Утром не было слышно шума дождя, и Вовка забеспокоился, что поездка в стойбище сорвётся. Но когда выглянул из палатки, то понял, что дождь идёт тихо-тихо, как в той песне: «словно из мелких-мелких сит третью неделю моросит….». Конечно, Вовка совсем не хотел такого затяжного ненастья, трёх дней вполне достаточно.
Он быстро оделся и пошёл искать отца. Тот стоял возле вездехода и разговаривал с водителем Кешей. Увидел Вовку, похлопал по плечу:
- Готовься, после завтрака отчаливаем.
А у Вовки давно всё готово: и рюкзак, и рыболовные снасти, и гостинцы. Только надо щенков проведать, к Киске в конуру заглянуть. Кругом сыро, вот она и не выходит, спит с малышами в своём тёплом доме. Когда мама налила ему чай, то уже загудел мотор ГДТ, Вовка отодвинул кружку и побежал за вещами. Он забрался в кабину, на высокое сиденье, откуда обзор во все стороны и видно, как летят ветки и ломаются тоненькие стволики мелких лиственниц, как пригибается стланик, а потом со свистом распрямляется из-под гусениц ГДТ. Конечно, если есть возможность, то Кеша выбирает проторенные пути, по которым уже проходила техника, но иногда приходится вести вездеход и по бездорожью.
Они ехали чуть больше часа, пока не увидели вдалеке озеро, и сквозь сетку дождя показалось, будто у него нет противоположного берега. Отец сказал:
- Ну, мы почти на месте.
А Вовка обрадовался тому, что можно будет на озере порыбачить, раз оно рядом. Минут через пять показались чумы, за ними маячили рога и спины оленей. Вездеход рыкнул и встал, Вовка вылез из кабины и с интересом смотрел по сторонам. Сразу с громким лаем к ним бросились две собаки, но тут же замолчали, когда подошёл человек в длинном брезентовом плаще с капюшоном. Вовка узнал его по весёлым глазам и лучистой улыбке. Это был хозяин важенки, который недавно приезжал в лагерь. Он пожал отцу руку и позвал их в ближний чум.
Это был совсем не такой чум, что видел Вовка на празднике оленеводов. Он долго приглядывался, пока не понял, что сделано жильё из коры, наложенной на длинные жерди и закреплённой кожаными тонкими шнурками. Сверху жерди сходились, образовывая круглое отверстие. А прямо под ним на земляном полу горел костёр, над которым кипел чайник, подвешенный за крюк. Вокруг лежали оленьи шкуры, на которых гостеприимный хозяин предложил располагаться, как кому будет удобно. В чум вошла женщина, поздоровалась и стала разливать чай. Волосы у неё были тёмные, блестящие и заплетены в две косы. Чай Вовке показался уж слишком чёрным, а женщина сказала:
- Ты попробуй, вкусно. Это я чагу заварила – берёзовый гриб. Давай, молока тебе налью. Оленье пил?
- Нет, ни разу. Спасибо.
- Водой разведу, жирное сильно. А то живот схватит, с непривычки.
Он осторожно отхлебнул из кружки. Вкусно, от коровьего ничем не отличается. Он уже соскучился по молоку, на складе только сухое, да сгущёнка. Может, это от его спасённой важенки молоко? Но спросить постеснялся.
Отец развязал мешок и стал доставать оттуда гостинцы, а Вовка заметил, как слегка отодвинулся полог чума, и оттуда показались две ребячьи головы – одна над другой, но быстро исчезли. Пока отец и Кеша разговаривали с эвенком, которого называли Петром, Вовка внимательно разглядывал внутренность чума. Слева стоят квадратные короба разного размера, туески и ведёрки, сделанные из бересты, там же - котелки, кастрюли и сковородки. А справа лежат свёрнутые спальные мешки, точно такие, как у геологов. На гвоздиках, вбитых в жерди, висит одежда и кожаные длинные ремни, свёрнутые кольцами. Он помнил, что они называются мауты и нужны для ловли оленей. Ему ужасно хотелось уже выйти на улицу, он давно выпил свой чай и молоко и ёрзал на месте.
Отец посмотрел на него и махнул рукой:
- Ладно, иди, только никуда не убегай. Жди нас.
Вовка вышел, потрогал лёгкую нарту, которая стояла у входа. Эх, хорошо бы прокатиться на такой нарте в оленьей упряжке! Он провёл рукой по внешней стороне чума. Похоже на еловую кору. Он вспомнил, что когда ехали, то обратил внимание на голые стволы, вверху которых были зубчатые насечки по кругу. Значит, именно с них снимали корьё, чтобы сделать такой чум. А в музее он видел летние чумы из бересты. Экскурсовод объясняла, что берестяные пластины эвенки сначала варят несколько дней, они становятся мягкими, прочными и лёгкими. Потом их сшивают сухожилиями оленей и накрывают установленные по кругу жерди. Она же говорила, что могут быть ещё чумы из ровдуги – выделанной оленьей шкуры. Вовка даже потрогал незаметно эту мягкую коричневую кожу. У мамы точно такие перчатки, она называет их – замшевые. А слово ровдуга он запомнил, потому что похоже на «радуга».
А где же ребятишки, которые заглядывали в чум? Куда спрятались? Он повертел головой и направился к оленям. Вдруг его знакомая важенка среди них?
Вовка услышал сзади сдавленный шёпот и обернулся. На него с любопытством смотрели черноволосые мальчик и девочка. Они держались за руки и улыбались. Мальчик был чуть повыше Вовки, наверное, и постарше. А девчонке с косичками на вид – лет пять. Вовка улыбнулся в ответ:
- Привет. Меня Вовкой зовут. Я из лагеря геологов приехал, к вам в гости. Вот на этом вездеходе.
И он показал в сторону ГДТ. Мальчик протянул ему руку:
- Здравствуй, Вовка. Отец про тебя говорил, ты нашего оленя нашёл.
- Ага, важенку. Она здесь?
- Здесь. Пойдём, покажем. Я – Ваня, а это сестра моя. Её Алёнкой зовут.
- А я как раз вам такие конфеты привёз: «Алёнка» называются. Они там, в чуме.
Они двинулись все вместе в сторону оленей. Важенку Вовка увидел сразу, узнал по колокольчику на красной тряпице. Возле неё стоял телёнок с крупной головой, мотал ей из стороны в сторону, отгоняя мошку, которая лезла прямо в глаза.
- Стадо у нас большое, оленей много. Мы недавно сюда перекочевали, потому что здесь ягеля полно и озеро рядом. Пойдёшь на озеро?
- Нет, надо у отца спросить. Он мне велел здесь его ждать. Ещё успеем. Я порыбачить хочу, у меня спиннинг с собой.
- Спиннинг? Настоящий?
- Да. Но у меня и самодельный есть. Хочешь, тебе подарю? Я на него вот такущего ленка поймал.
И Вовка развёл руки в стороны. Ваня сплюнул и хитро спросил:
- Прямо вот такущего? Сочиняешь….
- Ну, может, чуть поменьше. Я взвешивал: три с половиной кэгэ.
- А у нас тут караси вот такие!
- Врёшь! Таких карасей не бывает!
- А вот и бывает!
Из палатки вышел отец, направился к ним.
- Ну, как? Познакомились? Или отношения выясняете?
Вовка пожал плечами:
- Почему выясняем? Просто разговариваем. Познакомились, конечно. А можно мы на озеро пойдём?
- Одним нельзя, а вот если Иннокентия уговоришь, тогда – пожалуйста, идите.
Вовка побежал в чум. Кеша лежал на шкуре возле очага, и было похоже, что собирается поспать. Он потянулся и спросил:
- Ну, как прошла встреча сторон? Приняли тебя аборигены?
- Кто-кто?
- Аборигены – это местные жители. Эх, Вовка…. Учить тебя ещё и учить.
- Конечно, Кеша! А вот ты карасей умеешь ловить?
- Да запросто. У нас в деревне в пруду карасей было, как грязи!
- А я не умею. Ни разу не пробовал. Кеша, миленький, пойдём на озеро, ты мне покажешь! Научишь меня….
Кеша поднялся, с сожалением поглядывая на оставленное место:
- Да, с тобой не заскучаешь. Ладно, бери свои удочки.
Они вышли из чума, направляясь к ребятишкам, но их остановил Пётр:
- На рыбалку собрались?
- Да, хотим до озера пройтись. Говорят, караси там у вас знатные.
- Однако, удочки зря берёте.
- А мы что, руками их ловить будем?
- Зачем руками? Сетью. Я утром сеть ставил, пойдем проверять, однако.
Кеша заметно оживился:
- Вот, Вовка, с ним и пойдёшь. А я отдохну чуток. Устал, однако….
Он засмеялся и повернул обратно, сунув Вовке удочки. Ваня с Алёнкой уже подошли к отцу, в руках у них было по большому берестяному коробу. Пётр подошёл к другому чуму, к покатой стене которого была прислонена небольшая лодка. Он приподнял её, кивнул Ване:
- Иди сюда.
Вовка спросил:
- А можно я помогу? Я сильный, рюкзак тяжёлый ношу….
- Ну, давай. Сзади держи.
Лодочка оказалась на удивление лёгкой. Пока несли, Вовка внимательно её рассмотрел: борта невысокие, внутри каркас из тонких дощечек, а сделана тоже из бересты. Все швы аккуратно залиты чёрной смолой. И как они поплывут на ней? Судёнышко больше похоже на игрушечное, чем на настоящее.
Туман на озере спал, и стало ясно, что оно вовсе не такое большое, как показалось с дороги.
Пётр спустил лодку на воду и легонько подтолкнул Вовку:
- Садись. Не бойся.
Ваня с Алёнкой остались на берегу, присев на корточки, они принялись что-то рисовать щепками на песке. Пётр ловко грёб двухлопастным лёгким веслом, берестянка быстро двигалась по направлению к палке, которая виднелась из воды. Он повернулся к Вовке:
- Видишь каман? К нему сеть привязана. Рыбу смотреть будем.
На спокойной воде подёргивались поплавки из скрученной в трубочки бересты. Пётр взялся за тетеву сети, начал осторожно её выбирать. Она заходила в его руках и немного погодя показалась рыбина, запутавшаяся в ячее. Пётр освободил карася, бросил на дно лодки. Да, таких здоровых Вовка ещё не видел. Он ел якутских кобяйских карасей, отец покупал зимой целый мешок и вкусно зажаривал их в сметане, но размером они были с отцовскую ладонь, не больше. А этот – точно килограмма два будет! Следующий оказался ещё больше, чешуя крупная и отливает золотом.
Всего в сеть попалось четыре рыбины, и Пётр направил берестянку к берегу, улыбаясь Вовке:
- Обед готовить будем. Карася жарить будем.
Они причалили, рыбу положили в короба, которые, оказывается, называются чуманы. И понесли лодку обратно. Отец стоял возле чума:
- Классный улов! Вот молодцы!
Пётр достал карасей, ловко почистил, надрезал ножом возле жабр, вытащил желчь, бросил их в чистый чуман и посыпал крупной солью:
- Пока гуляйте. Стойбище смотрите. Позову, рыбу есть станем.
Отец сказал:
- Гулять нам некогда. Я вам бочку привёз, печку соорудим. Хлеб где печёшь?
- В костре жена делает. Хороший хлеб! Мало только….
- Вот именно – мало. А в печке много хлеба выйдет, надолго хватит.
Отец засучил рукава, взял топор и направился к лесу, а Вовке велел позвать Кешу. Они свалили несколько небольших лиственниц, сделали низкий сруб, в который поместили бочку, предварительно прорубив прямоугольное отверстие в её торце. А потом работа нашлась для всех, нужно было от ручья носить гальку и засыпать бочку со всех сторон. Даже Алёнка трудилась, таскала мелкие камешки в берестяном туеске-ведёрке.
Они почти наполовину заполнили камнями сруб, как Пётр позвал всех в чум, на обед.
На огне стоял большой противень, в нём – караси, и запах такой аппетитный, что Вовка сглотнул слюну, есть ужасно хотелось.
Ему казалось, что осилит всего карася целиком, но до полной сытости хватило и половины, больше не смог. Потом напились чая с конфетами, и снова вернулись к печке. Надоедливый мелкий дождь стих, хотя небо всё ещё хмурилось. Отец повеселел:
- Вот и славно! Кажется, погода налаживается.
А Вовке так не хотелось уезжать из стойбища, он ещё толком нигде и не побывал, всё не посмотрел. Он таскал гальку и мучительно думал, как уговорить отца задержаться здесь. А вдруг он позволит ему остаться хотя бы ещё на денёк?
В бочке вырезали дырку для трубы, а когда завалили весь сруб, то внутри бочки развели костёр. Пламя полыхало и гудело, потому что в ней хранилась солярка, и следовало её как следует выжечь, чтобы совсем не осталось запаха.
Бочка раскалилась докрасна, камни нагрелись, от них тянуло жаром. Подошёл Пётр:
- Я потом навес поставлю. Хорошая печка. Долго жить будет. Хорошие гости!
И он крепко пожал отцу руку.
В этот момент Вовка и решился:
- Папа, а можно я ещё на день в стойбище останусь? Здесь Ваня, Алёнка, их мама рядом. Я буду её слушать, обещаю.
- А наша мама? Не поздоровится мне, если тебя оставлю, сам знаешь.
- Ты сможешь её уговорить. Постарайся уж, пожалуйста….
Тут вступил Пётр:
- Оставляй Вовку. Кормить будем, смотреть будем. На оленях с ним поедем, маут бросать будем.
Отец раздумывал, а Вовка молчал. Он знал, что канючить и просить нельзя, хуже будет. Тут подошёл Кеша, вступил в разговор:
- Пусть привыкает к самостоятельности! В армию тоже с мамой пойдёт? Мужик растёт или кто?
- Ладно, уговорили. Но, учти, Кеша, отдуваться вместе будем, если на меня бочку покатят.
Пётр удивился:
- Какую бочку? Зачем покатят?
- Да это так говорится. Если мама будет сильно ругаться.
А Вовка не знал, куда деваться от радости, он подкидывал в печку дрова и даже подпрыгивал на месте. Вот здорово! Сегодня он будет спать в настоящем чуме, и на оленях завтра прокатится! Будет о чём Стёпке рассказать, тот дальше посёлка никуда не ездил, хотя и старше на целый год.
Отец стал собираться в дорогу, а Вовке дал задание завтра ещё гальки натаскать на дно, внутрь бочки, для хорошего жара. И сказал, что Кешу отправит за ним послезавтра. Вездеход завёлся и двинулся к озеру, чтобы ехать берегом, а потом свернуть на уже проложенную дорогу. Ваня, Алёнка и Вовка помахали им вслед и пошли к оленям. Возле чума их было штук шесть, остальные паслись на ягельнике, нагуливали жир перед длинной и долгой зимой. Олени тёрлись о стволы деревьев рогами, освобождая их от мягкого бурого меха. Алёнка принесла маме, которую звали Сардана, берестяное ведро для дойки. Оказывается, олених доят два раза в день – утром и вечером, но молока каждая даёт мало, примерно один стакан. Зато оно такое жирное, что нужно разводить водой для питья. Вовка ни разу не видел даже, как доят корову, потому что его бабушка, хоть и жила в деревне, но у неё были только курицы да поросёнок. И тут смотрел во все глаза, как струйки молока из вымени важенки текут в ведёрко. Алёнка сказала ему:
- Пойдём, я тебе своих ороконов покажу.
- А у Вани тоже есть они, ороконы?
- Есть. У него больше, он их сам делать умеет.
Вовка шёл и ломал голову: что такое загадочное так называется? Да ещё и самому можно сделать….
Они зашли в чум, Алёнка достала узелок, развязала его и выставила на полу деревянных оленей. Все они были разные: побольше и поменьше, с рогами и без. Она сказала серьёзно:
- Ороконов нельзя терять. Живой олень пропадёт.
- А что ты с ними делаешь?
- Пасу, кормлю, дою важенок, как мама. Считаю…. Я уже до десяти умею!
- А, понятно. Играешь, значит? А Ваня куда делся?
- Он с отцом дымокуры делает. Дождь прошёл, завтра пауты налетят, оленей сильно кусать будут.
В чум зашла Сардана, поставила туесок перед Алёнкой, дала ей деревянную палочку, на конце которой был прикреплён кружок, похожий на цветок:
- Корчек делай, Вовку угощать будем.
В туеске оказались сливки, и Алёнка принялась быстро-быстро крутить палочку между ладоней. Вовка догадался, что это – эвенкийский миксер. Он обожал коктейли, которые делала ему мама. Только миксер включил в розетку, нажал на кнопку – вжик, и всё. А здесь вон как приходится это делать. Он попросил у Алёнки:
- Дай, я попробую.
Так ловко у него не получилось, но всё-таки минут через десять выходило уже вполне нормально. Полог откинулся, вошли Пётр с Ваней, сели напротив очага:
- Однако, поздно уже. Есть будем, спать ляжем. Вставать рано.
Сардана поставила корчек, все черпали ложками и ели с хлебом, который утром привёз отец. А Пётр сказал:
- Теперь сами хлеб делать будем. Шибко хорошая печка вышла.
Потом он раскатал спальники, Вовка залез внутрь, хотел ещё с Ваней поговорить, да только повернулся на бок и мгновенно уснул.
Продолжение http://www.proza.ru/2015/07/13/278