Отца своего Ивана Алексеевича почти не помню. Мне было пять лет, когда он умер. В детских воспоминаниях только смутные картинки о том, как он качал меня на ноге, разрешал играть со свежепахнущими завитками древесной стружки из-под его рубанка. Да ещё остро врезались в память сами похороны, точнее тот страх, испытанный малым ребёнком при последнем поцелуе его иссиня-бледного лица, искажённого смертью до полной неузнаваемости.
Мама и старшие братья рассказывали потом, что отец был фронтовиком, имел на теле два страшных шрама от тяжёлых ранений: в правый бок и под лопаткой. Говорили также о том, что где-то в канцеляриях, вроде бы, затерялся его боевой орден Красной Звезды. Однако и сами братья мало что помнили из рассказов отца – тот не очень любил вспоминать войну. Когда же у меня проснулся настоящий интерес к семейным преданиям, спросить было уже не у кого – мама тоже рано ушла из жизни.
Так бы и оставался я в неведении, что в рассказах об отце правда, что – легенды, если бы не обнаружил на портале "podvignaroda.ru" подтверждения о награждении Лысенкова Ивана Алексеевича в 1944 году орденом Красной Звезды со ссылкой: "отметки о вручении награды нет" и копией наградного листа. После ответа из Центрального архива Министерства обороны Российской Федерации, знакомства с документами военной поры, воспоминаниями ветеранов удалось восстановить некоторые события ратной жизни защитника Отечества.
Иван Алексеевич Лысенков родился 2 января 1914 года в многодетной семье в деревне Барабаново (сами жители называли её «Барабново») Каширского района Московской области (а тогда Каширского уезда Тульской губернии). Предположительно, что вообще-то род вышел из донского казачества.
По окончании местной семилетней школы выбирать профессию особенно не пришлось. Его деда и отца – известную в округе династию мастеров-краснодеревщиков – в своё время не раз приглашали даже на ответственные работы в Московском Кремле. И он потомственно стал столяром.
В 1935 году отец был призван в Красную Армию – тогда воинская обязанность наступала с 21 года, а действительная военная служба длилась пять лет.
Горе зловещего 1937 года не миновало семью. Арестовали старшего брата Павла. 27-летнего деревенского парня объявили «врагом народа» и 3 октября расстреляли на Бутовском полигоне НКВД.
В 1940 году (но, может быть, и в 1939-м) в судьбе Ивана Лысенкова произошёл ещё один резкий поворот. Государство, развивая всеобщее образование, остро нуждалось в учительских кадрах, и толкового деревенского парня направили на учёбу в Серпуховское педагогическое училище, обеспечивавшее кадрами школы южных районов Московской области, севера Тульской и запада Калужской областей. Впрочем, училище из-за начавшейся вскоре войны он так и не окончил.
В том же 1940 году 26-летний новоиспечённый студент женился на восемнадцатилетней девушке из города Серпухова Клавдии Ивановне Писаревой. 18 июня 1941 года в молодой семье родился первенец – сын Анатолий.
Но, как говорится, счастье длилось недолго: через четыре дня началась война с фашистской Германией. И едва успевшего забрать из роддома жену с ребёнком отца как квалифицированного специалиста военкомат направил на оборонное предприятие.
Как известно, до середины 1942 года учителя не подлежали призыву, а заодно, видимо, и студенты педучилищ. Тем не менее 18 октября 1941 года Иван Алексеевич по направлению Каширского райвоенкомата ушёл в Московское народное ополчение. Мама с младенцем на руках осталась у родителей отца в деревне Барабаново.
Так сложилось, что осенью–зимой 1941 года Барабаново оказалась на самой линии фронта: что ни день – то немцы, то наши, то бомбёжка, то обстрел. Именно здесь танковая армия Гудериана прорывалась к Москве. Как утверждают фронтовые сводки, особенно ожесточённые бои за деревню, с применением крупных сил артиллерии и танков, пришлись на 27-28 ноября.
В общем, настоящих смертельных ужасов бабушка, дед (он умер не дождавшись сына с войны) и мама с грудным ребёнком натерпелись сверх всякой меры.
Как проходила служба отца в народном ополчении мне пока неизвестно. История ополченческих формирований вообще мало изучена. Полна героизма трагическая судьба первого ополчения июля 1941 года.
13 октября 1941 года началось формирование второго Московского народного ополчения. Критическая обстановка, сложившаяся из-за гибели в окружении под Вязьмой нескольких наших армий и выхода немецких войск на ближние подступы к Москве, потребовала немедленного ввода на московские рубежи новых сил.
Из не подлежавших мобилизации жителей Москвы и Подмосковья были созданы четыре Московские стрелковые дивизий. Ополченцы, занимаясь боевой подготовкой, несли службу боевого охранения на ближайших подступах к столице, участвовали в боевых действиях на фронте, работали на строительстве третьего кольца обороны города (вплоть до Бульварного кольца), поддерживали порядок после введения в Москве с 20 октября осадного положения. Как добровольческие, дивизии просуществовали три месяца.
17 марта 1942 года Каширский военкомат направил отца в начавшую формироваться в Серпухове 64-ю запасную стрелковую дивизию – в 433-й стрелковый полк. Его назначили в пулемётную роту.
Пулемётная рота – по штату это 95 человек, 12 пулемётов Максима – состояла из командира, политрука, старшины, посыльного и трёх пулемётных взводов по 29 человек в каждом.
Вскоре Ивана Лысенкова назначили старшиной роты.
64-я стрелковая дивизия (командир – полковник Александр Михайлович Игнатов) находилась в резерве Ставки Верховного главнокомандования – в составе 8-й резервной армии. С июня она дислоцировалась в селе Медведица на севере Сталинградской области.
16 августа 1942 года дивизию направили на фронт, и она с марша вступила в бой. Вот здесь, под Сталинградом, для Ивана Алексеевича Лысенкова и начался новый этап тяжёлого ратного пути.
В конце августа распоряжением штаба Сталинградского фронта части 64-й стрелковой дивизии заняли оборону в районе населённого пункта Спартак, северная окраина села Пичуга с задачей не допустить передвижение противника на север вдоль правого берега реки Волги. В упорных и кровопролитных боях дивизия понесла большие потери, однако остановила продвижение врага.
В течение последующих четырёх с половиной месяцев она на Донском фронте в составе 66-й армии (командующие – генерал-лейтенант Родион Яковлевич Малиновский, затем – генерал-майор Алексей Семёнович Жадов) беспрерывно вела активные боевые действия.
С ноября Иван Алексеевич участвовал в боях по окружению и разгрому войск противника под Сталинградом. К концу месяца дивизия закрепилась на рубеже железной дороги северо-восточнее села Орловка и сражалась тут до января 1943 года, после чего была выведена в резерв 66-й армии.
С 20 января дивизия вновь вела активные боевые действия по уничтожению окружённой в Сталинграде группировки противника.
С 27 января по 3 февраля 1943 года дивизия была переброшена в район города Сухиничи Калужской (а тогда – Смоленской) области, где вошла в 16-ю армию и сражалась на правом берегу реки Жиздры. С конца апреля она в составе уже 50-й армии вела оборонительные бои в районе села Щигры Жиздринского района Орловской (ныне – Калужской) области. Командовал 433-м стрелковым полком майор Александр Иванович Меньшов.
В этот период ожесточённых боёв, в июне 1943 года, старшина пулемётной роты Иван Алексеевич Лысенков был тяжело ранен. Началась госпитальная жизнь.
А тем временем 64-я дивизия (к концу войны, после боёв под Берлином – 64-я Могилёвская орденов Суворова и Кутузова стрелковая дивизия) ушла маршем в район города Серпейска, где вошла в состав 38-го стрелкового корпуса 10-й армии и до ноября вела наступательные бои на Рославльском и Могилёвском направлениях.
После длительного лечения в госпиталях, 30 сентября 1943 года, отца направили сначала в 208-й запасный стрелковый полк, а на пятый день с маршевым пополнением – в распоряжение 31-й армии Западного фронта. Иван Алексеевич вновь оказался на передовой. Бывалого воина сразу определили в 340-ю отдельную разведывательную роту 274-й стрелковой дивизии.
Разведрота имела прямое подчинение командиру дивизии – полковнику Василию Павловичу Шульге.
Командовал ротой 23-летний отважный капитан Дмитрий Семёнович Тришкин, уроженец Кировского района Смоленской (а сейчас Калужской) области, который сам и в разведку ходил, и в захватах пленных участвовал.
274-я стрелковая дивизия второго формирования боевое крещение получила в июле 1942 года под Ржевом.
Ржеву гитлеровское командование придавало исключительное значение и делало всё для его удержания. Плацдарм, полтора года угрожавший Москве мощной группировкой германских войск армий «Центр», считается самым кровавым в той страшной войне…
Наши войска вели на ржевском направлении тяжелейшие бои. Были деревни, площадки, просто высоты, пригорки, за которые бились неделями. И гибли тысячами… Когда говорят, что ржевская земля полита кровью солдат, это не преувеличение. По мнению военных историков, потери на Ржевско-Вяземском плацдарме составили более одного миллиона трёхсот тысяч человек.
Участвуя в Ржевско-Сычёвской наступательной операции, полки 274-ой дивизии (961-й, 963-й, 965-й) отличились при штурме Ржева: они первыми ворвались в город.
Преследуя отступавших гитлеровцев, дивизия освободила десятки населённых пунктов Сычёвского, Новодугинского, Холм-Жирковского и Ярцевского районов Смоленской области и вышла на Днепр, где встретила упорное сопротивление фашистов и перешла к обороне.
В августе 1943 года в ходе Духовщинской операции 274-я стрелковая дивизия освободила город Сафоново.
15 сентября началась Смоленско-Рославльская операция. Прорвав оборону врага, уже на следующий день бойцы дивизии освободили город Ярцево. 19 сентября 1943 года приказом Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина за массовый героизм, проявленный при штурме города, 274-я стрелковая дивизия получила почётное наименование "Ярцевская".
В ходе дальнейшего наступления дивизия, преследуя отступающих гитлеровцев по старой смоленской дороге, 25 сентября заняла смоленский аэродром. Потом, наступая вдоль шоссе Москва–Минск, она вела упорные бои на реках, впадающих в Днепр.
Осенью 1943 года дивизия сражалась на Оршанском направлении в полосе предполья гитлеровской оборонительной линии "Пантера" в районе населённых пунктов Черноручье, Редьки, Судиловичи, Шуховцы.
Огромное значение придавалось ведению разведки. В тылу врага проводились разведывательные поиски.
В этой сложнейшей боевой обстановке старшина Лысенков быстро набирался опыта опасной работы фронтового разведчика.
Основное задание у разведчиков в поиске – это любой ценой достать "контрольного пленного" ("языка"), разведать оборону противника, его ближние тылы.
Во вражеский тыл ходили в пределах двадцати километров, бывало с ночёвкой. В поиск набирались группа захвата и группа обеспечения (прикрытия). В первую входило максимум пять человек, обычно три, иногда два. Её задача – захватить пленного. Задача группы обеспечения – дать выйти группе захвата с "языком", вызывая огонь на себя, отвлекая внимание противника. Вооружение бойцов разведроты – автоматы, гранаты, кинжалы. Проход к переднему краю противника через минные поля обеспечивали сапёры группы разграждения.
Своими частыми вылазками разведчики наводили панику в стане врага, уничтожали его живую силу, а через пленных и захваченные документы добывали ценные сведения для командования.
Всю осень и зиму 1943-44 годов войска Западного и 1-го Прибалтийского фронтов предпринимали попытки наступления на Витебск, но город немцам удалось удержать. На Витебской земле на территории Дубровенского, Лиозненского и Витебского районов дивизия воевала почти полгода – с 10 октября 1943 года по 23 марта 1944 года (в составе 36-го стрелкового корпуса 31-й армии и 65-го стрелкового корпуса 33-й армии).
В этот период жестоких боёв, где-то близ белорусских деревенек Гичи и Шуховцы, произошло событие, ставшее поводом к награждению старшины Ивана Алексеевича Лысенкова боевым орденом (вообще-то, разведчиков наградами не баловали: считалось, что смертельный риск – это просто особенность их повседневной боевой работы). Вот как характеризуют смельчака скупые строки наградного листа (ЦАМО. Ф. 33. Оп. 686044. Д. 2485, Л. 81):
"В разведке недавно, но и за это время сумел себя проявить как смелый и решительный разведчик. Неоднократно действуя в боевой разведке, он показывает образцы мужества и отваги. Так, действуя в боевой разведке в ночь с 9 на 10 октября, он в числе передовых смело выдвинулся к проволочному заграждению противника. В ночной тьме едва различались контуры проволочного заграждения противника. Неожиданно немецкая разведка, действовавшая в этом же районе, наскочила на Лысенкова и ещё двух разведчиков. Лысенков смело принял бой и огнём своего автомата и ручными гранатами отбил наседавших на них фрицев, зашедших им в тыл. В этом бою Лысенков убил 3-х фрицев. Взяв у убитых документы, он благополучно их доставил в штаб. За свои смелые и решительные действия достоин правительственной награды ордена "Красная Звезда".
Командир 340 отд. разведроты капитан Д. Тришкин. 11 ноября 1943 г.".
Этим ночным рейдом доблестные дела разведчиков в тот день не завершились – в Журнале боевых действии дивизии за 10 октября 1943 года читаем короткую запись: «Дивизионной разведкой взят пленный».
Но получить награду Ивану Алексеевичу ни тогда, ни позже не довелось. 25 декабря 1943 года в бою на подступах к Орше у деревни Лобаны смелый разведчик был тяжело ранен вторично.
О своём награждении орденом Красной Звезды он видимо слышал, уже находясь в военном госпитале. Награда героя не нашла ни при жизни, ни после.
Вероятно, потому, что в январе был ранен командир дивизии генерал-майор В.П. Шульга, и приказ о награждении разведчика он подписал только 22 марта 1944 года, а уже на следующий день дивизия сдала свою полосу обороны и была выведена в резерв. После пополнения её включили в 61-й стрелковый корпус 69-й армии 1-го Белорусского фронта.
За активные боевые действия, мужество, отвагу и героизм в сражениях с фашистами дивизия награждена орденами Суворова II степени и Красного Знамени. Однополчане старшины Ивана Алексеевича Лысенкова, разведчики 340-й отдельной разведроты Николай Иванович Меньшиков, Пётр Фёдорович Шипилов, Владимир Яковлевич Селивёрстов стали полными кавалерами ордена Славы. Командир дивизии генерал-майор Василий Павлович Шульга удостоен звания Героя Советского Союза.
День Победы 274-я Ярцевская Краснознамённая ордена Суворова II степени стрелковая дивизия встретила на реке Эльбе под Магдебургом, где после участия в Берлинской операции добивала отказавшуюся капитулировать группировку фашистов.
А для 29-летнего старшины Лысенкова ратная служба закончилась годом раньше. После многомесячного излечения в госпитале Краснополянского района (сейчас в составе подмосковного города Лобни) и последующего долечивания, в том числе и по месту жительства семьи, он был комиссован и Раменским военным пересыльным пунктом Мособлвоенкомата отправлен в Москву на Сборный пункт Мосгорвоенкомата (посёлок Тестовский на Красной Пресне), а оттуда 8 октября 1944 года как учитель направлен в распоряжение Наркомпроса (Народного Комиссариата просвещения). И, наконец, окончательно вернулся в родительский дом к жене и сыну.
Жизнь пошла своим чередом, и её надо было налаживать.. 15 февраля 1945 года родился второй сын – Борис. Потом с завидным постоянством каждые два – два с половиной года в семье нарождались мальчики: 11 июня 1947 года – Сергей, 26 октября 1949 года – Владимир, 28 января 1952 года – Иван, 4 апреля 1954 года – Виктор. И только 7 января 1957 года появилась на свет дочка, которую назвали Антониной.
В 1947 году отец с семьёй (уже было трое детей) переехал в Виноградовский район Подмосковья, в сельскохозяйственную коммуну (колхоз) "Авангард", находившуюся между деревнями Губино и Ванилово (посёлок имени Цюрупы), на левом берегу реки Нерской. Там председателем был родственник жены – Григорий Лялин, давно обосновались её сёстры Александра Писарева и Валентина Силаева, тётя и другая родня.
В 1948 году родители решили попытать счастья в Восточной Пруссии, отошедшей после войны к Советскому Союзу. Правительство туда усиленно зазывало переселенцев – немцы все выехали, нужны были руки для освоения присоединённых территорий. И там уже обосновались родственники – Куренковы.
Поехали с малыми детьми под Кёнигсберг, ставший к тому времени Калининградом. В качестве подъёмных получили корову и поросёнка, а также четверть дома на болотистом берегу залива.
Но что-то на чужбине не сложилось. Через год все вернулись в подмосковный Виноградовский район, в коммуну "Авангард".
А тут, в начале 1950-х в связи с очередным укрупнением сельхозпредприятий, коммуну расформировали, объединив с Губинским колхозом и передав туда весь инвентарь и скот.
Большинство "коммунских" предпочли перейти на работу поближе – в соседний дом отдыха "Виноградово" ЦК профсоюза работников электропромышленности, переименованный впоследствии в дом отдыха "Конобеево" (теперь здесь обосновался учебно-оздоровительный центр). Там и работал Иван Алексеевич столяром-плотником. А по прошествии трёх лет семья туда переехали и на жительство.
Фронтовые раны не давали покоя и омрачали его жизнь. Также тяжело будоражили память и не отпускали остро пережитые на войне боль, страдания, пресс смертельной опасности, кровавые бои и бомбёжки, боестолкновения «глаза в глаза» с противником, гибель товарищей…
29 июня 1959 года в семью пришла беда – в 45 лет Иван Алексеевич внезапно ушёл из жизни. Похоронен был рядом – на старинном Никольском погосте на Пуковой горе.
Три фронтовые медали ветерана: «За оборону Сталинграда», «За оборону Москвы» и «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» – стали игрушками маленьких сыновей, да так и затерялись.
Моей матери, Клавдии Ивановне, пришлось поднимать одной семерых детей: старшему восемнадцать лет, а младшей только два годика. Бог дал маме доброе, открытое сердце. Её приветливость, юмор, оптимизм, певучесть перешли по наследству, пожалуй, всем её детям.
За воспитание семерых детей Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 27 марта 1958 года она награждена орденом "Материнская слава" III степени, до того ещё и двумя медалями Материнства I и II степеней.
Последние девять лет она работала в нервном (так записано в её трудовой книжке) отделении больницы медсанчасти Воскресенского химкомбината.
Умерла Клавдия Ивановна 12 октября 1973 года, не дожив месяца до своего пятидесятидвухлетия. Упокоение нашла на Пуковском кладбище у самого подножия к тому времени полностью разрушенной церкви Николая Чудотворца.
Дети фронтовика выросли достойными людьми, создали свои семьи. Родилось девять внуков и уже шестнадцать правнуков.
...А отцовская награда отыскалась только через семьдесят лет. Много их ещё по архивам, так и не нашедших своих героев.
24 ноября 2014 года руководитель администрации Воскресенского района Геннадий Пестов и начальник отдела военного комиссариата Московской области по Воскресенскому району Алексей Малыхин вручили семье фронтовика удостоверение к ордену Красной Звезды, подписанное Президентом России В.В. Путиным. Самих орденов теперь почему-то не вручают. А жаль...
Один из внуков героя Вячеслав Лысенков под впечатлением произошедшего написал совсем простые, но такие эмоционально проникновенные слова, которые дорогого стоят:
Мы помним, что была война, что дед наш воевал,
Но только где и кем он был, никто из нас не знал.
Он никому и никогда про фронт не говорил,
А вот комроты в наградном всё ясно изложил.
Тех было шесть, а он один, и всё ж он принял бой,
Граната – взрыв! Огонь! Огонь! Друзей закрыл собой!
Когда рассеялся туман, зарозовел рассвет,
Вернулся в полк солдат Иван, а фрицев больше нет!
За подвиг бой тот не считал и продолжал служить,
Ещё не раз он смерть встречал, но оставался жить!
Ни похвалы и ни наград разведчик не искал.
Он честно долг свой выполнял, Победу приближал!
Но всё ж Звезда нашла тебя через десятки лет!
Потомки помнят о тебе – ведь ты герой, наш дед!
Примером в жизни будет нам, как Родине служить!
Спасибо, до земли поклон, тебя нам не забыть!
(Лысенков В.И. Звезда фронтового разведчика. // Не меркнет золото Победы. – Коломна: Серебро Слов, 2015. С. 95-104.)