь.
Жена и дочери заплакали, а царевич, прижавшись к отцу, не плакал, а только дрожал мелкой дрожью.
- Ну, всё, всё, - проговорил комиссар. - Мы должны выехать, пока еще не стало совсем светло. У вас была ночь на прощание.
- Берегите себя, родные мои, - проговорил император, поцеловал всех по очереди и, резко отвернувшись, пошел к выходу.
Возле самого вагона, урча моторами, стояли два легковых автомобиля и грузовик с солдатами в кузове. Дицман подошел к одной из легковушек и открыл дверцу, приглашая царя сесть в машину. Посмотрев на другой автомобиль, он заметил в нем доктора Боткина. Он оглянулся на окна вагона, но они были замазаны черной краской. Вздохнув, он сел в машину и почти сразу колоннада двинулась в сторону Суздаля.
Августейшую особу поселили в двухэтажном довольно просторном доме, принадлежавшему купцу Нефёдову, сгинувшему во время революции вместе со своим
семейством. Поговаривали, что еще осенью 1917 года он сбежал за границу, прихватив нажитые им ценности.
Как и дом Ипатьева в Екатеринбурге, он был обнесен высоким глухим забором, сзади дома находился слегка запущенный сад.
- Мы можете прогуливаться в саду, но только в сопровождении охраны, - сказал ему Дицман, показывая апартаменты.
- С солдатом с винтовкой и примкнутым штыком, - усмехнулся император.
- Нет, вся охрана в гражданской одежде, но вооружена. На всякий случай, - пояснил Дицман. - Кстати, вам придется переодеться в обычную гражданскую одежду, чтобы не отличаться от остальных. Всё необходимое вам будут доставлять специально подобранные люди. Общение с ними нежелательно.
- Это мое постоянное место обитание или вы снова будете прятать меня по всей стране, - также насмешливо спросил Николай Александрович.
- Это определяется не мной, - закончил разговор комиссар.
Владимир Ильич сидел в своем кремлевском кабинете и что-то писал, когда к нему без стука вошел Троцкий.
- А, Лев Давыдович! Присаживайтесь, милости прошу, - сказал Ленин. - Я сейчас закончу с документами.
- Что-то случилось? - Троцкий настороженно посмотрел на хозяина кабинета. - На вас лица нет.
- И не говорите, уважаемый. Вчера скончался Яков Михайлович.
- Свердлов? - вскинул брови Троцкий. - Но когда я уезжал, он выглядел вполне здоровым.
- Да, так и было. Он возвращался на поезде в Москву и черт его дернул на каком-то полустанке организовать митинг и выступить на нем.
- Ну, оратор-то он никудышный, - бросил Троцкий.
- Да уж, не чета вам, - кивнул Ленин. - И кто-то из митингующих бросил в него полено и попал прямо в голову. Он еще смог доехать до Москвы, но тут слег. Врачи констатировали обширное кровоизлияние в мозг и ничего не могли поделать.
- Может быть, это и к лучшему, - осторожно произнес Троцкий. - Все-таки он руководил операцией с Романовыми.
- Может быть, - согласился Ленин. - Кстати, как вы съездили к батюшке-царю?
- К сожалению, неудачно, - вздохнул Лев Давыдович. - Я ему объяснял, что стране сейчас крайне необходимы деньги для восстановления хозяйства, но он уперся и твердит свое: "Я страну не разрушал!"
- Я так и предполагал, - согласился Ильич. - Значит, он еще не созрел...
- А если...
- Нет, ни в коем случае, - замахал руками Ленин. - Он нам еще пригодится...
3. Царственный узник.
В Кремле проходило заседание нового правительства в узком составе. Открывая его, Ленин обратился к Дзержинскому:
- Феликс Эдмундович, вы, вместо трагически погибшего Якова Михайловича, приняли дела по поводу Романовых. Что вы нам можете сказать по этому поводу?
- Владимир Ильич, я полагаю, что это дело можно считать завершенным. Те члены семейства, что находились на данный момент в России, найдены и с ними проведены оперативные действия:
в ночь на 13 июня наш эмиссар Мясников тайно арестовал в пермской гостинице великого князя Михаила Александровича, его секретаря Джонсона и водителя Борунова. Все они расстреляны, тела сожжены в металлургической печи;
18 июля отрядом под руководством Белобородова арестованы и вывезены в район заброшенных шахт члены царской семьи Елизавета Федоровна, Сергей Михайлович, Константин Константинович, Игорь Константинович, Иоанн Константинович, князь Владимир Палей, внук Александра II, крестовая сестра Елизаветы Федоровны Варвара Яковлева и управляющий делами Ф.С.Ремез. Сергей Михайлович попытался оказать сопротивление и был застрелен. Всех сбросили в шахту и туда же послали несколько гранат;
в январе этого, 1919 года в Трубецком бастиона Петропавловской крепости расстреляли великих князей Николая Михайловича, Георгия Михайловича и Павла Александровича;
недавно в Ташкенте нашли великого князя Николая Константиновича и также расстреляли.
В настоящее время в России возможных наследников престола не осталось.
- Ну, а те, кто успел укрыться за границей, нам не страшны, - удовлетворенно произнес Ленин. - Хорошо. Я хочу обратить ваше внимание, товарищи, что с окончанием войны в Европе, особенно в побежденных странах Германии и Австро-Венгрии, сложилась благоприятная для нас предреволюционная ситуация. В Австро-Венгрии началась революция под руководством нашего товарища Бела Куна, в Германии под угрозой убийства семьи сложил свои полномочия император Вильгельм II, кстати, двоюродный брат нашего царя.
- Их необходимо всячески поддержать, - вставил реплику Троцкий.
- Безусловно, - горячо откликнулся Владимир Ильич. - Своими силами поддержать мы их не можем - нет у нас этих сил. Но можем поддержать финансово. Здесь я вижу два возможных варианта поддержки: во-первых, нам нужно открыть валютные счета в швейцарских банках на наших надёжных и конкретных исполнителей из числа высших руководителей нашей страны. В таком случае они смогут оперативно распоряжаться средствами, когда потребуется срочная финансовая поддержка зарубежным революционным деятелям. Во-вторых, нужно обеспечить наших зарубежных товарищей так, чтобы они в своей деятельности ни в чем не нуждались.
- Но у нас практически нет наличной валюты! - высказался Ганецкий.
- Можно заказать партию паровозов в Швеции по завышенной цене, - предложил Троцкий. - Оговорить в договоре, что часть этой суммы будет направлена нужным людям в Германии и Австро-Венгрии.
- На кой черт нам их паровозы - в России их умеют делать не хуже, - возразил Радек, глядя на Троцкого.
- У нас есть задачи посложней, чем налаживать заново собственное российское паровозостроительное производство, - проворчал Троцкий. - Сейчас архиважно организовать революционное движение в побежденных странах. А для этого нашим товарищам там нужны деньги, без них они, как без рук.
- Мы можем посылать им драгоценности, которые они смогут реализовать на месте, - сказал Ленин. - Вот вы, товарищ Ганецкий, как раз и займитесь этим.
- Хорошо, - ответил тот. - Все будет сделано, Владимир Ильич.
- Теперь о золотом резерве страны, - продолжил Ленин. - Золото нам крайне необходимо для восстановления хозяйства страны. Мы реквизировали всё золото, что находилось в государственных и частных банках, спасли часть металла, который вывозил Колчак на восток. Но этого мало. Поэтому я считаю необходимым реквизировать всю церковную утварь, отобрать драгоценности у богачей, сосредоточив всё в одном месте. Мало того, нам, видимо, придется продать часть экспонатов из музеев. Ничего, наша культура от этого не обеднеет. Сейчас не до нее. Главное - выжить.
- А золото, которое царское правительство отправило во Францию для оплаты военных закупок? - спросил Дзержинский.
- Здесь нам повезло - им распоряжается граф Игнатьев, военный атташе во Франции. Он оказался ура-патриотом России и отстаивает наши права на это богатство. Думается, мы скоро его получим.
- А..., - заикнулся было Бухарин, но Ленин его прервал:
- С царскими вкладами за рубежом придется подождать - ситуация еще не созрела... Пока придется обходиться без них.
Закончилась Вторая мировая война. Страна лежала в развалинах. Практически вся промышленность, которую удалось сохранить, работала на военные заказы. Для восстановления народного хозяйства, строительства новых производств стране крайне нужна была валюта. То, что получил Советский Союз по репарации, - крохи, они не решали поставленной задачи. Да и в основном это были военные корабли, самолеты и прочая военная техника, которая, как оказалось, была нам практически не нужна.
Кроме того, нам нужно было еще расплатиться с Соединенными Штатами и Англией за поставки, осуществленные из этих стран по ленд-лизу. Собственный золотой запас почти отсутствовал, а то, что добывали заключенные на Урале и на Колыме - крохи, они не могли решить поставленной перед страной задачи быстрого возрождения.
В половине двенадцатого ночи Сталин вызвал к себе министра госбезопасности Игнатьева и Берию.
- Кто занимается поиском нацистских преступников в Латинской Америке? - спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.
- Группы Орлова и Судоплатова, - ответил Игнатьев.
- Есть результаты?
- Есть, Иосиф Виссарионович, - продолжал отвечать чекист. - Основные немецкие преступники обосновались в Парагвае, Боливии, Эквадоре, Чили, Аргентине и Бразилии.
- Меня интересует Гитлер. Вы нашли его местоположение?
- Нашли, товарищ Сталин, - улыбнулся Игнатьев. - Он...
- Американская разведка его тоже нашла?
- Так точно, товарищ Сталин. Какие будут приказания?
- Не трогать его. Теперь этим делом займутся дипломаты.
- А может быть его, как Троцкого? - предложил Берия.
- Лаврентий, ты что, глухой? Я сказал - не трогать! Идите...
Через некоторое время в кабинет вошел вызванный Молотов.
- Садитесь, Вячеслав Михайлович, - предложил Сталин. - Разговор у нас будет долгий.
- Слушаю вас, Иосиф Виссарионович, - проговорил тот, садясь напротив вождя.
- Американцы сейчас испытали к себя сверхмощную атомную бомбу. Как вы считаете, насколько велика опасность для нас?
- Я полагаю, что от испытания до изготовления одной-двух бомб должно пройти какое-то время. Кроме того, испытания в пустыне возле Алемгордо не показывают истинную ее мощность.
- Вы хотите сказать, что нужны реальные испытания на реальном городе? - внимательно глянул на министра Сталин.
- Да, такова очевидная логика.
- И где они могут провести такое испытание? У нас могут?
- Не думаю - сейчас наша армия слишком сильна, - ответил тот. - Настолько, что англичане с французами, задумавшие вместе с остатками немецких войск осуществить против нас операцию "Невероятное", отказались от этой мысли. А на изготовление десятков бомб нужно время. Меньшим количеством нас не запугать - страна огромная да и городов в ней немало.
- Они уже наметили для бомбардировки Москву, Ленинград, Горький и еще три или четыре крупных промышленных центра.
- Ну, до них еще надо долететь - это не над океаном тащить бомбы, - усмехнулся Молотов. - Страна-то огромная, пока летят, собьют несколько раз.
- Это серьёзный аргумент, - пыхнув трубкой, сказал Сталин. - Но я все-таки дал распоряжение Берии максимально ускорить работы над созданием собственного атомного оружия. Поторопил и Курчатова, создав ему все условия для работы.
- Теперь поговорим о другом. Наши агенты разыскали логово, в котором прячутся Гитлер и Борман. Знают об этом и американцы. В принципе, мы могли бы выкрасть их или уничтожить на месте. Но мне думается, что нам выгодней провести некую дипломатическую игру.
- Что вы имеете в виду? - напрягся Молотов.
- Вы знаете, какие огромные суммы мы должны США и Англии за поставки по ленд-лизу. Кроме того, мы должны вернуть взятую у них технику. Ну, с возвратом техники проблем нет - я поручил это Косыгину, он прекрасно справился с переводом заводов с запада на восток. А вот по возврату долга...
Сталин размял папиросу "Герцеговина Флор" и набил высыпавшимся табаком трубку. Потом неспешно прикурил ее и продолжил:
- Нужен ли нам Гитлер, для того, чтобы устроить публичный суд над ним?
- Это было бы неплохо, - осторожно заметил Молотов.
- Нет, товарищ Молотов. Вы помните, что сказал Гитлер - он больше всего боялся, что его посадят в клетку и будут возить по всему миру. Вот этот момент мы и должны использовать.
- Но как? - удивленно вскинул глаза на вождя Вячеслав Михайлович.
- Немцы награбили огромное количество золота. И просто так они его не отдадут - оно лежит в банках разных стран и пользоваться им могут только те, на чье имя оно зафиксировано.
- То есть, можно гарантировать спокойную жизнь высших фашистских чиновников в обмен на золотой запас фашистской Германии.
- Вот именно. И этим золотом мы расплатимся с американцами за поставки по ленд-лизу.
- Американцы с радостью ухватятся за эту идею. Они же прекрасно понимают, что мы в данной ситуации не можем быстро расплатиться с ними. Это означает, что янки сами помогут нам...
- Вы меня правильно поняли, - удовлетворенно кивнул головой Сталин. - Займитесь этим вопросом. Немедленно! Как у нас говорится: куй железо, пока оно горячо!
- Я сегодня же вызову к себе американского посла и начну с ним конфиденциальные переговоры.
- Именно конфиденциальные! - подчеркнул вождь. - Это дело не требует огласки, да и американцам публичная гласность не нужна. И кстати, у меня к вам будет еще одна просьба.
- Слушаю, товарищ Сталин, - подался вперед Молотов.
- В Дании у своих родственников сейчас живет Александра Федоровна, жена последнего русского царя. Негласно свяжитесь с ней и предложите написать письмо мужу. Думаю, она согласится. Письмо надо переправить к нам. Не тяните с этим. Поручите это надежному человеку, не болтуну. Никто, кроме него, не должен знать об этом поручении.
- Сделаем, Иосиф Виссарионович.
Жизнь в изоляции изрядно состарила Николая Александровича. Видя его медленное угасание, чекисты, получив разрешение из Москвы, позволили ему посещать службу в ближайшем соборе и даже небольшие прогулки по городу. Естественно, в сопровождении одного из чекистов. Опасности в том, что кто-то может узнать в просто одетом человеке с седой бородкой царя, не было - его признали бы скорее за престарелого учителя или какого-нибудь провинциального интеллигента.
В один из летних дней однообразная и скучная жизнь затворника осветилась ярким и неожиданным событием. Рано утром он услышал, как во двор их дома въехала машина. Но он не придал этому значения - именно в это утро, пока горожане спят, к ним привозили продукты и по списку заказанные вещи.
Но по звуку мотора он определил, что на этот раз это был не грузовик, а легковая машина. А вскоре в доме захлопали двери и раздались мужские голоса.
Вскоре в дверь спальни постучали и на приглашение войти появилась горничная Варвара Васильевна.
- Николай Александрович, - произнесла она удивленным голосом. - К вам прибыли двое из Москвы.
- Хорошо, - отозвался он. - Попросите их подождать в гостиной. Я сейчас приму туалет и выйду к ним. А вы распорядитель приготовить завтрак на троих.
Выйдя в гостиную и увидев посетителей в строгих темных костюмах и темных галстуках, Николай Александрович внутренне напрягся - это напоминало траурную церемонию. Но гости приветливо улыбнулись и вежливо поздоровались.
- Николай Александрович, мы к вам по поручению правительства Советского Союза, - произнес один из них. - Вот наши рекомендации.
Он протянул хозяину бумагу с гербом и крупной надписью вверху: "Москва. Кремль". В ней говорилось, что товарищи Шепелин Владимир Георгиевич и Дроздов Степан Богданович уполномочены вести переговоры с ним от имени правительства Советского Союза. Внизу стояла подпись: "И.Сталин".
- Владимир Георгиевич - это я, а это - Степан Богданович, - представился один из них.
- Как я понимаю, предстоит серьезный разговор, - сказал Николай Александрович. - Вы с дороги, поэтому, прежде чем начать переговоры, я прошу вас позавтракать со мной.
- С удовольствием, - согласился Владимир Георгиевич.
За завтраком гости спросили, не нуждается ли в чем хозяин, какие у него просьбы. Жалоб не было, как и просьб. Хозяин рассказал, что он получает газеты и журналы и вполне в курсе ситуации в послевоенной России.
По окончании трапезы мужчины перешли в гостиную и расположились в мягких креслах.
- Прежде всего, дорогой Николай, Александрович, я хочу передать вам вот это письмо, - произнес Степан Богданович, достав из портфеля конверт и передав его хозяину.
- Что это? - настороженно спросил хозяин.
- Почитайте, а мы с вашего разрешения выйдем на улицу перекурить, - ответил Владимир Георгиевич.
Они вышли из гостиной, а Николай Александрович недоуменно повертел конверт в руках, а потом неспешно вскрыл его и вытащил исписанные листы бумаги. Он сразу узнал почерк - это писала его жена Александра Федоровна. Сюда же была вложена её фотография.
"Господи, как же она постарела, - подумал он, глядя на снимок супруги. - Сколько же ей пришлось перенести..."
Сердце бешено колотилось, в глазах потемнело. Он откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и некоторое время пребывал в таком состоянии. Потом взял себя в руки, еще раз посмотрел на фото и начал читать письмо.
Жена писала, что родственники приняли ее вполне благосклонно, она ни в чем не нуждается. Сын Алексей учится в Англии и был принят на обеспечение королевой. Дочери вышли замуж и разъехались по Европе. Недавно приезжала к ней Ольга - она живет в Италии. А далее шли признания в любви к мужу и описывались страдания от вынужденной разлуки.
Николай Александрович почувствовал, как слезы стали застилать глаза. Он вытер их платком и, закрыв глаза, постарался мысленно представить жену и своих детей. А потом, взяв себя в руки, встал, прошелся по гостиной и позвонил в колокольчик.
Вошедшей Варваре Васильевне он коротко приказал:
- Пригласите гостей.
Когда те вошли, они увидели внешне спокойного бывшего государя, который пригласил их сесть к столу.
- Могу ли я написать ответное письмо? - спросил он их.
- Да, безусловно, - ответил Владимир Георгиевич. - Оно непременно будет доставлено адресату.
- Хорошо. Но вы, как я думаю, прибыли вдвоем не только для того, чтобы передать мне письмо?
- Вы правы, - начал трудный разговор Степан Богданович. - Из газет и сообщений по радио вы представляете, в каком трудном экономическом положении сейчас находится наша с вами страна. Разрушены тысячи предприятий, городов, сёл... Народ бедствует...
- Я знаком с ситуацией в стране, хотя газеты, как я догадываюсь, пишут далеко не всё. И вы прибыли не для того, чтобы описывать мне нынешнее состояние России. Вас интересуют деньги, которые размещены на мое имя в зарубежных банках, столь необходимые для восстановления государства.
Гости промолчали, а Николай Александрович продолжил:
- Я многое передумал за годы вынужденной изоляции. Мне стало ясно, что возврата к прежнему монархическому строю не предвидится - слишком сильно укоренилась новая власть и она поддерживается народом.
Он замолчал, молчали и гости. Наконец, Николай Александрович снова заговорил:
- Я передам зарубежные активы вашему государству. И даже не стану испрашивать долю для поддержания моей семьи - деньги принадлежат Российскому государству, а не моей семье. Я не имею права транжирить их на личные нужды. Я уже стар и после моей кончины Россия может безвозвратно потерять эти огромные денежные средства... А сейчас, господа, я прошу дать мне возможность побыть одному - я должен написать письмо жене и детям. Надеюсь, я не очень задержу вас...
- Да, да, конечно, - заговорили оба гостя, удивляясь тому, как просто удалось разрешить щекотливый вопрос с зарубежными вкладами бывшего царя.
Через год и два месяца после посещения московских визитеров Николай Александрович тихо скончался в своей постели. С фотографии, стоящей на прикроватной тумбочке грустно смотрела на него жена.
Его скромно похоронили на городском кладбище. Письмо, которое он написал жене, либо затерялось в огромных архивах чекистов, либо было уничтожено...