Выйдя на ворот, Васька-шланг, даже не обернувшись, закинул сумку на плечо и бодро зашагал по пыльной, грунтовой дороге. До конца еще не осознав, что вот и закончились дни его заточения, он пришел на станцию, купил билет на поезд и вскоре уже лежал на верхней полке плацкартного вагона, поглядывая в окно на мелькающие поля, перелески, какие-то маленькие деревушки, где поезд даже не останавливался. На остановках он не выходил из вагона, чего-то боялся, все не верил, что кончились кошмары его лагерной жизни, и он больше туда не вернется.
Под мерный стук колес он вспоминал свою короткую, всего в двадцать лет жизнь, которую и прожил-то непонятно зачем. Брошенный матерью еще в роддоме, он часто болел и еле выжил в доме ребенка. Попав в детский дом, также не отличался ни здоровьем, ни особой старательностью в учебе.
Не испорченные еще американскими боевиками со стрельбой, потоками крови и насилия, детдомовцы были воспитаны старыми учителями и воспитателями. Жили они за городом, и школа у них была своя, поэтому ребята не смотрели ни «видиков», ни кассет с боевиками, а если по программе и шел такой фильм, то воспитатели просто выключали телевизор.
Кое-как закончив девять классов, как и все детдомовцы, Васька был направлен в одно из профтехучилищ. Здесь уже была другая жизнь, другие порядки и законы сосуществования. В училище Васька, наконец-то, насмотрелся боевиков и вестернов. Ему хотелось походить то на Шварценеггера, то на Сталлоне или других жестоких, но благородных героев, которых они изображали. Но не имея таких физических данных, да и со своей замедленной реакцией на любые действия, он получил кличку «Шланг». Сам он считал, что его так прозвали за высокий рост и худую фигуру, хотя знал, что слово «шлангует» обозначало совсем другое, но не обращал на это внимания.
Одевались пэтэушники кто как. У кого был дом, семья, те, конечно, носили более или менее хорошие вещи. Бывшим детдомовцам приходилось ходить в том, что им выделило государство, а хотелось чего-то нового, яркого, необычного. На последнем году обучения мальчишки уже где-то подрабатывали, имели хоть и небольшие, но свои карманные деньги. Однажды попав на дискотеку, Васька был прямо «ошарашен» увиденным. Его поразило то, что все были одеты просто, но модно и броско. Решил Васька и собой заняться, но тех денег, что у него водились, не хватало и на самые скромные джинсы, а так хотелось выглядеть не хуже других. Стал он больше подрабатывать, даже учебу запустил, зато более или менее приоделся.
На дискотеке познакомился Васька с хорошей девочкой Ирой. Она тоже училась в ПТУ, но жила дома. Стал Васька провожать ее почти каждый вечер, но в квартиру заходить почему-то боялся. Однажды она все-таки уговорила его зайти. Так Васька первый раз в жизни очутился в обычной квартире. До этого он, кроме детдома и «общаги», ничего не видел и не представлял даже, что у многих его сверстников есть своя комната, где они могут делать что захотят, где они свободны от постоянных взглядов взрослых.
Окончив училище, попал Васька на завод железобетонных изделий, и опять потянулись однообразные дни. Работал посменно, остальное время проводил в общежитии: спал после работы или пил водку с ребятами, что жили с ним в одной комнате. А к этому времени Васька уже научился и пить, и курить, и даже «травку» потягивал иногда. Были, конечно, и выходные дни, когда они, выпив немного, шли на дискотеку. С Ириной он продолжал встречаться. Уже не стесняясь, заходил к ней домой, познакомился с ее родителями, тоже простыми рабочими с завода.
Когда настала осень, Васька стал ждать призыва в армию, но вместо солдатской формы пришлось ему надеть зэковский бушлат. А получилось все довольно глупо и неожиданно. На одной из дискотек его друзья, выпив немного лишнего, зацепились с кем-то, и началась драка. Как его Ирина не удерживала, все равно кинулся Васька в самый клубок дерущихся, защищать своих, но в это время кто-то из его ребят достал нож, а милиция тут как тут. Забрали всех. Кого-то защитили родственники, кто-то сам сумел вывернуться, а Васька-шланг, да тот парень, что с ножом был, так и не сумели отвертеться, и попали оба в ИТКа общего режима. Друг его получил три года за нож, а Ваське дали два года за групповую драку. А какая это «групповая», если их двоих-то и осудили?
Два года лагерной жизни многому научили Ваську, а больше всего - это терпеть унижения, которым его постоянно подвергали бывалые зэки. Каким-то образом они узнали и про его старую кличку, так и остался он Васькой-шлангом. Еле вытерпел он эти два года. Иногда были мысли и о самоубийстве, не видя ничего хорошего в своей никчемной жизни, но останавливала память об Ирине – единственном светлом пятнышке в его биографии.
Поезд пришел в город рано утром. Васька-шланг, взяв свою сумку с немудреными пожитками, вышел из вагона, прищурился от яркого солнца, которое, еще не поднявшись на дневную высоту, светило прямо в глаза. Вот она воля! Сколько ночей он не спал, все мечтал о том дне, когда вернется в свой город свободным человеком, без конвоя, выйдет на перрон, вдохнет полной грудью вольного воздуха и пойдет по знакомым улицам.
Пройдя через здание вокзала, и выйдя на площадь, он приветливо кивнул бронзовому землепроходцу, встречающему всех приезжавших в город и, услышав шум трамвая, хотел заскочить в вагон, но раздумал. Куда ему спешить? Он теперь свободный человек: захочет - поедет на трамвае, а захочет и пешком пойдет. Васька выбрал второе. Ему захотелось, не спеша пройтись по утренней прохладе, посмотреть на город, который он не видел два года.
Пройдя немного по улицам, он вдруг подумал, что ему и идти-то некуда. Нет ни дома, ни семьи, разве что общага, где он раньше жил. Заскочив в трамвай, поехал Васька до конечной остановки, где было его последнее место жительства.
- Куда идешь?! - властно остановила его вахтерша в общежитии.
Васька нерешительно остановился.
- Я здесь жил раньше... - неуверенно начал он.
- Ну и что?
- Я в двадцать седьмую комнату, к Кольке Спиридонову.
- Так на работе все, - не хотела впускать его вахтер.
- А может быть он после смены?
- Ну ладно, иди, посмотри, - она милостиво разрешила ему пройти.
Поднявшись на второй этаж, Васька быстро нашел бывшую свою комнату и толкнул дверь. Три койки были пустые, а на четвертой спал какой-то мужчина. Услышав скрип двери, он открыл глаза и поднял голову:
- Тебе кого надо?
- Где Колян Спиридонов?
- На смене.
- А когда придет?
- Вечером, посла восьми. Что ждать будешь?
- Нет, - Васька поднялся. - Я сумку оставлю, а к вечеру вернусь. Скажите ему, чтоб не уходил никуда.
Выйдя из общежития, Васька решил навестить Ирину. Что-то в последнее время от нее не было писем. Подойдя к ее дому, он зашел в подъезд и позвонил в квартиру, радостно улыбаясь в ожидании встречи, которую он так долго ждал. Дверь открыл ее отец. Увидев Васькину сияющую физиономию, он слегка опешил, потом спросил:
- Что надо?
- Ира дома?
- Для вас, молодой человек, ее больше не существует.
- Как это понимать? - спросил озадаченный Васька.
- А как хотите, так и понимайте. Ирина вышла замуж.
- Как вышла замуж? - такого Васька не ожидал.
- Очень просто. Встретила хорошего человека, и они поженились.
- А как же я...? - Васька обескураженно смотрел на него.
- А никак. Ты что думал она будет тебя ждать из мест отдаленных?
- Ну, позовите ее хотя бы.
- Ирины нет.
- Можно я подожду ее?
- Не надо! - отец Ирины замахал руками. - Идите, молодой человек, идите, да и не живет она теперь здесь.
Опустив голову, Васька вышел из дома. Грустно ему было и обидно. Он два года считал дни до встречи с Ириной, а она вот не дождалась его. Хоть бы написала, а то так молчком. Когда его посадили, она и не обещала ждать его, но он все равно надеялся, ведь письма-то писала почти все это время, пока он был там. Хорошего человека встретила, как сказал ее отец, а он, значит уже все, конченый человек, раз побывал там. Еще горше стало Ваське. Долго он бродил в одиночестве по городу.
Вечером, взяв водки, кое-что из закуски, он пошел в общежитие к Спиридонову. Колян уже пришел со смены и ждал его. Обрадовался встрече, а еще больше бутылке, принесенной Васькой. Выпили, посидели немного, сбегали еще в магазин. Опьянев, Васька стал рассказывать Коляну, как его не дождалась Ирина.
- И ты из-за этого расстроился? - удивился друг. - Да я тебе сейчас таких девах приведу, закачаешься. Про Ирку свою и не вспомнишь.
Не успел Васька и оглянуться, как возле него уже сидела верткая девчонка, вся накрашенная, но Ваське она показалась симпатичной и хорошенькой. Другая такая же уже обнималась с Коляном на кровати. Выпив за знакомство, Васька совсем опьянел.
Проснулся он уже утром. Девчонка спала с ним. Как ее звать, он так и не вспомнил. Сильно болела голова с похмелья. Коляну в этот день на смену не надо было, и поэтому послали девчат в магазин за водкой. Весь день, закрывшись в комнате, они весело проводили время. Только на следующее утро, когда Колян ушел на смену, Васька выпроводил девиц и, оставшись один, тоже стал собираться на завод. Надо было устраиваться на работу.
В отделе кадров у него сразу спросили паспорт. Васька показал справку об освобождении и стал объяснять, что только приехал и паспорт еще не успел получить. Кадровичка, женщина властная с громким голосом, тоном, не допускающим возражений, твердо ответила, как обрезала:
- Как паспорт получите, тогда и приходите.
Васька стал объяснять, что ему негде даже переночевать, и может быть, пока дадут хотя бы направление в общежитие.
- Я, кажется, вам русским языком объяснила, что, как получите паспорт, тогда и поговорим.
- Но мне негде ночевать, - умоляюще сказал Васька.
- А это ваши проблемы. У нас не приют для преступников.
Вышел Васька на крыльцо, постоял немного и поехал в милицию, но по дороге вспомнил, что надо сфотографироваться на паспорт. Зашел в срочную фотографию и через два часа, получив снимки, уже был в милиции и заполнял бланки для получения паспорта.
Несколько дней Васька жил у Коляна, спал на свободных койках, тех, кто был на смене. Но вахтеры уже заметили его, и доложили коменданту общежития. Наконец-то, получив паспорт и напутствие побыстрей устраиваться на работу, Васька опять пошел на завод. Но в отделе кадров ему дали от ворот поворот, объяснив тем, что завод сокращается, свои рабочие сидят по вынужденным отпускам из-за отсутствия заказов. Посоветовали поискать работу где-нибудь в другом месте.
- Но я же здесь раньше работал, - горячился Васька. Во втором цехе, меня же все знают.
- Ну и что из того, что вы здесь раньше работали. Я же вам еще раз объясняю, что мест у нас нет. Своим нечем зарплату платить.
Посмотрев на ее откормленную фигуру, Васька с ненавистью подумал, что уж она-то баз зарплаты не сидит. Получив «полный отлуп», вышел Васька на улицу и загрустил. Куда ему идти? Никому он не нужен. Взяв две бутылки водки, он пошел в общежитие, но вахтерша, встав широкой грудью поперек дороги, не пустила его, заявив, что комендант уже отругал их за то, что посторонние ночуют в общежитии.
- Ну, хорошо, пропустите меня на минутку, я только свои вещи возьму и уйду.
- Ага, я тебя пущу, а ты еще и чужие вещи прихватишь, - беззастенчиво заявила ему вахтерша.
- Да не вор же я! - возмутился Васька.
- Ну да, а в тюрьме за что сидел?
«Господи! - подумал Васька уныло, - они уже и про это знают. Колян что ли им сказал?»
В это время проходил какой-то парень, и Васька попросил его позвать кого-нибудь из двадцать седьмой комнаты. На счастье Колян оказался дома и вскоре появился.
- Ты понимаешь, тут комендант прибегал, шумел из-за тебя. Так что уж извини, но у меня ночевать тебе больше нельзя. Он пригрозил, что и меня выселит из общаги, если ты еще раз здесь появишься.
- Понятно, - угрюмо выслушал его Васька. - Хоть сумку-то мою принеси.
Выйдя из общежития, Васька шел по улице и мучительно думал, что же ему теперь делать, куда податься. Даже переночевать негде. Подойдя к трамвайной остановке, он сел в вагон и поехал на вокзал. Пока трясся в трамвае, все успокаивал себя, что переночует на вокзале, а утром пойдет по предприятиям и где-нибудь да найдет себе работу.
На вокзале Васька сходил в буфет, купил каких-то пирожков и, сидя на лавке, жевал их в одиночестве. Потом вспомнил, что у него лежит водка, которую он хотел сегодня выпить с Коляном. Достав бутылку, он прямо из горлышка сделал несколько приличных глотков, закусил пирожком, и сразу стало немного легче. Потом к нему подсел какой-то мужчина в мятой рубашке. «Видно тоже ночует на вокзале», - подумал Васька и предложил ему бутылку.
- Выпьешь? Только из горла.
- Да я сейчас за стаканчиками сбегаю, - обрадовался мужчина и, подбежав к стойке буфета, взял два бумажных стакана.
Разлив водку, они выпили, доели пирожки. Мужчина что-то рассказывал Ваське о своей несчастной жизни, а он, не слушая его, думал о том, что завтра он все-таки найдет себе работу и жилье. Допив бутылку, Васька полез в сумку за второй.
- Хлебушка бы, закусить надо, - заискивающе спросил его собутыльник.
Васька дал ему денег и послал в буфет за едой. Он не боялся, что мужчина сбежит с деньгами, потому что видел, как блеснули его глаза при виде второй бутылки. Несмотря на хорошую закуску, Васька все равно после второй бутылки опьянел и завалился спать на лавку. Покрутившись возле него, мужчина незаметно исчез, прихватив с собой и Васькину сумку.
Проснулся Васька под утро, от того, что во рту было сухо и противно. Вспомнив про вчерашнего собутыльника, он огляделся. Того нигде не было. Не было также и сумки. Васька заглянул под лавку, посмотрел вокруг, но ни своей сумки, ни этого мужчины не было видно. «Вот сволочь! - обозлился Васька. - Я его поил, кормил, а он меня еще и обокрал». Пошарив рукой в кармане, он успокоился немного, хоть паспорт и деньги целы. Правда, денег уже осталось совсем немного. «Сам виноват, - ругнул он себя. – Ишь, в разгул пошел!»
Потянувшись, Васька встал и вышел. Очутившись на привокзальной площади, он посмотрел на бронзового землепроходца, который смотрел куда-то вдаль, поверх Васькиной головы. Что ему земные заботы? Закурив, Васька присел на скамейку и слегка поежился от утренней прохлады. Задумался. Куда же теперь ему идти?
Дождавшись девяти утра, он пошел на первое же предприятие, находившееся поблизости, но в отделе кадров сразу же получил отказ. Нет прописки. Как ни пытался он убедить кадровика, что ему бы только на работу устроиться, а тогда он и жилье найдет и прописку.
- Вот пропишетесь, тогда и приходите, - соблюдая букву закона, твердил кадровик.
«Вот чурбан непонятливый, - подумал Васька, выходя из конторы. - Уперся рогом в эту прописку. Ну и черт с тобой, пойду дальше».
Целый день Васька ходил по разным организациям, но везде ему был один ответ - без прописки не берем. Ночевал опять на вокзале. Пробовал снять комнату по объявлению, но хозяева без задатка не хотели пускать его. Так еще несколько дней Васька бродил по городу, пытаясь устроиться на работу. Как-то раз набрел на бюро по трудоустройству. «Ну, здесь-то помогут!» - обрадовался он. Но, посмотрев его паспорт, Ваську не стали даже регистрировать - опять из-за этой проклятой прописки. «Что же мне делать?» - в отчаянии спрашивал Васька, но те, у кого он спрашивал, только пожимали плечами. За много дней бесполезных поисков работы, одежда его вся измялась, он перестал бриться и походил уже на обыкновенного привокзального бича. Водки уже не пил, а остатки денег тратил только на еду. Но как Васька ни экономил, пришел день, когда на последние деньги он купил булку хлеба и, сидя в сквере на скамейке, отламывая по кусочку, ел и мучительно думал, что же делать дальше. Куда пойти? У него в городе не было знакомых, кто бы мог хоть на время приютить его. Один в большом городе и никому не нужен. Что же ему делать?
К Ваське на лавку подсел какой-то бродяга и беззастенчиво смотрел ему в рот, куда Васька отправлял кусочки хлеба. Заметив это, Васька протянул ему остаток от буханки. Тот схватил, стал жадно доедать ее, пока не затолкал всю в рот. Кое-как прожевав, он проглотил хлеб и теперь молча сидел и смотрел на Ваську.
- Ты где ночуешь? - спросил Шланг.
- Да на вокзале пока, но мент-зараза уже прикапывается.
- Да, - вздохнул. Васька. - Меня вчера тоже выгонял.
Больше ни о чем друг друга не спрашивали. Внешний вид обоих говорил сам за себя. Стал накрапывать мелкий дождь, и Васька, несмотря на угрозы дежурного милиционера, все-таки пошел ночевать на вокзал. Затерся среди ожидающих и, сидя, заснул.
Весь следующий день Васька-шланг ходил до городу, ища уже не работу, а что бы поесть. Нашел в скверике две бутылки, но оказалось мало даже на булку хлеба. Возле речного вокзала подобрал кем-то брошенную недоеденную булочку и, отойдя в сторонку, съел ее.
Вечером, оказавшись в районе железнодорожного вокзала, голодный так, что сводило живот, Васька-шланг ходил по рынку, расположенному на привокзальной площади, и глотал слюнки при виде аппетитных китайских пян-се, каких-то булочек, остро пахнущих корейских салатов. В какой-то момент он не выдержал и, как только женщина, торговавшая с лотка, отвернулась, он схватил несколько пирожков и кинулся со всех ног к выходу. Кто-то закричал, кто-то бросился за ним вдогонку, но Васьки уже и след простыл. Убежав в сквер, он нашел свободную скамейку и, отдышавшись, стал быстро поедать украденные пирожки. Первый пирожок он проглотил почти не жуя, а только потом ощутил их вкус и с наслаждением доел остальные. Вытерев руки о штаны, он вдруг почувствовал, что за ним кто-то наблюдает. Подняв глаза, Васька увидел парня, стоящего недалеко от скамейки, на которой он сидел, и пристально рассматривающего его. «Чего ему надо? - подумал Шланг. - Мент что ли?» Парень был здоровый, как бык и связываться с ним не хотелось. Васька уже намеревался уйти, но тот опередил его. Быстро подошел и уселся рядом.
- Ну что, перекусил? - спросил он и посмотрел Ваське в глаза каким-то колючим, цепким взглядом.
- А что? Уже и поесть нельзя? - с вызовом спросил Щланг, кося глазами, куда бы убежать. С таким бугаем связываться не хотелось.
- Не боись. Сиди не дергайся, я не из ментов.
Васька сидел молча, ждал. Раз подсел, значит дело есть какое, думал он, успокоенный, что это не милиционер.
- Давно вернулся?
- Да уж недели три, - Васька вздохнул.
- Понятно, - тихо проговорил парень. - Выпить хочешь? - неожиданно спросил он.
Васька неопределенно пожал плечами.
- Да-а, шлангом ты был, шлангом и остался.
Васька удивленно посмотрел на парня. Откуда тот его знает?
- Не зыркай так на меня, все равно не вспомнишь. Один раз-то всего виделись на «пересылке», а у меня память хорошая на лица.
Васька сидел молча, вопросов не задавал, ждал.
- Ну, пошли со мной, поговорим.
Встав со скамейки, Васька безропотно пошел за парнем. Пройдя дворами, они спустились в какое-то полуподвальное помещение, похожее на общежитие - длинный коридор, слабо освещенный тусклой лампочкой, и несколько дверей по обе стороны. Войдя в одну из дверей, парень щелкнул выключателем и Васька увидел, что они очутились в небольшой комнате с узким окошком вверху, под потолком. Кроме двух кроватей и стола с двумя табуретками в каморке ничего не было.
- Вот и пришли, - сказал парень. - Садись, поговорим.
Васька, все так же, не проронив ни слова, молча уселся на скрипучий табурет. Парень, тем временем, достал откуда-то бутылку водки, хлеба, колбасы. Разлил по стаканам и поднял свой.
- Ну, давай за встречу и за знакомство. Меня зовут Витек, ну, а ты как я помню Васька-шланг.
Васька кивнул и, выпив водку, принялся закусывать.
- Наверное, уже и на работу пытался устроиться? – спросил Витек, ухмыляясь.
- Да, пробовал.
- Ну и что? Убедился, что ты теперь никто и никому нахрен не нужен.
Васька молча кивнул, продолжая жевать. Витек разлил еще по стаканам и, как только выпили, сразу же перешел к делу.
- В общем так, мы берем тебя в долю. Будешь работать с нами. Завтра же ночью и пойдем на дело. Пока постоишь на шухере, а там посмотрим.
От выпитой водки шумело в голове, но зато в животе уже не урчало от голода. Разомлев, Васька слушал Витька, пытаясь вспомнить, где же он с ним встречался. Конечно, за два года лагерной жизни он повидал много разных людей, но больше приходилось терпеть от них издевательства и унижения. Поэтому Васька ненавидел весь этот уголовный люд с его законами и, выйдя на свободу, думал, что уже никогда не встретится с ними, но... сейчас он сидит и слушает того, кто когда-то измывался над ним, а теперь предлагает вместе «работать». Его душа плакала и стонала от безысходности своего положения. Общество отвергло его как изгоя, а «братки» приняли после зоны, как своего и ему теперь ничего не остается делать, как соглашаться с Витьком и надеяться на удачу. Видя, что Шланг опьянел, Витек уложил его спать на одну из кроватей, а сам куда-то ушел.
Утром, когда Васька проснулся с головной болью от вчерашней выпивки, Витек уже был в комнате и сидел за столом, на котором лежала какая-то закуска и стояла бутылка водки.
- Ну что, проснулся? Давай опохмелимся и обговорим все, - сказал Витек, нисколько не сомневаясь в Васькином согласии.
После первого же стакана стало легче, и Васька подумал, что жизнь не такая уж и плохая штука, когда есть рядом такие люди, вроде Витька. Васька понял, что они не дадут ему пропасть, но и никогда не отстанут от него, поэтому он пил, ел и слушал Витька, который объяснял ему, что он должен делать сегодня вечером.
- Представляешь, они пожмотились на сигнализацию, а сторож один ночью, - восторженно объяснял ему Витек. – В общем, твое дело - на стреме стоять, а остальное мы сами все сделаем.
- А сторожа что, «замочите?» - испуганно опросил Васька.
- Да ну, ты что! Мы на «мокруху» не пойдем никогда. Усыпим газом. Это сейчас несложно. В общем, больше не пей и к вечеру, чтобы был как огурчик. Понял?
Весь день Ваське бродил по городу, а когда пришел опять к Витьку, то в комнате кроме него были еще два каких-то парня. Один здоровый с приплюснутым носом, вроде бульдога, а второй небольшого роста с постоянно вертящейся головой. Бегло оглядев Ваську, «бульдог» повелительным жестом указал ему на кровать, к которой был придвинут стол с неизменной бутылкой водки и закуской в виде нескольких вскрытых консервных банок и нарезанной колбасы с хлебом, лежащих на расстеленной на столе газете.
- Садись, - сказал он, потом кивнул Витьку, и тот с услужливой готовностью налил Ваське полстакана водки. - Пей и закусывай.
Выпив, Васька принялся за еду. Все молча смотрели на него. Потом «бульдог» встал, позвал Витька с собой:
- Проводи.
Через минуту Витек вернулся один и уселся с Васькой за стол.
- Ну что, давай, выпьем за удачу!
Выпили еще по полстакана, и Витек убрал водку.
- Все! Больше нельзя. Потом догуляем. Значит так – сейчас никуда не выходи, сиди здесь. Можешь пока поспать. Но главное - никуда не уходи, жди меня.
Когда Витек ушел, Васька завалился на кровать, ни о чем не думая. Ему уже было все равно, что он будет делать, когда проснется. Он просто устал от всего, а здесь он сыт и даже пьян.
Проснулся Васька от того, что Витек тряс его за плечо. Открыв глаза, он сразу все вспомнил и вскочил с кровати.
- Что, уже идем? - спросил он Витька.
Тот весело подмигнул ему:
- Пора, Шланг, пора за дело браться. Пошли, - он кивнул на выход.
Они шли по ночному городу. Было за полночь, и редкие машины проносились по темным улицам. Прохожих и вовсе не было видно. Витек долго водил Ваську по каким-то переулкам, пока не остановился возле какого-то длинного высокого забора. Потом потянул его через дорогу в подворотню.
- Слушай внимательно. Сиди здесь и не светись, но наблюдай за дорогой. Если все пройдет нормально, мы тебя заберем отсюда, если вдруг «шухер», менты или еще что, то свистнешь два paзa и деру давай. На «хазу» не ходи, затаись где-нибудь. Через несколько дней можешь прийти. Все понял?
Васька пожал плечами - что ж тут непонятного.
- И еще запомни - если попадешься, то ни ты меня, ни я тебя в глаза не видел и не знаю. А заложишь, то я тебя и на зоне найду, вот тогда пожалеешь, что на свет народился.
Васька усмехнулся: нашел чем пугать, он уже давно пожалел, что появился на свете, потому что не знал, для чего и зачем он вообще живет.
- Ладно, - успокоил он Витька, - я хоть и «шланг», но «сукой» никогда не был. Не боись.
- Ну, смотри, - Витек глянул на него и заторопился. – Гляди в оба. Я пошел.
Когда Витек ушел, Васька постоял некоторое время, прислушиваясь к ночным звукам, но все было спокойно. Прислонившись спиною к стене, он присел на корточки, продолжая наблюдать за дорогой. Подумал, что ведь он не договорился с подельщиками о цене. Сколько же они ему отвалят за удачное дело? Усмехнулся про себя, рано еще делить шкуру неубитого медведя. Сколько бы ни дали, он решил, что приоденется немного, приведет себя в порядок и все равно попытается устроиться на работу. Подумал, что может быть в училище сходить, где он учился. Они его направляли на этот завод, может быть и на этот раз помогут с трудоустройством. Хорошо бы сейчас в общагу, где у него было свое законное место, пусть в виде коечки с тумбочкой, но зато никто не мог согнать его оттуда. Ходил бы он также как когда-то на работу, усталый приходил бы со смены и заваливался бы спать, а, выспавшись, шел бы на дискотеку. Хорошее было время. Васька тяжело вздохнул, вспомнив, как с ним разговаривали во всех отделах кадров, где он пытался устроиться на работу,
Прошло уже много времени, а за Васькой так никто и не пришел. Он уже начал волноваться, что тут что-то не так, но внезапно из темноты появился Витек с тяжелой сумкой и вручил ее Ваське.
-На, держи. Это твоя доля. Сиди здесь, сейчас мы за тобой заедем, - и исчез так же, как и появился.
Взяв сумку, Васька подождал еще с полчаса, но так никто и не появился. Выйдя на дорогу, он стал всматриваться в темноту, ожидая подельщиков. Внезапно послышался шум мотора, и из-за поворота вынырнула милицейская машина, осветив улицу фарами. Васька заметался под лучами света, прыгнул обратно в подворотню, пытаясь убежать, но уже заскрипели рядом тормоза и грозный окрик «Стоять! Руки за голову!» остановил его. Бросив сумку, он замер и поднял руки. Мгновенно к нему подскочили два милиционера, быстро обыскали его, но кроме паспорта и нескольких окурков у него в карманах ничего не было. Заглянув в сумку, один из милиционеров радостно вскричал: «Он, голубчик! Попался!» На Ваську быстро надели наручники и посадили в машину.
- Где остальные? - спросил кто-то его.
- Я один.
- А-а, ладно, - милиционер махнул рукой. – Поехали. Там расколешься.
«Раскалывали» Ваську долго. Следователь, уже не молодой, усталый человек, говорил Ваське:
- Ну что ты уперся? Ты хоть сам понимаешь, что тебя просто подставили? Что ты их защищаешь? Ты же не вор, зачем тебе это? Ты же в первый pаз пошел на дело, а защищаешь этих рецидивистов. Они уже в который раз грабят таким образом. Помоги нам и тебе зачтется это.
Но Васька упрямо молчал. Он знал, что заложи он Витька и его дружков, то не доживет и до суда. Поэтому он утверждал, что был один и все.
- Ну что ты уперся как бычок, - уговаривал его следователь. - Ты же на следственном эксперименте не смог даже показать, где склады находятся. Ведь загремишь на нары, на полную катушку. Пострадавшие требуют суда над тобой. В общем, если будешь и дальше упираться, то я передаю дело в суд. Видишь, я искренне хотел помочь тебе.
«Чем же ты хотел помочь мне?! - хотелось кричать Ваське. - Чем?! Сесть я и так сяду, я же сообщник. А какой срок мне дадут - какая разница. Все равно мне не жить на зоне. Я не вынесу второй раз этого!»
Многое хотел сказать Васька-шланг и следователю, и потом на суде, но он только отмалчивался, замкнувшись в своих мыслях. Какое-то отупение нашло на него, одна мысль засела в голове, что он уже не жилец на этом свете. Ночью хотел покончить с собой: гвоздем, вытащенным из табуретки, он пытался разорвать себе вены на руках. Boзили Ваську к психиатру, тот признал его вменяемым, назвав симулянтом.
На суде Васька сидел молча, опустив голову, и отрешенно смотрел в пол. Он не вслушивался в обвинительные слова, зачитанные в его адрес, потому что заранее знал, что там написано, а отрицать этого у него уже просто не было сил. Все равно ему никто не верил. Хотя, где-то в глубине души, он надеялся, что, может быть, дадут ему срок все-таки условно, не пошлют на зону, и это сдерживало его.
Перед зачтением приговора на Ваську вдруг напала трясучка. Его всего колотило, дрожали колени, тряслись руки, зубы стучали, как два молотка и невозможно было унять это состояние.
Когда судья зачитала приговор, хорошо поставленным, равнодушным голосом, Васька-шланг в этот момент замер. Он ждал слово «условно», но оно так и не прозвучало из уст судьи. А Васька ждал, замерев и надеясь, что он все-таки не попадет больше в этот кошмар, который он еле пережил в прошлый раз. Лишь, когда охранник растормошил его, чтобы вывести из зала суда, Васька неожиданно завыл длинным протяжным воем, который перешел в крик. Он кричал громко, отчаянно, упал на пол и забился в истерике. Охранник растерялся, остановился в недоумении, но судья, женщина с каменным лицом махнула рукой, чтобы уводили. Она насмотрелась уже на преступников, раскаявшихся после оглашения приговора. Для нее Васька-шланг был одним из тех, кто не хотел жить трудом праведным, а искал легкой жизни в преступном мире.