71.
Я стала собираться в клуб.
Краем глаза увидела, как на старенькой «шестерке» к соседней избе подъехал Дилин муж. Радио в машине гремело на полную мощность. Так что пока я красилась, а он бегал домой, диктор вовсю грузила меня последними известиями.
- На должность президента Колгории утверждена кандидатура Кугульбаева Олега Жантаевича, ранее исполнявшего обязанности первого заместителя мэра Колгорска.
- Вертолет с семью пассажирами и двумя членами экипажа не вернулся в аэропорт приписки северного города …ска. Все пассажиры являются сотрудниками местного ГИБДД, включая их начальника. Ведутся активные поиски пропавших. Причины аварии выясняются.
- В американском штате … сошел с рельсов грузовой поезд. Экологии штата нанесен значительный ущерб. Причины схода с рельсов состава выясняются.
- Серия взрывов старых боеприпасов произошла на складе одной из воинской частей …го района …ской области. Идет активная эвакуация жителей деревни, где находится эта воинская часть. Приступить к тушению пожара пожарные пока не могут… Причины взрывов выясняются.
Тут вышел Дилин муж с канистрами, сел в машину и уехал.
Я надела платье, покрутилась перед небольшим зеркалом на тему, скрадывает ли оно появление лишних килограммов на животе и боках. Потом махнула на это рукой и вышла за калитку.
Неместного народа на улицах деревни стало значительно меньше. Исчезли гламурные барышни, вызывающе одетые дамы, татуированные юноши и мужчины с туманными взорами. Все встреченные были в основном, аборигенами. И что удивило – здоровался каждый второй. Кто-то из них был у меня на консультации, с кем-то я ела пироги на Дилиных чаепитиях.
72.
Сельским клубом было небольшое двухэтажное кирпичное здание. У входа – небольшая площадка, оформленная по бокам цветником из астрочек и бархатцев. Доска почета поржавела, вместо портретов – сквозные дыры.
Я прошла через вестибюль, зашла в зал.
В зрительном зале сидело человек пятнадцать. Сразу увидела Нателлу. Она махнула мне рукой, и я опустилась на сиденье рядом с ней. На сцене президиум – стол, покрытый малиновым бархатом, пять пустых стульев.
- Как ты? – осторожно спросила Нателла.
- Нормально, - вымученно улыбнулась я.
Нателла стиснула запястье моей правой руки в знак поддержки, и мне стало спокойнее. Умела эта женщина поддержать человека в момент душевного раздрая.
- Хорошо выглядишь, - ободряюще сказала.
И я почти успокоилась.
Тут в зал прошел Степан Васильевич в камуфляжной форме без знаков различия. За ним валил местный люд. Командир Белых Журавлей остановился перед сценой, «строевым голосом» сказал:
- Здравствуйте, граждане местные жители!
В зале заулыбались, послышались разноголосые ответные «здравствуйте».
Степан Васильевич улыбнулся в ответ и четким крепким шагом взошел на сцену. Сел на центральный стул. Подождал, пока вошедшие с ним местные не расселись в разных концах зрительного зала. Нашел взглядом нас с Нателлой, приподнял руку в приветственном жесте. Наконец в зале наступила тишина.
Степан Васильевич встал.
- Товарищи!
Его обращение вместо ставшего привычным «дамы и господа» было воспринято почему-то аплодисментами, переходящими в овации. Вот уж не ожидала. Он поднял правую руку, как бы призывая всех к тишине, и, дождавшись её, начал:
- Для вас, товарищи, не секрет, что приезд нашей бригады вызван тревожными письмами жителей вашего района. Вы жаловались, что многочисленные приезжие создают неудобства своим внешним видом и поведением для вашего подрастающего поколения. Что приезжающие к ним посетители, еще более многочисленные, часто неадекватны и создают своим автотранспортом угрозу жизни домашним животным и птицам, а также выражают презрительное отношение к вашим проблемам и сельскохозяйственному образу жизни. Поскольку господин Жанзаков также не реагировал на ваши обращения, вы стали направлять свои жалобы в Москву на имя президента, в связи с чем и последовал наш рейд. За те три месяца, что мы у вас провели, совершился ряд глобальных изменений в жизни вашей республики и деревни.
Как вы знаете из последних новостей, президентом Колгории стал Олег Жантаевич Кугульбаев. Председателем вашего сельского совета, как мне известно, назначена уроженка вашей деревни. Нина Хороговна, попрошу вас занять местечко рядом со мной.
Он улыбнулся, сделав приглашающий жест, все захлопали в ладоши.
Насколько я усвоила местный расклад, Нина Хороговна была здесь директором музыкальной школы, по совместительству зав. клубом и библиотекарем. Невысокая, плотненькая с короткой стрижкой, она энергично взбежала на сцену и звучным голосом произнесла:
- Представляться не буду, все меня здесь знают.
По залу прошел лёгкий шумок.
Нина Хороговна улыбнулась и возвысила голос:
- А кто не знает, тот еще узнает!
Потом призвала всех к тишине и озвучила свои планы по переустройству Болдырево на ближайшую перспективу. В частности, отметила, что если раньше всеми проблемами народных целителей занимался сельсовет, то теперь, когда этих целителей уменьшилось на три четверти, ими будет заниматься Марсель Назырович. А сельсовет будет только отвечать за порядок – прописку, налоги и тому подобное.
Закончив свою речь, она пригласила Марселя Назыровича выступить.
Он тоже был краток. Рассказал, кто сейчас может, по его мнению, считаться народным целителем, и как будет построена целительская практика в деревне.
Закончил свою речь тем, что подробнее эта тема будет обсуждаться с самими целителями завтра в 19.00 на территории зала кафе «Перспектива».
- Ну и еще один момент остался, - приподнялся со своего стула Степан Васильевич. – В ваших письмах указывается, что в некоторых районах деревни и её окрестностей происходят странные вещи. К которым не могут приспособиться местные жители уже в третьем-четвертом поколениях. Мы решили осветить и эту сторону вашей, граждане, жизни. Даже назначили ответственного за это дело. Лукерья Михайловна, приподнимитесь, пожалуйста, чтобы вас все видели.
Я встала, оглянулась вокруг себя, поулыбалась. На меня тоже была весьма доброжелательная реакция. Все-таки колгоры – в массе своей добродушный и гостеприимный народ.
- Вот этой женщине будете рассказывать обо всех непонятках. Она – следователь с двадцатилетним стажем, в психиатрическую больницу вас не сдаст, будет разбираться с каждым сообщенным вами фактом на полном серьезе и со всей ответственностью.
На этом официальная часть была закончена.
У населения вопросов не было.
Нина Хороговна попросила остаться Степана Васильевича, Марселя Назыровича, директора местной школы Ирину Степановну и еще некоторых. Остальные, в том числе и мы с Нателлой, поспешили к выходу.
73.
В дверях я почувствовала на плече чью-то руку. Выйдя из клуба, обернулась. Это была Тася, у которой я покупала карасей.
- Лукерья Михайловна, Наталья Модестовна умирает. Она очень-очень хочет увидеться с вами. Может зайдем к ней сейчас?
Я кивком головы простилась с Нателлой, и мы с Тасей пошли к бывшей председательше. По дороге Тася рассказала, что они с Натальей Модестовной – сватьи, то есть её дочь вышла замуж за Тасиного сына.
Мы зашли в ограду крепкого деревянного дома. Разувшись в сенях, прошли в горницу. На постели лежало то, что осталось от полного тела Натальи Модестовны. На самодельной табуретке, покрытой белой салфеткой, стояла вода в граненом стакане и нетронутая миска с кашей. Из-под кровати виднелся жёлтый край ободка эмалированного тазика. Запах в горнице был еще тот…
Тася пододвинула мне стул и вышла из горницы, оставив нас вдвоём.
- Лукерья, - с трудом шевеля губами, произнесла больная. – Я не хочу умирать. Помоги. Ты можешь. Я это знаю точно.
Застонала, отвернула голову к стене. Я стояла у постели и молчала до тех пор, пока не вошла Тася со шприцом в руках.
- У меня диплом медсестры, - объяснила мне почему-то шепотом. – Идите, она вам ничего больше не скажет. Если сможете чем-то помочь, завтра я буду у магазина.
- Я не врач… ты же слышала, что Степан Васильевич называл меня следователем.
- Вы… - тут она произнесла трудно выговариваемое колгорское слово. – Так у нас называют женщин, которым дано видеть то, чего глазами не могут видеть другие.
- Почему ты так решила, Тася?
- Потому что все, кто к вам ходил, говорят, что вы ни разу не ошиблись. И потому что вы ни с кого не взяли денег. Так поступают только – и она опять произнесла это невыговариваемое колгорское слово.
- Я ничего не обещаю, - вздохнула я. – Но попробую.
74.
Придя домой (ого, я уже эту избу даже в мыслях стала называть домом!), я позвонила Ксении Григорьевне и спросила о Наталье Модестовне.
Ксения Григорьевна попросила меня скинуть ей из сотового телефона на компьютер данную мне Юрой карту портальных полей, а потом перезвонить.
Когда я перезвонила, она велела присмотреться к той точке, что была обведена красным кружочком в четырёх километрах от деревни. Сказала, что эта точка называется у местных Марфиным ущельем. Если в него спуститься, то можно увидеть в конце тропинки спуска две полусгнившие березы. Между ними еле заметно пробивается родниковая вода. Надо с молитвой зачерпнуть её, а потом поить больную и обтирать её намоченным полотенцем.
- Ксения Григорьевна, так кто здесь молиться-то будет, здесь же не православная вера!
- На первый раз это сделаешь ты, Лукерьша! А дальше будет выбор болящей Натальи.
Я позвонила Нателле, попросила машину и водителя. Через пять минут подъехал молодой парень на белой «шестерке», представился Владом, спросил, куда ехать. Я показала ему по компьютеру дорогу, он сверился со своей картой, после чего доложился по телефону Степану Васильевичу.
Достала из чемодана чистое льняное полотенце, литровую баночку с завинчивающейся крышкой, и поспешила в машину.
Влад завёл мотор и сказал, что данный выезд приравнивается к боевому рейду, а потому я должна не отходить от него ни на шаг и выполнять все его распоряжения. А также докладывать обо всём подозрительном, что замечу на пути.
Дорога после выезда из деревни стала петлять по холмам. То спуск, то подъём. Водитель коротко заметил, что на Марфино ущелье местные жители ездят, в основном, на шашлыки, и местные бандиты иногда перегораживают дорогу в узких местах, отнимают спиртное и мясо. Так что расслабляться не стоит.
Мне понравился парень. Общительный, разговорчивый, крепенький такой, позитивный. Живые глаза цвета темного меда, густые чуть вьющиеся волосы. Тот же камуфляж без знаков различия. Несмотря на молодость, излучал спокойствие и уверенность.
- Интересно, что за Марфа память по себе оставила. Наверное, комсомолка времён гражданской войны, - улыбнулась я.
- Да нет, Лукерья Михайловна, здесь совершенно бытовой расклад, - покачал головой Влад. – Я тоже интересовался у местных девчат. Они рассказали, что в начале прошлого века молодой колгор откуда-то привез в жены русскую девушку Марфу. Первые годы они жили хорошо, а потом что-то случилось, не то пить он стал, не то еще что. Сильно он её бил. Родственников у неё в деревне не было, заступиться было некому. Она терпела, сколько могла, потом с двумя сыновьями, 6 и 2 лет, сбежала в это ущелье. Младшего мальчика вскоре задрал медведь. А старшего вместе с Марфой зарубил топором нашедший их муж.
- Ужас какой! – поёжилась я. – И как им только шашлык в горло лезет в таком месте!
- А вот так вот! Кажись, приехали.
Спуск оказался настолько крутым, что Владу пришлось страховать каждый мой шаг. У меня создалось впечатление, что он здесь не впервые. Он смущенно признался, что да, не впервые. Однажды поздним вечером он сюда наведывался на шашлыки с местной молодежью. Возле берез показал мне место, где медведь задрал двухлетнего мальчика, а потом – место, где была зарублена несчастная Марфа.
Мы стали искать родник, и вскоре обнаружили его. Не было видно, откуда он начинается, просто среди травы тихо струилась чистая вода.
Я попросила Влада отойти от меня шагов на десять, он вежливо, но жестко отказался. Сторговались на двух шагах. Мне не хотелось, чтоб он слышал, как я молюсь. Но вредничать тоже не хотелось. Я достала банку и полотенце, собрала воду, намочила полотенце и положила в полиэтиленовый пакет. Всё это время читала одну из немногих молитв, что знаю наизусть – Отче наш.
Сияло солнце, пели птицы, шумели березы. У меня было странное ощущение, что я занимаюсь СВОИМ делом, что я – ДОМА, что я на СВОЁМ месте. Ощущение абсолютного комфорта и правильности исполняемых мною действий.
Встала, выпрямилась. Испытующе оглянулась на Влада в поисках снисходительной улыбки, с какой сама в его возрасте смотрела на молящихся бабушек. Но лицо его было напряженно серьезным, какое бывает у оперативных сотрудников, когда они сопровождают, допустим, опасного преступника. В опущенной руке я увидела пистолет.
- «Беретта»? – удивилась я.
- Она самая, Лукерья Михайловна, - согласился Влад.
- Хорошее у вас обеспечение!
- Не очень. Всего две машины дали на пятнадцать человек, и одна из них – «шестерка», сами видели.
Подъём был еще более труден, чем спуск. Сперва я храбрилась, говорила, сама, мол, сама, потом совсем запыхалась, стала останавливаться, переводить дыхание. Старая что ли такая стала? Или разжирела от Дилиных пирожков? Надо отдать Владу должное, был заботлив, осторожен, терпелив. Да и с физподготовкой у него было всё, как полагается.
Подумалось, что Влад и Юра - парни одного поколения. Почему же с одним так хорошо и надежно, а с другим- так напряжно и мутно.
Наконец мы выбрались наверх, сели в машину и без приключений вернулись в деревню.
Влад по телефону доложил о том, что довез меня до избы. Потом протянул трубку мне, и я услышала от Степана Васильевича слова, которых очень боялась.
- Лукерья, тебе ночь на сборы, завтра в девять ноль-нуль будешь отправлена до дому!
http://proza.ru/2015/07/15/1657
Продолжение следует.