Она не спала уже несколько дней. Так, лёгкими урывками, прислонившись спиной к дереву. Дорога, которой не было конца, вобрала её вместе с теми, кто спасался от бомбёжек и повела на восток. Где-то там, далеко позади, остался дом с красивым палисадником, мама, старенькая бабушка, сынок Кирилл... От воспоминания последних дней нестерпимо болело сердце.
Собираясь в отпуск десятого июня, долго спорила с мужем, где им с сыном будет лучше провести лето. Она уже три года не была в родительском доме. Последнее письмо пришло накануне отпуска. Бабушка просила навестить и свидеться. Муж хотел отправить их в Крым, к своему брату.
- Скажи, Алёна, зачем тебе ехать в эту белорусскую деревеньку с сыном? Понятно, мама, бабушка, но что там будет делать Кирилл? У брата свой дом, до моря рукой подать, фрукты свои. Мне дадут отпуск, я приеду в Крым к Кириллу, а ты одна скатаешь к своим на недельку.
- Одна? Мои мама и бабушка видели Кирилла один только раз, а ему исполнилось восемь лет! И мне не совсем хорошо бывает в доме у твоего брата. Он много раз упрекал меня, что я тебе не пара. Какая-то деревенская девчонка, захомутавшая ответственного столичного работника. Я хочу поехать домой и поеду. Пусть на десять дней, но я должна там быть, Олег!
На следующий день Олег принёс билеты до Минска на пятнадцатое июня. Договорились, что через десять дней Алёна с Кириллом вернуться домой, а потом они все вместе уедут в Крым.
Хотелось быстрее увидеть бабушку и маму, повстречаться со своей подружкой-тёзкой Алёной, теперь уже Станкевич. Их дома стояли рядом, стена к стене и всё детство провели вместе. Любили помечтать у местной речки без названия.
От Минска до родного дома было рукой подать, всего двадцать километров в западном направлении. Им повезло с попуткой. Вечером уже сидели за столом вместе с собравшимися соседями. Всем было интересно посмотреть на землячку, вышедшую удачно замуж аж в самой Москве. Образование получила, мужа хорошего нашла, сыночек-красавиц растёт.
Незаметно летели деньки. Двадцать первого июня Алёна поехала в Минск, купила билеты на тридцатое. Позвонила Олегу, рассказала как славно отдыхает их Кирилл.
Он вместе с детьми подружки загорает на местной маленькой речке, пьёт домашнее молоко, посвежел и окреп. Олег немного обиделся, что они не написали ему письмо. Обещала всего на десять дней, а билеты взяла на тридцатое.
Вечером попутки не оказалось и Алёна осталась на вокзале. Утренние новости услышала от соседки по скамейке. Где-то там, на западе, начались бои. Падающие на Минск бомбы не остановили её, она рвалась домой, забрать маму, бабушку, Кирилла и быстрее вернуться в Москву. Ей повезло, в их сторону направляли грузовик, чтобы забрать архив районной партийной организации.
Уже издали, стоя в кузове машины, она увидела - случилось непоправимое. На месте двух домов зияла огромная воронка. Ещё теплилась надежда на то, что дети были на речке. Народ метался по деревне в поисках своих родных. На лицах страх от пережитого. Кто-то ей пытался втолковать, что подруга Алёна собрала детей в своём доме. Она обежала все места, где любили бывать дети, но никого, нигде не было. Никто не мог объяснить случившиеся. Только лёгкий дымок из воронки и запах гари.
Оглушённая стояла на дороге, когда услышала сигнал машины. Выскочивший водитель, схватив её за грудки, тряс с огромной силой и что-то кричал, а потом просто затолкал в кабину и поехал в сторону Минска. Всю дорогу сидела окаменевшая. Как она скажет Олегу о гибели сына. Зная характер мужа, понимала - он никогда не простит ей этого. Он просто возненавидит и ей с этим жить дальше. В Минск приехали когда ещё было светло. Город было не узнать.
Не верилось, что только вчера она шагала по красивым улицам, уплетая мороженное, только вчера пила вкуснейшую газировку с любимым вишнёвым сиропом. В том вчерашнем дне был жив её Кирюша, её сынок, её солнышко.
Водитель грузовика Андрей, молодой паренёк, предложил переночевать у его родителей, но, подъехав к дому, увидел страшную картину. Верхние два этажа были разворочены взрывом, не было окон в их квартире на первом этаже. Мать сидела на каких-то узлах во дворе дома, смотрела затравлено по сторонам. Увидев сына, кинулась ему на грудь. Холодно стало на сердце от увиденного. Он с трудом произнёс:
- А где батька, мамо?
- Его на работу с утра вызвали, хотя и воскресенье, а потом начался этот ад. В начале гул самолётов, а потом из них стало что-то падать. Сынок, а что это за дивчина с тобой, такая смурная, как в воду опущенная, смотреть страшно.
- Все её погибли. Мама, бабушка, сынок. От дома только воронка. Гостила с сыном в родительском доме. Из Москвы она. Плохо, что не плачет. Всю дорогу молчала, лишь стон из груди.
- Горе-то какое! Враз почернеешь. Ей бы водицы попить, сынок.
Слово эвакуация пришло в сознание будто ниоткуда. Открывалась новая дорога-река. Она вбирала в себя людские потоки, заставляя их спешить в неизвестность. Массированные бомбардировки Минска в первый день войны породили хаос и беспорядки. В первую очередь власти спешили эвакуировать партийные архивы, жён и детей партийных чиновников.
До них, оставшихся без крыши над головой, казалось никому не было дела. Алёна не имела на руках документов, всё осталось в доме, которого теперь не было. Андрей, работавший водителем в горкомовском гараже, привёз её в горком партии и засвидетельствовал о гибели близких и дома Алёны. Долго не разбираясь, ей решили выписать временный документ, без которого эвакуация была невозможна. На вопрос о личных данных Алёна назвалась именем погибшей подруги. Ни в тот момент, ни позже, не могла себе объяснить почему это сделала. Была порвана нить с её прошлым, где был сын, где был дом. С тем прошлым, о котором не хотелось вспоминать, чтобы не сойти с ума.
Двадцать третьего июня ночью, далеко на восток, уходил эшелон с ценным оборудованием. Отец Андрея, Степан Иванович, приехал на несколько минут забрать жену и сына. Он не хотел брать даже несколько узлов домашнего скарба, но жена и сын настояли и он уступил. Дорога была каждая минута. Глянув на Алёну, уточнил, есть ли у неё документы, а услышав утвердительный ответ, предложил ехать с ними.
Поезд мчал вперёд, к той жизни о которой многие и понятия не имели. Известно было одно - место это за Уралом.
Сон сморил Алёну, забившуюся в дальний угол вагона. Пробуждение было кошмарным. Взрывной волной её отбросило далеко от вагона. Люди метались вдоль полотна железной дороги, ища укрытия, а его не было. Повсюду раздавались стоны и крики о помощи. Кто-то рядом хриплым голосом произнёс:
- Сестрёнка, ты цела? Подползи ближе. Слушай меня внимательно. Сними с меня телогрейку, одень на себя. Там внутри в кармане адресок. Добирайся как сможешь, но телогреечку доставь по назначению. Там скажешь, что тебя направил Вася, по кличке Алмаз. Жизнь твоя будет безбедной до конца жизни. Я тебя ещё в вагоне приметил, одна ты и это хорошо. Живи, сестрёнка, долго, и за меня словечко там скажешь. Не по своей воле я здесь остался...
Говоривший умолк. Алёна с трудом сняла с него телогрейку, надела на себя и пошла в сторону группы людей, оставшихся в живых. Семьи знакомых не увидела. Поняла, что никто не уцелел. Забрезжил рассвет. Все спешили уйти подальше на восток.
Продолжение следует :
http://www.proza.ru/2015/07/17/1068