Первое сентября. В оживленный класс входит низенькая девочка. Короткие волосы завязаны в небрежные хвостики, словно делала она их сама. Помятая длинная юбка скрывает ноги, а бесформенный свитер серого цвета - отсутствие плоского живота.
- Как тебя зовут? - спрашивает учительница начальных классов, мисс Уилсон.
- Л-л-лара.
- Да вы посмотрите на ее ноги! Она же жируха, - кричит белобрысый мальчик, показывая на смущающуюся девочку пальцами.
Дети подхватывают крик и скандируют:
- Жируха, жируха!
- Прекратите! - кричит мисс Уилсон в то время, когда Лара вся в слезах выбегает из класса.
Вот уже две недели я не выхожу из дома. За это время вес моей жирной туши немного уменьшился. Уменьшился на десять килограмм. Это ничтожно мало. Катастрофически мало. Но теперь весы, которые испытали силу моего гнева в первые дни голодовки, с любовью были поставлены на ближайшую полку. Двигаться мне стало значительно легче. Все свободное время я провожу в интернете, просматривая записи модных показов и фотографий анорексичек, завидуя их телу и их красоте. Как красивы выпирающие ключицы, тогда, когда по ним можно провести пальцем и чувствовать кость, а не жировые наплывы. Недосягаемая мечта…
Моего отсутствия никто не заметил. Моя чертова семья давно перестала меня видеть и замечать. Ненависть к ним пробирает меня с самых глубин костей и доходит до волос, которые словно вспыхивают алым пламенем при упоминании о них. Как же я их ненавижу! Но хорошо смеется тот, кто смеется последним, правда?
Все эти две недели я не ела ничего. Максимум, что я себе позволила – это чайник сладкого чая, который помогает мне поддерживать свой разум в живом состоянии. Первые дни было тяжело. Очень тяжело. Мой желудок, привыкший употреблять в день практически тонны еды, разрывался от спазмов и боли, что вызывал голод. Я запивала его литрами соленой воды, грызла кости от мяса, ела бумагу и чистое сено. Что-то помогло хоть как-то, а что-то нет. Но сейчас все стало лучше. Мне хватает съесть пару листов бумаги и запить чаем, и голод уходит.
- Лара, - мои раздумья прерывает тихий, но настойчивый голос Максима.
- Что ты хотел? – моя голова даже не повернулась к нему.
- Вот теперь я точно обижусь! – немного подняв тон голоса, Максим, судя по звуку, отвернулся.
- И вперед. Что мешает?
- Ты так со мной никогда не говорила.
- Все меняется. Я тоже.
- Ты была другой.
Я развернулась к своей галлюцинации, которая смотрела на меня с огорчением и состраданием.
- Все меняются. Я в том числе.
- Вот и меняйся одна!
Стоило мне отвернуться, как образ парня исчез. Растворился. Ну и пофиг, пообижается и вернется. А я снова повернулась в экрану пыльного монитора. Фотографии худых девушек мелькали на нем, а мой взгляд был полностью прикован к ним. Неосознанно я подливала дымящийся чай в кружку и пила, закусывая бумагой. Сколько этот кошмар будет длиться? Сколько я буду видеть себя уродиной? Почему я не такая, как эти красавицы? Почему у меня нет ног, на которых выпирает коленный сустав? Почему все мои ребра скрыты под толщей жира и складками пуза? Почему моя задница может расплющить половину города? Почему я такая? Моя сестренка-стерва худая, моя никудышная мамаша такая же, как и моя сестра. В кого я такая? Почему меня обделила жизнь?
За окном прогремел гром. Я перевела взгляд на правую половину стола. Чайник совсем уже опустел. Мне пришлось достать из коробки рассыпной зеленый чай и насыпать его в чайник, затем налить кипятка в него и добавить средство для похудения. Комната заполнилась приятным ароматом чая и лимонной травы.
Я встала с разваливающегося стула и подошла к весам. Сняв с себя халат, встала на них. Они показывали ровно 113 килограмм.