23 июля на меня свалился не кирпич, но четвертинка. Должен был идти во вторую смену. Вышел с запасом времени. Подумал, что можно выбрать большой Икарус и доехать с комфортом до завода.
Остановился старый Лиаз, свободные места были, и я толкнулся в задние двери, но они были закрыты, шофер поленился открыть, возможно, из-за того, что автобус старый, двери открываются с трудом. Люди входили в переднюю дверь.
Промелькнула мысль, — пропустить этот автобус, дождаться следующего, но автоматически рванулся к передней двери, левая нога, в плохо закрепленной босоножке, сорвалась с подножки, и я чуть не грохнулся лицом о подножку, но удержался.
Нога перекосилась, и вся тяжесть пришлась на нее, почувствовал боль и растерянность от глупости произошедшего: зачем спешил? Прошел на свободное место посередине автобуса и сел, раздумывая, что надо сойти в медсанчасти и пойти к травматологу, наверняка, работать не смогу. День очень жаркий +32.
Сошел с автобуса, посмотрел на его номер У345КА. Идти очень больно, никогда не испытывал подобного, раньше были растяжения мышцы, а сейчас два перелома. Долгое сидение в очереди к врачу.
Хорошо, что предложили доехать домой на скорой помощи, иначе не представляю, как доковылял бы. Дома Вика в панике. Скрипкин ей позвонил, что меня нет на работе, разыскивал меня по всем закоулкам завода, где я мог бы сидеть с книгой в руках.
Вика собралась было на дачу с Никой, которой не было у нас дней десять из-за конфуза с деньгами, которые украла Катя. Перед ее приходом Вика пересчитала деньги, и сейчас, когда стала давать деньги Нике, чтобы та принесла хлеб из магазина, увидела, что нет двух монет по пять рублей.
— Слава, ты не брал?
— У меня свои есть.
— Где же они? Было четыре монеты по пять рублей.
Ника молчит, ни капли смущения. И стыдить нельзя, не поймали за руку. А я хотел было дать десятку на мороженое. Что ж, она уже сама взяла. Они уехали на дачу, а я разделся до плавок и лег на диван перед телевизором. После ужина приехал Скрипкин за объяснительной.
Написал под его диктовку. Забавно. Объяснительные надо уметь писать. Дотянул до половины двенадцатого ночи, боялся, что буду плохо спать из-за ноги, которая, впрочем, легла удобно на простыню, и почти не беспокоила, просто неприятное ощущение, но сильной боли не было.
Проснулся в восемь часов. Наступать больно, приходится прыгать на одной правой ноге, учащается сердцебиение и выступает пот. По закону подлости, на стояке в ванной отключили холодную и горячую воду. "Новый, русский" на четвертом этаже сделал у себя перепланировку, евроремонт, закрыл все трубы, которые по известному закону стали вдруг течь.
Вызванные сантехники не смогли добраться до труб и перекрыли воду, и вот уже который день все жильцы нашего подъезда и нашего стояка не могут принять душ и нормально пользоваться туалетом.
Вику и Нику вечером Гена привезет, и они даже искупаться не смогут. Сплошные неприятности, а тут еще утреннее сообщение о комете, которая долбанет Землю в 2019 году и вся жизнь на земле исчезнет. Не понимаю, зачем понадобилось пугать людей?
Если это окажется правдой, то поднимется такая паника, что жизнь, цивилизация исчезнет задолго до этого срока. Вот такие факторы случайности. Еще позавчера думал, что у меня на работе все слишком хорошо, такое не может быть.
Что же, или кто же вмешивается в мою жизнь? Случай. Сломал ногу по своей дурости. Месяц не смогу работать, так сказал врач, к которому весь день тянутся травмированные. Жизнь полна неприятных случайностей, а почему бы не наоборот? Где они приятные?
24 август. Весь месяц со сломанной ногой прошел препаршиво, и нога болела, и голова, работа над повестью застопорилась, голова плохо соображает, не могу придумать ничего, чтобы увеличить объем, который пока составляет 290 страниц. Для книги нужно хотя бы 400.
Чтобы не терять время, снова перепечатал роман. Это мой бзик, не терплю, когда в рукописи много исправлений. Последнюю неделю ощущаю повышенное давление. Бюллетень продлили до 30 августа, а на следующий день на работу. Хожу в Спортландию на процедуры, электростимуляцию стопы и в тренажерном зале. Даю хорошую нагрузку, даже мышцы болят.
Позвонил Скотневскому, чтобы узнать адрес, где они собираются? На Рассадина надежды нет. Неделю назад он позвонил мне.
— Как ты отнесешься к такому предложению? В октябре приезжают писатели из Москвы. Ты напечатаешь три экземпляра своей книжки. Никифоров переплетет их и проставит тираж, будто книга вышла через издательство. На основании этой книги тебя примут в члены союза писателей. Мне нужны писатели. Поэтов много, а писателей нет. Подумай над этим предложением.
Я сказал, что подумаю, хотя сразу же это предложение же понравилось, членство для меня не главное. Тем белее такой ценой — обмана?
1 сентябрь. В среду поехал в Центральный р-н на Ленина 77. Нигде нет вывески, что здесь Тол. писательская орг. Обошел весь дом. Наконец в бывшем книжном магазине нашел. Сразу же увидел Лидию Артикулову, казалось, нисколько не изменившуюся за десять лет.
— Проходи, располагайся, скоро и остальные подойдут.
— Как ваши успехи? — поинтересовался я.
Она принесла две тоненькие книжки-брошюрки стихов. Одну подарила. Я попросил автограф. Она надписала: "Удачи и здоровья". Как раз то, что мне необходимо. Заметил вокруг много книг местных поэтов и писателей. Время зря не теряли, а нас, Автозаводских, бросили на произвол судьбы, не нашлось лидера, который бы объединил. Через 20 минут объявились и остальные. Люба Бессонова заметила меня и просияла радостью и расположением:
— Целую вечность не виделись!
— Как же, два месяца назад, — напомнил я, вспомнив, как она холодно и недоброжелательно встретила меня, сразу же найдя предлог, чтобы отойти от меня.
— Это же долго, — и в течение последующего часа, то и дело благожелательно поглядывала на меня.
— Ты не хотела бы прочитать мою новую рукопись? — спросил я.
Она замялась:
— Ты хочешь, чтобы я поработала с нею? Нет, просто почитать, у меня нет времени. Но, если ты настаиваешь...
— Нет, я не настаиваю. Просто предложил.
Борис Скотневский меня представил другим, как знаменитого писателя. Люба, при этом, испытывающе, посмотрела на меня, как отреагирую на, почти издевательское представление? Спокойно. Я уже заметил, что Борис Абрамович склонен к саркастическим преувеличениям, которые больше смахивают, на издевку, как бы замаскированную, этакая ложка меда с такой же порцией дегтя.
Они сразу же начали обсуждать какой-то случившийся скандал, советовали Вячеславу Смирнову позвонить Кишкурно в Литературную гостиную и извиниться, что он и сделал.
Люба, по своему обыкновению, все время встревала в речь Бориса и других, как это делала и 20 лет назад при Рашевской, отчаянно завидуя той. Стала, обижаться на Бориса, что ее вывели из членов коллегии и сейчас она — никто.
— Но ты же сама себе отвод дала. Мы с тобой считаемся. Ты одна на зарплате сидишь и, между прочим, получаешь ставку в полтора раза больше, чем я.
— Эти триста рублей я, который месяц, получить не могу, — у нее уже катились слезы.
— Позвони в мэрию. Должны дать. Дело не в коллегии, хочешь, мы назовем тебя генеральным секретарем писательской организации Зимбабве. Ты Любовь Бессонова.
Улучив его свободную минуту, я спросил, не хотел бы он ознакомиться с моей рукописью, чтобы иметь представление.
— Нет-нет, я человек сентиментальный, наговорю кучу любезностей, сюсюканья. Пусть лучше другие почитают.
Я понял, что моя повесть никого не интересует. Почти все поэты, и читать неизвестную рукопись, которая может ничего не представлять, неинтересно, по себе знаю, когда отказал Куликову, догадываясь, что интересного он не может написать, судя по тем рассказам, что я слышал.
Володя Мисюк тоже скривился, когда услышал про объем, но, узнав мою фамилию, заметно смягчился, как-то мы печатались в одном сборнике. Он-то и согласился почитать мою рукопись, и даже поговорил со мной об ее издании, мол, они могут написать рекомендательное письмо в дирекцию ВАЗа, чтобы они помогли с деньгами, попросил месяц на прочтение.
Появился ещё один знакомый мужчина, раза два видел лет 15 назад, тоже почти не изменился, коротко поговорили, и я быстро отошел, так как мне надо было перехватить Мисюка, чтобы договориться с ним, иначе мой приход сюда был бы зряшным. Никого не интересовало, творчество других, лишь спрашивали, кто, где напечатался? Через час начали расходиться. Борис, сказал:
— Если кто хочет, может остаться, сбегаем в магазин.
Это что же, каждую неделю их сборища превращаются в попойку? Так и спиться можно. Везде одно и тоже. Без водки и мыслить разучились.
Смирнов подошел ко мне и сказал, что каждую субботу с 10 до 14 он находится здесь, и я могу привезти ему дискету, которую забыл дома. Я пообещал, хотя в субботу мне уже надо было выходить на работу. Любы уже не было. Я хотел ей предложить деньги, зная ее бедственное положение, вышел на улицу, но там ее не было.
И я пошел на остановку, опоздав на № 19 троллейбус, но через 20 секунд подъехала «двойка», и я быстро добрался домой, разочарованный писательской организацией, где никто никем не интересуется. На таком фоне Рашевская выглядела идеалом.
В субботу отработалось легко с Коноваловой, да и норма небольшая 1200 штук барабанов, лишь ходить больно, прихрамываю. Дома Вика сказала, что приходила мать и сказала:
— Вот Слава обижается, что я подарила другим квартиру, а он же в молодости приходил меня убивать.
Вика тут же с ней распрощалась. То ли у нее крыша поехала, и она втемяшила нелепость в свою голову: зачем мне ее убивать? И почему не убил, если хотел убить? Экий нерешительный мужик. Сидеть в тюрьме из-за убийства матери!? Я сделал проще. Уехал от нее. Однако, она и тут достала, и все продолжает твердить об убийстве, и всем рассказывает, какой у нее плохой сын. И все верят, говорят:
— У этой старухи сын непутевый.
Дай бог всем сыновьям быть такими же непутевыми. Власта въехала в трехкомнатную квартиру. Вика помогла сделать в одной комнате ремонт, сейчас вставляют два пластмассовых окна.
Влада тоже подписали в регпалате на приобретение двухкомнатной квартиры, заняв кредит в 50 тысяч, будут отдавать в течение года, к нам же, покупатели почти не приходят, риэлтор просит снизить цену, что нас не устраивает.
Гена купил авто в кредит. Жизнь бурлит, а я терплю звон в ушах и думаю, сколько же смогу так протянуть? Влада поступила в техникум. Надолго ли ее хватит?
Фантазерка, как и ее бабушка, которая всё не успокаивается, присылает корявые записки, пытается объяснить, почему она подарила квартиру чужим, и вернула фото с умершей тещей, где все ее дочери рядом стоят. Неисправимая! С раздробленными костями нашла мужества и силы, лазать по моему книжному шкафу, что-то выискивая, пока меня не было дома. И украла это фото. Жалко ее, но она сама выбрала свой стиль жизни, стиль эгоистки.
Христианского смирения у нее никогда не было, даже тогда, когда она говорила о нем и мечтала стать отшельницей, думая, что вся округа узнает о ее поступке и станет приходить к ней, ловя каждое ее слово. Всю жизнь прожила в состоянии прелести!
Когда я пришел на Ленина 77, то в глаза сразу же бросился стол, заставленный недопитыми бутылками, рюмками, и ни грамма закуски, возле стены оживленно переговаривались подвыпившие мужики, один с клюкой, собираясь уходить, быстро стянул со стола стопку, пузатую рюмку, и положил ее во внутренний карман пиджака. Боже, зачем она ему? Домой принесет для коллекции? Или пойдет с друганами пить под кустами и, смеясь, достанет чарку?
Артикулова, тоже немного выпившая, объяснила, что они вернулись с похорон, назвала фамилию поэта.
Водка стала единственным источником вдохновения, и уже не стесняются говорить, что они пьют, весело рассказывают, как они пьют, и с какими последствиями, как же, у них есть знаменитый предшественник, который, видимо, в жажде выпил уксусной эссенции и сжег свое горло, став Венечкой Ерофеевым. А был бы он трезвенником, то ничем бы и не смог прославиться, таланта бы не хватило, а так, к нему какой-то интерес.
21 августа сдал первый бюллетень и был уверен, что войдет в этот же месяц, как было все эти годы, вот уже 28 лет. Опупеть можно — сколько лет! Но не тут-то было: то ли провалялся на столе у Скрипкина, то ли еще где, но мне выплатили всего лишь за один день работы 31 августа, и, если бы не выплата дивидендов, то уже второй месяц я бы ничего не получил.
Дивиденды — мышкины слезы, на проценты больше бы получил, положи я эти деньги в банк.
Неприятно сознавать и ощущать людское равнодушие, кто-то поленился добросовестно исполнять свою работу. Скрипкин подозрительно заботлив, понимает свою промашку.
Продолжение следует: http://www.proza.ru/2012/08/19/967