Ватага подростков продиралась сквозь вековой лес вдоль реки Рефт вверх за Сорочьи скалы в сторону поселка Изумруд. Набралось в компанию восемь пацанов. Олег Палей взял духовку, подарок дяди, и штук 100 пуль. Витька Огалаков умудрился незаметно стащить у отца мелкашку и десяток патронов. Набрали хлеба, сала, яиц и ведёрко - кипятить чай.
Оружие возбуждало и веселило пацанов. Палей свою винтовку нёс сам, отдав, правда, рюкзак с едой Юрке Волкову.
Юрка стойко нёс два рюкзака. Он чувствовал себя «треплом». Обещал стащить берданку 12-го калибра у старшего брата. Да что-то видимо, не срослось.
Мелкокалиберная винтовка была просто, как лом по весу и несли её по очереди все кроме Вовки, младшего брата Олега Палея. Ему было 9 лет и пацаны утром ворчали, что он устанет и распустит нюни.
До бериллиевых карьеров куда держали путь подростки было 11 километров таким буреломом, что они, предыдущий раз, там белку живьём поймали и видели рысь. Вовку летом Олегу навязывали родители, и он сам ему был не рад.
В лесу пацаны по очереди стреляли по всем пичужкам подряд из духовки. Вороны и сороки только кувыркались от пулек духовки и ускоряли полёт. Клесты и синички летали быстрее пули из духовки.
Наконец Колька Ваулин сбил кукушку и с криком.
– Ура. – Побежал к месту её падения.
Пацаны сгрудились вокруг пёстренькой птички, которая крутилась на ковре из рыжих сосновых иголок, орошая их кровью. Настроение испортилось.
- Дай сюда. – Олег Палей вырвал духовку у Ваулина, добил выстрелом в упор птицу и зашагали дальше.
Шли они в этот раз за «зеленухой». Так в наших краях называют пласты чёрной слюды с вкраплениями пятигранных столбиков изумруда.
Всё лето патцаны посёлка Больничный проводили в лесу, а в июне, когда рыбёшка в Рефту отдыхала после нереста и не клевала, а ягоды и грибы ещё не пошли, ребята ходили за камнями.
Почти у всех друзей Олега в сараях, хлевах или банях стоял ящик или мешок в углу с друзами топазов, аметистов и александритов, которые они собирали по карьерам и отвалам старых выработок.
Кристаллы самоцветов чистой воды обычно аккуратно выламывались и хранились дома в тряпочках, в комодах.
Уральцы понимали ценность камней, но и законы о рудных ископаемых знали. Гранить находки было нельзя.
Огранённый камень, как и выделанная шкурка соболя или лисы, это верная тюрьма.
До революции в здешних лесах были сотни шурфов и десятки мелких шахт, которые принадлежали трём французам и двум американцам.
Фамилии их стёрлись в памяти, а спрятанные под тремя накатами брёвен из лиственниц стволы шахт остались.
Год назад в одну из таких спрятанных в революцию шахт проваливался Витька Штенников. Спасло его то, что он был с велосипедом. Полез с великом в ельник. Спрятать его, чтоб не мешал грибы собирать и на открытой полянке в глухой чащёбе земля под ним ушла. Витька повис на велосипеде и заорал.
Пацаны подбежали, набросали шестов и вытащили его. В стволе шахты только до воды было метров пять.
Вот уже семь лет как за Сорочьими скалами открыли карьер для добычи берилла.
Кристаллами руды металла берилл и был драгоценный камень изумруд.
Страна рвалась в космос. Берилл был легче алюминия, но прочнее в восемь раз и шёл в сплавы для корпусов ракет.
Руду гребли четырёхкубовыми экскаваторами, а скальные борта карьера взрывали толом.
Шла жёсткая холодная война c США, и выбирать в бериллиевой руде изумруды для женских украшений, видимо было некогда.
Ребятня осторожно выползла на опушку леса перед карьером. На одной из двух вышек на борту карьера сидел солдат и читал книжку. В сотне метров у вагончика за столом из двух досок сидело ещё трое и лупились в домино. Пирамидка из трёх винтовок стояла рядом.
– Спереть бы карабин. – Простонал Витька Штенников.
– Нахера. – Уставился на него Колька Ваулин.
– Ты знаешь какие кабаны ходят в Пышминском болоте.
– Тише вы. – Прошипел Палей.
Эхо от удара костяшками домино с плеча о стол гулко отражалось от плотной стены соснового леса.
Пацаны рассчитали правильно. Карьер был пуст. Вернее рабочих не было.
Экскаваторы, бульдозеры и самосвалы хаотично стояли на дне и бортах карьера.
Обычно рёв техники стоял над лесом круглые сутки. Работа шла в три смены. Но сегодня второе мая. Праздничный день.
Ребята, молча, разглядывали противоположный борт карьера. Картина в ярких лучах солнца завораживала.
Чернозём и суглинок от поверхности шёл тонким слоем от одного до трёх метров.
Ниже коренная порода. Зелёный хризотил и серый гранит.
Массив гранита рассекали жилы кварца с вкраплениями золота и пустотами (занорышами на жаргоне старателей) в которые как бы проросли кристаллы александритов, аметистов и топазов. Но взять их из кварца было трудно, а золота в этих местах было вообще в породе мало и его никогда промышленно не добывали.
Пацаны, что бы не привлечь охрану не взяли ни кувалд, ни киянок дробить породу.
Самоцветы они собирали в отвалах пустой породы и бедной руды, которые высились над вековым лесом в трёх километрах от карьера.
Другое дело изумруд. Его пацаны выковыривали из слюды плотницкими скобами для крепежа брёвен на стройках. Поэтому сейчас они в восемь пар глаз рассматривали тёмнозелёные массивы хризотила и светлозелёные выходы бериллиевой руды на его границах. Их рассекали чёрточки вкраплений чёрной слюды. Но если жилы кварца, с вкраплениями золота и самоцветов, толщиной до метра тянулись на десятки метров в массиве гранита, то жилы слюды с вкраплениями изумрудов были один – три сантиметра толщиной и редко протяжённостью более метра. За двести метров такие жилы были не видны.
План был обычный. Найти выходы слюды засветло. Пометить берёзовыми палками, которые светятся в ночи, а когда солдаты закемарят, нагрести скобами слюду в рюкзаки и потом в лесу днём её перебрать. Из восьмерых пацанов двоим было по четырнадцать. Троим тринадцать. Вовке девять – мелюзга. Остановились на Мишке Косолапове и Петьке Гильдермане. Обоим по 12 лет. И на уголовку (нет четырнадцати) не тянут и на учёт в ментовку их не поставят (нет тринадцати). К тому же Мишка сын егеря, ходит по лесу тихо, а у Петьки отец бурильшик скважин под закладку зарядов для массового взрыва. Его установка шарошечного бурения как раз высилась на борту карьера. На неделе Петька специально приходил к отцу на работу и многое уже приметил. Главное, как незаметно и безопасно спустится в карьер на нижний горизонт. Спустится на шесть бортов по 12 метров без альпинистского снаряжения ночью было не так просто. По бортам зигзагами идти на нижний горизонт это 2 -3 километра по каменистой дороге в потёмках. Есть правда тросы, спущенные по бортам карьера и всю ночь горят прожектора. Это всего 70 метров, но вертикально.
Как то в воскресенье Петька Гильдерман зашёл к ним домой. Они собирались на Рефт, блеснить щук. Олег ещё завтракал и Петька присел его поджидая. Отец спросил его.
– Ты Вилли Гильдермана сын.
– Ага. – кивнул лохматой головой Петька.
- Передавай ему привет от Николая Филипповича. –
Когда Петя вышел во двор, отец спросил мать.
– Гильдерман что, у вас на Северном руднике работает.
– Да, - Мать прибирала со стола, - машинистом бурильной установки. Второй год план перевыполняет. Представили его к ордену Трудового Красного знамени. Так директору чуть выговор по партийной линии не влепили. Оказывается он бывший эсесовец.
– Знаю, - Поморщился отец,
- Он в лагере у меня был. Когда пленных в 1949 году освободили, из 43 000 человек 1 350 осталась в Асбесте. Всех трудоустроили. Немцы работники хорошие.
Мишка с Петькой одели по две пары руковиц, чтоб не порвать ладони и поползли к вертикальной тропинке с ржавым тросом.
Операцию продумывали неделю и Петру в рюкзак положили бутылку самогона. Если солдаты заметят и схватят патцанов, бутылку первача конечно найдут, наверняка её выпьют и верняк вызывать начальство не будут. Подзатыльников надают и отпустят. За запах вонючей самогонки на посту их тоже наградят не медалью.
Время приближалось к вечеру. Разведчики уползли час назад.
Вдруг Вовка заметил в мелком березнике между солдатами и кустами жёлтой акации, в которой лежали патцаны шевеление кустов рябины. Приглядевшись, ребята поняли, это лазила рысь. Искала перепелиные гнёзда.
Патцаны начали громко мяукать. Сработало. Один солдат сходил в бытовку.
Вернулся с ракетницей и три раза выстрелил в березняк.
Оттуда взлетело с пяток куропаток и широкими прыжками вылетела рысь. Солдаты поржали и опять уселись за домино.
За это время Мишка с Петькой успели спустится в карьер и стали не видны ни солдатам ни пацанам.
Вдруг из березняка, куда влетела ракета, потянуло дымом и полоса огня выползла по сухой прошлогодней траве на борт карьера.
Солдаты, схватив лопаты, матерясь, побежали к березняку.
Оценив обстановку, пацаны быстро переползли шестьдесят метров открытого пространства между пеньками опушки леса и все спустились засветло в карьер.
В этот раз у них была хорошая добыча.
В лучах заката мальчишки набили чёрной слюдой полные рюкзаки и вылезли из карьера в лес.
Прижавшись попарно спинами, друзья проспали до рассвета.
Утром, как рассвело, Олег выбрал из пластин слюды двадцать семь столбиков изумруда.
Вспоминая детские годы по прошествии тридцати лет, он не мог вспомнить, где теперь этот изумруд, куда он его тогда спрятал.
Если бы сейчас найти и огранить те камни, они бы стоили не менее ста тысяч долларов. Но детство не возвращается.