- А теперь сцена поединка. Артисты готовы? – Башмакова усталыми грустными глазами посмотрела на Женю Грязнова и Эдика Таманцева. Шел второй час репетиции. И это после пяти уроков! В конце учебного года учитель литературы Башмакова Надежда Николаевна взялась за постановку «Песни о купце Калашникове». Грязнов был Калашниковым, Римма Шварц – его женой, Таманцев – опричником Кирибеечем.
- Надежда Николаевна, у нас для Вас сюрприз! – громко и очень весело произнес Евгений.
- Мы тут с Женей посовещались и решили, что кулачный бой – это вчерашний день, - поддержал своего напарника Таманцев.
- Я что, зря Игоря Костикова приглашала? – мрачно произнесла Башмакова. Специально для консультации Надежда Николаевна пригласила Игоря. И Костиков начал натаскивать Женьку с Эдиком приемам кулачного боя.
- Нет. Но может, вы все - таки посмотрите? – и Грязнов с Таманцевым заговорщицки переглянулись.
- Валяйте, - Башмакова произнесла данное слово без особого энтузиазма.
- Алле! – громко скомандовал Эдик. В то же мгновение он подскочил к Грязнову и двинул его кулаком в грудь. Женька молча постоял две секунды, после чего ухватил противника своей левой рукой за край правого рукава, рванул его на себя, правая Женькина рука скользнула Эдику между ног, Грязнов поднырнул под противника и ловким движением закинул Таманцева себе на плечи.
- Нервным просьба не смотреть! – с этим слова Евгений уронил Эдуарда на пол. Раздался оглушительный грохот и звонкий хлопок ладонью.
- А – а! – испуганно вскрикнула Надежда Николаевна. – Эдик, ты не ушибся?
- Ни капельки! – и радостный Таманцев, подобно детской игрушке
Ванька – Встань-ка, оказался на ногах, продемонстрировав при этом в ослепительной улыбке свои 32 белоснежных зуба, после чего повернулся к учителю и театрально раскланялся.
- Не волнуйтесь, Надежда Николаевна, все под контролем! Повторяем!
Раздался грохот и звонкий шлепок.
- Вы меня в могилу сведете! – усталым голосом произнесла Надежда Николаевна.
- И еще раз на бис!
- Не надо, - тихо пробормотала Башмакова.
Грохот и звонкий шлепок повторились.
«Мама моя родная! За что мне все это?!» - только и успела произнести Надежда Николаевна.
Вечером, поужинав, полистав учебники и решив, что завтра утром будет достаточно времени, чтобы сделать уроки, Толик Плюшкин вышел во двор. Несмотря на «детское время» - десять минут девятого двор был пуст. Майский ветерок освежал своей прохладой. Толик пошарил у себя в кармане, нашел две копейки и поспешил к автобусной остановке КМИ, чтобы позвонить Женьке Грязнову из телефона – автомата. «Эй, самбист!» - раздался громкий противный голос Саньки Воробьева, соседа с третьего этажа. Толик оглянулся. Воробьев вразвалочку подошел к Плюшкину, сплюнул сквозь зубы, нагло посмотрел на Толика, вскинул правую руку с растопыренными пальцами и, скорчив презрительную физиономию, негромко произнес: «Может, приемчик покажешь?» Плюшкин пожал плечами, шагнул к Воробьеву, левой рукой схватил Санку за правый рукав, правой ногой шагнул вперед и вместе с толчком левой руки в левое плечо противника, продемонстрировал Александру прием под названием «задняя подножка». Воробьев упал, быстро вскочил на ноги, но Толик, не дав ему опомниться, продемонстрировал данный прием во второй раз. Санька поднялся, но уже медленней. И снова «задняя подножка». «Еще вопросы есть?» Воробьев молча покачал головой. Плюшкин улыбнулся и поспешил к телефону – автомату.
Женька звонку очень обрадовался, но разговаривал недолго, сославшись на то, что не успел еще выполнить задание по математике, а завтра с утра ему идти в музыкальную школу на сольфеджио. Толик посочувствовал своему другу, посетовал на то, что дома нет телефона, и каждый раз приходится тратить на разговоры деньги. Повесив трубку, Плюшкин отправился во двор. Но не успел он сделать и пяти шагов, как его окликнули: «Эй, парень, две копейки есть?» Толик оглянулся. Перед ним стояли двое молодых парней лет двадцати пяти. Плюшкин отрицательно покачал головой. Денег и вправду не было. В то же мгновение сильный удар рукой в челюсть опрокинул его на асфальт. Отработанная за два года занятий самостраховка уберегла его затылок от встречи с заасфальтированной поверхностью. Не пострадала и спина - тело автоматически приземлилось на руки. Парни развернулись, добежали до остановки и запрыгнули в отходящий троллейбус. Толик встал, отряхнулся, потрогал ударенную челюсть и направился домой. Желание погулять на свежем воздухе в поисках новых приключений испарилось, захотелось вернуться домой, лечь на кровать и подумать о неустроенности современного мира и бренности нашего бытия.
Скула наутро распухла. В школе Плюшкин нехотя рассказал друзьям о вчерашнем происшествии. Женька пообещал найти обидчиков и разобраться. Толик махнул рукой: парни были незнакомые, и искать их не было смысла. На перемене после третьего урока возле мужского туалета Плюшкин столкнулся с двумя знакомыми из «Б» класса – Вовкой и Артуром. У Вовки была фамилия Зайцев, а у Артура – не то Рубашкин, не то Тряпицин. Приятели поджидали Толика. Плюшкин поморщился. «бэшникам» было скучно, и они каждый раз поджидали Толика у туалета, чтобы поразмяться, потолкаться, поиграть мускулатурой. Продолжалось это уже вторую неделю. Плюшкин не возражал, но сегодня настроение у него отсутствовало напрочь. Отбив локтями несколько шуточных и несильных ударов, Толик пошел на провокацию – он пустил в ход свои длинные ноги. Удары ногами были слабыми, и только испачкали «бэшникам» пиджаки. Нападающие тоже пустили в ход свои ноги, и это стало для них крупной ошибкой. Плюшкин тотчас же поймал ногу Зайцева за пятку, подержал ее не весу пару секунд, после чего резко толкнул ее вперед.
Весло мурлыкая себе под нос песенку «Ехали калеки на поминки», Женька Грязнов спешил в туалет, чтобы вымыть испачканные мелом руки. Внезапно из – за угла вылетел ученик седьмого «Б» класса Вовка Зайцев. Нелепо махая руками, и с возгласом «Э –э!» Вовка упал на деревянный пол коридора. Через пару секунд из – за угла появился Толик Плюшкин. Лицо его светилось неописуемым радостным светом. Плюшкин подошел к упавшему, помог подняться, и вместе с подоспевшим на помощь Артуром Рыбалко отряхнул Вовкин пиджак от пыли. Женька кивнул головой Артуру, изумленно покачал головой и продолжил свой путь.
Спектакль состоялся после четвертого урока. Плюшкин сидел с другом Санькой Кудрявцевым в третьем ряду, озабоченно поглаживая свою подбитую скулу. «Болит?» - участливо спросил Кудрявцев. Толик молча кивнул. Скула не беспокоила, просто на душе было муторно. На днях Плюшкин поссорился с Риммой Шварц и сейчас тупо и бессмысленно пялил на нее свои голубые зенки, или правильнее сказать, – глаза. Спектакль превратился в одну сплошную муку. На сцене подлый опричник Кирибееч подло приставал на улице к жене купца Калашникова. Толику захотелось встать, выйти на сцену и двинуть Эдику пяткой в лоб, но вместо всего этого Плюшкин сидел на жестком деревянном сидении, грустно барабанил пальцами о подлокотник и молча кусал зубами свои пухлые губы. «Толик, у тебя кровь на губах» - тихо шепнул на ухо вечно неунывающий друг. Плюшкин кивнул головой, тихо буркнул «спасибо», молча достал носовой платок и приложил его ко рту.
Финал спектакля превзошел для Башмаковой все ожидания. Когда Грязнов взвалил себе на плечи Кирибееча и грохнул его об пол, публика просто взревела от восторга, и зал разразился аплодисментами.
- Этот прием у нас в самбо называется «мельница» - гордо произнес Плюшкин.
- «Мельница» купца Калашникова, - весело добавил Кудрявцев.
- А что, хорошо звучит! Подходящий прием для данного спектакля!
После представления Женька с Эдиком еще пару раз продемонстрировали зрителям данный прием. А потом Грязнов сел за фортепиано исполнил две веселые бесшабашные песни «В заповедных и дремучих старых мурманских лесах» и «Ехали калеки на поминки».
- Я бы тоже записался в ваше самбо, но у меня почти каждый день бассейн, - грустно произнес Кудрявцев.
- У каждого свой путь, - философски заметил Плюшкин, грустно посмотрев на стоящую у фортепиано Римму Шварц. Римма весело смотрела на Женьку и тихо подпевала.