Почти со слезами я говорю, что мне грустно, что я не готова. Не готова - не о чемодане. Я не готова жить и не готова, скажем, умереть. "Уезжать всегда грустно", - отмазка. Мне грустно совсем по другой причине... мне до одури жалко отдавать эту мою грешную страсть к закрытым дверям, за которыми происходит действо более эмоциональное и более притягательное, нежели моя обычная жизнь, хотя и полная невзгод. Там всё гораздо динамичней, не вечные вопросы "что делать?", а их немедленное разрешение, причём без оглядки на последствия - вещь чрезвычайно заманчивая, и в мире вне игр не существующая. С другой стороны, время там порой застывает, завороженное красотой момента, который не проходит, а держится, длится, как фотография. В этом мире игр, книг и фильмов поезда не отходят, пока влюблённые не нацелуются, и не взлетают самолёты... и даже остановившееся сердце снова стучит как ни в чём не бывало, и даже сказанные слова магическим образом берутся назад, - как насчёт воробья из нашей скудной, трудной и такой не поддающейся нам жизни? Как насчёт власти вершить судьбами и поворачивать время вспять?
У Высоцкого в "Балладе о книжных детях" была потрясающая, гениальная и словно заставляющая каждого "заигравшегося" посмотреть на самого себя строчка: "Только в грёзы нельзя насовсем убежать". Нельзя ли?
Вытащите меня кто-нибудь отсюда. Пока не стало слишком поздно. "Всегда когда-нибудь настаёт никогда". Так кем же хочу быть я пред лицом этого "никогда", а верней, пред лицом "Всегда", то есть Вечности?
11.07.15