Парфёнов пустил слезу. И она не заставила себя ждать. Парфёнов почувствовал на лице сырость и скривился. Он и не думал о себе в том смысле, что он пессимист, но фактом было то, что всякое событие сейчас он видел, как нечто, что можно было бы назвать гнуснейшей гадостью. И потому нутро его сжималось всё сильнее. Как он ещё не совершил самоподрыв! Все бросили его, и одиночество, которое поначалу он воспринимал, как отдохновение, благостное спокойствие и единение с душой, сначала превратилось в пасквиль, а далее в уродство и ожидание прихода мерзкого бесполого существа с косой. И он стал перебирать варианты, чем это существо, если не извести, то хотя бы отогнать. Притвориться спящим, как делают некоторые в общественном транспорте, не поможет. Вообще все пассивные методы казались сомнительными, разве что попробовать уговорить. А если это робот, который просто косой «вжик»?
«Робота не купишь, - подумал Парфёнов и вдруг вспомнил: - У меня же был лотерейный билет «Золотой ключ»!».
Следующие полчаса ушло на поиски билета, и он нашёл его, когда уже почти смирился с пропажей. Как ни пытался Парфёнов быть спокойным, пальцы торопливо стучали по клавиатуре компьютера, ища в интернете результаты розыгрыша. Он нашёл именно то, что искал – выигрыш.
Сев на диван, Парфёнов предался сладостным мечтам. «Свершилось! Квартира в Москве и куча денег! Вот это вознаграждение! Детям, ладно, помогу, а вот ей - шиш! И вообще, начну жизнь сначала, с того начала, с которого пошёл не туда. Всё это глупость и мишура. Вся жизнь – отдавать долги, начав с того, что я должен своим рождением, а потом я должен тем, что родил других, ещё я должен государству, на которое итак работаю всю жизнь, чего-то я должен соседу, которому чем-то мешаю, должен любому служащему, потому что он тратит на меня время и нервы, должен всякому клопу, которому нужно есть. Найти бы того, кто хоть чего-то должен мне и этот долг честно исполняет! Всё продам и уеду к чёртовой матери, где мне никто не должен, но и я никому ничего не должен. Имеется же на земле такой райский уголок?».
Парфёнов так увлёкся мечтами, что даже не услышал, как открылась дверь, и в квартиру кто-то вошёл.
- Ну да, сидим на диване и мечтаем, - сказала бывшая жена Парфёнова, стоя на пороге гостиной.
- Ты зачем пришла? - недружелюбно откликнулся на критику Парфёнов.
- А то ты не знаешь! Ты не берёшь трубку, вот я и пришла напомнить, что завтра мы в регистрационной палате оформляем сделку, и если ты не придешь!..
- Да приду я, угомонись. Я и сам хочу поскорее избавиться от встреч с тобой.
Парфёнов, почувствовав вскипающую злость, пошёл на кухню и закурил.
- Не сожги дом раньше времени, - донеслось визгливое восклицание.
Но теперь он мог вполне проигнорировать всякие её недовольства, хотя они по-прежнему взрывоподобно раздражали его.
Парфёнов подумал, что завтра эта квартира никоим образом ему принадлежать не будет. Но сладостный тёплый ручеёк двигался в груди от сознания того, что там, на столе, лежит билет в то самое светлое будущее. Он нервно поднялся. Бывшая жена вышла из гостиной, не сказав ни слова, и хлопнула входной дверью.
«Фу, чёрт, ушла», - выдохнул Парфёнов, но тут же нервно бросился к столу, на котором стоял компьютер и на котором же лежал билет. Билета не было. Пока Парфёнов ошалело изучал глазами стол и перебирал на нём бумажки, ушло то самое время, которое его ещё могло спасти. Когда он осознал и подбежал к окну, то увидел, как она садилась в автобус. Сердце Парфёнова упало. Упало так глубоко, что он уже ничего не ощущал.
Парфёнова ещё не решила, как поступит с лотерейным билетом, но тот факт, что её муженёк получит весь выигрыш, а она останется с тем, что было, так такого она допустить не могла. Она случайно увидела билет на столе и лишь мельком глянула в результаты розыгрыша на мониторе, но быстро сообразила, что выигрыш крупный, а вступать в переговоры с мужем было глупо. Смотря в окно, Парфёнова хвалила себя за то, что правильно рассталась с этим человеком, и за то, что не дала ему почувствовать себя победителем. В нынешнюю теплую цветистую осень, когда она со своими детьми начнёт новую жизнь, в которой не будет этого никчёмного, этого балласта, который всё время чего-то хочет и при этом ничего не делает, потому что всё время его тратится на раздумья, чего бы ещё захотеть, и мечты о том, что никогда не сбудется – уж это точно ей было известно. Её собственные желания были проще, но не менее значимы. Вот так иной раз взрослые люди не задумываются о том, что кажущийся с их точки зрения пустяк для ребенка может оказаться вопросом жизни. В автобусе её окружали десятки людей, у каждого из которых были свои, но, по-видимому, похожие желания, как говорится, не всегда совпадающие с возможностями.
Парфёнова вышла из автобуса и направилась ко входу в метро. Час пик миновал, но народ ещё толпился на входе, на эскалаторе, на платформе. Только пробравшись в угол вагона и отдышавшись, она взяла в руки сумочку и тут увидела, что она открыта. Она с испугом распахнула её и, конечно, обнаружила, что кошелька там не было, не было в ней и билета, который она зачем-то сунула под застёжку кошелька.
Он действовал машинально – так, как действовал всегда: раскрыл кошелёк, при этом что-то упало на землю, но в сумерках он не обратил на это внимания, проверил все отделения и вытащил всё из них, сунув найденное в большой карман куртки, и тут же запустил кошелёк в кусты. Он был доволен уловом, но нужно было осмотреться, прежде чем снова двинуться ко входу в метро.
Палыч сидел на скамейке, когда к его ноге ветром подогнало бумажку. Палыч не брезговал ничем, да и потом – интересно было. Кряхтя, он согнул свой позвоночник и взял бумажку двумя заскорузлыми пальцами. Кое-как разогнув спину, он поднёс бумажку поближе к глазам и осмотрел её.
«Занятно, - подумал Палыч. - Очень даже занятно».
Палыч сунул билет во внутренний карман куртки и похлопал по груди. В оставшуюся часть вечера он сделал обход своих помоек. Напоследок, уже в темноте, заглянул на территорию Ляги. Улов был обычный, но душу грел билет в кармане.
Палыч забрёл в свою комнату. Это было райское местечко, которое хранилось в тайне от посторонних – брошенное здание склада какой-то торговой организации, когда-то снабжавшей завод, который сам по себе уже был при смерти. Но здание забыли отключить от системы теплоснабжения, хотя здесь не было ни воды, ни электричества. Да и канализация была изношена. Здание стояло в промзоне, окружённое захламлённым пустырём и оврагами. Про него все забыли. Палыч с удовольствием рассортировал свою добычу по коробкам: продукты, цветной металл, бутылки, предметы одежды, книги. У него тут был и диван, сидя на котором, Палыч вспоминал молодость и семью, которую развеяло ветрами, бурями, пургой и чем-то там ещё всяких перестроек, реформ и модернизаций. Сейчас, сидя на диване, Палыч, не торопясь, изучал всё, что было изображено на билете.
«Ну вот, а если тут квартира!» - пришла в голову Палыча шальная мысль.
Правда, радости он от этого не испытал. Ведь документов у него не было. А если бы он и получил эту квартиру, то чем бы стал платить за те три буквы «ж», «к» и «х»?
«А что, если документы выправят и будут платить пенсию? Я мог бы… У меня свой дом, с ванной и туалетом, я не заползаю в контейнеры с чужими отходами. Быть может, я найду женщину, и у меня будет постель с бельём, подушкой и одеялом, на кухне будет весело шкворчать сковородка и заливисто свистеть чайник. Всё так просто… и так приятно».
Дверь распахнулась, в комнату вкрадчиво вошёл Ляга и сразу заявил:
- А что та, Палыч, делал у дома номер семь?
- Так это… от собак убегал. Дороги ж не разберёшь!
- И в контейнере прятался?
- Какой контейнер? Не было никаких контейнеров.
- Врёшь ты, Палыч.
Ляга стал заглядывать в коробки, явно намереваясь отсудить у Палыча штрафное. Палыч напрягся, готовый драться, хотя Ляга был сильно моложе его.
- А это что? - Ляга выхватил билет, который Палыч машинально спрятал за спиной, но краешек которого Ляга углядел.
- Ты! ; хотел подняться Палыч, но Ляга толкнул его обратно.
- Сиди. Это штраф. И скажи спасибо, что не приватизировал банки. Жалко мне тебя.
Ляга выскочил из комнаты Палыча.
«Недолго мучилась старушка в высоковольтных проводах, - вспомнил Палыч стишок из детства и сплюнул. - Скотина этот Ляга. Чтоб он подавился!».
Ляга юркнул к себе и приник к свечке, разглядывая билет.
«Вот это да! – радовался он. - Моя квартирка! Вот я их всех! Другая жизнь у меня будет. И вообще…».
Сердце Ляги захолонуло, когда он представил себе, какие девушки будут к нему приходить.
Ляга проснулся от того, что его кто-то теребил, он выпростался из тряпья и недовольно зыркнул на Коляна, который сидел рядом с ним на корточках.
- Слышь, Ляга, дай мне билет.
- Сдурел!
- Я заплачу.
- Твои органы никому не нужны.
- Дай на денёк, я заплачу за прокат.
- Прокат?
- Ну, на время. Я готов заплатить за удовольствие повладеть билетом.
Ляга встал и потянулся. Что-то в этом предложении ему понравилось. Даже очень понравилось, так теперь понравилось, что он даже не спросил у Коляна, откуда тот узнал про билет.
Палыч сидел неподалёку от входа в магазин. Он присел отдохнуть и, может, с кем-то поболтать. На земле он, конечно, не сидел, это было каменное ограждение цветочника. Палыч не ошибся: вскоре к нему присоединилась парочка – Кочан да Люська. Они всегда ходили вместе. Среди обычного трёпа, кто чем разжился, Кочан вдруг сказал:
- Ты слыхал, Ляга лотерейный билет напрокат даёт?
- Какой билет?
- Да лотерейный, будто с большим выигрышем. Берут напрокат, чтоб помечтать.
- Ах он, сука! Это ж Ляга у меня билет вырвал, будто в счёт штрафа. Убью гада!
- Ты не очень-то, ведь дело такое, спорное…
- Всё равно убью! - Палыч вскочил и беспомощно затоптался на месте, порыв требовал немедленного исполнения, но где сейчас же найти Лягу? Палыч понимал, что через час он остынет и останется неотомщённым. Пока он топтался, Кочан с Люськой исчезли.
- Бежим, я знаю, где он, - Кочан тянул Люську.
- Да и чёрт с ним.
- Как черт! Я знаю Палыча, если его завести, он совсем без тормозов, точно убьёт.
- Да и убьёт, тебе-то чего?
- Ну ты! - Кочан брезгливо посмотрел на подругу и остановился, не зная, что дальше делать: то ли бросить её, то ли с ней согласиться. Он выбрал третье – продолжил её тащить за собой.
Ляга бежал к себе.
- Не найдёт, спрячу. Не брал ничего, не докажет!
Ляга вытащил билет дрожащими руками и заметался по комнате. Недалеко послышались торопливые шаги. Ляга в страхе бросил билет в печку, на которой он готовил еду, – там были угли, но огня не было. Ляга нагнулся и дунул на угли со всей возможной силой, полетел пепел, но и огонь в нескольких местах вспыхнул.
- Уф! - выдохнул Ляга и похлопал рукой об руку, глядя, как огонь добрался до билета.