В сумеречной степи было ветрено и мутно от непогоды. Снег лепил глаза, таял на лицах, но вдруг кто - то из охотников, заполнивших кузов грузовой машины, хрипло крикнул.
-Лось!
Скрипнули тормоза. Как распорядитель сумел разглядеть зверя в сумрачном пролеске сквозь снежное мельканье? Но, боже мой, как изменились мужики! С побледневшими лицами, они с растерянной быстротой движений доставали из патронташей пулевые заряды, торопливо заталкивали их в казенники переломок, а потом воровато глядели в шумящий на ветру колок, силясь рассмотреть в нем хоть какое - то движение
-Сюда идет!
Мы пригнули головы в ожидании команды. Она последовала. И мы торопливо побежали к разрозненному строю черных осин. Занимали места там, где каждый посчитал нужным, и опять напрягали зрение.
Но все было зря. Лось Одинец, которого большинство из нас не успели даже перевидеть, легко заметил нашу суету и ушел в соседний лесной массив. На сыром снегу осталась лишь протаявшая до земли лежка, да затоптанные нами же следы его копыт.
Среди меркнущего пространства и косо летящего снега, тропить зверя было некогда. Мы просто взяли в кольцо чащу, в которую он ушел. И чуть было не пересеклась наши с ним судьбы.
Я увидел его, когда он полный несокрушимой дикой силы бесшумно и стремительно, нёсся, как на безумный таран, мимо талов зачерченных стволами осин.
Чёрный, горбатый, он был уже метрах в ста от меня. с двустволкой в руках я присел на корточки, чувствуя, как все замерло во мне в ожидании, но зверь обнаружил заметил мои движения, и мгновенно изменив направление своего бега, растворился в глубине зимнего леса.
С минуту я продолжал стоять, напряженно слушая, как стучит моё сердце, как шуршат по спутанным травам снежинки. В теле чувствовалось страшное оцепенение. Подошёл один из моих товарищей.
-Это был наш последний шанс закрыть лицензию сегодня, -вздохнул он,- сейчас начнёт темнеть.