По замечанию Георгия Владимировича Иванова (1894-1958), Гумилёв всю жизнь посвятил одному – заставить мир вспомнить, как сказано в Евангелии от Иоанна, что «слово это Бог».
Николай Степанович Гумилёв родился 3 апреля 1886 года в Кронштадте в семье корабельного врача Степана Яковлевича Гумилёва. Детство провёл в Царском Селе, куда возвращался впоследствии из-за границы, из путешествий, с фронта.
СТАРИНА
(сборник «Жемчуга»)
Вот парк с пустынными опушками,
Где сонных трав печальна зыбь,
Где поздно вечером с лягушками
Перекликаться любит выпь.
Вот дом, старинный и некрашеный,
В нём словно плавает туман,
В нём залы гулкие украшены
Изображением пейзан.
Мне суждено одну тоску нести,
Где дед раскладывал пасьянс,
И где влюблялись тётки в юности
И танцевали контрданс.
И сердце мучится бездомное,
Что им владеет лишь одна
Такая скучная и тёмная
Незолотая старина.
……………
Теперь бы кручи необорные,
Снега серебряных вершин,
Да тучи, сизые и чёрные
Над гулким грохотом лавин.
Первый поэтический сборник под названием «Путь конквистадоров» (в переносном значении – завоевателей) Н.С.Гумилёв опубликовал, когда ему было 18 лет. Эпиграфом к сборнику он взял слова Андре Жида (1869-1951): «Я стал кочевником, чтобы сладостно прикасаться ко всему, что кочует». За свою короткую жизнь – Н.С. Гумилёв погиб, когда ему было 34 года – он издал девять книг стихов.
После окончания гимназии Гумилёв слушал лекции в Сорбонне. На деньги, высланные отцом на учёбу, в 1907 году он впервые побывал в Африке - Египте и Судане. «Разве не хорошо сотворить свою жизнь, как художник творит картину, как поэт создаёт поэму? – писал молодой Гумилёв. – А главное – в новой обстановке найти новые слова».
В 1908 году во Франции Гумилёв издал второй поэтический сборник «Романтические цветы», посвятив его Ане Горенко (Анне Андреевне Ахматовой (1889-1966)). В этом же году он оставил Сорбонну и возвратился в Петербург, а в августе отправился снова в Африку: Порт-Саид, Александрия, Каир. В ноябре по возвращению в Петербург он продолжил обучение в Университете сначала на юридическом, а потом на историко-филологическом факультете.
В конце 1909 года Гумилёв с поэтом Вячеславом Ивановичем Ивановым (1866-1949) собрался ехать в Абиссинию (так неофициально называлась Эфиопия), о которой он мечтал ещё мальчиком, читая очерки поручика русской армии Виктора Фёдоровича Машкова (1887(?)-1932) «В стране чёрных христиан» (1893 год). Вячеслав Иванов должен был известить его телеграммой в Каире. Николай Степанович телеграмму не получил и поехал дальше один. «Я прекрасно доехал до Джибути (на северо-востоке Африки), – сообщал он Вячеславу Иванову. – Постараюсь попасть в Аддис-Абебу, устраивая по дороге эскапады. Здесь уже настоящая Африка: голые негры, ручные обезьяны…» До Аддис-Абебы он не доехал: мало было денег, сказывалась неопытность, неготовность.
В начале февраля 1910 года свершился обряд бракосочетания с А.А.Ахматовой. Однако Муза дальних странствий уже в этом году позвала его в дорогу. В сентябре 1910 года Гумилёв пароходом из Константинополя в четвёртый раз отправился в Африку. В этот раз он доехал до Аддис-Абебы на муле с большим караваном. Железной дороги тогда ещё не было: первый паровоз в Аддис-Абебе увидели в 1917 году. Возвратился он в конце марта 1911 года.
Не прошло и двух лет, как Муза странствий опять позвала его в дорогу. Он возглавил экспедицию Академии Наук России и получил согласие взять себе в помощники своего племянника Колю Сверчкова, 18- летнего юношу, давно мечтавшего о путешествии. В начале апреля 1913 года путешественники из Одессы вышли в море.
В Африке было пройдено 975 километров за два месяца по бездорожью, в условиях тропической жары, болезней и опасностей.
АФРИКАНСКАЯ НОЧЬ
(сборник «Колчан»)
Полночь сошла, непроглядная темень.
Только река от луны блестит,
А за рекой неизвестное племя,
Зажигая костры, шумит.
Завтра мы встретимся и узнаем,
Кому быть властителем этих мест.
Им помогает чёрный камень,
Нам – золотой нательный крест.
Вновь обхожу бугры и ямы:
Здесь будут вещи, мулы тут:
В этой унылой стране Сидамо *
Даже деревья не растут.
Весело думать: если мы одолеем –
Многих уже одолели мы –
Снова дорога жёлтым змеем
Будет вести с холмов на холмы.
Если же завтра волны Уэби
В рёв свой возьмут мой предсмертный вздох,
Мёртвый увижу, как в бледном небе
С огненным чёрный борется бог.
Восточная Африка, 1913 год
* Сидамо – горный район на юго-западе Эфиопии
В начале сентября 1913 года загорелые, худые, безмерно счастливые Гумилёв и Сверчков возвратились в Царское Село. В Музей антропологии и этнографии в Петербурге была передана ценнейшая этнографическая коллекция свыше ста единиц и коллекция стеклянных негативов более двухсот единиц.
АБИССИНИЯ
……………….
Есть музей этнографии в городе этом
Над широкой, как Нил, многоводной Невой.
В час, когда я устану быть только поэтом,
Ничего не найду я желанней его.
Я хожу туда трогать дикарские вещи,
Что когда-то я сам издалёка привёз,
Слышать запах их странный, родной и зловещий,
Запах ладана, шерсти звериной и роз.
И я вижу, как южное солнце пылает,
Леопард, изогнувшись, ползёт на врага,
И как в хижине дымной меня поджидает
Для весёлой охоты мой старый слуга.
В 2008 году по местам, упомянутым в полевых дневниках Н.С.Гумилёва, прошёл экспедиционный марщрут Музея антропологии и этнографии РАН. За двенадцать дней полевой работы (с 22 марта по 5 апреля) экспедиция на джипах часто по бездорожью прошла 5500 километров по юго-восточной Эфиопии. Экспедиции удалось отснять около девяти часов видеоматериалов, более пяти тысяч цифровых фотографий. Многие фото- и видеоматериалы сюжетно и композиционно повторяли чёрно-белые снимки Н.Гумилёва и Н.Сверчкова.
САХАРА
(сборник «Шатёр»)
Все пустыни друг другу от века равны,
Но Аравия, Сирия, Гоби –
Это лишь затиханье Сахарской волны
В сатанинской воспрянувшей злобе.
Плещет Красное море, Персидский залив
И глубоки снега на Памире,
Но её океана песчаный разлив
До зелёной доходит Сибири.
…………..
Всюду башни, дворцы из порфировых скал,
Вкруг фонтаны и пальмы на страже –
Это солнце на глади воздушных зеркал
Пишет кистью лучистой миражи.
………….
Буйный ветер в пустыне второй властелин,
Вот он мчится порывами, точно
Средь высоких холмов и высоких долин
Дорогой иноходец восточный.
И звенит и поёт, поднимаясь, песок,
Он узнал своего господина,
Воздух меркнет, становится солнца зрачок,
Как гранатовая сердцевина.
…………
И, быть может, немного осталось веков,
Как на мир наш, зелёный и старый.
Лихо ринутся хищные стаи песков
Из пылающей юной Сахары.
Средиземное море засыпят они
И Париж, и Москву, и Афины,
И мы будем в небесные верить огни
На верблюдах своих бедуины.
И когда, наконец, корабли марсиан
У земного окажутся шара,
То увидят сплошной золотой океан
И дадут ему имя Сахара.
Из дневника Корнея Ивановича Чуковского (1882-1969): «Был у меня Гумилёв. Гумилёв очень любит звать к себе на обед, на чай, но не потому что он хочет угостить, а потому что ему нравится торжественность трапезования: он сажает гостя на почётное место, церемонно ухаживает за его женой – всё чинно и благолепно, а тарелки могут быть хоть пустые… Мы мечтали с ним о том, как бы уехать на Майорку (остров в Средиземном море). «Ведь от Майорки всюду близко, рукой подать! – говорил он. – И Австралия, и Южная Америка, и Испания!» (1919 год)
В 1914 году уже в первые дни войны Н.С. Гумилёв записался добровольцем в кавалерийский полк и два с половиной года был на фронте в Восточной Пруссии. К началу 1915 года Гумилёв-солдат за героизм был награждён двумя офицерскими орденами Георгия, а в марте 1916 года произведён в офицеры.
НАСТУПЛЕНИЕ
(сборник «Колчан»)
Та страна, что могла быть раем,
Стала логовищем огня.
Мы четвёртый день наступаем,
Мы не ели четыре дня.
Но не надо яства земного
В этот страшный и светлый час
Оттого, что Господне слово
Лучше хлеба питает нас.
И залитые кровью недели
Ослепительны и легки,
Надо мною рвутся шрапнели,
Птиц быстрей налетают клинки.
Я кричу, и мой голос дикий
Это медь ударяет в медь,
Я носитель мысли великой
Не могу, не могу умереть.
Словно молоты громовые
Или воды гневных морей
Золотое сердце России
Мерно бьётся в груди моей.
И так сладко рядить победу
Словно девушку в жемчуга,
Проходя по дымному следу
Отступающего врага.
После войны Н.С.Гумилёв работал в издательстве Всемирная литература, руководимым А.М.Горьким (1868-1936), читал лекции в институте Истории искусств, был избран председателем Петроградского отделения Всероссийского союза писателей. Из воспоминаний Георгия Иванова: «За полгода до смерти Гумилёв сказал: «Знаешь, я смотрел, как кладут печку, и завидовал – знаешь чему? – кирпичикам. Так плотно их кладут, так тесно и ещё замазывают между ними каждую щелку, чтобы нигде не дуло. Кирпич – к кирпичу. Друг – к другу, все вместе – один за всех, все за одного… Самое страшное в жизни – одиночество. А я так одинок…»
Среди бесчисленных светил
Я вольно выбрал мир наш строгий
И в этом мире полюбил
Одни веселые дороги.
Когда тревога и тоска
Мне тайно в душу проберется,
Я вглядываюсь в облака,
Пока душа не улыбнется.
И если мне порою сон
О милой родине приснится,
Я так безмерно удивлен,
Что сердце начинает биться.
Ведь это было так давно
И где-то там, за небесами.
Куда мне плыть — не всё ль равно,
И под какими парусами?
В августе 1921 года Н.С.Гумилёв был расстрелян по ложному обвинению в контрреволюционном заговоре, а точнее – за недоносительство.