В глубокой задумчивости сидела за столом в своем кабинете Аделаида Ивановна Егорова, заведующая дошкольно-школьным отделением детской поликлиники. Она периодически подпирала полную тяжелых мыслей головушку то левой, то правой рукой. Временами глубоко и тяжко вздыхала. И было из-за чего! Ты посмотри на них – на подчиненных, с позволения сказать! Ишь, распустились: ни тебе на субботники палкой не загонишь, ни тебе самодеятельности никакой! Да что там субботники!!! Они даже работать по-человечески не хотят! Им, видите ли, сложно провести одновременно углубленный медосмотр и реакцию Манту в двух школах параллельно! А уж о том, чтобы взять домой 122 школьные карты и записать их, как положено, и намекать им не смей! А что творится в подростковом кабинете?! Не могут добиться от узких специалистов переводных эпикризов, а их-то и надо 428, не более того! В общем, фиолетовый кошмар!
Самое страшное – грядет собственный девяностолетний юбилей! Возраст не чувствуется, а со всех сторон: «Вы не собираетесь на пенсию? А как ваше здоровьице? Что – таки и нигде не болит?!» Болит, так вас всех и растак! Душа болит!!! Три дня до юбилея осталось, а в супермаркет никак любимой водки не подвезут! Вон, намедни гуляли очередной юбилей наличия отсутствия поползновения, дак не водка была, а сплошной суррогат клофелиновый! И неправда это, что она, Аделаида Ивановна, всех больше выпила! Три бутылки – это что, доза?! Просто водка была паленая, хоть и с голографическим логотипом!
Тяжелые раздумья заведующей ДШО прервала резкая трель телефона.
- Слушаю! – резко сказала в трубку Егорова своим хрипловатым надтреснутым баритоном.
По мере прослушивания собеседника лицо Аделаиды Ивановны приобретало разные оттенки, от светло-бежевого до свекловично-пунцового в белых пятнах. В конце концов она улучила момент и, набрав в легкие побольше воздуха, рявкнула:
- Не дождетесь!!! Вы этого никогда не увидите!!! – и с треском швырнула трубку на рычаг телефона.
Нет, это просто что-то! Звонили из области, хотели поздравить с выходом на пенсию! Так, пора за работу, надо сделать что-то глобальное, как раз в стиле девяностолетия активного, полного сил и энергии человека! А то, словно сговорились: кто на пенсию, а кто, еще того хуже, на кладбище отправляет!
Егорова решительно придвинула к себе толстенную папку, где хранились досье на подчиненных, ее же рукой составленные. Пора произвести чистку в рядах сотрудников ДШО. Есть, есть парочка несознательных смутьянок, которые и поднимают шум по поводу выхода любимого шефа в тираж. А ну-ка, кто, кто тут у нас, в папочке заветной живет?!
Аделаида Ивановна взяла в руки первое досье. И невольно залюбовалась. Да-а, побольше бы таких кадров! Ничего, что рыльцем не вышел: один глазик в одну сторону, другой – в другую, головочка набок, мозги набекрень, зато щечки – яблочки! И губочки как у младенца – пухлые, выпяченные, аленькие! Плешка во всю маковку, а по краям оной – пушок пегонькой… Росточком невелик, в плечиках узок, брюшко вперед – пупс, да и только, правда, сэкондхэндовский… А уж исполнителен! А подобострастен! Так шефу в рот и заглядывает, и глазенки подкатывает, и ножкой от удовольствия стучит, еще больше головочку склоняя. И почерк, не то что у этих, из стационара – разборчив, аки у первоклашки! Правда, может, и в работе посредствен, ну да ладно, можно и медсестер погонять, не надорвутся работу за доктора сделать. Надо бы ценного кадра к Новому Году как-нибудь поощрить – портфель, что ли, новый сообразить ему? А то ходит, прости Господи, с таким дерьмом, что и глянуть гадко – ручка изолентой перемотана. Так, надо отметить: портфель для N… И Егорова сделала пометочку в толстом блокноте. Ласково досье отложила. Так, кто тут у нас дальше…
О, тоже надежный кадр. Да ерунда это все, что на нее наговаривают! Хорошая девочка! Ну, неопрятна, так слегка же! Подумаешь, у некоторых неженок рвотный рефлекс срабатывает, когда NN обувь при них меняет на сменку в детском саду – воняет им, видите ли! Зато кто из них, из этих узких специалистов, способен вести деловой спор из-под стола? Или вступить в поединок с родительницей? Ну да, может и опоздать на работу часа эдак на два с половиной. У каждого свои недостатки! Ей можно все простить за дар красноречия на конференциях и не только. Ей бы тоже к Новому Году – сумку большую подарить, что ли? А то ходит с десятком пакетов в каждой руке, и все трещат по швам. А все ведь вещи нужные, поди, врачу! Да, надо пометить себе и это дело.
При виде следующей фотографии на досье Аделаида Ивановна скривилась. А не она ли воду мутит, красавица восточная? Ведь никогда не промолчит! Никогда голову не склонит! Тысяча слов в ответ на справедливое замечание шефа! Надо ее на заметку взять!
Кропотливую работу Егоровой прервал резкий телефонный звонок.
- Алло! Какого, я спрашиваю, черта вы меня по пустякам отвлекаете? Нужна моя подпись? Да не освобожу я его от экзаменов! Ну и что, что сидеть не может! Он же видит, слышит! Пусть сдает! – и снова трубка с треском опустилась на рычаг. Ох и достали они со своим освобождением! Вон и в прошлом году: минуя ее, Егоровой, мнение, освободили девицу от экзаменов. Всего-то слепая, глухая, заикается слегка, руки-ноги скрючены, голова болтается – а туда же, от экзаменов освободили! Видите ли, у девушки еще и эпилептические припадки по 15 раз в день! Экзамены сдавать надо – и никакой эпилепсии не будет! А руки-ноги – это ерунда! Вон по телевизору показывали намедни: президента в Штатах нового выбрали, дак у человека мозгов нет, не то что рук-ног!
Слегка поостыв, Аделаида Ивановна приступила к изучению следующего досье. И украдкой прослезилась. Хоть и не работает уже, а досье его Егорова продолжает хранить. Какой же все-таки интересный мужик! Внешность киногероя. Только в исторических лентах сниматься. Так и видится он – верхом на приземистой монгольской лошадке, стеганый халат плотно запахнут, через плечо – тугой лук, на поясе – кривой короткий меч, а из кармана халата бутылка наполовину пустая торчит… Пардон, пардон, не бутылка, нет вообще карманов у халата! Взгляд орлиный, слегка с поволокой алкогольной… Ну нет, не буду мечтать – все к одному сводится, к его, сердешного, алкоголизьму. И сколько Аделаида Ивановна сил на борьбу с его пьянкой положила – кто б знал! А то ведь только слухи скабрезные пускали – мол, за известные подвиги она его в отделении и держит, за эти-то подвиги и пьяные выходки его покрывает… А какой же он хороший, когда трезвый, только Аделаида Ивановна и знает! Не удержала – сорвался, соколик степной… Ладно, иди, иди в папку…
Снова телефон.
- Слушаю! – рявкнула Егорова. И напрасно: это был заведующий горздравотделом. Интересовался, где и как девяностолетие гулять будут. Предлагал свои варианты. Слишком дешево отделаться, голубь, хочешь, подумалось Егоровой, а вслух же она сказала:
- Конечно, определились, но кое-что уточнить надо. Я обязательно вам перезвоню.
Пришлось работу с досье отложить. Надо заниматься грядущим юбилеем.
Егорова легко вскочила из-за стола, протопала на высоченных каблучищах в коридор и громовым голосом позвала свою старшую медсестру. Та незамедлила явиться.
- Так, моя дорогая! – Егорова гипнотизирующим взглядом впилась в старшую. – Ты обзвонила все рестораны и банкетные залы? Где дороже всего, узнала?
- Да, Аделаида Ивановна. И уже зарезервировала зал на 150 человек!
- Очень хорошо! Меню пускай составляют, я потом откорректирую – ведь наверняка они не знают, что такое настойка из мухоморов и маринованные тушки каракуртов по-Егоровски! Ну и, конечно, крысиный помет в винном соусе а ля Адель… А без этого и банкет – не банкет! – и Егорова мечтательно закатила глаза: она представила пикантный вкус настойки и изысканность каракуртов…
Хорошо, что не успела она перехватить орлиным взором брезгливую гримасу на лице старшухи! А то бы досталось ей, сердешной!
- Да, а что там с этой, с новенькой, из школы? Все еще в больнице? Ну и молодежь! Я, бывало, как раньше воспитывала молодые кадры…
Старшая медсестра включила психологическую защиту – иначе разглагольствований шефа было бы не вынести. Молоденькая медсестра попала в больницу с нервным срывом после того, как Аделаида Ивановна предложила ей провести профосмотр и реакцию Манту в школе в один день, а еще после этого поработать на субботнике, а потом съездить в соседнюю – всего-то за семь остановок! – школу проверить реакцию Манту, составить отчет о проделанной работе, поучаствовать в самодеятельности и прослушать ее, Егоровой, лекцию о пользе… Чего именно, медсестричка и не услышала – сознание потеряла, бедняжка…
- Вот так я их и закаляла, свои кадры! – гордо завершила монолог Аделаида Ивановна. – Ну, давай, действуй, а мне пора в Горсовет на совещание!
Старшая покорно вышла из кабинета. Егорова, дождавшись, пока она закроет за собой дверь, ловко прошлась на руках вокруг рабочего стола, сделала сальто и, мягко спружинив, зашагала к выходу.
Внизу стояла ее знаменитая машина, возраст которой тоже вызывал уважение.
Усевшись за руль, Аделаида Ивановна, презрительным взглядом окинув ограничитель скорости на территории больницы до 5 км/ч, утопила педаль газа.
Событие, последовавшее за этим, перевернуло устойчивый административно-командно-командный стиль жизни Егоровой.
Уж на свою ль беду, на счастье Егоровой – неизвестно, а шел по территории больницы мужчина. Идет, подлец, головой по сторонам вертит, портфельчиком кожаным помахивает. Как потом выяснилось – гость заморский. Хотел спонсорские услуги детской больнице предложить. Да не успел – сбила его-таки Егорова своей удалой тачкой. Но не насмерть, слава Богу! Отлетел мужичок на газон, на травку на зеленую, глазоньки закатил и затих. А Егорова дело свое туго знает – нашкодил – отвечай! Из тачки выскочила, к пострадавшему дяденьке подлетела и давай его рассматривать: вроде ничего, понравился. Значит, надо реанимировать. А дядька лежит бездыханно и портфельчик намертво в руках зажал. Видать, что-то ценное у него там имеется. Егорова было за портфельчик потянула – да не тут-то было, не разжимает рук пострадавший! Давай она тут над ним колдовать: и одну ему ногу приподнимет-бросит наземь, и другую! Головой о травушку мужика постучала – не-а, не оживает! За нос ущипнула, по щекам оплеух надавала – безрезультатно! Пригорюнилась было Аделаида Ивановна. Неужто насмерть зашибла?! Ну, коли насмерть – значит, можно и плюнуть на эту реанимацию! И плюнула! И тут же мужик дурниной заорал и сел на травке, рукой в воздухе машет – ожог кислотный знамо как болит-от! Егорова ему рот ладошкой сухонькой зажала и говорит спокойно так:
- А ну заткнись! Эка невидаль – машина его сбила! А за рулем юбиляр девяностолетний! И не стыдно?! Пожилая леди его машинкой зацепила, а он орет, как резаный! Вставай да иди, куда шел, тьфу на тебя!
Последнее восклицание окончательно привело в чувство беднягу: он ведь уже почти в себя после реанимационных мероприятий приходить начал, когда Егорова плюнуть на него решила, и потому магическое действие плевка означенного осознать и прочувствовать успел. И дал стрекача вверх по газону. Напрочь про свои спонсорские поползновения забыв. А портфель в траве остался. И Аделаиде Ивановне достался.
Раскрыла портфель Аделаида Ивановна и заблеяла от счастья: полно денег в портфеле оказалось, в разной валюте – и в нашей, и в заморской. Она ж не знала, что это спонсорские деньги, да все их и присвоила в качестве вознаграждения за спасение пострадавшего. А то, что сама же и сбила его своей тачкой, тут же и забыла Аделаида Ивановна – девяносто лет прожить – не поле перейти! И юбилей не на родине – за границей справила, да такой, что на том месте теперь зона экологического бедствия образовалась. Потому как слюной Егорова, столы свои праздничные созерцая, изошла. Ну, а там, где слюна эта наземь капала, сами знаете, что могло случиться. Так-то!