Наши герои, естественно, этого разговора слышать не могли, поскольку оказались уже очень далеко от места событий, произошедших, мягко говоря, не без их непосредственного участия… Только что под ногами был асфальт – а в следующую секунду они уже шагнули в шёлковую, так и льнущую к ногам траву-мураву Тридевятого царства. Серый Волк шумно вдохнул пьянящий, напитанный сотнями ароматов, чистейший воздух, словно пробуя его на вкус. Двойнята невольно проделали то же самое – и закручинились оба. Да уж, никакого сравнения. Оно привыкаешь, конечно, но всё равно, в городе дышать – словно розы в противогазе нюхать…
- Эх, люди вы, люди… - в голосе Серого такая тоска послышалась, что Иван и Марья почувствовали себя крайне неуютно. Вроде на них-то и нет вины никакой, а сердце будто иголкой кольнуло. Вот тебе и смотались в киношку… Серый Волк – он только с виду такой: когти да клыки, а душа-то у него нежная, за всех трепещет. Так и будет теперь их из сказки провожать, как на каторгу… Нехотя наломали дров, да не одну поленницу…
Волк опустился на траву, обхватил руками коленки. Брат и сестра, не сговариваясь, пристроились с обеих сторон рядышком, прижались поплотнее, как пара воробушков. Серый оглядел обоих воспитанников с нежностью, сгрёб в охапку мелким оптом.
- Это чегой-то за сантименты у нас на полянке такие? – Баба Яга появилась неожиданно, будто проросла на залитой ласковым солнышком лужайке меж застенчивых ромашек и медового клевера. В руке она держала лукошко, полное орехов – не иначе, от Лешего гостинец. Яга оценивающе оглядела острым, не по возрасту, взглядом всю смурную троицу. – Ну, голуби мои, рассказывайте, чего натворили-накуролесили? И не отнекивайтесь мне – не поверю!
Покряхтывая и потирая поясницу, бабка опустилась в траву, расправила сарафан и выжидательно уставилась на живописную скульптурную композицию из одного добра молодца – Серого Волка и двух подросших ребятишек.
- Ладно, чего там… - вздохнув, начал Иван. – Всё одно ведь влетит, так лучше сразу…
- Моя вина – мой и ответ! – заерепенился было Серый, но Яга только бровью повела – и Волк послушно захлопнул рот, предоставив сыну архимага излагать ход сегодняшних событий. Когда Иван замолкал, подключалась Марья, Яга слушала, не перебивая, местами качая головой.
- Да, хорошо взбаламутили-то, и не только водицу речную… Мать-то сильно сердитая? – только и спросила, когда рассказ подошёл к концу.
- Сказала, вместе шкодили, вместе и отвечать, - вздохнул Иван. Яга согласно покивала:
- И правильно сказала!
- Да мы-то ответим, - отозвалась Марья. – Знаем, что виноватые. А Волка-то за что наказывать? За то, что в стороне от такого безобразия не остался?
- За это никто и не винит! – подняла кверху узловатый палец Баба Яга. – Не о том разговор. С вас спрос, что без разрешения из сказки убежали. Ну, с родителями – это потом разговор будет, а пока слушай мою команду: марш на огород! У меня как раз картошка кончилась, копануть надо… Когда руки заняты, глядишь, меньше времени на баловство всякое!
Баба Яга глядела вроде как сурово, да только правнуки неплохо изучили сказочную ведунью. Заприметили уже, как уголки губ дрогнули: улыбку прячет, ага.
- Есть! – за обоих ответил Иван, лихо козырнул и вместе с подхватившейся следом Марьей промаршировал в направлении огорода. Волк двинулся было за ними, но Яга остановила его, бросив коротко:
- А ты погодь, с тобой разговор ещё не закончен!
Волк мигом будто бы и ростом ниже стал…
- Бабуль… – остановившись на ходу, вступился было Иван, но прабабка зыркнула так, что стало понятно: всё, лучше помолчать в платочек носовой…
- Не бабулькай мне тут! Кому сказано – лопаты в руки и вперёд?!
Бросив в сторону Волка преисполненный сочувствия взгляд, мол, держись, мы тут, рядышком, Иван и Марья уже не столь резво отправились в сторону отведённого им фронта работ. Серый Волк и Баба Яга остались вдвоём.
- Что, Серый, тяжко там пришлось? – проводив взглядом ребятишек, неожиданно совсем другим, мягким и участливым голосом спросила Яга. В лице Волка что-то дрогнуло, будто напряжение, сковывающее его каменным панцирем, вдруг разом отпустило. По щекам покатились крупные слёзы, Волк судорожно сглотнул.
- Ничего, милый, ничего… - Яга, приподнявшись на цыпочки, погладила его по могутному плечу. – Это тебе не сказка, что ж поделать-то…
- Взрослые – а хуже детей, - справившись с собой, выговорил Серый Волк. - Не ведают, что творят.
- Если бы, - покачала головой в белом платочке Баба Яга. – Ведают, уж мне-то поверь…
- Я ведь одного едва не пришиб там, - повинился Серый Волк. – Стоит такой, пузо набекрень, и смотрит на меня… как Селиван-богатырь на таракана. Кто, мол, такой, да по какому праву… А по сказочному праву! – Волк начинал тихонечко заводиться, так что Яге пришлось успокаивающе похлопать его по руке. – Бабуль… - с теми же интонациями, что и Иван совсем недавно, проговорил Волк, заглядывая в глаза задумавшейся Яге. – Нешто не достучаться уже до них?!
- А ты, милок, сюда взгляни-ка, - Яга смотрела куда-то вниз. Серый проследил за её взглядом, но углядел только серый камень в траве.
- Внимательнее гляди, сказано! – построжела Яга. Волк наклонил буйную головушку ниже – и увидел…
Из-под камня выглядывал тоненький зелёный стебелёк, пробивающийся в мир, к свету, к синему-пресинему небо. И столько жизненной ликующей силы было в этом вечном стремлении, что и каменная преграда нипочём оказалась.
- Ишь ты! Славный какой! - ласково, будто малому дитятку, проговорил Волк, приседая рядом на корточки и накрывая росток широкой ладонью. Цветок, почуяв тепло, котёнком потёрся о руку.
- Жизнь – она пробьётся, - проговорила Яга, залюбовавшись невольно этой картиной. – И в сердцах человеческих ростки добра прорастают… Подождать надо. А иной раз – и подсобить, - хмыкнула она. Волк, не веря своим ушам, воззрился на ведунью, разинув рот. Так ли понял-то?!
- Ну, и чего глазищи-то выпучил? – немедленно вопросила бабка. – Наказание за самоуправство никто не отменял. Бери вон лопату – да к воспитанникам своим, рысью! Вместе шкодили, вместе и на пользу общую поработаете.
Волк, широко ухмыляясь, подхватился с места в карьер и понёсся в сторону огорода. Яга, улыбаясь ему вслед, щёлкнула пальцами – и булыжник послушно отполз в сторону, уступая жизненное пространство новорожденному ростку.
- Так-то оно вернее будет, - сама себе сказала Яга и двинулась неторопливой походкой к избушке, раздумывая на ходу, чем бы эдаким попотчевать за ужином своих дорогих.