На следующий день Егор проснулся от хохота. Вагон дрожал. Из своего купе выбежали Вовка с Сашкой. В столовой перед Жолдасом и Карпенко стоял в позе Леня.
- А чё вы ржёте, Жолдас вчера сам деда басмачом назвал.
Карпенко водил строго глазами, всматривался в Жолдаса, а Жолдас не переставая, гоготал.
Его могучая спина трясла простенок в столовой и в красном уголке дрожал в такт его смеха телевизор. Улыбались Вовка с Сашкой, Карпенко делал лицо и всё больше нагонял на себя строгость. Вчера дед молчал, сверлил их исподлобья взглядом, был в рваной шубе до пят и Егор решил, что деда надо опасаться. Теперь он понимал каверзность ситуации и таинственность деда, представленного Жолдасом басмачом всполошило Лёню.
- Откуда я знаю, что у него за пазухой, может кинжал. Вчера глазищами водил, как будто я ему должен. А мне надо знать как мне дальше жизнь планировать.
Карпенко встал.
- Жолдас, твои проделки?
- Я пошутил, дед мухи не обидит.
Влетела с кухни Зинка.
- Жолдас, после твоих шуток, энтих практикантов тем летом кое - как с поезда сняли. Ещё бы чуть и дошутились. Позорище.
- Жолдас, начальник нам задачу поставил, чтобы за сезон по всей линии связи, по всем перегонам средний ремонт произвести, а это 500 км. руками щупать, а если ребята разбегутся.
Не выдержав, Карпенко рассмеялся.
- Сам на столбах висеть будешь.
- С дедом буду, с басмачом.
- Ладно, смех смехом, а вкалывать нам придётся. Уж больно на нас начальник надеется. Лёня, как тебя по батюшки.
- Лёня.
- Леонидыч он.
Егор впервые вставил слово.
Так вот, Леня, лет десять назад мы с Зинкой по двести грамм также приняли, правда на то время деда не было, да и Жолдас в монтёрах ходил, так что его шутки мы избежали, но были другие . Признаться мне они не очень нравились.
- Понятно, проявили нас вчера, как на фотоплёнке.
- Согласен, Лёня. Но вы в семье уже, в трудовой, вон даже Жолдас пришёл рано, а у него верблюд не кормленный.
Зинка, смеясь, убежала на кухню, оттуда кричала.
- Карпенко не бреши, нет у Жолдаса верблюда, да и водки той тогда я чуть выпила.
Зазвонил телефон.
- Да, летучка связи, Карпенко. Кого, Владимира Ильича?
Карпенко прикрыл трубку.
- Кто из вас Владимир Ильич?
Вовка не смутившись, подбежал к трубке и аллёкал, но на том конце трубки молчали.
- А у нас ещё Пушкин Александр Сергеевич есть.
Леня кивнул в сторону Сашки.
Звонки звенели не переставая. Звали то Вовку, то Сашку, раз даже зацепили Лёню. Егора не звал никто. Дни пошли насыщенные и в степи холодные. Карпенко вглядываясь в схему пробивки новой трассы связи в аул, тихо матерился.
- Нашли время в Жолдасов аул связь тянуть. Земля на метр промёрзла.
Они отогревали землю, жгли покрышки на ней, и на одну яму уходило полдня. Приезжала буровая машина и, визжа буром как о сталь, пробивала с трудом отогретую землю.
Ветер опять дул, и они становились похожими на казахов. Кожа на лицах трескалась, грубела, Леня поранил руку и теперь спал с рукой перпендикулярно смотрящей в небо.
Вовка с Сашкой были на танцах и показали там класс. Лёня тоже рыпнулся туда, но потом отложил это дело. Егор переживал, телефон для него молчал, и он не смотрел в глаза ребятам и Зинке тоже, когда она с шумом звала к нему очередного ухажёра. Владимир Ильич ходил по станции с носками загнутыми во внутрь. Блатная походка добавляла ему шарм и звонки участились. Жолдас смеялся и обещал перетянуть его за это лопатой. В маете прошла неделя.
-Егор тебя к телефону.
Зинка кричала громче обычного.
- Девушка.
На том конце молчали, потом он услышал смех и гудки брошенной трубки. Они гудели в его ушах долго. Он пытался представить её, она получалась красивою, и он хотел, чтобы она была похожа на вторую дежурную с разъезда тихую и стройную.
Вечером Лёня собрался на танцы, его ждали, Владимир Ильич с Сашкой повязывали выглаженные платки поверх шеи, а Егор сомневался. Он ждал второго звонка и ему позвонили.
- Это Егор?
- Да.
- Вы не хотите с нами встретиться.
Голос был приятным с едва уловимым акцентом.
- А как я вас узнаю?
На том конце провода замялись, и он понимал, что там совещаются. Он ждал, сердечко его билось. Зинка не шумела на кухне, и Егор понял, что она затаилась.
- Алло, Егор, мы будем у Д К, у входа слева с газетой «Правда»
- Хорошо.
Он глянул на стол столовой, там лежала газета «Гудок». Жолдас её мучил третий день, читал по слогам и пугал деда, что напишет в неё об его отвратительной работе.
- Хорошо, я буду с газетой «Гудок»
На том конце сразу бросили трубку. Егорка тыкался в купе, одевал одни брюки, затем снимал их, бежал в красный уголок сметал со стола всё и гладил другие. Зинка стояла в створе двери и, поджав губы, наблюдала.
- Вот и ты уже, Егор, парубок.
В глазах Зинки стояла грусть неприкрытая и видимая им и в час своего благоденствия он остро её почувствовал.
- Не спеши, Егор, успеешь.
Она развернулась от него и шла по коридору уставшая и тихая. А ведь у неё нет никого, а всегда весёлая.
Он проходил мимо её купе и ему показалось, что она плачет. Он хотел зайти к ней, и рука уже стучала в двери.
- Егор, всё хорошо. Беги, опоздаешь.
А их он увидел сразу, они стояли у большого окна, за которым танцевали. Они пристыли и, прижавшись друг другу, стучали ногами о землю.
- Я, Егор.
-Я, Валя, а это моя подруга.
- Айгуль.
Он плохо их видел они стояли в тени окна, большие пуховые платки прикрывали их лица. Они молчали, а Егор ни как не мог найти слова достойные для встречи.
- Вот мой «Гудок».
- А вот наша»Правда».
И они рассмеялись
В окне они видели Вовку с Сашкой они стильно танцевали, а Леня, приседал и энергично махал руками.
- Смешной он.
- Нет упёртый, но гопак танцам обеспечен.
Айгуль вновь заулыбалась, она вышла из тени и Егор её видел. В том, что звонила она, он уже не сомневался. Валин голос был грубее, без акцента, а в голосе Айгуль присутствовали Жолдасовские нотки. Они вкрадывались в её речь, и они ему нравились.
На танцы они не зашли, Валя незаметно для них исчезла. Они шли вдоль перрона. Изредка бежали, чтобы согреться. Смеялись с Лёни. Рядом шумела станция, и вагонники тормозили путь. Блики станционных прожекторов играли на её лице, и оно ему казалось красивым. Ему было легко с ней, как будто знал её давно и на вопросы её о себе, он отвечал свободно. Они дошли до летучки, где Зинкин профиль в окне смотрел телевизор.
- Хорошая она, добрая.
- Ты её знаешь?
- Здесь все друг друга знают.
Ветер, вспомнив своё предназначение, зло кинул в них снегом. Она укрылась от него, резко повернувшись к нему, и уткнулась ему в грудь. Чуть задержалась на ней и побежала. Он догнал её и молчал. Её прикосновение к груди выбило его из колеи, и они молчали до её дома.
- Завтра увидимся, Айгуль?
- Нет, Егор.
Кровь застучала в его висках, как будто его кинули в бездонную яму.
- Завтра мне в ночь. Я работаю оператором у дежурного по станции.
Он молчал и не соображал, что станция работает круглосуточно.
- Завтра мой голос будешь слышать по громкой станционной связи.
- Ты работаешь?
Он опять не понимал.
- Да, Егор. Отец машинист, мама приёмосдатчик. Брат у вас в летучке связи.
- Жолдас?
- Нет, он в отпуске, у бабушки в старом городе. Он у вас, как это по русски говорят. Она крутила руль в воздухе.
-Ши-фи, нет, шо – фе - рит. Так, Егор.
- Так, Айгуль.
В летучке он пытался заснуть, но сон не шёл. Владимир Ильич с Сашкой шумели в столовой. Леня, что - то высказывал им обоим, а он переживал. Он ещё был с ней, чувствовал её прикосновение, смех её приглушённый в подъезде.
- Умники, не так танцую, стиляги хреновы.
Леня бубнил, укладывался спать, рука прошла, но по инерции всё ещё торчала из под одеяла пальцами вверх.
- Они глубоко ошибаются, ты танцевал заразительно, Лёня.
- Егор, а ты откуда знаешь?
- Видел и не я один.
- А кто ещё?
- Айгуль. Ей завтра в ночь, она оператором на станции работает, и завтра я её буду слушать по громкоговорящей связи.
Он представил, как Лёня моргает глазами, переваривает, но резюме его ждать не стал.
- Всё, Лёня, спать. Завтра расскажу.
.