Дом был старым, довоенной постройки. Стоял в глубине двора и тыльной своей частью выходил на глухой забор. Туда же смотрели и два небольших балкончика второго и третьего этажей, единственные на весь дом. Они казались странными среди небольших оконцев дома, как будто их прилепили позже и забыли хоть как-то украсить. Просто выступы с железной решеткой вокруг.
Иногда, перед сном, Ариадна выходила на свой балкончик взять кастрюльку с низкого маленького ящика от старой посылки, присланной из далекого прошлого с юга, кажется с яблоками от подруги. И задумавшись, стояла несколько минут, глядя на забор и выше, гадая, какой будет завтра день. Впрочем, ее жизнь была такой всегда одинаковой, что какая разница- будет солнечно или дождь – у нее день без перемен.
Они садились за поздний ужин с дочерью, и каждая клала рядом с тарелкой книгу. Ариадна - детектив или что-нибудь из русской классики, дочь Лелька – фантастику.
Иногда Ариадна поднимала глаза от книги или тарелки и смотрела на дочку. Она знала, что Лелька не любит, когда мать смотрит на нее.
- Ну что, - говорила она тогда, - уши плохо помыты или воротничок грязный?
Но Ариадна думала о том, что Лелька растет, надо бы ее приодеть, а денег нет.
Потом они ложились спать. Лелька на диван за большой гардероб, она любила еще почитать на ночь.
Ариадна на тахту у балконной стены. Она засыпала с трудом, и поэтому придумывала себе хорошие сны с продолжениями. Вначале думала о чем-то хорошем, а потом ей снился сон об этом же. И она старалась направлять его, чтобы был хороший конец.
- Ваш мозг просто не отдыхает, - утверждал когда-то невропатолог.
Надо было понимать, что хорошим нормальным людям не снятся заказные сны. Они крепко спят после работы чистым заслуженным сном, не выдумывая сюжеты. Позже Ариадна поняла, что никакая она не ненормальная, а скорее наоборот – ее организм после дневных неприятностей ищет защиты в снах. И это ее успокоило. Она продолжала руководить снами.
Но вот как раз сегодняшняя ночь никак не хотела успокоить ее расходившиеся нервы. Мешали мысли – и они были не очень оптимистичными. Лельке были необходимы новые сапоги и куртка. А она в университете получит не больше 400 рублей. Ученица, к которой она ходила на дом, уехала на каникулы. Значит и там деньги будут не скоро… «Ну все! – приказала она себе. – Я нахожу деньги и иду с Лелей на рынок. Там дешевле. Хорошо бы много. Кто-то теряет, а я случайно нахожу… А если эти деньги человек долго копил… ужас! Пусть это будет очень богатый человек, очень… и эта потеря для него в 500, допустим, зеленых будет такой маленькой, что он и не расстроится совсем. Возможно, это будут люди, возвращающиеся из казино, например».
Она увидела рулетку, мужчин, склонившихся над сукном. И самое приятное: они с Лелей идут на рынок. Шумно. Кругом люди – и они выбирают дочке сапоги. Вот они идут вдоль рядов… Ариадна удобнее устроилась на правом боку и закрыла глаза. Кстати, пишут, что на правом боку спят мудрецы. Вот уж про нее этого не скажешь. Это были часы отдыха, но жизнь продолжалась в ее полудреме, полусне. И, как на зло, все время в очереди толпились мысли неприятные. Сегодня она случайно разбила одно стекло от очков. Футляр был стареньким и плохо запирался. Она сразу зашла в «Оптику».
- Сорок рублей и стекла послезавтра готовы. Платите в кассу.
А платить было нечем и она засуетилась, сказала, что торопится и зайдет позже… Продавщица отвернулась от нее к другой, а она заспешила к выходу. Как же она презирала себя за свою растерянность, неуверенность и униженность. И она шла по улице и удивлялась, как без очков изменился мир. Как он мог так меняться? Она теперь не видела близко лица прохожих, и они воспринимались ею иначе. Мир кругом перестал быть таким четким и виделся ею по-другому. Ей показалось очень элегантной шедшая навстречу пара, красивая женщина, интеллигентный мужчина. Они прошли рядом, и она увидела мелкие хищные черты лица женщины, узкий злой рот, и безвольный подбородок мужчины. Они были хорошо одеты, улыбались, но это были не очень приятные лица… «Можно и так жить, - подумала она, - не разглядывая, не вникая, может быть так даже проще…».
Но тут она вспомнила лицо матери еще одной своей ученицы, которая не могла отдать ей деньги за десять уроков.
- Извините, Ариадна Константиновна, - говорила она ей сегодня утром. - Ну, никак сейчас не смогу. Появились кое-какие трудности… Вы должны понимать, - она смотрела на Ариадну выпуклыми водянистыми глазами, в минуту оценив ее старый драповый жакет с шарфом и потертый, хоть и кожаный, портфельчик…
Нет, надо было менять стиль жизни, хотя бы ради ребенка. И не с понедельника, а сразу… Как говорила ей Лелька:
- Никакая это не интеллигентность, а обыкновенное слюнтяйство. - В ответ на слова матери, что нельзя же быть такой грубой. Воспитанный человек - всегда приятен. Интеллигентная манера поведения привлекает людей …
… так что же они пойдут покупать Лельке прежде всего…!?. Она услышала шум дождевых капель по решетке балкона, который слился с шепотом голоса. Кто-то тихо повторял:
- Потом, потом решим, решим… Сейчас главное… Ариадна спала. И во сне разгладились морщинки на ее лбу и покинула тревога о завтрашнем дне… Но вот дождик застучал чаще и шепот стал громче… И она мгновенно проснулась и услышала мужские голоса.
Один голос низкий, неторопливый, второй говорил, торопясь, и каждое слово у него как бы подпрыгивало, человек бежал по кочкам, прыгнул и выскочило слово, снова подпрыгнул на вторую кочку и еще слово… Они говорили где-то совсем рядом…
Она закуталась в платок, всегда лежавший рядом на случай холодной ночи, и вышла тихо на балкон… На улице было темно и большие серые тучи закрывали все небо. Фонарь у забора не горел, как и всегда. И не было видно людей. Но голоса теперь слышны были отчетливо… Видимо, они стояли прямо под ее балкончиком.
- Все у «копченого», карта и деньги общие – заработанные в этот сезон, - сказал «кочкообразный». – Ты решай кому сколько…, а мне сейчас отстегни. Я совсем на мели…
- Ты всегда на мели, - ответил баритон с барственными нотками. – Что с собою есть у меня – дам…
Ариадна почувствовала страх, который бывает только во сне, и отступила в комнату, удивляясь, что можно совсем не дышать, вот как она сейчас. И тут же услышала долгий свист, потом короткий. Еще услышала шум убегающих людей и какой-то шлепок на балконе. Стих свист, не слышно стало голосов, и только сильнее застучали дождевые струи на перилах балкона.
А она так и стояла в темной комнате, прижав рукой старый платок у груди… Что это было? Какой-то ночной кошмар, нелепица…
- Вставай, Аринушка, - говорила Лелька. Значит у ее дочки было хорошее настроение. Иначе она назвала бы ее Адой, как сокращенно звали многие или Арей…
- Молоко на балконе? – спросила Леля.
- Я сама принесу, - засуетилась Ариадна. Ей не хотелось, чтобы дочка выходила на балкон. Они быстро выпили утренний чай, Лелька съела яйцо и бутерброд с тоненьким кусочком колбасы.
- А ты, почему не ешь? – спросила она подозрительно мать. – Экономишь на себе?
- Во-первых, я пока еще не хочу есть и не ухожу никуда. Мне на вторую пару в университет. – Это было полуправдой. Есть она действительно не хотела, но и колбасу она купила для бутербродов только для дочки.
Защелкнулся дверной замок, и Ариадна осталась одна. В холодильнике был бульон, надо было заправить его лапшой и сделать салат или винегрет. Вот и будет у Лельки обед после школы.
И пока она крошила овощи, отваривала лапшу, мысли ее возвращались к прошедшей ночи. К шепоту, который она слышала. К голосам.
Все было сделано. Надо было уходить. Ей хотелось выйти на балкон, но она все оттягивала эту минуту. Потом, когда она уже совсем была готова к выходу из дома, набралась решимости и подошла к балконной двери. Тихо, тихо приоткрыла ее и оглядела маленькое пространство, где мог стоять свободно один человек, второму уже негде было встать. За ночь, конечно, ничего не изменилось. В углу ящичек, проржавевшие железные прутья вокруг балкончика. Она развернулась, поглядев на темный забор, и переступила порог комнаты, оглянувшись еще раз через плечо. Оно лежало сбоку, между прутьями. Оно или это – мечта из ее давних снов. Кожаный мешочек с монограммой «А.К.». Она не занесла его домой, но положила сначала на ящик, потом, подумав о дочери, бросила в ящик, на самое дно, где лежали старые газеты.
Она опаздывала на заседание кафедры и потому мчалась, не разбирая дороги. Без очков было трудно. Кто-то поздоровался с нею, когда она входила в вестибюль. Она ответила, а человек смотрел поверх ее головы и улыбался кому-то.
Было неприятно чертовски. На заседании все было как всегда не по-деловому, с отступлениями, вопросами. Она смотрела на такие знакомые лица, сегодня все они казались ей приветливыми и даже приятными. Но вот встала одна из старших преподавателей. «Как она могла вообще пойти на иняз? - думала Ариадна. – У нее же дефект речи?». Она прищурила глаза, чтобы яснее видеть говорившую. Дорогой макияж – матовый тон лица не мог быть естественным, четко обрисованы губы.
- Двенадцать часов языка надо распределить, - говорила меж тем Татьяна Владимировна. Только сейчас узнала ее Ариадна. Она уезжала за границу, кажется, в Швецию… И тут она подумала, как хорошо бы эти двенадцать часов. Деньги так нужны для Лельки… Но она не успела и додумать свою мысль до конца…
- Я считаю разумным четыре часа отдать молодой преподавательнице Изольде Игоревне, - улыбка и кивок в сторону. Ада снова сильно прищурилась и посмотрела туда же… А, кажется, вчера она что-то мельком слышала, чья-то дочка. То ли прокурора, то ли генерала пограничника…
- Чтобы у молодых кадров была полная нагрузка…
«А оставшиеся восемь часов», - чуть не вслух произнесла Ада…
- И восемь я беру себе. У меня тоже не хватает часов…
«Попробуй тут поживи» - думала Ада, медленно переставляя ноги. Вошла в темную подворотню и услышала свист. И сразу вспомнила ночной кошмар и кожаный мешочек с инициалами «А.К.» Просто таки с ее инициалами… Человек, шедший навстречу, внимательно оглядел ее. Да, там же Лелька пришла и вполне может увидеть этот кошель. Она заторопилась, и еще открывая входную дверь, услышала звук работающего телевизора.
- Арина, - закричала Лелька. – А у нас гостья!
У Ариадны на тахте сидела ее давняя приятельница, любимица Лелькина, Ольга Александровна – геолог. Которую и мать, и дочь называли просто Улик. Полгода Улик бывала в геологических экспедициях, а остальное время, как называли это геологи, камеральничала, писала с членами своей партии отчет за лето. Лелька принесла из своего закутка гитару и положила на колени Улику. Репертуар был испытанный и любимый: песни, которые пели геологи у костра. «Бродяга Байкал переехал», конечно. Грустная, тягучая, щемящая песня. «Новый вальс» и «Все в даль идет усталый караван».
Чай пили с тортиком, принесенным Уликом. Ариадна достала баночку импортного джема, который тонко намазывала на бутерброд Лельке по утрам. Наконец – Лельку отправили спать.
- А у меня в партии роман, - сказала Улик. – Со Степаном Алексеевичем.
Степанек, Степаша слышала о нем Ариадна. Это был невысокий, невзрачный мужичок. Старший геолог, имеющий жену и двух дочек…
- Но он же имеет семью, - сказала медленно Ада… - Это как-то, - она не любила говорить людям неприятные вещи, но все же… Тем более Улик, которая всегда утверждала, что живет, во всяком случае, старается, жить по библии.
- Да, я знаю, что ты хочешь сказать. Но мне он очень нравится. И я ему тоже.
Про себя Ада удивилась, что может нравиться в этом Степанке. Мелкий как подросток, и весь волосатый. Борода, усы.
- А ты помнишь свои принципы, жить по Библии?
- Да, - ответила Улик. – Евреи написали умнейшую книгу. И жить надо по законам библейским. В любом деле, прежде всего, мораль, которая и держит мир, иначе мы все давно бы рухнули в преисподнюю. Хотя, кажется, большая часть мира уже готова к этому за свои проступки и безобразия. И я знаю, что буду наказана, но все это оказалось сильнее меня…
Ариадна проводила гостью через мрачный двор и простилась, решив пока не говорить о подброшенном кошельке. Бог его знает, что в нем. Расскажу завтра… Она сразу вышла на балкон, без очков стена казалась далекой, балкон больше, но фонарь так и не горел, только луна, кажется, хорошо промытая после дождей, освещала эту часть двора, их балкончик.
Кожаный мешочек закрывался на две тугих пуговки и как кисет еще и на замшевую тесемку. Пугаясь и вздрагивая, предварительно закрыв балкон темной, тяжелой шторой, она не слишком послушными пальцами, наконец, развязала мешок. Он был на шелковой подкладке и с двумя отделениями. «Если там есть документы или адрес, я, клянусь, обязательно отправлю его по почте по этому адресу» - дала себе слово Ариадна. Но документов там не было, лежали аккуратной пачечкой деньги и маленькая тяжелая фигурка, которую вначале она не рассмотрела и не смогла понять, а поняв, ахнула. Это был золотой самородок с крупицами породы в нем, как позже догадалась Ада, и напоминал он как будто голову какого-то животного. В денежной пачке, перетянутой резинкой, лежали три тысячи долларов. Конечно, Ада видела эти деньги с лицами американских президентов, но в руках еще никогда их не держала. Присев на корточки перед ночником и прищурившись, она разглядывала доллары. В ее голове как облака или грозовые тучи проносились мысли. И каждая была страшнее предыдущей. «Свист – это какой-то знак, возможно, опасности. Они бросили кошель, боясь, что их поймают…? Деньги краденные, самородок тем более. Показать его Улику? Она спросит: откуда он взялся. Пойти в милицию?» - Много она читала о расследованиях, погонях. Но так же и о методах работы, как их сейчас называют, "ментов". Кто ей поверит, что вот просто она взяла на собственном балконе кучу денег и самородок. «А может быть просто оставить все как было. Раз они его подбросили, прятать было негде, да и времени у них не было…, то вскоре придут за ним и заберут… А если он упадет во время ветра. Погода часто бывает ветреной… Прибалтика!!!». А сколько могли бы они с Лелей купить прекрасных вещей. И куртку, и сапоги, новый свитер. Она оглядела свою скромную комнату, их с Лелькой простое жилье. Купить два нормальных дивана, чтоб не кололи вылезшие пружины. Хороший большой телевизор, импортный с видиком. Как говорит Лелька «Видак». Красивые шторы на балкон, чтобы убрать эти выцветшие тряпки… Да, балкон, он же открыт, или она его прикрыла? Ариадна подошла к двери и приоткрыла ее. Фонарь так и не поправили. Забор был почти не виден. А на балкон падала тоненькой струйкой полоска света из комнаты… Ветер усиливался. И противно скрипел и стучал темный фонарь. Она вошла назад в комнату и подумала, что время все решит. Не нужно торопиться, надо ждать… «Эти», как она называла их мысленно, или сами объявятся или как-то вообще проявят себя. А она пока будет молчать. Ясно, ей говорили, что только слабые люди ждут знака, случая, что случаю нужно помочь. Но и спешить в таком опасном деле тоже нельзя… Она легла на тахту и долго мучалась, ворочаясь. «А если они вообще фальшивые? – пришла мысль ей в голову. – Тогда ее заберут, и Лелька вообще останется одна…». Ада заснула под утро, но все же увидела короткий сон. Она стояла перед высокой дверью. На ней был замок. Вдруг замок открылся сам, из двери выскочила собака, залаяла на нее, но потом подошла и встала возле ее ног. Вторым номером был выход мужчины. Он был высокий, но лица его она не видела, оно было как будто прикрыто туманом и дождем, в руках он держал пушистую шубку и золотую головку, кажется, жирафа. Когда после утреннего чаепития Лелька ушла в школу, Ариадна взяла с полки сонник. Собака – друг. Шуба – к шуму. Золото – слезы. Так там было написано. Но общего вывода книга не делала и вообще чепуха какая-то. Ада еще раз поняла, что решение придется принимать ей самой, как и всегда это было в ее жизни…
Вечер был ужасным. Лелька пришла из школы с промокшими ногами.
- Ну неужели нельзя было как-то обойти лужи? – возмущалась Ада. – И почему все они оказываются на твоем пути?
Лелька молча сняла с ноги сапог и показала матери. Собственно сапог только сверху казался нормальной обувью. Подошва же почти целиком отошла от верха, и, оказывается, дыры были густо смазаны чем-то клейким и густым.
- Чем это ты намазала? – ужаснулась Ада.
- Гуталин, краска, всякая дрянь! – бодро ответила дочка.
- Сегодня Алка Денисова предложила мне свои старые сапоги, увидела мои, когда я надевала в раздевалке сменную обувь Я ее послала… А ей отец купил австрийские, новые.
Вконец расстроенная, Ада вышла на несколько минут на кухню.
Потом вернулась в комнату к дочке и сказала, не глядя на девочку:
- Я хотела тебе сказать… завтра суббота, а в воскресенье мы с тобой идем на рынок. – Она поглядела в балконное стекло. – Мне оплатили мои те старые десять часов с ученицей. И я еще взяла ученика… сразу купим тебе сапоги и куртку. Да, и новую форму для физкультуры… Деньги я взяла вперед…
- А я тебе что говорила? – закричала обрадованная дочка. – Сразу надо деньги брать, а то обдурят. Сейчас люди просто жуть!
- А ты откуда знаешь? – Усмехнулась Ариадна.
Позвонили в дверь
- Это Улик, - закричала Лелька и побежала открывать, оставляя мокрые следы на полу.
Ольга Александровна вошла в комнату и села на свое любимое место на тахте у окна.
- А ты быстрее в ванну, ноги в горячую воду и посиди там пока я согрею молоко.
- Ты только не возмущайся, - сказала Улик. – Но у меня есть предложение и два билета к нему. Завтра мы идем с тобой на вечер.
Ариадна подняла глаза от кастрюльки:
- Что за вечер?
- «Кому за 30» – и не возмущайся!
К удивлению Ольги Александровны Ада не возмутилась, а только сказала:
- Давай, Улик, отложим. У меня и платья-то приличного нет. Во всяком случае, для вечера. И Лелька как бы не заболела… Пришла с мокрыми ногами… У меня встречное предложение. Идем завтра на рынок, там все дешевле. Пойдем ребенка приодевать… - Она помолчала, а потом тихо-тихо добавила. – И еще у меня к тебе есть очень важный разговор. Очень. Но разговор серьезный и только между нами…
Заинтригованная Улик сначала рассмеялась, но, увидев напряженное, какое-то тревожное выражение лица приятельницы, кивнула ей молча.
Кажется впервые за долгие бессонные ночи после истории с найденным кошельком на балконе, Ада заснула быстро. Сказывалась усталость, напряженность последних дней и хождение без очков. Она как будто даже начинала привыкать, мир вокруг, правда, стал каким-то не совсем обычным. Реальные люди воспринимались чуть иначе – в каком-то легком тумане, без резких очертаний. Но она заметила, что ей стало легче разговаривать с людьми. Просто теперь можно было не замечать иронических улыбок на лицах коллег, пустого выражения глаз на лицах студентов… Она верила, что ее понимают как надо и что сама она говорит то, что следует. Но очки все же нужно было заказать или хотя бы пока вставить новые стекла…
А сейчас она спала. Плотные, хотя и старенькие шторы закрывали балкон, и казалось, полный покой окружил эту небольшую комнату…
В изголовье у Ады стоял польский будильник. Он тихо постукивал, отмеряя быстротечное время. Минуты, часы.
Ада вздрогнула, села на тахте и сразу посмотрела на часы – второй час ночи. Если точно – десять минут второго. Она прислушалась, тишина… Но ведь она только что ясно слышала звонок в дверь. Кто-то звонил. Один раз. Ведь она спала. Этот звонок и разбудил ее. Она накинула платок и подошла к двери. Посмотрела в дверной глазок. Площадка была пустой. «У меня начинаются галлюцинации, - подумала Ариадна. – Нет, конечно, это чепуха, нервы. Не засну теперь…».
Но она проснулась только утром, как всегда в семь утра.
Лелька на своем диване спала тихо. Ночью она не кашляла, Ариадна бы услышала. Кажется обошлось на сей раз с мокрыми ногами… Но посушить обувь нужно. Ей хотелось узнать во время завтрака, не слышала ли дочь звонка. Но Лелька болтала о предстоящей вылазке на рынок и о покупках, проверяя, не передумала ли мать пойти с ней.
Она подходила к университету, размышляя, сколько же она может взять из этого мешочка. Конечно не больше 50-100 долларов. Неизвестно еще чем все закончится. Себе она купит только очки, а вот Лельке надо сапоги и куртку. Остальные она ни за что не тронет. Она вообще еще не знает, что с этим всем будет и как ей поступить.
- Здравствуйте, Ариадна Константиновна, - услышала она и вздрогнула. Не заметила, как подошла к техническому университету.
С ней поздоровалась их новенькая молодая преподавательница, у которой кто-то там папа… На ней была золотистая каракулевая шубка, отделанная пушистым мехом. Это была, наверное, очень дорогая вещь. Она приветливо улыбалась Ариадне.
«Все же какая злая я. – Думала Ариадна. – Кажется, она милая. А если благополучна и хорошо одета?! Что ж. У каждого своя жизнь. Одним везет больше».
- Ариадна Константиновна, - меж тем продолжила Изольда Игоревна. – Вы позволите мне сегодня побывать на Вашей паре? Мне советовали посетить именно Ваши занятия…
Ада, прищурившись еще больше, всмотрелась в это молодое лицо.
- Да, конечно, пожалуйста, - сказала она и увидела, как вздрогнули уголки губ и чуть поднялись выщипанные умело брови на кукольном лице.
- Возможно, у вас есть какие-то методички? – круглые голубые глаза с выражением, которое не сразу поняла Ада, смотрели в упор на нее…
Только позже уже в аудитории она оценила взгляд этих глаз. Лелька бы просто назвала эти глаза бесстыжими. Ада посчитала их неприятными.
Но они сошлись бы в одном. Что эта девица всегда привыкла добиваться своего любыми путями. И о посещении она должна была договориться заранее. И методический кабинет есть специальный.
- К вам сегодня идет наша молодая коллега? – спросила ее пожилая преподавательница испанистка.
- Да! – Ариадна вопрошающе смотрела на нее.
- Она уже побывала почти у всех. И говорила всем одно и то же: «Мне советовали посетить именно ваши занятия, как самые интересные и где можно поучиться». Вам она сказала то же?
Нет, мир заставлял себя воспринимать реально. В очках или без них. «Жизнь тебя заставит относиться к ней серьезно. И не надо прятаться, это бесполезно. Иначе ты всегда будешь среди отставших или разбитых» - так думала Ариадна. Не была она в этот день придирчивой или злой, но как-то жестче. Что и почувствовали студенты.
Это было ни с чем несравнимое чувство. Доставить радость дочке, которая не была и так очень уж требовательной. Лелька поставила все купленные вещи прямо на стол, предварительно разложив на нем целлофан. Сапоги чудесно пахли дорогой кожей, темно-зеленая куртка отделана мехом того же цвета. Болотный свитер был уже на Лельке. Дочка смотрелась в зеркало, потом подбегала к столу и прикасалась ладонями к сапогам. Словом, она вела себя как ребенок, не избалованный обновками. Ариадна хотела сделать ей замечание, но, посмотрев еще раз в Лелькино лицо, просто попросила, чтобы дочка убрала вещи со стола. Пора было обедать, обещала прийти Улик, чтобы отобедать с ними.
Она видела все эти вещи, покупали они их вместе. Но еще раз похвалила все покупки и поставила на стол бутылку дорогого виноградного вина.
- Чтоб долго носились, - пояснила она, - и чтоб чаще покупались!
Ариадна при этом подумала, что едва ли это может сбыться. Они сели за стол, и она разложила по тарелкам чудесно пахнущие пельмени. Они налепили их вчера, в субботу вечером. Больше всех других блюд Ада с Лелькой любили эти душистые, сочные кусочки мяса в тесте.
- Ой, мазер! – вдруг сказала Лелька. – Я совсем ведь забыла – сегодня утром звонил в дверь какой-то мужчина. Спрашивал тебя. Я ему не открыла. Ты же не велела никому открывать?!
У встревоженной Ады забилось сердце рывками, и она с трудом проглотила пельмень… Ольга Александровна непонимающе смотрела в резко изменившееся лицо подруги.
Что с тобой? – Спросила она. – Ну, приходил кто-то. Возможно из ЖЭУ. Возможно сосед…
Ада, наконец, справилась с собой.
- Да я просто проглотила горячий пельмень. Сожгла себе язык…
Все засмеялись. Но есть больше она не могла. После обеда Лелька попросилась уйти. Ей не терпелось, конечно, показаться в новых сапогах и куртке.
- Только помни, - серьезно, как никогда и даже странно, сказала ей мать. – К шести часам домой и никаких разговоров с посторонними…
Удивленно глядя на мать, Лелька обещала быть дома гораздо раньше. И с такими же удивленно приподнятыми бровями пошла к двери…
- А теперь я должна рассказать тебе странную историю, - говорила Ада, тщательно закрывая дверь на балкон и штору на ней. Рассказ был небольшим и не занял много времени. А потом Ада принесла кожаный мешочек и вынула самородок. Из денег она потратила 150 долларов. Ей вспомнилось, как она стояла у окошечка обмена валюты. Она часто выдела там стоящих людей, которые покупали или обменивали деньги. Это было не ее. Она быстро всегда проходила мимо, обходя ребят, которые предлагали продать валюту им. И приставали к прохожим. К ней никто из них не обратился ни разу. Равнодушно скользя по ней взглядами, они останавливали других.
«И хорошие психологи – эти молодцы, – думала Ариадна. – Понимают, что у такой, как я, не может быть ничего интересного для них».
- Понимаешь, я уже потратила 150 долларов на покупки. Немного из этих проданных денег осталось. Но я хотела заказать себе очки …
Ольга Александровна между тем рассматривала самородок.
- У тебя, кажется, есть лупа? – спросила она Аду. – Ты слышала о вахтовиках?
Ариадна отрицательно качнула головой.
- Ну это люди, которые работают вахтовым методом. Т.е. не постоянно живут там, где есть месторождение нефти, к примеру, или золота, а приезжают на несколько месяцев. Живут тяжело, работают тяжело, но и получают хорошо. Потом уезжают домой отдыхать и снова на несколько месяцев в тайгу, в горы, короче, в дремучие места. А этот самородок, мне кажется, издалека. Но это не магаданское золото. Возможно, Алдан. Когда-то там было богатое месторождение. Но вот кто-то нашел старый прииск. Пожалуй, да скорее всего небольшой, но с очень хорошим золотом. Видишь, оно не желтое, а чуть красноватое как будто. Ариадна с большим вниманием и уважением смотрела в темные с узким разрезом глаза приятельницы.
- Не считай меня, пожалуйста, сумасшедшей, но мне показалось, что ночью в нашу дверь звонили! И я не знала, как мне поступить. Унести в милицию, а если бы они не поверили?
- Ты пока молчи, - сказала Ольга Александровна. – У меня есть знакомый юрист. Я осторожно у него узнаю, как лучше поступить. А сколько раз тебе, ну казалось, что звонят?
Ариадна подумала немножко:
- Раза два, по-моему. И только один звонок. Может нервы?
- Если ты не против, - продолжала Ольга – я останусь сегодня у вас. Раскладушка найдется?
Когда Леля вернулась домой, женщины пили чай. Но это был не простой чай. Затуран, называла его Улик. Ее научили его делать и пить на Алтае. Поджаривалась до золотистого цвета мука на сале и опускалась в круто заваренный чай. Подруги пили его с удовольствием. Лелька попробовала и чуть не выплюнула. Кошмар, жареный чай. Но так как считала себя воспитанной и не хотела подводить мать, то, с трудом проглотив этот ужас, еще и сказала:
- Очень вкусно, спасибо! – И удалилась за свой гардероб.
Мать и Улик громко захохотали!
Звонок зазвенел один раз. Улик спала. Ада резко села на тахте, прижав руки к груди. Потом посмотрела на циферблат будильника – половина второго ночи.
- Ты слышала? – спросила шепотом она, толкнув легко приятельницу в плечо. Улик ловко подскочила к двери и успела увидеть только спину спускающегося по лестнице. Она повернула замок, но подбежавшая Ариадна оттолкнула ее.
Ты с ума сошла, - зашептала она, чувствуя, как перехватывает голос. – С ума сошла, - повторила она. Сколько их там?! Да нам и с одним не справиться. Видела? Видела? – лихорадочно спрашивала Ада. – Значит, не показалось мне… Ужас какой!
В эту ночь она так и не уснула. Лежала и думала, думала. Выходит, правда, что мысль материализуется… Как часто мечтала она в своих снах найти деньги, приодеть хотя бы Лельку… и вот ее мысли превратились в явь. И что же? Сплошной страх и ожидание еще чего-то более ужасного. Нет, правы восточные мудрецы когда говорят: «Бойся своих желаний, они могут исполниться». Смысл очень глубокий. А за окном снова начинался ветер и тихо шевелил шторами балкона. Улик спала. В своих геологических путешествиях она привыкла спать в самых разных условиях. Аде же казалось, что за шторой кто-то стоит.
Ариадна спешила. Сегодня у нее были две последние пары. Она вышла пораньше из дома, зашла в оптику и отдала очки в ремонт. Все равно ведь 150 зеленых были разменяны.
- Готовы завтра, - сказала ей девушка в кассе. В очень красивых очках, стекла узкие в чудесной янтарной оправе.
«Наверное, и мне пошли бы такие, - думала Ариадна. В темноте совсем плохо было идти без очков. Она подошла к двери с группой студентов и молодых преподавателей. Они над чем-то смеялись. Она увидела Изольду Игоревну, вернее догадалась, что это она по ее чудесной шубке.
- Нет, это не папина машина, - говорила та, входя в университет. – А у моего друга «Ауди» - это же «Плимут». В нашем городе таких машин очень мало.
«Надо же, как разбирается эта папина дочка в марках машин» - подумала Ада, входя в аудиторию. Там было холодно, как всегда. Студенты сидели в теплых, пушистых свитерах, Ада же пожалела, что не взяла свой любимый старый платок, который часто согревал ее.
Уборщицы начинали мыть коридоры, когда Ариадна вышла на улицу. За что еще она любила свой город – так это за всегда наполненные людьми улицы. Вот и сейчас было многолюдно. Разговаривали, смеялись, стояли на остановках в ожидании транспорта.
А ее студентки с любопытством оглядывали машину, которая по-прежнему стояла недалеко от входа.
- За кем это такая машина!? – шептались громко они…
«А это вот и есть "Плимут", - думала Ада. – Красив, ничего не скажешь». Зеленого цвета, весь обтекаемый и блестящий, с какими-то необычными колесами. Она осторожно перешла через площадь и дорогу, остановилась у гастронома. И вдруг мимо проехала прекрасная зеленая машина, и ей показалось, что кто-то посмотрел в ее сторону из открытого окна.
На другой день Ариадна получила свои очки и с удовольствием надела их. И мир снова обрел четкость, перестал быть таким призрачным и таинственным. Улик появилась только в воскресенье к вечеру. Ада едва дождалась ее. Улик, не торопясь, устроилась на тахте.
- Видела я своего знакомого Евгения Евгеньевича, - наконец начала она. – Он сказал, примерно то же, что мы с тобой думали. Конечно, надо было сразу унести находку в милицию, но тебе пришлось бы долго ходить, объясняться, писать – как все произошло. Много было бы хождений, всяческих встреч, возможно, очных ставок. Не было бы покоя. Это верно. А так ты поставила себя, как бы это сказать… нет, лучше я скажу его словами. Но учти, это вообще говориться, а не конкретно о тебе…
Ада молча смотрела на приятельницу…
Он сказал:
- Иногда жертва становится сообщником какого-то преступника и преступления, если не сообщит о нем. И теряет моральное право считать себя порядочным человеком…. ставит в один ряд с теми, кого презирает, что ли…
Ольга посмотрела в лицо приятельницы.
- Но ты поняла, что говориться о чем-то серьезном, большом…
И Ариадна поклялась себе, что больше не потратит на себя ни рубля из этих странных денег. Тем более, что, наконец, ей были отданы деньги за десять уроков. Ей, правда, пришлось пойти туда еще раз. Она постаралась держать себя твердо, настойчиво. Ее глаза за стеклами очков выдержали взгляд выпуклых наглых глаз матери ее ученицы. Она рассмотрела и круглый бриллиант на пальце, и горку с серебром и постаралась быть спокойной, но держаться с достоинством.
Протягивая Аде деньги, женщина попыталась улыбаться.
- Простите задержку, - сказала она. - Мы можем к вам обратиться еще? Лика стала получать в школе хорошие оценки по языку.
- Сейчас я очень занята, - ответила Ада, думая о том, сколько сил положила она на эту тупую девчонку.
Ариадна задумчиво смотрела на Улика. Да, от себя не спрятаться. И не зря все эти дни она чувствовала себя не та, как обычно. И все это время, пока она занималась делами, ходила ли в магазины, университет, готовилась ли к занятиям, где-то внутри росла темная точка. Она беспокоила, тревожила ее, заставляла сомневаться, и снова, и снова проверять свои поступки. Все разговоры.
«Да, я не лучше тех, кто это украл, унес, а, спасаясь от возмездия, кинул на ее балкон, так как времени уже не было спрятать лучше. Если будет ночной звонок, - подумала она, - я открою и отдам эту находку. Если в течение недели ничего не произойдет – пойду в милицию. Придется рассказать об этих 150 долларах. Верну постепенно. Неделю жду!». Приняв решение, она успокоилась, положила очередной детектив у своей тарелки. Это был захватывающий рассказ. Там были красивые, умные женщины. Мудрые частные детективы с прекрасной наблюдательностью и великолепной логикой. Здесь все вытекало одно из другого. Преступление разматывалось как моток запутанной разноцветной шерсти ловкими умелыми пальцами.
В субботу вечером у нее снова были две последние пары. Она уже заходила в вестибюль, как вдруг как будто что-то толкнуло ее, и она оглянулась. Зеленая машина притормаживала у края тротуара. Это был все тот же «Плимут».
В этом здании всегда было холодно. Уличный свет от фонарей и ярких реклам перебегал по оконным стеклам, и делалось еще прохладнее.
Но все когда-то заканчивается, Ада быстро прошла по гулкому коридору и вышла на улицу. Дождя уже не было. Блестели лужи, блестели машины. Она шагнула с тротуара на дорогу.Где-то сбоку услышала:
- Можно прикурить?
Мужчины склонились головами, она почувствовала запах папирос и кто-то легко, но крепко взял ее за локоть.
- Садитесь, я подвезу вас…
Ада, возмущенная, хотела отдернуть руку, но ее уже садили в машину. Ее даже не толкали, просто приподняли и она оказалась внутри. В последнюю минуту она услышала знакомый голос и он говорил:
- Вот это да! А мы гадали - за кем это!
Дальше она уже не расслышала, машина мягко оторвалась и помчала ее куда-то в полную неизвестность.
Рядом с шофером сидел мужчина - она видела крепкую шею и лысый череп. С ней рядом кожаная куртка и кепка с длинным козырьком. Он смотрел через стекла машины на улицу. Ариадна даже не успела испугаться. Так это все быстро произошло. Она сняла запотевшие очки, чтобы протереть стекла, открыла сумку. Мужчина повернулся от стекла к ней и ударил длинным козырьком ее по лицу. Очки скользнули на пол машины. И тут она закричала:
- Вы что, с ума сошли? Остановите машину, выпустите меня немедленно!
Сидящий впереди развернулся и спокойно сказал:
- Не кричите, не шумите. У нас к вам разговор. После этого вы спокойно пойдете домой.
И она узнала низкий, барственный голос… Из того ночного кошмара…
Они подъехали ни к какой-то загородной даче или дому. Это было что-то типа гостиницы. Оттуда доносилась музыка. Этот район Ада совсем не знала. Возможно, какой-то пригород, потому что не видела без очков. Они вышли из машины. Кричать или бежать? Она конечно от них не убежала бы. Постаралась хоть как-то взять себя в руки и, как рекомендуется в детективах, запомнить какие-то ориентиры. Все вместе вошли они в небольшую комнату, и лысый позвонил куда-то. Он говорил медленно, негромко - как все люди, уверенные в том, что его слушают и сейчас же все выполняют.
- Три кофе и … вы что будете пить? - обратился он в Аде. Она молчала. – И чай с лимоном и пирожками.
Через несколько минут в комнату вошел с подносом парень в белой куртке официанта. Он поздоровался, поставил поднос на стол и, ни на кого не глядя, вышел.
- Мое имя Александр Иннокентьевич Константинов, - сказал «лысый». Ада подняла глаза и увидела вполне приличное мужское лицо. Светло-серые глаза, квадратный, чисто выбритый, подбородок и даже без очков она разглядела, что он не был лысым, просто волосы были сбриты совсем. «Наверное, недавно из тюрьмы…» - подумала она.
- Иннокентий, Кеша мое отчество - в честь сибирского святого, имя моего отца. Отец был сибиряком… - сказал насмешливо теперь уже не лысый, а обритый… - И я много работал, учился и жил в Сибири-матушке. Там и закончил горно-металлургический институт. Теперь он называется Политехническим. Это я говорю для того, чтобы наша беседа приняла более доверительный характер, Ариадна Константиновна.
Ада вздрогнула.
- У вас сильная близорукость? – полуутвердительно спросил он. Близорукость мне больше нравится – начитанные, интеллектуальные люди почти всегда близоруки. А дальнозорких не люблю. Это просто возрастное. А где же ваши очки? – спросил он. – Да вы пейте чай, пока горячий…
- Очки свои я разбила у вас в машине, - она сердито покосилась на мужика в длинной кепке, которую он не снимал и здесь, в комнате. – Но я думаю, вы не затем схватили меня и привезли сюда? Я тороплюсь домой.
- Да, я понимаю. Ждет ребенок. Кажется учащаяся школы-лицея двадцать.
От дикого страха Ада стиснула сумку так, что побелели пальцы рук…
- Что вы хотите? – спросила она. – Причем здесь мой ребенок?
- Это было где-то недели две-три назад, - начал Алексей Иннокентьевич. – У нас случилась маленькая неприятность… - Он испытующе смотрел на Аду. Но она молчала.
- Короче, вы находили у себя на балконе что-нибудь? Какой-то предмет, незнакомый вам?
«Да, - думала Ариадна. – За все в жизни нужно платить. За большую радость – большую и плату. За маленькое счастье – плата меньше, но расплата будет все равно тебя ждать. Если б не эти 150 долларов, которые почти все она потратила, она швырнула бы им этот кошель и побежала бы скорее к Лельке в их комнату с уютным ночником и детективам. Она открыла сумку, чтобы вытащить носовой платок. Мужик в фуражке сразу повернулся к ней, заглядывая в ее сумку. Аде вдруг стало и страшно, и смешно. Тот жадно глядел в ее сумку.
«Ольга не оставит мою Лельку. Они нравятся друг другу, - подумала Ада. – Если что-то со мной случится. Но как все же стыдно, что она взяла часть из этих чужих денег». Мужчины ждали. Ариадна выпрямилась на стуле, сжала еще крепче руки.
- Да, - сказала она. Я нашла кожаный мешочек с инициалами «А.К.» у себя на балконе. Хотела нести в милицию, потом начались какие-то ночные звонки в дверь.
Мужчины переглянулись.
- А где сейчас… это, эта ваша находка, - заспешил, прыгая по кочкам и толчками выкидывая слова, мужик в кепке.
- У меня дома, - выпалила Ада. – Ей показалось, что по комнате пронесся вздох облегчения. Теперь наступала самая трудная минута.
- Но, но я должна вам сказать, - пауза. Все глаза были устремлены на нее… - Что я взяла из этих, видимо, нечестных денег, 150 долларов.
И снова ей показалось – вздох облегчения в комнате.
- Вы напрасно, сударыня, свысока говорите с нами, - сероглазый насмешливо смотрел на Аду. – Если мы бесчестные люди, по-вашему, то, взяв чужое, не принадлежащее вам, вы становитесь в один ряд с нами.
- Я не стану спорить. Да, вы правы, - сказала Ад.- Но я сейчас не могу вернуть эти деньги – они потрачены.
- А мы и не требуем их, - почти весело сказал мужчина. – Если у нас в государстве человек находит, ну, скажем, какой-то клад, старинные монеты, например, то государство отстегивает ему процент с находки. В виде поощрения. Вам даже больше причитается с найденного. Поехали, - сказал он, вставая. – По дороге договорим. Вас, наверное, очень ждут дома и мы спешим.
В дверь раздался быстрый стук и сразу же в комнату вошел парень в белой куртке официанта. Он наклонился к бритоголовому и что-то зашептал ему. Ариадна напряглась, но ничего не услышала. Видимо что-то происходило и Александр Иннокентьевич мельком взглянул на нее.
- Наши планы изменились, - сказал он. Нам нужно кое-что сделать перед отъездом. Накройте столик в общем зале, - сказал он официанту и подошел к Ариадне. Она сжалась и отвернулась от него.
- Послушайте, Ариадна Константиновна, - он смотрел ей в глаза. – Не пугайтесь, не удивляйтесь, вам нужно пойти в зал. Это ресторан «Охота». И мы будем там не больше получаса. Это и в ваших интересах тоже, уверяю вас, - сказал он, предваряя ее возмущение и отказ. – Мы все сядем за столик, и вы, когда успокоитесь, оглядитесь и, может быть, узнаете кого-то из ужинающих. Ведь вам звонили ночью и встречали у дома? Но это не был кто-то из нас.
Она была напугана. За ней следила еще одна компания? Но оставаясь, по-прежнему, собой, ей хотелось убежать, спрятаться, но вместо этого она вдруг сказала, отвечая, прежде всего себе:
- Я все равно ничего не увижу без очков. Видела только спину человека и потом у подъезда почти в темноте.
- Говорят у женщины богатая интуиция, - сказал Александр Иннокентьевич, - возможно, какое-то восьмое чувство вам подскажет.
Ариадна не была в ресторане лет десять. Да и до того у нее был очень скромный опыт. Чей-то день рождения, один раз свадьба. Рестораны любил ее муж. Он просто не признавал домашних уютных праздников. Ему нужен был шум, внимание окружающих. Они были такими разными, что Ада иногда удивлялась, как могла судьба свести такие две противоположности. И брак, конечно, рухнул. Она даже нее знала, где он сейчас, да и не интересовалась этим. А когда при ней заводили разговор о том, что для брака нужны два полярных человека, что противоположности сходятся, она молчала и думала, что могла бы рассказать о многом. Нет, только общие интересы, вкусы, привычки объединяют людей. И даже ради большой любви человек не может полностью измениться. Но ведь люди предпочитают собственный опыт. Она бросила взгляд на свою скромную клетчатую юбку и увидела, что сероглазый понял, о чем думает она. Даже сейчас, при таких обстоятельствах, ей было неловко чувствовать себя в своем очень скромном туалете.
- Мы зайдем всего на тридцать, двадцать минут, - повторил он. – В зале нет дам в вечерних туалетах, да и столик нам накроют сразу у двери.
У входа Ариадна замешкалась, но сероглазый ловко взял ее за локоть и быстро провел к ближайшему столику. На нем уже был накрыт ужин. Стояли приборы. Какой-то салат, бутылки.
Ада говорила себе: «Смотри, смотри внимательно. Не увижу ведь все равно. Но они поймут, что я не могу никого узнать и отпустят меня.»
Тихая музыка немного сняла напряжение. Официант наклонился над ее бокалом с красивой бутылкой с вином. Сероглазый отстранил его.
- Я сам, - сказал он.
- Я не хочу вина, - отказалась Ада.
- Не буду настаивать, - говорил Александр Иннокентьевич. – Но вы снимите напряжение. Это легкое вино, «Токай».
Ада сделала несколько глотков и посмотрела снова в зал. Людей было немного. Да и столиков, кажется, тоже. Все были заняты собой. Ариадна чуть расправила плечи и еще раз, уже спокойнее, обвела глазами небольшой зал.
Входная дверь снова отворилась и вошли трое мужчин. Они прошли близко от столика Ариадны, и один из них слегка толкнул стол, упал бокал с вином и брызги попали на свитер Ады. Они прошли дальше, Ариадна подняла бокал и салфеткой начала промокать пятно на рукаве свитера.
Быстро поднялся сероглазый и подошел к этой компании. Ада только услышала тихое:
- Надо извиниться перед женщиной. Или вы, кочуя по тайге и прибирая чужое, потеряли остатки порядочности.
Парень развернулся к Александру Иннокентьевичу, но посмотрел на Аду. У него был странный взгляд. Взгляд узнавания. Он тотчас отвел от нее глаза и повернулся спиной, обтянутой серым пуловером. И этот взгляд, и чуть опущенные плечи боксера, и длинные волосы на шее показались ей знакомыми. Она вопросительно смотрела на сидящих рядом с нею.
- Это он?! – утвердительно спросил шофер.
Но тут двери с шумом открылись и длинноволосый легко вылетел вон.
Ада тихо ахнула. Но в зале по-прежнему играла музыка и разговаривали люди. Все это продолжалось несколько минут, Аде же казалось – прошли часы! Все вместе они вышли.
К Ариадне подошел Александр Иннокентьевич и повел ее к машине. Они снова сели в нее, а шофер протянул ей разбитые очки. Одно стекло оставалось целым, а другое все в мелких трещинах. И ей стало так обидно и горько. Какие-то темные разговоры, самородок, воры какие-то и снова разбитые очки. Завтра воскресный день, ремонтировать негде. Какие-то невезучие очки, усмехнулась она про себя. Александр Иннокентьевич обернулся к ней. Сидели они в том же порядке.
- А нам остается договориться, - сказал он. – Как забрать у вас нашу вещь.
Так и говорил – вещь, не уточняя.
Ариадна встрепенулась от своих горьких мыслей.
- Ко мне нельзя! Ко мне не приходите, - сказала она.
- Может быть вы принесете с собой на работу, а вас там встретят?
- Я не понесу из дома… мало ли что...
- Тогда такое предложение. Выйдите на ваш балкон и положите туда, где вы нашли.
- А если он упадет или кто-то другой его возьмет?
Аде хотелось не видеть этих людей и не слышать их больше никогда. Что-то все время она пыталась вспомнить, какую-то важную вещь… там, в гостиничной комнате: чашки с кофе, желтый лимон… а дальше ... бело-синий карандаш и … карта. Вот это она и оставила в своей памяти… Без очков она не смогла разглядеть точно, но она видела толстую линию и по ней шла подпись – ЛЕ – это она точно выдела. Река – синяя линия – Ле-на! Вот, что это означало! Большая северная река, а там эти названия, которые всегда ассоциировались с золотом. Бодайбо, Алдан – вот что они рассматривали еще до ее прихода. Вот почему показалось, что они испугались, когда она говорила, что не может им вернуть все.
Они въехали в город, влились в поток машин.
- Сегодня Вы, между часом ночи и, скажем, пятнадцатью минутами второго положите на балконе свою находку, - сидя вполоборота к ней, сказал Александр Иннокентьевич. – И вы никогда больше не услышите о нас. А чтобы успокоить вашу совесть скажу еще- все, что вы увидели -не краденое. Мы много работали, очень много. В условиях, которые показались бы вам просто чудовищными. А по договору получили совсем не ту оплату, которую ждали. И это не в первый раз. Нам надоели нечестные, жадные люди, не умеющие выполнять договоренность. Те люди, что считают своим богатством земли тайги. Они умеют только эксплуатировать и обогащаться. Я мог бы все это и не говорить вам, мне просто не хочется, чтобы в ваших глазах мы остались мелкими воришками и злодеями.
Машина остановилась напротив Адиного двора, на другой стороне улицы. Она вышла и почувствовала, как устала. Болела голова, глаза и дрожали ноги. Она перешла дорогу, а когда оглянулась, машины уже не было на той стороне. Вот и все закончилось. Или еще нет? Ей ведь придется выходить на балкон и отдать или вернее положить этот кожаный мешочек между прутьями балконных ограждений. Вот тогда и будет все. Она вошла в свой темный двор и сразу увидела возле подъезда людей, но не смогла разглядеть, кто там стоял… чуть замедлила шаги… Улик кинулась к ней – потом подошел Степан Алексеевич и еще невысокая женщина, которую тут же и представила Улик.
- Муза, жена Степана Алексеевича…
- Все в порядке с Вами? – спросила Муза неожиданно низким прекрасным голосом. – А то нас испугала Ольга Александровна. Мы были в университете, там все уже закрыто. Прибежали домой снова, думали, что разошлись с вами по дороге.
Аде было очень неудобно перед друзьями Улика, да и рассказать она им ничего не могла. Это была очень странная история, еще не закончившаяся… к тому же.
- Как там Лелька, - ахнула Ариадна. – Побегу. Спасибо огромное. Простите меня за все эти волнения и беспокойства.
- Я сказала Лельке, что у тебя важные дела и ты задерживаешься. Чтоб просто успокоить ее пока.
В дверях она чуть задержала Ариадну.
- Надеюсь мне ты потом расскажешь, где была? – она посмотрела на Аду и совсем тихо добавила, - Я уж думала, что с тобой случилось что-то страшное. И знаешь, мы со Степаном едем в разных партиях в этом сезоне. Я решила, что так будет правильно. За все в жизни нужно платить, в этом ты права, во всяком случае за дурное обязательно. А твое исчезновение было предупреждением. Я очень удивилась не застав тебя ни дома, ни в университете.
Лелька еще не спала, когда она вошла в комнату.
- Будешь чай? – спросила дочка.
Ада вспомнила чай и ломтики желтого лимона на блюде…
- Пила. Нас на кафедре угостили… спать хочу, - Ада посмотрела на свой маленький будильник… чуть больше часа оставалось до назначенного срока… Она погасила лампу и легла на тахту. В сознании все время проигрывались, повторялись отдельные куски прошедшего дня. Машина, гостиница… Кто бы они ни были, но как ей стыдно за взятые деньги… «Гонорар за найденный клад» - как сказал ей этот сибирский геолог. Что они были геологами, она теперь не сомневалась. И карта на столе и лица с кирпичным загаром. Не зря они вспоминали «копченого». А как она им это сказала: «Не могу вернуть все или эту сумму?… Вот дура!.. Она посмотрела на часы. Без четверти час… И снова она без очков и ничего не увидит… «Завтра же пойду и закажу две пары очков» - решила Ариадна. – Но завтра воскресенье. Значит в понедельник».
Не дождавшись назначенного времени, она тихо вышла и прикрыла дверь балкона в комнату. А фонарь-то у забора починили! И теперь дворик и сам темный забор уже не казались такими мрачными и таинственными…
Фонарь очерчивал большой светлый круг и только под их маленьким балконом было темно.
Ада стояла, сжимая в пальцах кожаный мешочек, плотно завязанный тесьмой. Так простояла она несколько минут, а потом, решившись, положила его сбоку между железных прутьев ограждений на пол, пятясь, отступила и вошла в комнату. На часах было семь минут второго. В это время ей звонили как-то в двери. Тот, Иннокентьевич, еще посмотрел на своих мужчин, когда она говорила об этом и вроде успокоил:
– С ночными звонками покончено. - Кажется так сказал он. - Не нужно волноваться, звонков больше не будет
Кажется так.
Спать она не могла и вскоре снова вышла на балкон.
Фонарь по-прежнему освещал пустой двор и часть забора. Ада взглянула на пол. Кажется, ничего не было. Она наклонилась ниже, точно, ничего нет. А ведь она и не слышала даже легкого шороха. И никаких голосов. И все время вслушивалась. «Нет ничего и не было. Уж не упал ли он на землю?». С этими мыслями она наконец-то уснула.
Письмо от Ольги Александровны они получили где-то в середине мая. Она писала об Якутске, где побывала их геологическая партия. О свидании, впрочем, еще не слишком скором, осенью, возможно, в октябре. Другое письмо Ариадна долго не решалась открыть. Почерк был совершенно незнакомым. Она вскрыла его и, прежде чем начать читать, прочитала подпись внизу. Четкими прямыми буквами без наклона было подписано – Александр Иннокентьевич. И чуть ниже в скобках: «если вы еще не забыли меня и наше удивительное знакомство».
«Да уж, действительно, - усмехнулась Ада. – Хотя, говорят, что жизнь выдает такие сюжеты, которые трудно и придумать».
Он писал в той же манере, как и говорил - четко, по-деловому, немного насмешливо. «Наши предположения полностью оправдались. Сейчас мы далеко, занимаемся своей геологической работой в местах, таких далеких от вашего города с его дождями и морскими ветрами. Возможно, летом я буду в Ваших краях. И, если позволите, навещу Вас. А пока здесь, где не очень уютно и тепло, вспоминаю женщину с испуганными глазами, которая пытается привести себя в равновесие и стыдится своей беспомощности.
Вы удивили нас всех тогда. Мне показалось, нет в вас пустой породы (так говорят геологи, когда находят чистый самородок). С уважением, Александр Иннокентьевич».