Журналист Ахмет Симаев - соратник Мусы Джалиля

Виктор Лысенков
"В этом доме с 1936 по 1940 г. работал Ахмет Симаев – ответственный секретарь редакции газеты "Коммунист", член антифашистской группы Мусы Джалиля, погибший в 1944 г. в тылу врага", – гласит надпись на тёмно-красной мемориальной доске, установленной на фасаде двухэтажного дома № 8 по улице Советской в подмосковном городе Воскресенске. Сейчас тут располагается районное управление культуры, а до начала 1980-х годов находились органы местной власти: исполком горсовета, горком партии, а также редакция городской газеты.

Родился Ахмет Садретдинович (Содриддинович) Симаев 28 декабря 1915 года в татарской семье в деревне Усть-Рахмановка Краснослободского уезда Пензенской губернии (ныне Краснослободский район Республики Мордовия). У его родителей Садретдина и Шарифы Симаевых было семеро детей. После семи классов Старосиндровской средней школы Ахмет в 1928 году переехал в Москву. Окончил строительный техникум, получив специальность лаборанта по бетону. Работал на строительстве первой очереди Московского метрополитена и полиграфического комбината "Правда".

Живя в Москве, участвовал в литературном кружке при Татарском общественном культурном центре в Замоскворечье. Там он познакомился с руководителем кружка – известным татарским поэтом Мусой Джалилем (1906–1944), который тогда в Москве редактировал центральные детско-юношеские журналы на татарском языке "Кечкенэ иптэшлэр" ("Юные товарищи") и "Октябрь баласы" ("Дитя Октября" – "Октябрёнок").

Для татар-метростроителей в то время выпускалась газета "Коммунист на Метрострое" на татарском языке, и Ахмет Симаев был одним из её постоянных корреспондентов. Он писал о товарищах, их труде и буднях, публиковал и свои первые стихи с такими говорящими за себя названиями "Метрострой", "Бригадир Кугошев", "Письмо из колхоза".

В 1936 году Ахмет Симаев переехал в подмосковный рабочий посёлок Воскресенск. Здесь он поступил на работу помощником корректора в районную газету "За темпы", которая после обретения Воскресенском 11 июля 1938 года статуса города получила новое название – "Коммунист" (с 1991 года – "Наше слово"). Вскоре он уже работал литсотрудником, а затем и ответственным секретарём редакции газеты.

К тому времени в Воскресенске проживало двадцать тысяч человек. В связи со строительством большого химического завода уже с 1929 года население стало быстро прирастать за счёт приезжих из разных краёв страны, отличаясь многонациональностью. Немалую часть жителей составили выходцы с Поволжья: татары, башкиры, чуваши, мордва, марийцы... Здесь они нашли вторую родину, постигали русский язык и культуру, укоренялись и создавали семьи, нередко смешанные.

Пытливому Ахмету не было здесь одиноко, у него появились новые друзья. Он много писал, переводил с татарского языка на русский и с русского на татарский.

Казанский писатель Рафаэль Ахметович Мустафин, проделавший огромную исследовательскую работу, посвящённую жизни и подвигу Мусы Джалиля и его соратников, в своей книге-поиске "По следам оборванной песни" (М., 1981) даёт такой портрет Ахмета Симаева, каким он остался в памяти современников (кстати, под впечатлением от прочтения этой книги появилась в сентябре 1982 года моя первая и довольно эмоциональная публикация о Симаеве в Воскресенской газете "Коммунист"):

"Невысокий, худой, подвижный, с монгольским разрезом хитровато прищуренных глаз, он обладал способностью мгновенно загораться и так же быстро остывать. Любил шутки, анекдоты, всякие весёлые истории и мастерски рассказывал их. Порой мог прикинуться этаким простачком, недотёпой. Но того, кто "клевал" на эту удочку, немедленно жестоко разыгрывал и выставлял на всеобщее посмешище. Иные упрекали его в несерьёзности, легкомысленности. И только ближайшие друзья знали, что за маской беспечного рубахи-парня и балагура скрываются и высокая образованность, и недюжинный ум, и прочный внутренний стерженёк, который нельзя было ни согнуть, ни сломать".

В Воскресенске в 1939 году молодой журналист обрёл семью, женившись на Валентине Григорьевне Листопад, работавшей в редакции газеты машинисткой.

Тогда же он поступил заочно на литературный факультет Московского педагогического института. Но через год учёбу пришлось прервать.

Осенью 1940 года 24-летнего Ахмета призвали в Красную Армию, а вскоре после этого у него родилась дочь Людмила, которую увидеть ему так и не довелось.

Незадолго до ухода в армию, в ожидании прибавления в семье, Ахмет посвятил своей жене Валентине стихотворение:

Скоро, очень, очень скоро
Ненадолго ты покинешь дом,
Потемнеют чуть на окнах шторы,
Поселится скука над углом.

Буду ждать с волненьем, зная,
Что вернёшься не одна – вдвоём.
Принесёшь, как дар теплыни мая,
Схожий с нами розовенький ком...

Находясь в армии, он беспокоится о своих родных. Вот письмо от 2 марта 1941 года из Даурии (Приамурье): "...Валя, ради бога, береги своё здоровье и нашу с тобой дочь, пойми ты, господи, как я вас люблю, как я хочу вас видеть...".

22 июня началась Великая Отечественная война и меняется тон вестей. 16 сентября 1941 года Ахмет Симаев пишет жене: "...Страшно переживаю войну, навязанную моему жизнерадостному свободному народу этими насильниками, чёрными извергами рода человеческого".

А вот большое послание с некоторыми "окопными" подробностями от 15 ноября 1941 года: "Фронт. Ночь холодная и тёмная, но сравнительно спокойная; лишь изредка, разрывая тишину и сотрясая землю, охают дальнобойные орудия. В землянке тесно, дымно и темно. Ребята, полулёжа, почти друг на друге, спят крепким, тревожным сном, часто тормошась и бормоча. Ночь длинная, а сон их короткий. Скоро начнётся рассвет, с грохотом, треском, в огне появится день, боевой день! Зима, война, фронт...

Во мне ещё не отошли привычки давней юности моей, по-прежнему люблю думать наедине, когда кругом всё спит и молчит. Вот и сейчас сижу и думаю, думаю; хочу написать тебе хорошее письмо, такое, чтобы оно хоть немного изгладило, уменьшило твою тревожную тоску, чтобы оно донесло до тебя теплоту моего сердца, искринки моей живучей души и чтобы ты никогда не думала о том, о чём ты невольно думала до этого и ещё больше будешь думать после этого письма.

Но что я могу написать тебе сейчас, кроме сказанного, да ещё нескольких заранее известных, какой-то сот раз повторяющихся общих фраз о том, что пока жив и здоров, что соскучился, тоскую по тебе, страшно хочу видеть тебя!"

На последнем письме стоит дата – 12 февраля 1942 года. В нём Ахмет сообщает Валентине, что находится в длительной командировке "на своей, но пока ещё не нашей  земле". Больше писем в Воскресенск не приходило.

О дальнейшей судьбе мужа и отца семья Симаева узнала лишь спустя одиннадцать лет после окончания войны. Но и тогда много было неясного и недоговорённого.

Судьбоносным для Ахмета Симаева стало участие в одной из первых и самых массовых воздушно-десантных операций Великой Отечественной войны – Вяземской (Ржевско-Вяземская наступательная операция).

С 18 по 22 января 1942 года десантная группа 250-го полка самолётами «Дуглас» была высажена ночью в тыл немецких войск на полевом аэродроме Плеснево (Плеснеево) в сорока километрах к югу от Вязьмы.

Десантированные в немецкий тыл части в течение полумесяца активно действовали в отрыве от своих войск. Беспрерывно ведя бои, десантники сумели удержать большую территорию, нанесли противнику огромный урон, нарушили тыловые коммуникации юхновской группировки врага, сумели прочно приковать к себе значительные силы немецких войск. Это способствовало начавшемуся наступлению Западного фронта от подмосковных рубежей.

Трудно переоценить важность для управления войсками во вражеском окружении связи с командованием и подразделениями. На начальнике радиостанции лежит сверхответственная и сложная задача оперативно и бесперебойно осуществлять эту связь. А на радиостанцию 250-го полка ефрейтора Симаева к тому ж легла и дополнительная нагрузка по обеспечению связью со штабом Западного фронта командования дивизии, утратившего собственную радиостанцию.

Предполагалось, что основные силы фронта в результате операции соединятся с десантниками через двое-трое суток. Но не всё пошло по плану: сил и средств оказалось недостаточно. Встречный прорыв не удался, и не имевшие тяжёлого вооружения и материального снабжения части были вынуждены под жестоким танковым и артиллерийским натиском немцев выходить из окружения отдельными отрядами и подразделениями. Вышли не все – кто погиб, кто попал в плен. В итоге через боевые порядки противника из всего десанта смогли просочиться примерно 700 человек.

Ахмет Симаев был пленён 7 марта 1942 года у деревни Панфилово в 14 километрах южнее Вязьмы.

Есть несколько версий пленения Ахмета Симаева. По одной из них, якобы, самолёт, на котором летел десантник-радист, был сбит над территорией, занятой немецкими войсками. Но если такое и могло быть, то только в случае эвакуации радиостанции из окружения. Наиболее вероятно, что такого полёта не было, а в глубоком тылу врага он оказался в ходе Вяземской воздушно-десантной операции.

В первый год войны в немецком плену оказалось около трёх миллионов советских граждан. Осенью 1942 года фашисты решили создать из военнопленных поволжских национальностей, преимущественно татар и башкир, так называемый Волго-татарский легион.

Всячески раздувая национальную рознь, гитлеровцы хотели заставить пленных воевать против собственной Родины.

За время войны из военнопленных – уроженцев междуречья Волги и Урала – было сформировано семь полевых батальонов, а также 15 отдельных рот: строительные, железнодорожные, транспортные и прочие вспомогательные подразделения, обслуживавшие германскую армию, но не предназначенных для непосредственного участия в боевых действиях.

Готовя легион к решению боевых задач, немцы отнеслись к его комплектованию серьёзно. Каждый полевой батальон имел в своём составе три стрелковые, пулемётную и штабную роты по 130–200 человек в каждой; в стрелковой роте – три стрелковых и пулемётный взводы, в штабной – взводы противотанковый, миномётный, сапёрный и связи.

Каждый батальон насчитывал 800-1000 солдат и офицеров, в том числе 60 человек германского кадрового персонала: четыре офицера, один чиновник, 32 унтер-офицера и 23 рядовых.

У немецких командиров батальонов и рот были заместители из числа представителей национальности легионеров. Командный состав ниже ротного звена был исключительно национальным. На вооружении батальона имелись три противотанковые пушки (45-мм), 15 лёгких и тяжёлых миномётов, 52 ручных и станковых пулемёта, винтовки и автоматы (в основном трофейные советские).

Для идеологической обработки пленных в Берлине был создан комитет "Идель-Урал" (Идель – татарское название реки Волги) или "Татарское посредничество". Начала издаваться на татарском языке газета "Идель-Урал".

Ещё в лагере военнопленных Ахмет Симаев был одним из инициаторов создания антифашистского подполья. Руководителем организации стал двадцатитрёхлетний учитель – лейтенант Гайнан Курмашев.

Уже в конце 1942 года Симаев был внедрён в комитет "Идель-Урал". Комитет осуществлял набор военнопленных татар и башкир в батальон, который, кстати, буквально через несколько месяцев восстал против немцев. Журналист Ахмет Симаев руководил изданием и распространением патриотических листовок по лагерям военнопленных.

Именно Симаев, по свидетельству многих легионеров, в частности Салиха Ганеева, нашёл в лагере для военнопленных попавшего раненым в плен на Волховском фронте под Новгородом в июне 1942 года старшего политрука Мусу Джалиля и привлёк к подпольной работы в легионе. Под его ответственность в марте 1943 года немцы перевели военнопленного Гумерова (под этой фамилией Муса Джалиль значился в "национальном комитете") в специальный лагерь в Вустрау под Берлином. Известно и то, что Ахмет Симаев предложил Джалилю сформировать группу для связи с Красной Армией.

Симаев сам писал стихи и переводил на русский язык стихи старшего друга. Свидетельством их близкой дружбы и роли, которую играл наш земляк в судьбе Мусы Джалиля, может служить дошедшее до нас стихотворение, посвящённое в 1944 году Джалилем Ахмету Симаеву:

Не ты ли, друг, сомненьями не мучась,
Пожал при встрече руку крепко мне,
В неволе разделивший мою участь,
Мои страданья облегчив в тюрьме?

Не ты ли словом смелого батыра
Мне вновь надежду обрести помог
И сердцем, что в неволе не остыло,
В моей душе огонь борьбы зажёг?

Да, ты, Ахмет. В день нашей первой встречи
Слезам твоим нежданным был я рад.
Ты целовал меня, сказав в тот вечер:
"Поэт мой, друг мой, мой земляк, мой брат!"

Мне не забыть той радостной минуты,
Когда во мне ты душу воскресил.
Ты разве клятву нашу позабыл?
Ахмет, молчишь сегодня почему ты?

Болит душа, и сердцу одиноко.
Хотя обиду я простил давно…
Симай, Симай, Отчизны нашей сокол,
С друзьями так вести себя грешно.

Ты наделён умом и сильной волей.
А сердцем верен правде до конца…
Ахмет, я у тебя учусь как воин
И мужеству, и стойкости бойца.

Я верю, что тебя услышу снова…
Хоть спрятан за тюремный ты засов,
Но жаром поэтического слова
Испепеляй орду фашистских псов!

Когда придёт свободы день заветный,
Мы, встретившись, обнимемся с тобой…
Пусть этот день таким же будет светлым,
Как час той клятвы, что вела нас в бой!
              (Перевод с татарского Вадима Рахманова)

Как видно из стихотворения, фашисты всячески пытались посеять раздор, недоверие среди легионеров, чтобы играть на человеческих слабостях, неприязни, сплетнях, наушничании. Джалиль призывает друга не верить клевете и помнить о главном – совместной борьбе. Нет и тени сомнения, что они верили в победу над фашизмом.
Пропагандистская работа среди военнопленных с призывами к борьбе против врага проводилась подпольщиками ещё до встречи с Джалилем, но с его приходом в организацию эта деятельность активизировалась.

Подпольщики поставили перед собой задачу сорвать замыслы фашистов, "взорвать легион изнутри", как говорил Муса Джалиль, повернуть вложенное в руки легионеров оружие против самих гитлеровцев. Нелёгок и опасен был путь борьбы. Чтобы войти в доверие к фашистам, подпольщики для виду дали согласие сотрудничать с ними. Одни из них попали в легион, другие в комитет "Идель-Урал" в Берлине, третьи – в редакцию газеты "Идель-Урал".

Ахмет Симаев входил в группу подпольщиков, которая работала в одном из восточных отделов легиона "Идель-Урал", недалеко от Потсдамерплац, в Берлине. Став переводчиком в радиостудии "Винета" комитета "Идель-Урал", Симаев вместе с другими подпольщиками слушал радиопередачи из Москвы. Записывая сводки Совинформбюро, подпольщики размножали их на ротаторе в виде листовок и переправляли в расположенный в 100 километрах южнее Варшавы под городом Радом Центральный Едлинский лагерь, где находился Джалиль.

Основное ядро подпольщиков в легионе группировалось вокруг музыкально-хоровой капеллы, созданной для культурного обслуживания военнопленных. Разъезжая с концертами по лагерям, подпольщики распространяли антифашистские листовки, устанавливали новые связи, расширяли сферу своей деятельности.

В начале 1943 года немцы отправили в войска три полевых волжско-татарских батальона (825-й, 826-й и 827-й), а во второй половине 1943-го – ещё четыре (с 828-го по 831-й).

Труды подпольщиков не пропали даром. Первый (825-й) батальон легиона численностью около 900 человек, посланный 14 февраля 1943 года на Восточный фронт, 23 февраля перебил гитлеровских офицеров и в полном составе, с оружием и боеприпасами, перешел к белорусским партизанам. Причём набором военнопленных в этот батальон непосредственно занимался Ахмет Симаев.

Около половины третьего батальона тоже ушли к партизанам Украины. Многие другие легионеры присоединились к польским, голландским и французским участникам Сопротивления. Оставшиеся батальоны легиона были расформированы самими гитлеровцами как политически неблагонадежные, большинство легионеров возвращены в концлагеря в Германии и Польше.

Подпольная группа в Берлине существовала до 12 августа 1943 года. В результате предательской деятельности проникшего в организацию провокатора Махмута Ямалутдинова руководящая группа подпольщиков была арестована. Кроме Мусы Джалиля и Ахмета Симаева в неё входили Абдулла Алишев, Фуат Булатов, Гариф Шабаев. Внезапный налёт гестапо застал подпольщиков в редакции "Идель-Урал", когда они, настроив приёмник, начали слушать и записывать сводку Совинформбюро.

После провала подпольной организации берлинскую группу увезли в тюрьму гестапо на Курфюрстендамм и держали около месяца в одиночках, расположенных под землёй. Затем их присоединили к основной группе в тюрьме Моабит.

Дела особой важности – о государственной измене, заговорах против третьего рейха, подрывной деятельности рассматривал Второй Имперский суд.

С 7 по 12 февраля 1944 года в Дрездене Имперский суд разбирал дело "Курмашев и десять других" ("Kurmaschew und 10 andere") о подрывной работе против немецкого рейха, создании подпольной антифашистской организации в комитете "Идель-Урал" и Волго-Татарском легионе, печатании и распространении листовок, призывавших легионеров повернуть оружие против немецких войск.

Одиннадцать арестованных руководителей подпольного центра – Абдулла Алишев, Ахат Атнашев, Абдулла Батталов, Фуат Булатов, Галлянур Бухараев, Муса Джалиль, Гайнан Курмашев, Фуат Сайфельмулюков, Ахмет Симаев, Зиннат Хуснуллин и Гариф Шабаев были приговорены к смертной казни, причём восемь из них – за "содействие врагу" и "подрыв военной мощи" германского рейха, а трое – за "недонесение" и "военную измену".

Ещё полгода они ожидали исполнения приговора сначала в Тегельской тюрьме, а затем в крепости Шпандау. Всё это время от них изощрённо требовали подписания каких-то документов. Но ничто не смогло сломить воли патриотов.

После покушения на жизнь Адольфа Гитлера, совершённого 20 июля 1944 года подполковником Клаусом фон Штауффенбергом, были арестованы несколько тысяч подозреваемых в антинацистском заговоре немцев. Понадобились места в тюрьмах, и последовало распоряжение привести в исполнение ранее вынесенные приговоры.

Казнили подпольщиков на гильотине в полдень 25 августа 1944 года в берлинской тюрьме Плётцензее. Поочерёдно с интервалом в три минуты с 12.06 до 12.36 их бросали на гильотину. Первым, согласно порядку, указанному в обвинительном заключении, был казнён Гайнан Курмашев, следом – Фуат Сайфельмулюков, Абдулла Алишев, Фуат Булатов, Муса Джалиль, Гариф Шабаев, Ахмет Симаев, Абдулла Батталов, Зиннат Хуснуллин, Ахат Атнашев, Галлянур Бухараев.

В уже упомянутой книге "По следам оборванной песни" Рафаэль Мустафин так описывает последний путь приговорённых к месту казни в тюремном "доме смерти":  "От тяжёлых, выкрашенных охрой дверей центрального блока тюрьмы Плётцензее до приземистого кирпичного строения в глубине двора сто четырнадцать шагов. Сто четырнадцать шагов – сначала по стёршимся каменным плитам, потом по утоптанному щебню вдоль высокой тюремной ограды, затем по неширокой, аккуратно посыпанной жёлтым песком дорожке...".

В тюремном архиве сохранилась регистрационная карточка Ахмета Симаева:

"Тюрьма Плётцензее в Берлине.
Имя, фамилия – Ахмет Симаев.
Номер карточки – 827(44).
Дата рождения – 28.12.1915.
Место рождения – Краснослободск (Россия).
Профессия – журналист и татарский легионер.
Помещён  – в блок № 4.
Прибыл – 25.8.1944 г. в 8 час. из военной тюрьмы Шпандау.
Исполнительный орган и номер дела – РКА-П-343(43).
Преступление – подрывная деятельность.
Приговор – смертная казнь.
Печать генерального прокурора города Берлина.
Подпись заведующего канцелярией".

Карточка даёт возможность уяснить суть обвинения: "Подрывная деятельность по моральному разложению немецких войск".

По свидетельству помощника тюремного надзирателя Пауля Дюррхауера и католического пастора Георгия Юрытко, татары пошли на смерть мужественно. Священник рассказал, что, когда осуждённых вывели из камер, они все вместе громко запели татарскую песню. А может,  это была молитва?..

Ахмету Симаеву было всего лишь 28 лет.

После освобождения дрезденской тюрьмы на стене одной из камер была обнаружена надпись:

"Здесь сидел Ахмет Симаев, журналист, москвич. Нас из России 11 человек. Все мы осуждены вторым германским имперским судом на смертную казнь. Кто обнаружит эту надпись и вернётся живым на родину, прошу сообщить родным и близким о нашей судьбе. 24 марта 1944 года". Здесь же был указан адрес брата Ахмета Симаева – Фоттеха.

Позже на хлопчатобумажном ставне, которым маскировали окно камеры, была обнаружена ещё одна запись:

"Здесь сидел Симаев, журналист, москвич, 13 февраля 1944 года приговорён германским имперским судом к смерти. Нас всего одиннадцать человек русских, все приговорены к смертной казни за политику. Кто прочтёт эти строки и живым вернётся на Россию, прошу передать моей жене Валентине Листопад, город Воскресенск, Московская область, или моим братьям и близким родственникам в Москве – Симаевым. К сему Симаев, 17 февраля 1944 года".

Благодаря уцелевшим узникам Плётцензее до нас дошли две тетради стихов Мусы Джалиля – стихи сильного духом человека, настоящего сына своей Родины. Сохранились и некоторые стихи Ахмета Симаева.

В 1952 году по распоряжению Сената Берлина на том месте, где во времена Третьего рейха было казнено более 1800 человек, создан мемориал  жертвам нацизма в Германии, открыт Музей тюрьмы Плётцензее. Перед зданием, где проводились казни, возведена мемориальная стела с надписью "Жертвам гитлеровской диктатуры 1933–1945 гг.".

Но долгим и трудным был путь к реабилитации поэта и его сподвижников на родине. Ведь поначалу, в 1946 году, Министерством государственной безопасности СССР все они обвинялись в измене Родине и пособничестве врагу.

Только 2 февраля 1956 года Указом Президиума Верховного Совета СССР за исключительную стойкость и мужество, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками в Великой Отечественной войне, поэту Мусе Мустафовичу Джалилю (Залилову) было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Постановлением Комитета по ленинским премиям в области литературы и искусства при Совете Министров СССР от 22 апреля 1957 года ему присуждена Ленинская премия "за цикл стихотворений "Моабитская тетрадь". Его именем названы город в Татарстане, улицы и площади многих населённых пунктов. Имя Джалиля присвоено Татарскому государственному театру оперы и балета. В Москве его имя увековечено памятной плитой на доме № 11 в Столешниковом переулке, а также в названии одной из улиц.

Десять соратников Джалиля, в том числе Ахмет Садретдинович Симаев, Указом Президента СССР М.С. Горбачёва от 5 мая 1990 года за активную патриотическую деятельность в подпольной антифашистской группе и проявленные при этом стойкость и мужество посмертно награждены орденом Отечественной войны I степени.

Но думается, что, как и Муса Джалиль, они за свой подвиг достойны звёзд Героев.

В столице Татарстана – Казани, на площади 1-го Мая, на самом высоком месте у Спасской башни Казанского кремля, в 1966 году воздвигнут памятник Мусе Джалилю, а в 1994 году установлена стела с барельефами его десяти соратников, среди которых и наш земляк Ахмет Симаев.

Каждый год 25 августа, в день гибели джалильцев, здесь проводятся митинги, посвящённые гибели поэта и его товарищей по подпольной организации.

В Воскресенске мемориальная доска в память Ахмета Садретдиновича Симаева на здании, где когда-то размещалась редакция районной газеты, была установлена 8 мая 1985 года, в канун празднования 40-летия Победы советского народа в Великой Отечественной войне.

Инициатором этого исторического события стал журналист, ответственный секретарь редакции районной газеты Сергей Михайлович Кристи (1921–1986), который  был первым и самым последовательным исследователем жизни и подвига нашего земляка, многое сделавший для восстановления и увековечения его доброго имени.

Уместным будет посвятить несколько строк  этому замечательному публицисту-краеведу. Сергей Михайлович родился 10 июля 1921 года в Ленинграде (Санкт-Петербурге). Его отец, Михаил Петрович, был в то время начальником Ленинградского отделения "Главнауки", а мать, Надежда Самойловна Кристи-Сокольская, руководила Ленинградским Домом учёных. Через семь лет семья перебралась в Москву, где Михаил Петрович с 1928 по 1937 год работал директором Государственной Третьяковской галереи.

Учась в школе, Сергей занимался в литературной студии Дома учёных и в театральном училище при Центральном театре Красной Армии. Увлекался поэзией. Одну из первых песен "О графе Толстом – мужике непростом" ("Жил был великий писатель, Лев Николаич Толстой...") он написал в старшем классе школы. Песни сочинял вместе с друзьями Алексеем Охрименко и Владимиром Шрейбергом. Эти песни получили самое широкое распространение в разных вариантах и перепевах, начиная с военных лет.

Сами того не подозревая, друзья стали основоположниками целого направления русской поэзии XX века. Этот жанр принято называть "поездными" или "вагонными" балладами, потому что в конце сороковых – середине пятидесятых годов их любили петь инвалиды, собиравшие подаяния на жизнь в пригородных поездах. Песни эти на слуху  и сегодня: "Батальонный разведчик" ("Я был батальонный разведчик, а он – писаришка штабной..."), "Нарымский рассказ о Шекспире, коварстве, любви и московской квартире", "Отелло", "Гамлет".

Во время Великой Отечественной войны актёр Центрального театра Красной Армии Сергей Кристи был призван на действительную военную службу и направлен в красноармейский ансамбль, с которым не раз бывал на передовых позициях наших войск, выступая в концертных программах.

В 1944 году получил назначение спецкорреспондентом, затем ответственным секретарём флотской газеты "Морской лётчик". Так началась его биография газетчика.

После окончания войны, он сначала сотрудничал в газете "Московский комсомолец", а потом был принят в труппу Центрального театра кукол под художественным руководством С.В. Образцова.

Вскоре Сергею Михайловичу предложили возглавить киносъёмочную группу Центральной студии документальных фильмов, где он работал над созданием таких лент, как "Советская Латвия", "Среднее Поволжье". На этом поприще ему помогал советами старший брат, известный режиссёр-кинодокументалист Леонид Михайлович Кристи, получивший, к слову, в 1980 году высокую Ленинскую премию за документальный фильм "Великая Отечественная".

В силу семейных обстоятельств в 1953 году Сергей Михайлович переезжает в село Виноградово (в то время Виноградовского района Подмосковья), где назначается ответственным секретарём районной газеты "Сталинский путь" (с 1956 года – "Новая жизнь").

После объединения в 1958 году Воскресенского и Виноградовского районов, он становится литсотрудником, а впоследствии ответственным секретарём Воскресенской районной газеты "Коммунист".

Последнее время Сергей Михайлович жил со своей супругой Анной Маркеловной Зайцевой в посёлке Белоозёрский. Умер он 19 января 1986 года.

Меня всегда поражала энциклопедичность этого немного вальяжного, всегда ироничного интеллигента с пышным ореолом седых волос. Краеведческие заметки он подписывал также театрально-литературным псевдонимом: "П. Лучино". Мы и подружились с ним в 1978 году на почве общего интереса к истории Воскресенского края.

Ещё в 1970 году за публикации, посвящённые Ахмету Симаеву и другим соратникам Мусы Джалиля, Сергей Михайлович Кристи был удостоен премии Союза журналистов СССР.

И тем не менее, настоящее официальное признание подвига мужественных подпольщиков-антифашистов пришло лишь два десятилетия спустя.


(Лысенков В.И. Излучины бытия. – М.: Интеллект-Центр, 2012 – 128 стр., ил.)

См. также: В.И. Лысенков "Ахмет Симаев - новые подробности биографии героя"  http://www.proza.ru/2016/11/19/780