Танцы в психиатрической клинике

 

- Ой, Лида. А ты как здесь. – Палей медленно присел за длинный стол напротив изящной шатенки в строгом брючном костюме. Ему тоже принесли из кладовой его костюм и он оставил больничный халат в палате.
 Дама вяло улыбнулась.
– Узнал. Сколько же лет Олег Николаевич мы не виделись. Если не считать, что ты как то махнул мне рукой пару раз через улицу и кивнул из окна троллейбуса то лет восемь.
 – Лидочка...Лидочка.. Вечная дразнилочка, язык до подбородка и пальчики в чернилах.
 - А вы с Измоденовым все перемены, два дурака, боролись между вторым и третьим рядом на грязном полу.

 Встреча двух одноклассников состоялась в комнате релаксации психиатрической клиники «Агафуровские дачи» в Свердловске.
 Сейчас модно критиковать советскую психиатрию, но Палей был благодарен врачам и особенно профессору Точкиной Елене Васильевне за две недели, что они потратили на него в 1974 году.

 Обычно за день до выписки, что бы определить адекватность поведения, для выздоравливающих проводили такие вечера.
 
 Великой киноактрисе Лайзе Минейли отсрочили выписку из психиатрической клиники в США на месяц за неспособность адекватно общаться и отказ танцевать перед выпиской.

 В большую комнату с диванами вдоль стен, над которыми висели картины подлинники великих мастеров Европы и России, подаренные в девятнадцатом веке Ивану Агафуру, основателю клиники, санитары завели примерно поровну мужчин и женщин, кандидатов на выписку. Человек двадцать.
 Напротив массивных кожаных диванов девятнадцатого века стояли современные столы и стулья.
 По периметру комнаты прохаживали три санитара и два врача, которые поглядывая на пациентов, непрерывно, что то, писали на планшетках.
 Вначале вечера на середину комнаты вышел молодой человек в чёрном костюме с бабочкой.
 Он ласковыми движениями достал из потёртого футляра скрипку и заиграл композиции из опер и вариации на популярные песни, не говоря ни слова и не спуская глаз со струн.
 Минут через двадцать он опустил смычок, оглянулся, поклонился и ушёл.
 Видимо высшие достижения культуры первыми достигали сердец душевно больных людей и восстанавливали равновесие между чувствами и разумом.
   
 Один из санитаров подошёл к стоящей в углу радиоле и поставил пластинку.
Проскрипев, она заиграла вальс «Амурские волны». В центре зала закружились три пары. Одна женская.
 Вообще, кроме Палея и Лидии Сергеевны Лединой и, танцующих, общались ещё две женщины.
 Большинство сидело с отрешёнными лицами, не реагируя на звуки и окружающих, хотя знали, что любая социальная активность гарантирует выписку. Не набрались ещё душевных сил.
 Самая сильная усталость от тяжести отношений с другими.

 - Я, Олег, иногда вспоминаю, как ты меня нёс на руках после выпускного вечера в школе уже на рассвете.
 Утренний ветерок, запах сирени. Всю аллею от школы до кинотеатра. –
 Почти прошептала Лидия, опустив заблестевшие глаза, под вальс Штрауса.
  Они прошли и сели на диван.
 – Ужас, Лида, не вспоминай. Уронил прямо в лужу, в таком красивом платье. Ты вдруг дёрнулась и вывернулась из рук. –
 Смутился Олег.
 – Я подумала, что ты хотел меня поцеловать и отстранилась. Сзади же весь класс тащился.
 Смотрю твоя Столбова остановилась и плачет. Мы теперь с Ниной на всю жизнь враги. -
 – Да, Нинка мне тогда очень нравилась, а эту лужу я поздно увидел и через тебя выглядывал, куда ступить.
 А Столбова сама на выпускном вечере перемудрила. Кокетка - малолетка.
 Я, как торжественная часть закончилась и танцы начались, сразу к ней кинулся, а она губки скривила, отвернулась и с Вяткиным пошла бёдрами крутить.
 Задорнов на меня вдруг кинулся драться. Будто я специально тебя в лужу бросил.
 – Я для того на тебя и запрыгнула, чтоб Витьку зацепить. Весь класс знал, что я от него без ума, а он ноль эмоций.
 Молчит, бледнеет и моргает. Хоть бы из вежливости обнял и поцеловал страдающую одноклассницу.
 – Да, ты тоже Лида своими интрижками себе судьбу перевернула не хуже Столбовой.
 Я знаю точно, Витька Задорнов тебя обожал. Он мне жаловался.
 – Лидка такая вредина. Вечно после уроков не может верхнюю пуговку на шубке застегнуть. Сто раз просил, давай помогу.  А она.  Вот ещё. Много хочешь. Мало будет.
 - Ой, Олег, а боженька, как меня за всё наказала. Ты же знаешь мою историю.
 – Ты к нам в седьмой класс из детдома пришла. Тебя вроде тётка к себе взяла. –
 - Не тётка, а Эллина Васильевна, завуч нашей школы. Она с мамой дружила. Оформила опекунство. Я в детдоме год пробыла.
Мне было двенадцать лет, когда я дверь на звонок открыла. Влетел сосед, пьяный дебил, с топором. Рубанул меня по голове. Перешагнул. Зарубил брата Витю, маму и ушёл. Я выжила. Из больницы меня увезли в детский дом в город Реж. 
 - Надо же, а я помню, ты была самая заводная и весёлая девчонка в классе и это после такого.
 - Это из за папашки. Он же немец, из военнопленных. Кстати нашёл меня через 15 лет.
 Гостила у него в Мюнхене после института. Пол года прожила. Милые люди; немецкий братик с сестрой, и жена его.
 Постоянно звонят, зовут. Жена его, моя мачеха, приезжала в Свердловск, Пожила у меня неделю. Гражданство обещают.
 - Да слышал я всё это от сестры своей. У меня же отец был зам начальника лагеря военнопленных. Больше тысячи немцев, венгров, румын остались жить и работать в Асбесте, когда их расканвоировали. Сбесился, когда узнал, что мы мило общаемся.
 Теперь то знаем, что после войны на сто невест было десять женихов. Как живёшь то сейчас. –
 - Закончила медицинский, ординатуру. Специальность нейрохирург. Уже первая категория.
 Сама теперь долблю головки детям. Рассекаю спайки мозга. Удаляю опухоли.
 Я, Олег, заведую отделением в областной клинике детских болезней. Сейчас меня в Омске девочка ждёт. Четыре года. Большая доброкачественная опухоль мозга. Никто не берётся. Сложный случай. Клетки мозга без крови живут четыре минуты. Я могу делать срез ткани в треть миллиметра. У меня реакция моторики рук одна двадцатая секунды. Коллеги даже лазером обзывают. –
 - Ну, расхвасталась. Получается Лидочка, что ты просто гений. Тебя нужно от дома до работы и обратно на руках носить. - 
 - Что же ты меня в лужу бросил. … И муж меня бросил…. -
 Ледина вдруг заплакала. К ним сразу подошли врач и санитар. Врач взяла Лидию Сергеевну под руку и увела. Санитар сердито посмотрел на Олега.
 Видимо к Лединой, зная её историю, в больнице относятся очень хорошо.

  Прошел месяц и как то в субботу, вечером, лёжа на диване перед тупым телевизором, Палей вспомнил встречу одноклассников на танцах в сумасшедшем доме. Он взял телефон.
 - Мне нейрохирургическое отделение детской областной. – Его почти сразу соединили с доктором Лединой.
 – Лида привет. Это Палей. Ты что и в субботу по ночам работаешь. –
 - Мальчик семи лет поступил с автомобильной аварии. Захотелось самой снимок черепа посмотреть.
 – Когда освободишься.
 - Я для тебя Олег всегда свободна. –
 - Звучит многообещающе. Я подъеду к тебе сейчас. Может в кабачок зайдём. Про жизнь поговорим. –
 - А ты где живёшь.
 - Во Втузгородке. –
 - И я там же. В общем так Олег, я на колёсах. Подходи к кинотеатру «Мир». Встретимся на его парковке минут через десять. У меня синий "ситроен". Кабак нам зечем. У меня дома гора коробок конфет и батарея бутылок шампанского. Родители оперированных детей надарили. Поможешь принять благодарность. -

  Через час Палей ходил по двухкомнатной квартире Лединой. С трюмо на него сердито посмотрел морской офицер.
 – А это кто.
 – Муж.
 – Что...о. -
 – Испугался. Лида рассмеялась.
 – Я пугаюсь только когда в меня влюбляются стервы, но ты же сказала. И муж бросил, а он на видном месте.
 – А, что не бросил. Уже год одни телеграммы. То из Индийского океана. То из Мурманска.  «Извини Лидочка. Погружаемся».
 Первые три года раз в три месяца прилетал на две три недели, а теперь только денежные переводы получаю.
 Война что ли. Или мне в существование русалок поверить. Не вылазит из океана и всё.
 Видимо он уже год опомнится не может. В последний его приезд со мной приступ случился.
 Очнулась в больнице. Вадима рядом нет. Улетел к своей подводной лодке. –
 - Так что с твоей головой, Лида. –
 - Когда мне в двенадцать лет рану на голове обрабатывали, оставили в мозгу несколько волосков. Через четырнадцать лет, когда я закончила институт и уже работала, на кончиках двух волосков образовались фолликулы и они начали расти в другую сторону пробивая разные отделы мозга. Пока разобрались, что к чему, они выросли до семи сантиметров. Пробили мне череп друзья сотрудники. Волоски вытянули. Теперь вот последствия. Задеты разделы мозга, отвечающие за интеллект и коммуникации чувств.
 Как думаешь, Может лучше было бы оглохнуть, ослепнуть или что бы ноги, руки отнялись.
 – Ну, Лидочка даже не знаю. На дуру ты совсем не похожа. Машину водишь прилично. Я тут вообще не догоняю.
  Теоретическая физика гораздо проще. Тебе доверяют операции на детских головках, а вдруг приступ.
 – Я же не одна за операционным столом стою. Всегда есть кому завершить операцию.
 За два года было всего три приступа, хотя у меня постоянные головные боли. –
 
  Есть своя прелесть в общении старых друзей. Не надо подбирать слова, что бы не казаться умнее или, чтоб не обидеть. Когда Палей взялся за вторую бутылку шампанского, Лида подняла руку.
 – Олег, а ты пьяный не дурной. Литр шампанского один выпил. Может лучше с собой пару бутылок возьмёшь.
 - Выгоняешь, что ли. А я размечтался у тебя позавтракать. Мы с тобой Лидочка вообще пьянствовали только раз в жизни. Восемь лет назад. На дне рождении Вовы, земля ему пухом. Я вообще то без секса с подружками не расстаюсь. –
 Ледина неудержимо расхохоталась:
 – Ну вот и останемся друзьями. Вспоминаю, как ты вскочил и на выход. Я, дура, с бутылкой водки за тобой.
 – А, как я зол был Лидка тогда на тебя. Месяц вспоминал и плевался. Размечтался. Вечеринка. Я один с водкой, с цветочками и семь медичек. А вы мне маринованный член в банке. –
 - Ну, извини. Глупо конечно вышло. Но подумай сам. Мне было семнадцать лет. Первый курс, а поселили меня в комнату с шестью девочками с пятого курса. Все курят. Пьют. У одной сыну три года. С бабушкой живёт. Все по три раза замужем побывали, без штампа в паспорте.
 Получили стипендию. Мне сказали, сегодня они празднуют день рождения. Я спросила можно одноклассник придёт.
 Эти оторвы мне надоели, а уйти на целый вечер мне некуда. На улице зима. Холодина страшная.
 Соседки согласились со смехом.
 - Бутылка водки, банка шпрот и любой парень, гость желанный.
 – Нет, но чокаться с мужским членом с яйцами в банке. Да они все маньячки. 
 – Олег, мы медики. У нас это проще. А эта литровая банка с формалином в которой плавал член и пепельница из верхушки черепа всё, что осталось от «Вовы».
  Это как бы главная ценность «лечебников» 1968 года выпуска.
 У нас в анатомическом театре института на студенческую группу с третьего курса выделяется трупп.
 Двадцать пять студентов полгода его разбирают по мышцам и косточкам. Изучают отклонения. Описывают по латыни.
 Моим соседкам достался «Вова». Поступил из тюрьмы. Дыра в затылке. Расстрелян.
 Видимо родственников нет или продал своё тело при жизни.
 – Как продал.
 – Обыкновенно. Ты тоже можешь продаться. Прийти в институт. Подписать договор. Тебе выдадут сто рублей.
 Поставят штамп в паспорт. Умрёшь. Хоронить тебя родственникам не дадут, а опустят в бассейн с формалином.
 – Сто рублей заманчиво. Целая зарплата, но ходить всю жизнь со штампом в паспорте «Продан – 100 рублей…».
 Так что там Вова. –
 - Вова, девчонки рассказывали был красавец. Рост 184 сантиметра. Вес 78 килограмм. Глаза серые. Шатен.
 Они даже первое занятие в анатомическом театре его резать не смогли. Половина группы разревелась.
 Судя по наколкам, было ему двадцать два года и день рождения указан. Дважды судим ещё до расстрела. –
 Когда меня заселили в общежитие, без «Вовы» уже не одна пьянка на нашем третьем этаже не обходилась.
 С банкой чокались, а в вываренный и покрытый лаком для ногтей череп пепел стряхивали.
 Я сама всё это за полчаса до твоего прихода увидела. Одолжили нашей комнате на вечер. Поэтому не предупредила. –
 - Да я чуть в обморок не упал. Я же не медик. –
 - Хватит о Вове. Ты то, как сорвался. Как в психушку угодил. –
 - Ой, Лида вспоминать не хочется. За две недели до защиты диссертации узнаю. Двое самых уважаемых мною людей.
 Один профессор. Другой академик. Ограбили меня.
 Дал своим шефам рукопись статьи на рецензию, а они её опубликовали без моей подписи.
 Год математических расчётов. Я уточнил угол входа в атмосферу Земли аппарата при возврате с Луны или Марса, чтоб космонавт не зажарился или не улетел навсегда в открытый космос, отскочив от атмосферы Земли, как камешек от воды.
 Рассчитал. Нужно возвращаться на Землю из космоса под углом 4 градуса к поверхности атмосферы иначе отлетишь и не вернёшься или сгоришь в атмосферы.
 Открываю журнал «Успехи физических наук». Моя статья. Автор не я. У меня случилась истерика. Заплакал прямо на работе.
  Гуляев мне.
 – Успокойся. Квартиру дам в центре города. Поставлю начальником отдела в Лунном проекте. –
 Реву не могу остановится. Икота, Судороги мышц лица. Увезли в дурку на две недели. Психовегетативный синдром. –
 - Бывает. –
 - Послал всю Академию Наук на х….-
 - Ушёл на завод работать. Зарплата в два раза выше, но скучаю по ионной керамике для космических аппаратов. –

   Извини читатель. Больше о встрече Лиды с Олегом не расскажу. Хоть и поменял я фамилию одноклассницы, человек тридцать догадается, а капитан второго ранга ещё и морду набьёт.
 Вадим Ледин вынырнул из Северного Ледовитого океана, где то через месяц после встречи одноклассников и Лида через год родила ему сына.