Ангелине было не до сна. Неужели она ошиблась? Где тот Щеглов, которого она боготворила те три дня, что они провели вместе в их родном городе. Тогда она не переставала напевать песню Пугачёвой «Три счастливых дня было у меня...». Или хорошие манеры и такт, привитые в военной академии, были для показухи? Ангелина один за одним загибала свои наманикюренные пальчики «за» и «против» Бориса. Красив! Галантен! Был! Хорош в постели! Но уже пропала охота! По всей вероятности, хорошо обеспечен! Но из разговора с дочерью понятно, что жмот! Придирчив, а значит, ревнив! Необъективен, в случае с саке! Жажда строить всех! Оно мне надо? Надо жить, как я поняла слишком поздно, по своим правилам, по своему разумению. А Щеглов остался в далёком прошлом, всё за той же школьной партой. Ни в чём он не изменился. Не зря говорят: «Внешность обманчива, - сказал ёжик, сползая с одёжной щётки!» Эх, жизнь ты моя косолапая!»
- Борис, я в обед жду тебя в кафе около гостиницы. Есть разговор. - Ангелина позвонила Щеглову с утра.
- Что за спешка, дорогая, я же сказал, что заеду за тобой вечером. - Борис был недоволен.
- Борис, я всё для себя решила...
- Хорошо, я приеду, - уже сдержанней ответил Щеглов.
В кафе было не много народу. Ангелина заказала для себя и Бориса горячий борщ. Щеглов с жадностью наворачивал горячее, смачно хлебал из ложки и громко чавкал, забыв про правила этикета. Ангелина уже ничему не удивлялась. Она смотрела на него и грустно улыбалась.
- Завтра с утра идём в ЗАГС подавать заявление! - не глядя на Ангелину, твёрдо сказал Борис.
- Нет, дорогой, мы никуда не пойдём! - отпарировала Геля.
- Почему? - в недоумении спросил Щеглов.
- А меня устраивает моя косолапая жизнь, и я не хочу ничего менять, - с усмешкой сказала Ангелина.
- Не понял... - отстранив пустую тарелку, протянул Борис. - При чём тут твоя косолапая жизнь?
- Когда-то, Борис Олегович, при моём рождении в наследство от бабушки мне досталась ужасная косолапость, от которой меня долго-долго отучали мои родители. От одной стены до противоположной отец укладывал тоненькие реечки, по которым я должна была пройти походкой балерины, расставляя носочки ног во внешние стороны. Я старалась изо всех сил не огорчать родителей, отрабатывая раз за разом хорошую поступь ног. Проходя от начала реек до конца, я вышагивала словно павушка, радуя тем самым маму с папой, каждый раз спрашивая, красиво ли я прошла... Да-да, говорили они. Все были довольны, и они просили меня пройти этот путь ещё раз... А я, развернувшись, вновь косолапой походкой возвращалась к началу реек. Они смеялись до упаду, а я, маленькая глупышка, плакала и голосила: «Эх, жизнь моя косолапая!» И как мне хорошо было в тот момент, когда я возвращалась к старту. Я была самой собой, пусть смешной и косолапой, но самой собой, понимаешь?
- Я всё понял, Ангелина, - опустив голову, процедил Щеглов. - Не надо больше ничего говорить.
- Я на шесть часов купила билет, я уезжаю домой. И прости меня, что я ошиблась в тебе. Я не хочу меняться, я такая, какая есть, а тебя, знаю, это никогда не устроит. - Немного помолчав, Ангелина спросила, - ты проводишь меня?
- Машину пришлю, но проводить не смогу. Работа. - Выйдя из-за стола и не глядя на Ангелину, Щеглов сухо сказал, - прощай!
Ангелина не могла уснуть. Опять какая-то безысходность кругом. Дети никак не могут притереться друг к другу. Постоянные размолвки между сыном и невесткой не оставляли в покое. Как она не пыталась вразумить молодых, что главным правилом в семейных отношениях — это умение уступать друг другу, не помогало. Каждому хотелось быть лидером. И никакие увещевания на них не действуют. Хоть бы Валерку, внука, пожалели. Не надо бы малышу видеть и слышать всего того, что происходит между родителями.
Ужасный храп мужа заставил Ангелину ткнуть Андрея в бок, чтоб на какое-то время избавиться от невыносимой «трели».
Вдруг внезапно вспомнились те три счастливых дня, и сердце трепетно забилось, вновь, как и тогда, подкидывая импульсы протрезвевшему разуму. Ангелина крепко прижалась к Андрею, пусть не такому красивому и мускулистому, но естественному и простому, а в последнее время вновь ставшего родным и единственным. Ведь он был у неё первым мужчиной. Как и она, он многое прощал ей, в отместку ему пытавшейся глупить и своевольничать. Как и она, он любит жизнь, какие бы сюрпризы она не преподносила. Как и она, он любит самых близких ему людей, родителей, сына с внуком и строптивую невестку.
А утром проснутся они счастливыми и довольными, готовыми к новым жизненным перипетиям.